Юридическая монография Серова

как особо оговаривалось в ст. 36, «независимо от наличия или отсутствия кассационной жалобы или протеста») немедленно известить по телеграфу параллельно председателя Военной коллегии Верховного суда СССР и старшего помощника прокурора Верховного суда по Военной коллегии. Кроме того, в местностях, объявленных на военном положении, о смертном приговоре следовало также проинформировать реввоенсовет соответствующего уровня. Приговор приводился в исполнение, если в течение 72 часов от означенных должностных лиц и органов не поступало распоряжения об его приостановлении1.

Как представляется, дальнейшее развитие ревизионнорешающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений получил в советском военно-уголовном процессе в период Великой Отечественной войны. Уже в самый день начала войны, 22 июня 1941 г., был издан указ Президиума Верховного Совета СССР об утверждении Положения о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий. По ст. 15 названного Положения право утверждения вынесенных трибуналами смертных приговоров вновь предоставлялось строевому командованию в лице командующих армиями, фронтами, военными округами, флотами и флотилиями, а также в лице военных советов соответствующих уровней. Нельзя не отметить, правда, что законодатель использовал в ст. 15 Положения не более подходящий по смыслу термин «утверждение [приговора]», а являвшийся, вероятно, более привычным термин «приостановление». В случае приостановления (а de facto неутверждения) смертного приговора строевое командование обязывалось информировать по телеграфу председателя Военной коллегии Верховного суда СССР и Главного военного прокурора Красной армии (или Главного прокурора Военноморского флота) «для дальнейшего направления дела».

Наряду с этим, в ст. 16 Положения от 22 июня 1941 г., по существу, воспроизводились охарактеризованные выше процессуальные нормы, закрепленные в ст. 36 и 37 Положения о военных трибуналах и военной прокуратуре от 20 августа 1926 г. Согласно означенной ст. 16 Положения 1941 г. о каждом смертном приговоре военный трибунал обязывался

1 СЗ СССР. 1927. ¹ 12. Ст. 128.

извещать по телеграфу одновременно председателя Военной коллегии Верховного суда СССР и Главного военного прокурора или Главного прокурора Военно-морского флота. Приговор приводился в исполнение в случае неполучения от указанных должностных лиц в течение 72 часов распоряжения о его приостановлении1. Вскоре после этого, указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 июля 1941 г., право утверждения (здесь использовался уже именно этот термин) вынесенных трибуналами смертных приговоров было предоставлено также командирам корпусов2.

Дальнейшее расширение сферы применения ревизионнорешающего порядка произошло в связи с изданием указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников». В соответствии со ст. 3 данного указа для рассмотрения указанного в заглавии круга дел при дивизиях действующей армии учреждались военно-полевые суды. Согласно ст. 4 указа от 19 апреля 1943 г. приговоры военно-полевого судов — причем независимо от содержания — подлежали утверждению (здесь вновь использовался этот термин) командирами дивизий3.

Несколько позднее, указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 августа 1943 г., аналогичные военно-полевые суды (с таковым же порядком утверждения приговоров) были созданы при кавалерийских, танковых и механизированных

1 История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры. 1917–1954 гг.: сб. документов / под ред. С. А. Голунского. М., 1955. С. 583. Наиболее подробную характеристику Положения о военных трибуналах от 22 июня 1941 г. в историко-правовой литературе см.: Советское право в период Великой Отечественной войны / под ред. И. Т. Голякова. М., 1948. Ч. 2. С. 173–174.

2 Петухов Н. А. Указ. соч. С. 218. Уместно заметить, что процедура утверждения вынесенного трибуналом смертного приговора командующим армией в 1943 г. подробно и художественно выразительно описана К. М. Симоновым в заключительной части трилогии «Живые и мертвые» (Симонов К. М. Живые и мертвые: роман в трех книгах. Книга третья. М., 1982. С. 260–267).

3 Звягинцев В. Е. Война на весах Фемиды: война 1941–1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. М., 2006. С. 646.

корпусах1. Так, в годы Великой Отечественной войны вновь получил широкое распространение ревизионно-решающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений, впервые введенный в российское военно-уголовное судопроизводство Петром I в годы Северной войны.

Между тем, названные указы Президиума Верховного Совета СССР 1943 г. явились, как представляется, последними в истории отечественного государства и права законодательными актами, в которых предусматривалось использование ревизионно-решающих процедур в уголовном процессе. С утратой силы Положением о военных трибуналах от 22 июня 1941 г. (вследствие издания указов Президиума Верховного Совета СССР от 21 сентября 1945 г. и от 4 июля 1946 г. об отмене военного положения в ряде местностей СССР2) и с упразднением в 1945 г. военно-полевых судов прекратилась и практическая реализация ревизионнорешающей стадии в советском уголовном процессе.

Однако de jure ревизионно-решающий порядок пересмотра судебных решений сохранялся и после Великой Отечественной войны — пока действовало Положение о военных трибуналах и военной прокуратуре 1926 г. Утратило же силу названное Положение, как известно, в связи с изданием Положения о военных трибуналах от 25 декабря 1958 г. В свою очередь, в Положении о военных трибуналах 1958 г. уже ни словом не упоминалось ни об обязательном уведомлении о вынесенных трибуналами смертных приговорах вышестоящих судебных органов, ни о праве строевого командования приостанавливать или утверждать указанные приговоры3. Так на исходе 1958 г. зародившаяся во времена Ивана III ревизионно-решающая стадия окончательно (и можно с уверенностью предположить, что бесповоротно) исчезла из отечественного уголовного судопроизводства.

1 Звягинцев В. Е. Указ. соч. С. 624. На сегодня деятельность советских военно-полевых судов осветил единственно В. Е. Звягинцев в разделе «Неизвестные военно-полевые суды» отмеченной монографии 2006 г. (там же. С. 623–631).

2 Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета

СССР 1945–1946 гг. М., 1947. С. 179–180.

3 См.: Законы СССР и постановления Верховного Совета СССР.

Приняты на второй сессии Верховного Совета СССР пятого созыва (22–25 декабря 1958 г.). М., 1959. С. 88–94.

§2. Следственный аппарат России во второй четверти XVIII–XX вв.

Теперь видится уместным остановиться на вопросе о дальнейшей судьбе зародившегося в ходе проведения судебной реформы 1717–1723 гг. следственного аппарата России. Здесь необходимо отметить, прежде всего, то обстоятельство, что после ликвидации в 1723–1726 гг. «майорских» следственных канцелярий и Розыскной конторы Вышнего суда постоянно действующий специализированный следственный аппарат прекратил существование и отсутствовал в государственном механизме нашей страны на протяжении относительно длительного времени: со второй половины 1720-х гг. до начала 1800-х гг. Насколько можно понять из анализа законодательства и сведений, приводимых в литературе, во второй четверти XVIII – начале XIX в. расследованием преступлений занимался широкий круг неспециализированных на этой деятельности судебных и административных органов (исключением явились лишь временные следственные комиссии, о которых речь пойдет далее). При этом деятельность органов власти послепетровского времени в качестве органов расследования доныне целостно не освещалась.

Во второй четверти XVIII – начале XIX в. расследование уголовных дел — как и в дореформенные времена — осуществляли либо специализированные судебные органы (а именно функционировавшие в 1730-х – первой половине 1760-х гг. Канцелярия тайных розыскных дел и Сыскной приказ1), либо располагавшие с 1722–1727 гг. по 1775 г. судебными полномочиями региональные и местные органы общего управления (губернские и воеводские канцелярии2). Кроме

1 Из работ об указанных судебных органах см., в первую очередь: Веретенников В. И. Из истории Тайной канцелярии. 1731–1762 гг.: очерки. Харьков, 1911 [то же: записки Императорского Харьковского университета. 1910. ¹ 4. С. 1–120]; Северный Н. Е. Устройство, состав и делопроизводство Сыскного приказа // Описание документов и бумаг МАМЮ. СПб., 1872. Кн. 2; Голубев А. А. Сыскной приказ. 1730–1763 // Там же. М., 1884. Кн. 4. С. 1–135.

2 Функционирование губернских и провинциальных канцелярий в качестве органов правосудия в 1727–1775 гг. наиболее подробно осветил Ю. В. Готье в особой главе «Областные учреждения как орган суда» отмеченной монографии 1913 г. (Готье Ю. В. История областного управления… Т. 1. С. 387–422).

того, расследованием преступлений до начала 1780-х гг. занимались Главная полицмейстерская канцелярия и подчиненные ей территориальные органы общей полиции — полицмейстерские канцелярии1. Необходимо подчеркнуть, что в процессуальной деятельности всех перечисленных органов предварительное расследование как стадия не отделялось от судебного разбирательства.

Что касается обособленного досудебного производства по уголовным делам, то таковое производство во второй четверти XVIII – начале XIX в. осуществляли: во-первых, вышеупомянутые временные следственные комиссии, создававшиеся для расследования конкретных дел (главным образом по обвинениям должностных лиц местных и региональных органов власти)2, а во-вторых, основанные по закону от 7 ноября 1775 г. уездные органы общего управления — нижние земские суды. Наряду с этим, начиная с

1 По истории общей полиции России второй половины 1720-х – 1760-х гг. см., прежде всего, серию статей М. И. Сизикова 1969–1980 гг. (Сизиков М. И. Изменение регулярных полицейских органов в России в 1725–1732 гг. (по материалам законодательства) // Сборник аспирантских работ. Свердловск, 1969. Вып. 9. С. 231–241; Он же. Центральный и столичный полицейский аппарат России в 1732–1740 гг. // Армия и полиция в аппарате эксплуататорских государств (исторические очерки). Свердловск, 1973. С. 70–91; Он же. Политический режим и полиция в России в 40-е–60-е гг. XVIII в. // Правовые идеи и государственные учреждения (историко-юридические исследования): межвуз. сб. научн. трудов. Свердловск, 1980. С. 41–57).

2 Благодаря изысканиям трех поколений российских историков, организация и деятельность временных следственных комиссий второй четверти XVIII – начала XIX в. оказалась изучена к настоящему времени сравнительно подробно, а применительно к Сибири — так и вовсе систематически. По этой теме см.: Готье Ю. В. Следственные комиссии по злоупотреблениям областных властей в XVIII веке // Сборник статей, посвященных в. О. Ключевскому. М., 1909. С. 103–152; Рафиенко Л. С. Следственные комиссии в Сибири в 30–60-х годах XVIII в. // Освоение Сибири в эпоху феодализма (XVII–XIX вв.). Новосибирск, 1968. С. 136–164 [то же: Рафиенко Л. С. Проблемы истории управления и культуры Сибири XVIII–XIX вв.: избранное. Новосибирск, 2006. С. 62–111]; Акишин М. О. Российский абсолютизм и управление Сибири… С. 222–249, 289–300. Кроме того, основанный на описании архивных фондов почти исчерпывающий перечень следственных комиссий второй половины 1720–1780-х гг. (с краткими сведениями об их функционировании) см.: Центральный государственный архив древних актов СССР. Т. 2. С. 264–289.

1780-х гг., досудебное производство осуществляли управы благочиния, учрежденные вместо полицмейстерских канцелярий, согласно закону от 8 апреля 1782 г. «Устав благочиния или полицейский».

В отличие от органов общей полиции 1720–1770-х гг., управы благочиния не обладали правом суда по уголовным делам (сохранив, согласно ст. 70 закона от 8 апреля 1782 г., право рассматривать лишь гражданские иски стоимостью до 20 рублей1). Полномочия же управы благочиния и подчиненных ей должностных лиц общей полиции по досудебному исследованию уголовных дел нашли развернутое закрепление в ст. 38, 61, 100–105 и 160 Устава благочиния 1782 г.2

Прежде чем переходить к характеристике развития отечественного следственного аппарата в 1800–1980-е гг., необходимо сделать историографическое отступление. Дело в том, что, не в пример ситуации с изысканиями по истории органов расследования второй четверти XVIII – начала XIX в., следственный аппарат России XIX–XX вв. оказался исследован на сегодняшний день относительно подробно, хотя и неравномерно. Наиболее изученной к настоящему времени следует признать реформу следственного аппарата 1860 г., обстоятельствам которой оказались посвящены два диссертационных исследования и череда статей3.

1 Законодательство Екатерины II. Т. 1. С. 569.

2 Там же. С. 562, 567, 573–574, 581. Общую характеристику организации и компетенции городской и сельской полиции екатерининского времени см.: Сизиков М. И. Полиция // Там же. С. 498–528.

3 Сорокина Ю. В. Реформа следственного аппарата и предварительного расследования в России 1860–1864 гг. (механизм разработки и реализации законодательства): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 1994; Мамонтов А. Г. Реформа предварительного следствия во второй половине XIX века в России (историко-правовое исследование): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1996. Из статей на данную тему стоит отметить: Коротких М. г., Сорокина Ю. В. Реформа следственного аппарата России в 1860–1864 гг. // Советское государство и право. 1991. ¹ 10. С. 122–129; Мамонтов А. Г. Россия 1860 г.: учреждение судебных следователей (социально-политические и идейные предпосылки) // Государство и право. 1996. ¹ 3. С. 142–150; Тюрин А. Г. Реформа предварительного расследования 1860 г. и ее значение для дальнейшего преобразования государственно-правовой и судебной системы России // История государства и права. 2007. ¹ 9. С. 23–24.

Почти столь же фундаментально прояснена история органов предварительного расследования Советской России за 1917–1920-е гг.1 Немало внимания ученые авторы уделили также развитию следственных органов нашей страны в XIX – начале XX в.2 Кроме того, в ряде работ последнего десятилетия, посвященных современным проблемам уголовнопроцессуального законодательства, авторы осветили (хотя и бегло) либо в целом историю следственного аппарата России

1 Рагинский М. Ю. Советское предварительное следствие // Социалистическая законность. 1957. ¹ 10. С. 26–33; Кривоногов В. В. К вопросу о создании органов расследования преступлений на Урале (1917–1922 гг.) // Сборник аспирантских работ по вопросам государства и права. Свердловск, 1963. С. 97–105; Шимановский В. В. Органы предварительного следствия в первые годы Советской власти (1917– 1920 гг.) // Правоведение. 1967. ¹ 4. С. 24–31; Михайлов В. А. Следственные органы в период подготовки, принятия и действия УК РСФСР 1922 г. // Становление и развитие советского уголовного законодательства: матер. межвуз. науч. конф. Волгоград, 1973. С. 124–137; Ломов В. С. Органы предварительного следствия Советского государства в первой половине 20-х годов. Волгоград, 1994; Сидорова Е. В. Организация предварительного следствия в органах уголовной юстиции советского государства (1917–1941 гг.) (историко-правовое исследование): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2002; Олейник И. И. Органы юстиции Советской России в 1917–1936 гг. Иваново, 2003. С. 149–166; Ломов Н. В. Нормативно-юридические основы организации и деятельности органов предварительного следствия Советской России в период гражданской войны (середина 1918 г. – 1920 г.): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2005.

2 Бразоль Б. Л. Следственная часть // Судебные Уставы 20 ноября 1864 г. за пятьдесят лет. Пг., 1914. Т. 2. С. 65–114; Он же. Очерки по следственной части. История. Практика. Пг., 1916. С. 3–69; Шимановский В. В. Судебный следователь в пореформенной России // Правоведение. 1973. ¹ 3. С. 112–115; LeDonne J. Criminal Investigations Before the Great Reforms // Russian History. 1974. Vol. 1. N 2. P. 101–118; Тарасов А. В. Взаимодействие судебных следователей и полиции в ходе судебной реформы второй половины XIX в. // Юрист-Правовед. 2001. ¹ 2. С. 79–83; Рощина Ю. Роль судебного следователя в уголовном процессе дореволюционной России // Российская юстиция. 2002. ¹ 12. С. 64–65; Мамонтов А. Г. Расследование преступлений в российском судопроизводстве… С. 24–37.

на протяжении 1860–1990-х гг.1, либо историю отдельных частей или моделей этого аппарата2.

Возрождение отечественного специализированного следственного аппарата в послепетровское время началось, как представляется, с издания именного указа от 29 августа 1808 г. Согласно названному указу в Санкт-Петербурге учреждались следственные приставы (в количестве, правда, всего четырех штатных единиц) — должностные лица, в обязанности которых входило исключительно производство уголовных расследований3. Введение должности следственного пристава означало также восстановление административной модели построения следственного аппарата, поскольку означенные приставы состояли в штате городской полиции, подчиненной, как известно, с 1802 г. Министерству внутренних дел (в 1810–1819 гг. — Министерству полиции).

При этом никаких специализированных следственных подразделений — ни в центральном аппарате МВД, ни в его территориальных органах — поначалу не создавалось. Первое такое подразделение — следственное отделение Второго департамента Санкт-Петербургской управы благочиния — было основано согласно Положению о порядке производства дел исполнительных от 1 апреля 1838 г.

Неоспоримо значимым событием в истории предварительного следствия в нашей стране — со стороны его нормативного регулирования — стало издание Свода законов 1832 г. Согласно положениям, помещенным в вышеупомянутую часть вторую т. 15 Свода законов, досудебное следствие было разделено на две стадии: следствие предварительное

1 Васильев О. Л. Становление и развитие отечественной концепции предварительного следствия: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. С. 9–16; Воронин С. Э., Воронин Э. И. Процессуальное положение органов предварительного расследования России: моногр. Барнаул, 2001. С. 8–28; Деришев Ю. В. Указ. соч. С. 206–224; Дармаева В. Г. Следователь в уголовном судопроизводстве. М., 2007. С. 17–35.

2 Гаврилов Б. Я. Следственный аппарат органов внутренних дел // Отечественные записки. 2003. ¹ 2. С. 406–427; Серов Д. О., Аверченко А. К. Вневедомственный следственный аппарат России: замыслы и реальность // Журнал российского права. 2005. ¹ 10. С. 122–127; Кожевников О. А. Следственный комитет при Прокуратуре: история и современность // Уголовное право. 2007. ¹ 6. С. 121–126.

3 Мамонтов А. Г. Расследование преступлений в российском судопроизводстве… С. 26.

(каковое несколько позднее стало именоваться «дознанием») и формальное (впоследствии — «предварительное»). Порядок осуществления предварительного следствия регламентировался в разделе 2 части 2 т. 15 «О предварительном следствии» (ст. 791–881), порядок осуществления формального следствия — в разделе 3 той же части «О формальном следствии» (ст. 882–1006)1.

Однако впервые детально закрепив в Своде законов 1832 г. процессуальную сторону деятельности следственного аппарата России, законодатель не внес какие-либо изменения в его организацию. Основополагающее положение на этот счет было внесено в ст. 767 ч. 2 т. 15 Свода законов. В названной статье сколь емко, столь и исчерпывающе говорилось: «Производство следствия и все меры, к оному относящиеся, принадлежат полиции»2. В итоге, за исключением немногочисленных следственных приставов в столичных и некоторых губернских городах (да учрежденных в 1848 г. следственных приставов по конокрадству) расследованием преступлений продолжили заниматься главным образом неспециализированные должностные лица: становые и частные приставы, земские исправники, городничие и их помощники.

Ситуация кардинально изменилась в связи с проведением отмеченной реформы следственного аппарата 1860 г. В ходе реформы в 44 губерниях были введены 993 должности судебных следователей, включенных в штаты уездных судов3. При всем том, что новоявленные следователи остались в организационной зависимости от региональных органов общего управления (назначались министром юстиции по представлению губернатора, губернатором же распределялись и перемещались по участкам), реформа 1860 г. означала решительный поворот к воссозданию судебной модели построения

1 Свод законов уголовных. С. 246–300. В историко-правовой литературе подробнее об этом см.: Колдаев А. В. Следствие и полицейское дознание по Своду законов Российской империи // Правоведение. 1988. ¹ 1. С. 90–96; Горожанкина Д. В. Историко-правовой анализ систематизации уголовно-процессуального законодательства Российской империи первой половины XIX века: Дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 88–105 [М.: РГБ, 2007. Электронный ресурс из фондов Российской государственной библиотеки].

2 Свод законов уголовных. С. 239.

3 Бразоль Б. Л. Очерки по следственной части… С. 25.

органов предварительного расследования. Окончательное формирование данной модели произошло в нашей стране с утверждением Судебных Уставов от 20 ноября 1864 г.

Согласно ст. 78 и 212 Учреждения судебных установлений следователи закреплялись в штатах новообразованных окружных судов, назначаясь на должность верховной властью. По ст. 249 Устава уголовного судопроизводства судебному следователю принадлежало исключительное право осуществления предварительного расследования «при содействии полиции и при наблюдении прокуроров»1. Стоит добавить, что в те же 1860-е гг. аналогично по судебной модели зародился также институт военных следователей. Сообразно положениям Военно-судебного устава 1867 г., военные следователи состояли при военно-окружных судах2.

Развитие следственного аппарата шло в пореформенные годы, прежде всего, в направлении дифференциации следственных должностей. Исходя из требований практики, 24 октября 1867 г. были учреждены временные должности следователей по особо важным делам при Санкт-Петербургском и Московском окружных судах (такие следователи получали возможность действовать на всей территории судебного округа, не ограничиваясь следственным участком). С мая 1870 г. в штатах окружных судов появились следователи по важнейшим делам. Наконец, 1 ноября 1875 г. упомянутые столичные следователи по особо важным делам получили постоянный статус3.

О возросшей роли выстроенного по судебной модели пореформенного следственного аппарата емко и образно высказался прокурор Московской судебной палаты Н. В. Муравьев. В работе 1886 г. Н. В. Муравьев отметил, что «следователь кладет фундамент, на котором стороны, обвинение и защита, возводят стены… Следователь в значительной степени держит в своих руках судьбу уголовной истины»4.

Вместе с тем, в последней трети XIX в. проявилась и хрестоматийно известная правительственная линия на отступление от базисных принципов Судебных Уставов 1864 г.

1 Российское законодательство X–XX вв. Т. 8. С. 40, 54, 145. 2 Петухов Н. А. Указ. соч. С. 117.

3 Бразоль Б. Л. Очерки по следственной части... С. 53–54, 56. Впоследствии следователи по особо важным делам были включены в штаты судебных палат.

4 Муравьев Н. В. О судебной службе. С. 327.