Юридическая монография Серова

тарным и кратковременным, будучи закреплено в единственном законодательном акте — Наказе «майорским» следственным канцеляриям от 9 декабря 1717 г. Однако, принимая во внимание, что в конце 1710-х – начале 1720-х гг. органы предварительного расследования начали все-таки складываться в систему, можно с определенностью утверждать, что в ходе проведения судебной реформы Петра I произошло зарождение следственного аппарата России.

Более того: в описываемый период оказались воплощены на практике все четыре выделяемые в современной литературе модели построения следственного аппарата: вневедомственная модель («майорские» следственные канцелярии), судебная модель (Розыскная контора Вышнего суда), прокурорская модель (следственная канцелярия генералпрокуратуры) и административная модель (Камер-коллегия

иее территориальные органы). Кроме того, выделение в 1717–1723 гг. стадии предварительного расследования означало шаг на пути к смене вида розыскного процесса с инквизиционного на следственный.

Остается добавить, что в период проведения судебной реформы законодатель уделил значительное внимание систематизации процессуального законодательства. Таковая систематизация осуществлялась тогда в виде инкорпорации (путем регулярного обнародования, начиная с 1718 г., сборников текущего законодательства) и в виде кодификации. Именно на время судебной реформы пришлось начало работы Уложенной комиссии 1720–1727 гг., перед которой Петр I поставил задачу подготовить единый кодифицированный акт, в котором оказались бы синтезированы системы законодательства России и Швеции («Уложенье росийское с шведцким»). Означенный кодекс призван был стать нормативной основой для функционирования как перестроенного на принципах камерализма государственного аппарата России в целом, так

иреформированной судебной системы в частности.

Вподготовленном Уложенной комиссией грандиозном, состоявшем из 2113 статей проекте Уложения Российского государства 1723–1726 гг. вопросам организации суда и регулирования процессуальной деятельности были посвящены две из четырех книг. Законодательные предположения, касавшиеся судоустройства и гражданского судопроизвод-

ства, оказались внесены в книгу первую законопроекта, а касавшиеся уголовного судопроизводства — в книгу вторую. Соответственно, составленная главным образом Э. Кромпейном книга 2 проекта Уложения 1723–1726 гг. явилась первым опытом подготовки российского общегражданского уголовно-процессуального кодекса. Несмотря на то, что кодификаторы выполнили поставленную законодателем задачу, полностью завершенный проект Уложения 1723–1726 гг. так и не получил утверждения — из-за последовавшей после 1725 г. смены политико-правовых ориентиров.

На этом имеет смысл завершить обозрение изменений в организации суда и процессуальном законодательстве России, совокупность которых образовала судебную реформу Петра I. Остается рассмотреть, каким образом осуществленные в 1717–1723 гг. перемены в области судоустройства и судопроизводства получили развитие в последующей истории отечественного государства и права.

Глава 7. Судебная реформа Петра I и некоторые вопросы истории государства и права России второй четверти XVIII–XX вв.

Обозрение судьбы новаций, воплощенных в ходе проведения судебной реформы Петра I, имеет смысл начать с перемен в области судоустройства. Как уже говорилось, главнейшей новацией в этой области явилось создание в 1717– 1719 гг. системы функционально и структурно отделенных от органов управления судов общей юрисдикции. В свою очередь, в результате контрреформаторских мероприятий 1722–1727 гг. система означенных судов подверглась ликвидации.

Несмотря на то, что в ходе следующей по времени судебной реформы Екатерины II оказалось повторно (хотя и не окончательно) осуществлено отделение судебных органов от административных, воссоздания системы судов общей юрисдикции тогда не произошло. Как со всей очевидностью явствует из ст. 105–116, 164–208, 306–377, 395–403 образовавшего нормативную основу реформы закона «Учреждение для управления губерний» от 7 ноября 1775 г., все основанные в тот момент органы правосудия — от сословных судов до губернских палат уголовного и гражданского суда — представляли собой специализированные суды, подсудность ко-

торых была ограничена либо по кругу лиц, либо по кругу дел1.

Не привела к восстановлению системы судов общей юрисдикции и судебная контрреформа 1796 г. При всем том, что, как известно, согласно губернским штатам от 31 декабря 1796 г., значительная часть сословных органов правосудия была упразднена, в юрисдикционных полномочиях оставшихся судебных органов все же сохранились ограничения или по кругу лиц, или по кругу дел. Наконец, никаких судов общей юрисдикции не было создано в первой половине XIX в.2

В итоге, система судов общей юрисдикции оказалась повторно выстроена в России только в результате проведения судебной реформы 1864 г. (систему эту образовали окружные суды, судебные палаты и Правительствующий Сенат). Будучи ликвидирована в соответствии со ст. 1 декрета о суде ¹ 1 от 24 ноября 1917 г.3, система судов общей юрисдикции была возрождена в нашей стране в третий раз в ходе судебной реформы 1922 г. (народные суды, губернские суды, Верховный суд РСФСР). С этой поры суды общей юрисдикции в России более не упразднялись.

§1. Ревизионно-решающий порядок утверждения

ипересмотра судебных решений в уголовном процессе России второй четверти

XVIII – середины XX в.

Что касается новаций, осуществленных в 1717–1723 гг. в области судопроизводства, то здесь необходимо, прежде всего, сказать несколько слов о дальнейшем развитии на отече-

1 Законодательство Екатерины II. Т. 1. С. 396–398, 404–410, 435–445, 455–457. Примечательно, что вопрос о создании структурно отделенных от органов управления всесословных судебных органов (являвшихся бы судами общей юрисдикции) специально обсуждался в феврале 1769 г. в ходе работы Уложенной комиссии 1767–1774 гг. Однако идея об учреждении таковых судов была тогда отвергнута из-за опасений ущемить интересы дворянства (Омельченко О. А. К истории судебной политики «просвещенного абсолютизма» в России // Вопросы истории права и правовой политики в эксплуататорском государстве: сб. научн. трудов. М., 1989. С. 86–87; Он же. «Законная монархия» Екатерины Второй: просвещенный абсолютизм в России. М., 1993. С. 152–153).

2 См.: Ефремова Н. Н. Судоустройство России… С. 153–185. 3 СУ РСФСР. 1917. ¹ 4. Ст. 50.

ственной почве ревизионно-решающего порядка пересмотра и утверждения судебных решений. Столь широко внедренный в российский уголовный процесс в первой половине 1720-х гг. данный порядок отнюдь не пресекся с кончиной Петра I. Уже 8 октября 1726 г. был издан закон, согласно которому приговоры, в которых назначалась смертная казнь или лишение прав состояния («политическая смерть»), подлежали утверждению в Верховном Тайном Совете1.

Поскольку практическая реализация названного закона, по всей вероятности, вызвала значительные затруднения, Сенат издал 10 марта 1727 г. разъясняющий указ о том, что действие закона от 8 октября 1726 г. распространяется лишь на приговоры, вынесенные судебными органами СанктПетербурга2. Окончательная ясность в вопрос о применении ревизионно-решающего порядка пересмотра и утверждения судебных решений была внесена с изданием закона от 31 декабря 1727 г. Согласно названному закону приговоры по особо тяжким преступлениям, вынесенные центральными органами власти (коллегиями и канцеляриями), должны были утверждаться Сенатом, а те же приговоры, вынесенные местными судебными органами, должны были утверждаться губернскими канцеляриями (губернаторами «с товарыщи»)3.

Кроме того, право главы губернской администрации утверждать приговоры к смертной казни и к лишению прав состояния было закреплено в ст. 9 Наказа губернаторам 1728 г.4 Впрочем, право утверждать приговоры к смертной казни и к лишению прав состояния сохранялось за губернаторами сравнительно недолго, будучи отменено сенатским указом от 7 мая 1744 г., согласно которому утверждение таковых приговоров всецело передавалось Сенату5. Ни о каком

1 Полное собрание законов. Т. 7. ¹ 4964. С. 700.

2 Там же. С. 754.

3 Там же. ¹ 5218. С. 912. Наиболее подробное рассмотрение законов от 8 октября 1726 г. и от 31 декабря 1727 г. в историко-правовой литературе см.: Филиппов А. Н. История Сената в правление Верховного Тайного Совета и Кабинета. Ч. 1. С. 114–116.

4 Полное собрание законов. Т. 8. ¹ 5333. С. 97. Примеры практической реализации данного права губернаторами см.: Готье Ю. В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. М., 1913. Т. 1. С. 401.

5 Полное собрание законов. Т. 11. ¹ 8944. С. 768.

праве губернатора утверждать какие-либо приговоры ни слова не говорилось и в Наставлении губернаторам от 21 апреля 1764 г.1

Очень скоро, однако, губернаторы вновь получили право утверждать приговоры к смертной казни и к лишению прав состояния, а ревизионно-решающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений достиг, несомненно, высшей точки развития за всю историю отечественного уголовного судопроизводства. Произошло это в связи с изданием уже упоминавшегося закона от 7 ноября 1775 г. «Учреждение для управления губерний». Неслучайно, именно в законе от 7 ноября 1775 г. появился сам термин «ревизия», а в ст. 108 данного закона было дано первое (хотя и весьма расплывчатое) определение ревизионно-решающей стадии уголовного процесса: «Ревизия уголовных дел ни что иное есть как прилежное разсмотрение, произведено ли дело порядочно и сходственно с законами»2.

Рассмотрению в ревизионно-решающем порядке, согласно закону от 7 ноября 1775 г., подлежали, прежде всего, те приговоры, в которых назначались либо смертная казнь, либо лишение прав состояния («отнятие жизни или чести»). При этом законодатель в 1775 г. значительно усложнил процедуру утверждения таковых приговоров: в соответствии со ст. 86 и 111–113 закона от 7 ноября 1775 г. приговоры к смертной казни или к лишению прав состояния должны были рассматриваться в ревизионно-решающем порядке не однократно, а троекратно. Вначале соответствующий приговор утверждался в губернском сословном суде, затем в губернской палате уголовного суда и, наконец, генерал-губернатором3 (единственный аналог, который можно найти подобной трехступенчатой процедуре в предшествующем процессуальном законодательстве — это вышерассмотренный порядок утверждения при-

1 См.: Законодательство Екатерины II. Т. 1. С. 338–343.

2 Там же. С. 396.

3 Там же. С. 393, 397. Вызывает недоумение, отчего столь подробно регламентированный в законе от 7 ноября 1775 г. порядок утверждения смертных приговоров совершенно обошел вниманием С. В. Жильцов, специально рассмотревший вопрос об истории смертной казни в период правления Екатерины II (см.: Жильцов С. В. Смертная казнь в истории России. М., 2002. С. 165–173).

говоров военных судов, установленный в распоряжении Военной коллегии от 24 июля 1721 г.).

Одновременно законодатель существенно расширил и сферу применения ревизионно-решающего порядка пересмотра судебных решений. Согласно ст. 180, 322 и 366 закона от 7 ноября 1775 г. на утверждение палаты уголовного суда следовало направлять вообще все приговоры, вынесенные сословными судами губернского уровня (верхним земским судом, губернским магистратом и верхней расправой)1.

Мотивация законодателя, столь широко закрепившего в 1775 г. ревизионно-решающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений в российском уголовном процессе, представляется очевидной. Подобно Ивану III и Петру I, ранее внедрявшим ревизионно-решающую стадию в судопроизводство, Екатерина II испытывала недоверие

ккомпетентности и добросовестности лиц, отправлявших правосудие. В письме к Ф. Вольтеру от 20 сентября 1777 г. императрица откровенно пояснила, что зафиксированный в законе от 7 ноября 1775 г. трехэтапный порядок утверждения приговоров к смертной казни и к лишению прав состояния есть «наилучшая из процедур криминальных и более всех надежная… без чего личная безопасность могла бы быть во власти страстей, невежества, невольных глупостей либо горячих голов»2.

Остается добавить, что последнее в XVIII в. расширение сферы применения ревизионно-решающего порядка пересмотра и утверждения судебных решений последовало в 1785 г. Согласно ст. 13 Жалованной грамоты дворянству от 24 апреля 1785 г., если дворянину выносился приговор

ксмертной казни, к лишению прав состояния или к лишению дворянства, то таковой приговор подлежал утверждению вначале в Сенате, а затем монархом3. Итоговое же

1 Законодательство Екатерины II. Т. 1. С. 406, 437, 443. В историкоправовой литературе беглые упоминания о закреплении в законе от 7 ноября 1775 г. ревизионно-решающей стадии уголовного процесса см.: Ефремова Н. Н. Судоустройство России… С. 119–120, 122, 126, 130; Чистяков О. И. Процессуальное законодательство // Законодательство Екатерины II. Т. 2. С. 873–874.

2 Цит по: Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины Второй. С. 283–284.

3 Законодательство Екатерины II. Т. 2. С. 33.

закрепление ревизионно-решающего порядка пересмотра и утверждения судебных решений в отечественном уголовном процессе состоялось в Своде законов Российской империи 1832 г. Как известно, книга вторая 15-го тома названного Свода «О судопроизводстве по преступлениям» явилась, по существу, первым российским общегражданским уголовнопроцессуальным кодексом.

В Своде законов 1832 г. регламентации характеризуемого порядка были всецело посвящены главы 2–5 раздела 5 кн. 2-й тома 15 (ст. 1082–1132)1. Кроме того, порядок направления на утверждение приговоров, вынесенных судом первого звена («судом первой степени», по выражению тогдашнего законодателя), закреплялся в гл. 1 того же 5-го раздела (ст. 1074 и 1079–1081)2. Как и в ХVIII в., ревизионно-решающему пересмотру подлежали приговоры, в качестве санкции по которым назначалась смертная казнь, лишение прав состояния или наказание кнутом (согласно формулировке из ст. 1074 приговоры, «кои подвергают подсудимого лишению жизни, чести, доброго имени или торговой казни»3).

Согласно Своду законов 1832 г. устанавливалась двухступенчатая процедура утверждения соответствующих приговоров. В качестве ревизионно-решающей инстанции выступали палаты уголовного суда, губернаторы и Правительствующий Сенат. Между тем, будучи столь широко и детально закреплен в кн. 2-й тома 15 Свода законов 1832 г., ревизионно-решающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений оказался почти полностью устранен из отечественного уголовного процесса в связи с изданием Судебных уставов 1864 г., в которых таковой порядок не предусматривался.

После судебной реформы 1864 г. ревизионно-решающая стадия сохранилась — и то в ограниченном масштабе — лишь в области военно-уголовного судопроизводства. В продол-

1 См.: Свод законов уголовных. СПб., 1832. С. 321–336. Уместно заметить, что в ст. 1083 оказалось дословно воспроизведено определение «ревизии» из ст. 108 закона от 7 ноября 1775 г. (там же. С. 321). Наиболее развернутую характеристику ревизионно-решающей стадии судопроизводства по Своду законов в историко-правовой литературе см.: Чельцов-Бебутов М. А. Указ. соч. С. 742–743, 792–793.

2 Свод законов уголовных. С. 318, 320.

3 Там же. С. 318.

жение традиции, идущей с петровского времени, согласно Военно-судебному уставу 1867 г., приговор (независимо от содержания), вынесенный полковым судом, подлежал утверждению строевым командованием в лице командира полка1. Наряду с этим, ревизионно-решающая стадия дополнительно вводилась в военно-уголовное судопроизводство в последней трети XIX – начале XX в. либо для рассмотрения отдельных категорий дел, либо для временных военносудебных органов. К примеру, в законе от 19 августа 1906 г. об учреждении военно-полевых судов было оговорено, что вынесенные данными судами смертные приговоры должны направляться на утверждение командующему военным округом2.

События исхода 1917 г., ликвидация судебной системы царской России имели одним из последствий исчезновение ревизионно-решающей стадии из военно-уголовного судопроизводства. Однако прошло совсем немного времени, и ревизионно-решающий порядок пересмотра судебных решений начал, как представляется, еще раз возрождаться на отечественной почве.

Согласно ст. 36 и 37 Положения о революционных военных трибуналах от 20 ноября 1919 г., о всех вынесенных смертных приговорах революционные военные трибуналы должны были незамедлительно ставить в известность одновременно Революционный военный трибунал Республики и все то же строевое командование — в лице теперь уже революционного военного совета армии, фронта или Республики. При этом решение об оставлении в силе или о приостановлении смертного приговора должно было приниматься Реввоентрибуналом Республики и соответствующим реввоенсоветом в течение 48 часов.

В случае приостановления приговора дело подлежало направлению на новое рассмотрение в вышестоящий военно-судебный орган3. Это обязательное информирование и вышестоящего судебного органа, и строевого командования о вынесенном смертном приговоре как раз и являло собой, думается, модифицированную ревизионно-решающую

1 Петухов Н. А. Указ. соч. С. 124–125, 142.

2 Жильцов С. В. Указ. соч. С. 205–206.

3 СУ РСФСР. 1919. ¹ 58. Ст. 549.

процедуру. Модификация заключалась в данном случае в том, что решение об утверждении приговора принималось управомоченным органом «по умолчанию», путем невынесения решения о приостановлении приговора. В свою очередь, «приостановление» приговора означало на деле неутверждение (или даже, трактуя шире, отмену) данного приговора.

Не прошло и полугода, как сходный порядок оказался предусмотрен и для новоучрежденных военно-транспортных судов. Согласно ст. 15 и 16 Положения о революционных военных железнодорожных трибуналах от 18 марта 1920 г., о смертных приговорах, вынесенных являвшимися судом первого звена трибуналами железных дорог, надлежало немедленно ставить в известность параллельно комиссаров этих дорог и Главный революционный военный железнодорожный трибунал при Наркомате путей сообщения. Если же смертный приговор выносился Главным революционным военным железнодорожным трибуналом, то о таковом приговоре следовало извещать одновременно наркома путей сообщения и Трибунал Реввоенсовета Республики (бывший Революционный военный трибунал Республики). Как и в системе военных трибуналов, в случае приостановления (то есть неутверждения) приговора дело направлялось на новое рассмотрение в вышестоящий судебный орган (скажем, из трибунала дороги — в Главный революционный военный железнодорожный трибунал)1.

При проведении судебной реформы 1922 г. ревизионнорешающий порядок пересмотра и утверждения судебных решений не получил закрепления в уголовном процессе. Ни в Положении о судоустройстве РСФСР от 11 ноября 1922 г., ни в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР редакций 1922 и 1923 гг. ни словом не упоминалось ни о необходимости информировать касательно каких-либо вынесенных приговоров вышестоящий судебный орган, ни о возможности «приостановления» (неутверждения) приговора. А вот в области военно-уголовного судопроизводства ревизионнорешающие процедуры сохранились и после судебной реформы 1922 г.

Согласно ст. 36 и 37 Положения о военных трибуналах и военной прокуратуре от 20 августа 1926 г. о вынесенном смертном приговоре военный трибунал обязывался (причем,

1 СУ РСФСР. 1920. ¹ 21. Ст. 112.