Философия. Конспект лекций

веческое свойство, в котором принципиальное основание принадлежит сознанию, мышлению, то вообще парадокс: человек должен быть до труда, а не по-

сле.

На это многие обращали внимание, но специально рассмотрел этот «порочный круг» Б. Ф. Поршнев в своей книге «О начале человеческой истории»1. А сегодня вновь «орудийная» основа стала проблемной: как объяснять признанные всем мировым научным сообществом новые данные о возрасте древнейших «орудий труда» чуть ли не в 2, 5 млн. лет, тогда как человеку (кроманьонцу) всего-то около 40 тыс. лет? Признавать человеком хотя бы неандертальца? Или все же «орудийная деятельность» не самая «суть» человеческого?

И здесь можно начать с известного и общепринятого: мыслить без языка нельзя, невозможно. Деятельность, труд как ее вид сознательны и целеположены, следовательно, никак не могут быть раньше человека, уже человека. И нам ничего не остается, как признать: в начале было «обретение» мыслить, осознавать себя и оценивать вещи, относиться к ним и к среде как средствам жизни, а не только манипулировать ими. А это невозможно не только вне общения с себе подобными, но главное и вне особой системы отношений и разнообразных форм поведения. Для чего вначале не могло не идти становление понятийного языка и только затем (хотя, бесспорно, и параллельно) – деятельность в ее отличии от разнообразных действий животных. Деятельность как сознательное действие субъекта – это завершающий акт и этап в оформлении человека и общественной формы живой природы и способ их существования. Потому даже в среде материалистов трудно не признать больше правыми тех, кто принимает, конечно, не в библейской интерпретации, «в начале было слово», а не Фаустовское «в начале было дело».

Таким образом, здесь не просто еще раз подтверждается, что сознание есть принципиальное отличие человека от животного. Главное и концептуальное в том, что деятельность именно как познавательно творческая ни коем образом не оказывается «формой» ли, «видом» жизнедеятельности животных, хотя бы и на качественно новой основе. Именно слово и деятельность окончательно «отвязали» человека от природы, но именно слово и деятельность «законсервировали» нас как антропологический вид «Homo sapiens». Всё это означает одно: природа человека социальная, это своеобразный продукт общества как среды и специфической организации жизни людей. Принципиальное, качественное отличие биологического и социального имеет место не только «внутри» человека, не только как существенное свойство людей. Существенные различия характеризуют как связи людей, так и организацию их жизни, «правила», по которым эта самая жизнь протекает. Но об этом ещё будет специальный раздел в следующих лекциях.

1 Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории. М.: Политиздат, 1974. С. 487.

231

Тема человека необозрима, поэтому ограничимся минимумом, позволяющим высветить только качественную несводимость биологического и социального в том, что касается сущности человека, определения «человеческого». Нельзя не обратить внимание на принципиальное различие организации стадной (биологической) и социальной, родовой, семейной жизни и принципы её иерархии у животных и у людей. В стаде господствует сила и, как утверждают этологи, агрессия. У людей абсолютно всё иное. И хотя трудно говорить о доисторических временах, тем не менее, все современные исследователи архаических племён отмечают кооперацию, уравнительность в отношениях и авторитет мышления в качестве базовых оснований внутриродовых отношений. Ценятся ум, смекалка, предвидение результата. Но самое знаменательное и при этом важное: у людей животные инстинкты во внутриродовых, в семейных, в целом – общественных отношениях подавляются, они осуждаются и пресекаются самим родом, обществом. Именно это прекрасно демонстрирует практически повсеместное «табу» на внутрисемейные, на внутриродовые брачные отношения.

Долгое время по поводу таких запретов в научной литературе господствовало почти что убеждение, которое в сути своей соответствует оценке «биологизаторство», хотя формально объяснялось через сознание: понимали, мол, древние генетические неблагоприятные последствия кровнородственных брачных отношений. Но и сегодня-то люди мало задумываются над уроками инцеста и часто поступают вполне осознано против него. А как показали современные исследования, выяснилось: племена, живущие на стадии каменного века, вообще не осознавали механизма девятимесячного срока зачатия, не то чтобы учесть фактор наследственности. Ответ по поводу «табу» на кровнородственные браки лежит совсем в иной плоскости. Только рассматривая человека как общественное формирование в особой, социальной системе, можно понять, что именно ее целостность и укрепление её через внутриродовое единство является ведущим фактором в поведении индивидов и критерием оценки правильности своего поведения. Отсюда подавление агрессии и запреты кровнородственных и даже внутриродовых брачных отношений. Не будь на них «табу», невозможным становится формирование рода, так как между мужчинами существовал бы постоянный трагический конфликт, разрешение которого, очевидно, не в пользу «мыслителей». А существование человека как «волка одиночки» и человечества на основе изолированных «семей» в рамках семьи невозможно.

Социальное (общественное) и биологическое – разное не только по структуре и «архитектуре», но и по механизмам взаимодействия и результатам того, что выступает итогом развития. Человек и человечество живут по законам об- щественно-социального функционирования. Даже рождаемость, какой бы случайностью не оборачивалась, обусловливается общественными причинами. Только общество может породить поощрение в виде звания «Мать-героиня»

232

либо, напротив, установить санкции за рождение второго ребенка (Китай), а индивид – принять или не принимать это, пойти или нет на добровольную стерилизацию. Причины этого и в первом, и во втором случае – не биологические, не голод, например. Причины социальные, политические, экономические и нравственные.

Вот потому-то «человек» – это понятие, обобщающее специфику особых и необычных для биологической природы объектов, выступающих элементами общества как своеобычной системы. Одновременно человек – понятие, определяющее различие одного множества форм элементов этой системы (общества как целостности) в сравнении черт сходства и различия с иными элементами той же самой системы. А ими сегодня, например, выступают предприятия, вузы, больницы, партии, различные учреждения и так далее. У них единая база в том, что всех их связывает общая природа: все они – общественные формирования, хотя и разные по видам, иначе: порожденные обществом формы социальной действительности. Понятно, что высказанная излишне прямолинейно догадка древних: человек – это общество, государство, была не лишена основания.

Человека как особую форму Действительности, как общественное формирование определяют именно социальные характеристики: наличие сознания, деятельности, способностей, социальные потребности, нравственность, специфический тип связей – отношения. Именно в совокупности социальных свойств проявляется родовая сущность всех людей. И опять-таки ближе к истине был Л. Фейербах, утверждая, что «Искусство, религия, философия или наука составляют проявление или раскрытие подлинной человеческой сущности»1 А чем не показательны такие высказывания, как «тело человеку нужно только для ношения головы» (Т. Эдисон), или «человек только начинается там, где кончается животное» (В. Белинский)?

Но есть ещё понятия «индивид» и «личность», о чём они? В реальности, которую мы чувственно воспринимаем и познаем, в социальной действительности, в обществе человек – это уже не нечто абстрактное, а отдельный элемент общества, отдельное как конкретный объект – он индивид. И только тогда, только как конкретный действующий носитель «человеческого», индивид в то же время становится актуальным субъектом, обретает собственное «лицо» как специфическое единство всех своих свойств. В данном случае, включая и не существенные для характеристики человека, но неотъемлемые при квалификации лица, персоны индивида биологические и психические особенности. Иначе, проявляющий себя, действующий как человек как отдельное, как индивид и есть – личность. В свою очередь, личность конкретизируется в понятиях преподаватель, рабочий, кандидат наук, Петров и т. д., и т. п.

1 Фейербах Л. Избранные философские произведения. – М.: Госполитиздат, 1955. Т. 1. С. 202.

233

В качестве предмета исследования любую личность можно рассматривать достаточно традиционно, методологически используя философское понятие «отдельное», то есть как носителя единства общих, особенных и единичных свойств. При этом невозможно уже не то чтобы элиминировать, но и «закрыв глаза», абстрагироваться от биологии, от физиологии. Однако важно и необходимо заметить: во всем, что касается даже этой стороны свойств личности (в том числе психики и витальных потребностей людей), в той или иной мере присутствует «человеческое», контролируется им. Личность обладает конкретной нравственностью и определенным видом деятельности, и только личность (индивид пока он – человек) принимает решение: можно или нельзя «пить из-под копытца». Вот почему не исключительно в рамках социальной философии (здесь это исходный принцип, сущность человека как элемента общества), но и в любой социальной сфере при ее осмысливании личность – не что иное, как мера человеческого в индивиде, это уровень, зрелость и степень человеческого в конкретном индивиде.

Надо понимать, что когда говорим о человеке как ином по сравнению с биологическим существовании, то «человека» не может быть больше или меньше. В личности, напротив, в целом и в отношении каких-либо отдельных проявлений «человеческого» они обретают индивидуальную, а потому количественную характеристику. Иными словами, здесь необходим разговор не о сознании как свойстве (есть оно, или его нет), а о знании, о его широте и глубине. Не о деятельности как таковой, а о различных ее формах и о состоянии способностей личности и так далее. А поскольку личность – это реальный субъект в системных отношениях с другими общественными формами, то она обретает ряд свойств именно как специфический элемент общественной системы: в личности таковыми являются воля, владение языком, свобода, цели, мировоззрение, мотивы, интересы, ценности и ряд других свойств.

Естественно, теперь имеются все основания для ответов на вопросы о развитии, о том, в чем это развитие можно фиксировать. Развитие в приложении к «человеку» означает, что речь идет не об изменениях во «внутренней немой всеобщности», которая, как здесь выяснилось, не только есть, но и неизменна, ибо именно и составляет его сущность. Развитию подвержена именно мера человеческого в индивиде, развивается, тем самым, социальная составляющая личности. К примеру, социальные потребности, изменение которых целиком и полностью обусловлено предметами их удовлетворения. И далее следует рассматривать развитие личности как те или иные изменения в других составляющих его сущности. Но общий принцип: должно быть в движении все составляющее человеческую сущность, во-первых, и у всего человечества – во-вто- рых. При всём важно учитывать основное: человеческого для «человека» не может быть больше или меньше, оно либо есть, либо перед нами не человек. В личности это сглаживается «мерой человеческого». Что, кстати, давно чело-

234

вечество интуитивно поняло и ныне в праве закрепило обязательность медицинской экспертизы в рамках закона на дееспособность для всех, совершивших преступление.

Только о личности можно говорить как развитой или неразвитой, что фиксируется многими факторами. Уровень совершенства личности заключается в том, насколько индивид способен проявлять все свои качества: от воображения, воли до реализации свободы. И потому развитие личности характеризуют прогрессивные изменения любого ее качественно определяющего свойства. Иначе говоря, если вести разговор о том же сознании, то в данном случае это уже не демонстрация какого бы то ни было его наличия (мифологического, например), а скажем так: мудрости, логичности мышления и проч. Что касается деятельности, то круг способностей и профессионализм – объективная характеристика развитости личности. В том же плане решается проблема изменения в области нравственности, общения людей и реальных форм отношений, ибо все это имеет ценностную и количественную характеристики.

Завершая разговор о проблеме человека в философии, следует сделать два основных вывода. Первый состоит в том, что тема человека, общества и личности не решаема до тех пор, пока не отыщутся объективные основания их сходства и различия. Второй связан с установлением демаркационного разграничения биологического и социального, общественного. Понятие «общественное формирование» как раз и позволило не только «развести» биологическое и социальное, но по иному интерпретировать некоторые «старые», дискуссионно воспринимаемые факторы. Вот потому-то мы начали разговор о социальной философии с выяснения природы и сущности человека. Понимая человека как социоморфему (особый, уже далее не раскладывающийся вид среди других типов общественных формирований), оказывается возможным в единстве логического и практического осмысления социальной действительности понять и общество, и его структуру, и механизмы взаимодействия его элементов, и источники движения. И, наконец, объяснить появление и значение целей в социальных процессах. Обо всем этом и пойдет разговор в следующих главах данного учебного пособия.

9.3.Общественное формирование от рода и семьи –

кгосударству и обществу

Представления общества в философии от античности до XX века

На сегодня нет какого-то единого учения об обществе. И причин тому не меньше, если не больше тех, которые указывались в предыдущей главе и которые до сих пор затрудняют выработку общепринятого представления о человеке. Ряд авторов считает, что такое положение и хорошо: плюрализм, мол. Но

235

всегда ли он хорош и оправдан в жизни общества? Конечно, нет. Хорошо когда каждый может высказать даже глупость, высказаться без последствий: остракизма, насмешек и без преследования. Однако в России ли не знать, что плюрализм в управлении – это не просто слабость, а кризис власти. Плюрализм мировоззрений, в том числе религий, терпим только в обществе, находящемся в стадии позитивного развития, во всех других состояниях это кризис общественного сознания и целостности самого общества.

Однако необходимость учения об обществе людьми всегда ощущалась, поскольку толкования его сущности выступали руководством к действию, как государей прошлого, так и нынешних властей. А в политизированном мире современности именно представлениями о государстве и обществе руководствуются партии, элиты и религиозные конфессии в своей практической деятельности. Вот почему плюрализм государственно-общественных представлений лишь относительно терпим, но постоянно выходит за рамки обмена мнениями и за пределы научных конференций. Подтверждение тому и деятельность Платона и Конфуция, и войны от средневековья до XX века, и поведение США в отношениях с другими странами. О Платоне и Конфуции упомянуто потому, что они одни из первых философов, которые свои представления пытались реализовать на практике.

В истории философии существуют самые различные по своей основе учения об обществе, о его проблемах, о факторах на них влияющих и задачах власти. В XIX и XX веках пытались учесть принципы и закономерности взаимосвязи различных факторов, потому в социальной философии сложилось множество направлений. Среди таких факторов наиболее известны географический детерминизм, демографическая школа, расово-антропологическая школа, органическая школа, социал-дарвинизм, психологические школы (воля – Шопенгауэр, жизненный порыв – Бергсон). В результате к XXI веку наиболее распространенными оказались учения об общественно экономической формации, ряд направлений цивилизационных учений, технологический детерминизм и ряд других.

Однако здесь следует начать разговор с важного исторического факта, который, к сожалению, сразу же обрел методологический характер. Еще в античности в социально-философских учениях в чем-то оправдано из-за недостаточности знаний и потому в чем-то закономерно, закрепилось мнение, являющееся по существу заблуждением, но которое до сих пор высказывается, а если преодолевается, то формально. Дело в том, что изначально при осмыслении социальных проблем и в решении практических общественных задач опирались на понятие «государство», а не «общество». Это подтверждается использованием фактически всеми философами и политическими деятелями термина «государство» вплоть до XVIII века при фактических рассуждениях об обществе. Показательно, что как на Западе, так и у их современников – мыслителей Востока

236

отмечается в том фактическое сходство. Все философы древности трактуют государство как сословную, классовую или кастовую целостность. Фактически отождествляются государство и общество, поскольку используют термин государство, но ведь, рассуждая об устройстве власти, о праве, о морали, о благе и справедливости говорят, по-сути, об обществе. В том же русле шли и последующие учения о государстве – обществе.

Кратко история вопроса такова. У Платона государство – это совместное поселение людей для взаимопомощи и удовлетворения потребностей. При этом люди связываются не только политически, но и на неполитической основе. А образующая государство функция: защита населения и, прежде всего, территории от внешних врагов и поддержания порядка внутри. Платон выделяет три сословия: правители, воины, свободные граждане. Сословие воинов-стражей у него основа государства и носитель государственности. При этом для него государство – полная аналогия устройства индивидуальной человеческой души, т.к. государство представляется как своего рода громадный человек. Главная проблема государства состоит в согласовании этики и политики, а индивидуальная добродетель и общественная справедливость ее основа. Полностью их совместить нельзя и потому он выделяет 7 типов государственного устройства: идеальное государство; 2 правильных (монархия и аристократия); и 4 неправильных (тимократия, олигархия, демократия и тирания). Важно заметить, что по Платону в каждом государстве существуют два государства: бедных и богатых. Для ликвидации социальных раздоров, которые возникают из-за имущественного неравенства, он предлагал ликвидировать частную собственность, семью и воспитывать новое поколение чуждое эгоизма. Как известно, Аристотель не согласился с принципом философии Платона и это сказалось на его социальных представлениях. Аристотель выделяет стремление людей к общежитию, которое обусловливает сначала появление семей, затем поселений и, наконец, государства. Как сторонник «середины» он убеждал, что верховная власть должна принадлежать среднему классу, а не народу и конечно не тирану. А поиски лучшего устройства государства и его привели выводу об отрицательной роли частной собственности и необходимости недопущения имущественного неравенства граждан. Однако считал, что «лучше бы, чтобы собственность была частной, а пользование ею – общей». – Но кто бы сказал: как это сделать?!

Так называемые «утопии» разрабатывали идею именно справедливого государства как «общества будущего» (Т. Мор, Т. Кампанелла). По той же причине следует обязательно обратить внимание и на известную теорию «общественного договора». Характерны и одновременно противоположны здесь учения Т. Гоббса, Ж. Ж. Руссо. Общее у них в самой концепции естественного и государственного этапов в истории существования людей. Хотя саму идею, что в основе государства лежит договор между людьми, высказал еще Эпикур.

237

У Гоббса концепция «естественного состояния» - это борьба всех против всех, поскольку имеют место «вечные причины»: абсолютная свобода изначально присущая каждому; равенство как способность взаимного нанесения равного ущерба; естественное желание зла друг-другу. В таком состоянии спасение людей в заключении мирного общественного договора суть которого во взаимном отказе от посягательств на свободу, собственность и жизнь друг-друга. Гарант его соблюдения – государство, воплощенное в «суверене» (государе), в пользу которого все граждане отказываются от части своей естественной свободы. Государственная власть при этом становиться источником всех этических норм. По Гоббсу суверен – продукт договора нужный как гарант, но без ответственности перед народом, а жизнь индивида первична и потому выше интересов государства.

У. Ж. Руссо та же идея общественного договора, но многое принципиально отличается от Гоббса. «…Но с той минуты, как человек стал нуждаться в помощи другого, как люди заметили, что одному полезно иметь запас пищи, достаточный для двух, равенство исчезло, возникла (частная) собственность, стал неизбежен труд и обширные леса превратились в веселые нивы, которые нужно было поливать человеческим потом и на которых скоро взошли и расцвели вместе с посевами рабство и нищета». (О причинах неравенства. //Антология мировой философии в 4 томах. М. 1970. Т. 2, с. 424). Согласно Руссо, человек в естественном состоянии находился в гармонии с природой. Ему присущи стремление к самосохранению и сострадание, что явно не по Гоббсу. Помимо «потребностей тела» появляются искусственные «потребности духа». Завершается замена естественного, антропологического неравенства неравенством политическим, то есть общественным – установлением частной собственности. По общественному договору человек теряет свою естественную свободу, взамен получая свободу гражданскую и право собственности на все то, чем владеет. Возврат к естественному состоянию невозможен. Но предотвращение неравенства в правах возможно, если обеспечить имущественное равенство и запретить роскошь, что можно сделать, ликвидировав частную собственность. Само государство должно быть небольшим, чтобы обеспечить контроль за правительством и осуществлять непосредственное волеизъявление. В то же время Руссо понимал, что это невозможно среди нравственно несовершенных людей и потому необходимо всеобщее просвещение, но не всеобщее знание науки, т.к. она портит нравы, порождая честолюбие, наука препятствует естественному поведению людей.

С XVIII века стала оформляться экономически-реалистическая тенденция установления основания общества, появилась новое и особое научное учение: политическая экономия. Юм утверждал, что все на свете приобретается трудом, а А. Смит обосновывает и развивает идею общества как трудового и менового союза людей, связанных разделением труда. Он специально подчеркивает, что

238

эта связь особого рода: каждый индивид, работая на себя, вынужден работать на других и наоборот, работая на других, работает на себя. И, что показательно, было отмечено, что это тот механизм, который обеспечивает существование общества независимо от государственной власти, и потому общество есть единство индивидуального и общественного. Но только с XIX века усиливается понимание того, что государство и общество далеко не одно и то же. И внимание философов стало все больше обращаться на различие государства и общества. Для толкования общества в XX веке характерна своеобразная борьба альтернативных по своей сути направлений: цивилизационного и формационного.

О формационном подходе имеется обширная научная литература как марксистская, так и немарксистская. Поэтому кратко выделим в нем необходимое для данной темы. Основной принцип марксизма в том, что во взаимодействии людей, в историческом развитии человечества действуют объективные закономерности, независимые от языка, культуры, национальности, географического расположения народов. Вся история человечества – это зарождение, развитие и переход одной общественно-экономической формации в другую, через смену способа производства, который есть единство производительных сил и производственных отношений, которые, в свою очередь, обусловлены господствующей в обществе формой собственности. Это единство подрывается, с одной стороны, неравномерностью их развития и определяющей ролью производственных отношений, с другой. Переход от одной формации к другой, таким образом, не что иное, как общественная смена формы собственности. Этот подход позволяет понять ход истории, но он не отвечает на вопрос: что такое общество, не дает его определения независимо от того, говорим ли об античном обществе, о средневековом, о современном, наконец. И Россия, и Франция, и Бразилия и т.д. – конечно своеобразные общества со своими отличиями, в том числе и по государственному устройству. Однако не только у них, но и у всех стран мира есть общее именно потому, что все они представляют собой отдельные субъекты и объекты истории.

Научное сообщество, философы видели эту слабую сторону марксизма и продолжали поиски не только определений понятия «общество», но и принципов их развития. Так появился цивилизационный подход в решении вопросов становления, развития и упадка общества.

Цивилизация – от латинского: гражданский, государственный. За два века термин приобрел несколько значений. Французские философы 18 века называли цивилизованным общество, основанное на началах разума и справедливости. В XIX веке это понятии употреблялось как характеристика капитализма в целом. В XX веке с разной степенью популярности используется три значения: 1) как синоним культуры; 2) как обозначение уровня, степени общественного развития, материальная и духовная культура (например, античная цивилизация, индустриальная цивилизация); 3) ступень общественного развития, следующая

239

за варварством (Л. Морган, Ф. Энгельс). В рамках философии сложилось цивилизационное направление, не имеющее однако одного, общего основания.

Н.Я. Данилевский (1822–1885) сформулировал общую типологию культур или – цивилизаций: не существует всемирной истории, а есть лишь история данных цивилизаций, имеющих индивидуально-замкнутый характер. О. Шпенглер (1880–1936): цивилизация – это заключительная стадия развития любого общества в его главном элементе: культуре. Развитие индустрии и техники ведет к деградации искусства и литературы, возникают огромные скопления людей в больших городах, народ превращается в безликую массу. Этот процесс распространился и потому «Закат Европы». Питирим Сорокин (18891968) утверждал, что история – это иерархия взаимообусловленных культурных и социальных систем. Исторический процесс выявляет три основных типа культуры: 1) чувственный, где непосредственное чувственное восприятие действительности; 2) умозрительный, где преобладает рациональное мышление; 3) идеалистический, комбинация двух первых, где господствует интуитивный тип познания. Каждая система воплощается во всех сферах общественной жизни. Кризис современной культуры Сорокин связывал с развитием материализма и науки. Выход – в будущей религиозной «идеалистической» культуре. В процессах развития общества П. Сорокин придавал большое значение социальной мобильности и социальной стратификации членов общества.

Общество как структурированная целостность – системное общественное формирование

Все сказанное показывает, что помимо субъективных причин, тормозящих формирование общественной теории, существуют и объективные. Они-то и объясняют, почему на протяжении как минимум 3,5 тысяч лет философского осмысления сущности общества все еще эта сущность до конца не раскрыта. Таких объективных причин несколько, и они коренятся в специфике социального познания, о чем речь шла во введении.

Итак, во-первых. Как известно, любая наука имеет свой объект. Суть и феноменальность объекта в том, что он элемент Действительности, его материализованная форма, способен обнаруживаться и через свои проявления определяться нашим сознанием. Так вот, не так прост вопрос: а общество, это что за объект? Мы чувственно воспринимаем только людей как отдельных индивидов. Естественно, отличаем их от животных, но и те имеют совместные формы своего существования, и наш глаз без труда замечает наличие вожака и иерархическую организацию связей между особями таких объединений. Это-то издавна воспринималось как естественная нерасчлененность биологического и социального, а через рассуждение о преемственности перехода от стадности к обществу и его политической организованности выступало еще одной причиной отождествления общества с государством. Но ведь известно, что по внешним

240