госы_1 / готов.госник / 52реализм 2-ая пол 20 века

деревенская проза

Деревенская проза — направление в русской советской литературе 1960-1980-х годов, связанное с обращением к традиционным ценностям в изображении современной деревенской жизни. Хотя отдельные произведения, критически осмысляющие колхозный опыт, начали появляться уже с начала 1950-х (очерки Валентина Овечкина, Александра Яшина, Ефима Дороша), только к середине 60-х «деревенская проза» достигает такого уровня художественности, чтобы оформиться в особое направление (большое значение имел для этого рассказ Солженицына «Матрёнин двор»). Тогда же возник и сам термин. Полуофициальным органом писателей-деревенщиков был журнал «Наш современник». Начало перестройки ознаменовалось взрывом общественного интереса к новым произведениям наиболее видных из них («Пожар» Распутина, «Печальный детектив» Астафьева, «Всё впереди» Белова), но изменение социально-политической ситуации после падения СССР привело к тому, что центр тяжести в литературе сместился к другим явлениям, и деревенская проза выпала из актуальной литературы

Традиция еще Радищевская- «Путешесвие из Петербурга в Москву». В 60-70е эту прозу называют почвеннической, бытийственной.

Этапы развития (происходят внутренние перестройки, изменения, перемены в тоне и пафосе).

• 50-е ГОДЫ – «овечкинский» этап – МОМЕНТ ПРОЗРЕНИЯ. В литературе социальный угол зрения, социально-психологический анализ современной жизни. Прозу характеризуют конструктивность, оптимизм, надежда и вера в социалистический идеал, поэтому и некоторый утопизм + глубокий аналитизм. Герои произведений – почти всегда – руководители: председатели колхозов, главные инженеры и агрономы и т.д.

Авторы:В.Овечкин, Е.Дорош, В.Тендряков, А.Яшин, А.Калинин.

• 60-е ГОДЫ -МОМЕНТ НАДЕЖДЫ на СОХРАНЕНИЕ непреходящих нравственно-этических ценностей крестьянского мира. Происходит переориентация идеала из будущего в прошлое. Литература занимается поэтизацией и воспеванием праведников и страстотерпцев, «вольных людей», правдоискателей. Надежда на удержание, сохранение остатков наследия русской деревни, ее патриархальных обычаев и норм.

Авторы: В.Белов, В.Шукшин, В.Солоухин, В.Астафьев, Е.Носов, Ю.Казаков, Е.Лихоносов, Ф.Абрамов, позже – В.Распутин, В.Крупин, Л.Бородин

• 70-е ГОДЫ МОМЕНТ ОТРЕЗВЛЕНИЯ И ПРОЩАНИЯ. Это уже не воспевание, а отпевание русской деревни. У писателей нарастает глубокая тревога. Два шукшинских лейтмотива «Нет, мужика я вам не отдам» и «И в деревне есть всякие» – соединяются в один тревожный вопрос: «Что с нами происходит?»– который звучит особенно в рассказах о трагикомических приключениях «чудиков», в которых есть смех сквозь слезы¹. Понимание того, что обличением и критикой начальства, системы, так же как и поклонами «праведникам» дело уже не поправишь– произошли необратимые изменения в самой крестьянской душе.Критика адресуется теперь уже и к самому крестьянину. Самое пронзительное– повести Распутина («Последний срок», «Прощание с Матерой»). Здесь «деревенская проза» выходит на уровень прозы глубоко философской, даже космогонической, сравнимой с космогонией Фолкнера, или с магическим реализмом Маркеса, или с философией, выраженной в бунинском рассказе о смерти старухи – «Преображение».

• 80-е ГОДЫ – МОМЕНТ ОТЧАЯНИЯ. Его причина – утрата иллюзий. Все утопии обрушились, и деревенская проза в начале 80-х приобретает тон АПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ. «Пожар» Распутина, «Печальный детектив» и «Людочка» Астафьева, роман Белова «Все впереди».

• В художественном плане- отказ от основных принципов соцреализма. Возвращение не столько к традициям русского критического реализма и «натуральной школы», сколько к традициям «высокого реализма» второй половины Х1Х в. (Толстого, Лескова, Достоевского, Чехова)

Казаков Ю (1927-1982).

Ощущение уходящего времени, безвозвратности. Тонкость письма, мелодика. Сложен в интерпретации. Лирич. Проза, медитативные высказывания -философская проза –психологич. Высказывания. Отточенность формы, лаконизм, скрытый подтекст. Рассказ 1956 г. «Голубое и зеленое»(импрессионистич. Детали: голубой цвет –наивность, первая любовь).Умение иронич. взглянуть на героя. Передано мироощущение молодого человека. Важен подтекст. Рассказ новеллистического плана «Кабиасы» мифопоэтика 2 мира. Задача художника – передать внутр. Движения души человека. Рассказ навеян сказками матери о Кабиасах. Психологич. Детали- подтекст. Пейзаж- импрессионистич. мазки, лиричность. Сгущение, которое говорит о присутствии кого-то таинственного. Сарай- пограничное пространство. Пустота и темнота персонифицируются (олицетворение черта-фольклорн.) Эмоц. воздействие. Совр. ироничная нота.

Ранние рассказы Казакова оставались в кругу дозволенной сердечности. В высшей степени показателен рассказ “Голубое и зелёное” (1956). Казаков говорил, что писал его “от имени того арбатского мальчика”, каким он сам был в те годы. Книжные описания книжных страстей московского десятиклассника, к которому пришла первая любовь. Но эти книжные страсти поражали подробнейшей фиксацией буквально каждого миллиметра сближения Алёши и Лили: “Первый раз я иду в кино с девушкой”; “Мы идём примерно в метре друг от друга”; “Её рука иногда касается моей. Это совсем незаметные прикосновения, но я их чувствую”. От первого Лилиного обращения на “ты” “мне очень хочется сесть или прислониться к чему-нибудь – так вдруг ослабли мои ноги”. Первый поцелуй – “и весь мир начинает бесшумно кружиться”…

Здесь точно запечатлён психологический облик советских мальчиков и девочек, целомудренных и выдержанных, воспитанных в пуританских правилах своего времени. Во взволнованной рефлексии влюблённого мальчика на мельчайшие знаки интереса девочки к себе было что-то смешное и наивное и в то же время светлое и свежее. Столь тщательная разработка этой темы не совпадала с господствующим духом времени, с общепризнанной иерархией ценностей. Хотя сам герой-рассказчик пытается ей следовать. Например, свои мечты он излагает на том помпезно-романтическом языке, который был принят в официальной словесности: “Хочется большой, напряжённой жизни! <…> Что сделать, чтобы жизнь не прошла даром, чтобы каждый день был днём борьбы и побед?” Однако здесь-то уже заметен небольшой зазор между сознанием героя и позицией автора. Ибо когда Лиля полюбила другого, как ни пытается Алексей заговорить всякими обезличенно-патетическими словами свою утрату, как ни настойчиво повторяет он утешительные трюизмы типа “а жизнь не останавливается”, “так прекрасно устроен мир”, всё равно “непрошеные сны”, как память о потере чего-то очень дорогого, может быть, самого главного на свете, не дают ему покоя.

Чем могли привлекать читателя-современника эти тщательные описания мельчайших подробностей внутренней жизни героя рассказа “Голубое и зелёное”? Да тем, что в них проступает живое, естественное, природное, то, что прячется глубоко в душе, – влечение, зарождающаяся страсть, любовь, томления сердца. Пробивается сквозь книжность, чопорность сознания и поведения юноши.

1