Глава XV. Правовые отношения

Важнейшую роль в формировании правового субъекта играют не только его личные, волевые и интеллектуальные возможности, но и степень социализации такого лица, т. е. его включенности в правовую культуру общества, уровень его морально-нравственного и правового сознания. В современной России эффективность действия права за­висит не столько от принимаемых законов, сколько от качества глав­ного звена в механизме правового регулирования — самого субъекта права.

Вышеизложенное позволяет понять, почему говорить о лицах, не обладающих указанными способностями, как о субъектах права можно только в условном смысле, сознательно допуская правовую фикцию. Так, законодатель может нормативно закрепить «права» за какими-либо животными, например, в виде «права» животного на какую-либо собственность (например, по завещанию) или «права» на достойное с ним обхождение. Следствием такого акта, однако, не будет возникновение нового субъекта права, поскольку животные не могут выступать правовыми деятелями, субъектами правовой коммуникации: они не обладают необходимым уровнем интеллекта для того, чтобы понять логический смысл нормы и «проговорить» его для Другого, не могут выступать субъектами ценностно-интел­лектуальных актов признания или непризнания текстов в качестве правовых, у них отсутствует правовая воля и, следовательно, они не могут соотносить свое поведение с требованиями и возможностями нормы права. В этом случае речь может идти лишь о новом правовом объекте (специальном), по поводу которого и реализуются права и обязанности других субъектов (возникает правовая коммуникация).

Если различные коллективные субъекты (государство, юриди­ческие лица, инициативные группы, трудовые коллективы и т. д.) при наличии единства их организации и волеизъявления могут высту­пать правовыми деятелями, то субъекты, не обладающие соответ­ствующей психосоциальной организацией, а тем более объекты мертвой природы, реально выступать субъектами права не в состоянии. Это не исключает того, что за ними могут признаваться определенные

в общественном пространстве ответственности, в котором находятся основания и оправдание взаимно соотносящихся поступков людей, то есть они способны жить правовой жизнью» (Малько А. В., Михайлов А. Е., Невкажай И. Д. Правовая жизнь:

философские и общетеоретические проблемы. С. 10).

381

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА Учебник

права, в том числе и законодательно, но между законодательным виртуальным закреплением прав и возникновением реального (ак­туального) субъекта права— дистанция подчас очень значительная. Как отмечал в свое время Н. Н. Алексеев, «нигде условный характер юридического метода не проявляется так ярко, как в этой точке юри­дического исследования. На самом деле, можно ли посредством юридических установлений объявить "деятелями" камни, деревья, планеты и т. п.? Во всяком случае, это было бы установлением чистых фикций, возможных только потому, что за них, вместо них и их именем действовали бы настоящие живые "деятели" — люди. Юридическая норма не обладает способностью производить на свет живые суще­ства, но только при наличности такой способности она могла бы создавать подлинных "действующих" лиц в праве. Единственно, на что действительно способно юридическое установление — это на запрещение деятелям проявлять свою деятельность. От такого запреще­ния способность деятельности, конечно, не утрачивается, — недее­способный, раб, не теряет прирожденных свойств дееспособности, — однако все проявления его деятельности считаются юридически нич­тожными. С отменой данного установления прекращается эта нич­тожность; естественные свойства получают возможность своего ес­тественного проявления. В противоположность этому, с отменой постановления, объявившего недееспособными зародышей, лежачее наследство и т. п., эти последние, конечно, не приобретают свойств быть юридическими деятелями».⁷

Тем не менее в гражданском праве имеет место разделение единой правосубъектности (праводееспособности) на правоспособность и дееспособность. При этом исходят из предположения, что все субъек­тивные права можно подразделить на права, требующие личного участия при их осуществлении, и права, такого участия не требующие. Тем самым создается теоретическое оправдание практической воз­можности такого разделения, потому что в соответствии с законо­дательством можно быть правоспособным (например, являться носи­телем имущественного права), но в то же время не иметь способности самостоятельно это право реализовать (не иметь дееспособности). Так, малолетний может «иметь в собственности» недвижимость, но

⁷ Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 79.

382