Социология для студентов леч осень 2013 1-8 / Семинар 6 / Материалы для докладов / Щепанская Т

Щепанская Т.Б.

Традиции городских субкультур \\ Современный городской фольклор. М.: РГГУ, 2003.

Теория субкультур – одно из средств описания явлений культурной дифференциации современного общества. Впрочем, известны и другие термины для обозначения той же реальности, например: контркультура, общественные движения, неформалы, локальные сети, социальные страты, жизненные стили и проч. Каждое из таких определений предполагает акцент на одной из сторон изучаемого явления: символике, атрибутике, идеологии (теория жизненных стилей), внутренней структуре сообществ и типах межличностных связей (теория и метод социальных сетей), места в иерархической структуре социума (теория социальной стратификации), социальной активности и воздействия на эту структуру (теория общественных движений, контр-культуры и т.п.). При этом очевидна прикладная ориентация многих из этих теорий.

Определение “субкультуры” охватывает практически все перечисленные аспекты, потому и пользуется значительной популярностью. Это определение базируется на понятии “культуры”, фундаментальном в антропологии, что не могло не повлиять на естественность его укоренения в антропологическом (в первую очередь) дискурсе.

Из истории понятия. Само понятие “субкультура” сформировалось в результате осознания неоднородности культурного пространства, ставшей особенно очевидной в урбанизированном обществе. Прежде под “культурою” понималась господствующая этическая, эстетическая, мировоззренческая система - профессиональная, поддерживаемая элитами и исходящая от элит, получавшая сакральное подкрепление. Все, что за ее пределами, - область профанного, бытового, - лишалось статуса “культуры” (ср.: обыденные представления о “культурном” и “некультурном” - поведении, вкусах, речевых стереотипах и т.д.).

Хотя появление термина “субкультура” в научной литературе возводят к 30-м гг. ХХ в., настоящее распространение он получил в 1960-70-х гг., в связи с исследованиями молодежных движений. Поначалу на первый план выступает приставка “sub” (т.е. “под-”), обозначая скрытые, неофициальные культурные пласты, подстилающие “дневную поверхность” господствующей культуры. Это понятие использовалось в ряду таких, как subterranean culture (подземная культура) и underground (подполье). Просматривается и привычное восприятие неинституциональных культурных явлений как низовых – в противоположность “высокой” официальной культуре. В том же контексте ( в применении к идеологии и практике молодежного протеста против ценностей общества потребления, трудовой этики и технократической цивилизации) использовалось и понятие “контр-культура”, определявшее идеологию молодежи как разрушающую всякую культуру вообще, противостоящую культуре как таковой. Отсюда видно, что понятие “субкультура” первоначально обозначало явления, воспринимавшиеся как не- или вне-культурные. Со временем, однако, оно получило иной смысл.

Эстетика, этика, идеология молодежных сообществ получила признание как особая “молодежная культура”. Обнаружилось существование и других культур (напр., детской), отличающихся от официальной, но вполне реальных, со своими нормативными и символическими характеристиками. Это придало новую жизнь понятию “субкультуры”, впрочем, в несколько измененном значении. Теперь оно прочитывается как обозначение “подсистемы” культуры, указывая на мультикультурный характер современного общества.

В таком прочтении концепция “субкультуры” оказалась чрезвычайно плодотворной как в научно-эвристическом (программа описания различных сегментов и вариаций культуры), так и в практически-прикладном отношении. С этим последним связан ряд ее модификаций, среди которых в последнее десятилетие наиболее актуальна, пожалуй, концепция “жизненных стилей” (life styles) , под которыми понимаются особенности идеологии, социальной психологии, потребительского поведения, языка и символики, в целом образа жизни, - характерные для различных социальных групп. Изучение “жизненных стилей” ориентировано в первую очередь на моделирование потребительского поведения их представителей. Впрочем, идеологические аспекты стилей жизни находятся в поле интересов политиков и особенно их имиджмейкеров. Еще более очевиден социальный заказчик изучения общественных движений, на практике делающего упор на организационных аспектах этих движений, средствах и возможностях мобилизации ресурсов, мониторинге властных устремлений и проч.

Определение понятия “субкультура” затруднено именно из-за фундаментальности лежащего в его основе понятия “культуры” и существования огромного множества его определений. Не имея возможности их подробного анализа и даже перечисления в рамках этой статьи, мы остановимся на определении, которое считаем наиболее операциональным (как средство сбора и описания эмпирических данных по конкретным субкультурам).

Прежде всего приставка “суб-” в современном контексте, как мы говорили уже, подразумевает, что речь идет о подсистеме культуры как целого. Субкультура не представляет собою самостоятельного целого. Ее культурный код формируется в рамках более общей системы, определяющей основу данной цивилизации и целостность данного социума (ее мы и обозначаем словом “культура”). Субкультуры, как ее подсистемы, опираются на ее культурный код (общий для большинства их и обеспечивающей их взаимопонимание), а кроме того, ориентированы на постоянный диалог с нею. Этот диалог может принимать формы “обновления культуры”, ее “развития”, “восстановления традиций” – или “противостояния”, “разрушения” и проч., но он необходимый элемент самосознания и самоопределения субкультур. Каждая из них определяется прежде всего по отношению к Культуре (господствующей, общепринятой, материнской и т.п.), противопоставляя ей свои нормы и ценности, либо черпая в ней обоснования этих норм.

Большинство известных определений культуры (и субкультуры как ее разновидности) акцентируют ограниченный набор ее основных признаков. Среди них: знаковые (общность идеологии, ментальности, символики, культурного кода, картины мира); поведенческие (обычаи, ритуалы, нормы, модели и стереотипы поведения); социальные (социальная группа, страта и т.д., определяемая как носитель субкультуры или ее “порождающая среда”) и все они вместе (культура как “целостный образ жизни”). Подчеркивается еще небиологический способ воспроизводства всего вышеописанного комплекса (воспитание, образование – социализация, как средство трансляция культурной традиции).

Все эти признаки можно обобщить и уложить в рамках модели культуры как коммуникативной системы. Коммуникативная система включает в себя (а) каналы коммуникаций (коммуникативные связи и сети. В рамках этой части модели конкретно описываются типы межличностных связей, структура сообществ, формы общения и т.п. – социальный уровень культуры) и (б) средства коммуникации, т.е. знаки и символы (здесь фиксируется культурный код – дискурсивные особенности, в том числе арго и вербальный фольклор; атрибутика; символика и мифология вещественного мира, телесности, пространства и времени – т.е. “язык” культуры и в целом ее картина мира). Это знаковый уровень культуры. Знаковый и социальный уровни взаимодополнительны, связаны, взаимно отражают и порождают друг друга. На знаковом хранятся и транслируются коды социальных систем, поведенческие программы - те самые обычаи и нормы, о которых шла речь. Социальный уровень есть субстрат и материализация этих кодов.

Говоря о “каналах коммуникаций”, мы имеем в виду два их типа: синхронные и диахронные связи, тем самым подчеркивая момент трансляции культурных кодов во времени, как необходимый признак, отличающий субкультуру, скажем от моды (тоже предполагающую общность символики, атрибутики, отчасти идеологии, - но не предполагающей механизмов их воспроизводства во времени).

Таким образом, наше определение субкультуры формулируется следующим образом: субкультура – коммуникативная система, самовоспроизводящаяся во времени. Это определение может быть развернуто в виде модели или матрицы, которую легко заполнить конкретным материалом:

Субкультура

Коммуникативная система

1. Каналы

Коммуникации

(социальный уровень культуры: связи и сообщества)

а) синхронные связи

б) диахронные связи

2. Средства коммуникации

(Знаковый уровень культуры): целостная картина мира и составляющие ее знаки и символы:

2.1. Специально знаковые объекты:

вербальные (арго, фольклор)

числа

идеограммы

карты, деньги и проч.

2.2. Ситуативно знаковые (объекты окружающего мира, играющие в данной культуре знаковую роль). В том числе их комплексы (коды):

пространственный

временной

предметный

телесный

актуальный

Это определение-модель представляется операциональным в качестве средства первичной фиксации и описания субкультур. В первом разделе (“Социальный уровень”) описываются связи (их типы, конфигурации и проч.) и сообщества (структуры), заданные данной культурой, а также модели поведения, нормы и ритуалы, поддерживающие эти структуры. Во втором разделе (“Знаковый уровень”) фиксируется собственно культурный код: символика, идеология, картина мира. Здесь, в свою очередь, нужно различать (а) специально знаковые объекты (к таким относятся, например, слово и, соответственно, весь дискурсивный пласт культуры: арго, фольклор и т.д.; число и числовая символика; карты, деньги, идеограммы и мн.др.) и (б) ситуативно знаковые (напр., символика пространства, времени, вещей, тела и телесности, жестов и действий и т.д.).

Эта модель позволяет фиксировать в полевых условиях и учитывать в процессе описания максимальное число конкретных особенностей культуры, в то же время имея в виду их соотношение в рамках целого (культуры как коммуникативной системы), а также делает сопоставимыми материалы по различным субкультурам. В то же время исследователь может сделать акцент на любом из сегментов этой матрицы, не переставая иметь в виду его место в рамках целого.

В настоящем издании акцент делается на вербальных компонентах описываемых субкультур, поскольку именно они пока лучше всего обеспечены источниками. Именно наличие вербальной специфики – особого арго и сложившегося фольклора – служит наиболее яркими и легко фиксируемыми признаками существования субкультуры. Возможно поэтому о многих субкультурах пока ничего не известно, кроме их фольклора и арготизмов. Вероятно и то, что здесь виною особенности научного восприятия, сложившегося в рамках письменной и уж во всяком случае вербальной культуры; потому и “видимыми” для научного сообщества становятся прежде всего словесные компоненты. Информация же, выраженная посредством иных кодов, не воспринимается (ее извлечение требует специальных аналитических процедур и осуществляется, как правило, с опорой на вербальные тексты как “перевод” невербальных). Таким образом, изучение этой стороны субкультур может послужить ключом к разгадке других.

К вопросу о типологии. Далее встает проблема типологии субкультур. Удобной представляется типология В.Соколова и Ю.Осокина: субкультуры типологизируются в соответствии с типами общностей их носителей. В частности, выделяются половозрастные (детская, молодежная; добавим еще упоминавшиеся в литературе субкультуры матерей, геев и парковые собрания пенсионеров); социально-профессиональные (авторы выделяют здесь рабочих и интеллигенцию; можно конкретизировать, назвав, например, такие профессионально-корпоративные субкультуры, нашедшие некоторое отражение в литературе, как компьютерную, медицинскую, археологическую, а также армейскую, нищенскую и криминально-тюремную) и досуговые; религиозные и этнические. Можно прибавить сюда еще территориальные – напр., землячества, не всегда связанные с иноэтничностью, например, длительно самовоспроизводящееся псковское землячество в Санкт-Петербурге. К ним примыкают локальные субкультуры (в этом качестве можно рассматривать некоторые города и региональные общности, имеющие свои языковые особенности, фолкьлор, нормативные традиции и проч.). В основу типологии положен в данном случае принцип консолидации соответствующих общностей – он же определяет и источник символики (характерные особенности той или иной общности – ее облика, темперамента, социальных интересов, языка и проч. – становятся основой “языка” формирующейся в этой среде субкультуры).

“Субкультурная” парадигма, открывая очевидные исследовательские перспективы, в то же время ставит множество вопросов. Назовем, например, следующие:

вопрос о мультикультурной структуре современного общества (можно ли описать его как некую совокупность субкультур и распределяется ли население между ними без остатка или есть группы вне любых субкультур?);

проблема взаимоотношений между разными субкультурами: по имеющимся уже теперь сведениям, многие из них перекрываются (напр., отмечены явления “общей периферии” разных субкультур и “миграции лидеров”);

проблема взаимообменов культурных фондов разных субкультур и всех их – с господствующей культурной традицией (роль их как источника инноваций, обеспечивающих в одних случаях устойчивость культуры в изменяющихся обстоятельствах, в других – вызывающих ее разрушение);

вопрос о соотношении субкультуры и сообщества (социальные общности: возрастные, профессиональные и др. – рассматриваются как носители субкультур, “порождающие среды”, как результат материализации знаковой картины мира, транслируемой субкультурой, и т.д.). В любом случае, надо обязетльно учитывать несовпадение понятий “субкультура” и “сообщество” (в рамках одной субкультуры – т.е. знакового, коммуникативного поля – может существовать множество сообществ, нередко враждующих, активно противопоставляющих себя друг другу. Тем не менее, они пользуются языком одной и той же культуры и в этом смысле образуют единое поле).

Можно продолжать это перечисление, но уже сказанное свидетельствует о перспективности субкультурной парадигмы для описания современного общества. Она имеет и прикладное значение – не только для рекламы или политического менеджмента, но и как средство обеспечения взаимопонимания между разными сегментами социума, “взаимопереводимости” их культурных кодов.

http://www.poehaly.narod.ru/subcult-f.htm