Магистрам-литведам / Said

Наполеон понимал, какое влияние это событие будет иметь на отношения Европы, Востока и Африки, на судо ходство в Средиземном море, на судьбы Азии … Наполеон хотел предложить полезный пример Европы Востоку, что бы в конце концов сделать жизнь его обитателей более приятной, равно как и доставить им все преимущества со вершенной цивилизации.

Ничто из этого не было бы возможно без постоянного обращения в проекте к искусствам и наукам.*

Вернуть этот регион из его нынешнего варварства об ратно к прежнему классическому величию, наставить Восток (к его же пользе) на путях к современному Западу, подчинить или снизить роль военной силы и тем самым возвеличить проект выдающегося познания, приобретен ного в ходе политического доминирования на Востоке; сформулировать Восток, придать ему форму, идентич ность, определение с полным сознанием его места в памя ти, важности для имперской стратегии и его «естествен ной» роли в качестве довеска к Европе; представить в вы годном свете все познания, накопленные за время коло ниальной оккупации, под именем «вклада в современное познание», когда местных жителей либо не спрашивали вовсе, либо обращались с ними не иначе как с неким при датком к тексту (pretext), чья польза была предназначена отнюдь не для них самих; почувствовать себя европейцем, распоряжающимся (почти по собственному произволу) историей, временем и географией Востока; ввести новые области специализации; основать новые дисциплины; разделять, развертывать, схематизировать, сводить в таб лицы, указатели и фиксировать все попадающее (и не по падающее) в поле зрения; делать на основе всякой наблю даемой детали широкие обобщения и выводить из всякого обобщения непреложные законы относительно природы Востока, его темперамента, ментальности, обычаев или

* Ibid. P. iii.

134

типа; и, кроме всего прочего, превращать живые реалии в материю текстов, обладать (или думать, что обладаешь) действительностью в основном потому, что Восток, по видимому, не в состоянии противостоять его силе,— таковы черты ориенталистского проекта, в полной мере реализованного в «Описании Египта», которое само в свою очередь было подкреплено и обеспечено полным поглощением Египта в ходе реализации наполеоновского замысла инструментами западного знания и власти. Итак, Фурье завершает свое предисловие тем, что объявляет: ис тория запомнит, как «Égypte fut le théâtre de sa [Napoleon's] gloire, et préserve de l'oubli toutes les circonstance de cet évènement extraordinaire».* 85

Таким образом, «Описание» замещает собою историю Египта, или Востока, в качестве истории, которая облада ет собственной связностью, идентичностью и смыслом. История, как она зафиксирована в «Описании», вытесня ет историю Египта, или Востока, идентифицируя себя прямо и непосредственно с мировой историей, эвфемиз мом истории Европы. Для сознания ориенталиста спасти некое событие от забвения равносильно тому, чтобы пре вратить Восток в театр для своих репрезентаций Восто ка,— именно это и говорит Фурье. Более того, уже сама возможность описать Восток в терминах современного Запада возвышает Восток из царства безмолвного мрака, где тот покоился в ничтожестве (за исключением разве что зарождающегося ропота — обширного, но еще смут ного чувства собственного прошлого), к ясности совре менного европейского знания. Такой новый Восток фигу рирует, например, в биологических разделах «Описания», подготовленных Жоффруа Сент Илером, суть которых — в подтверждении сформулированных Бюффоном законов зоологической специализации.** Или же он служит в ка честве «contraste frappante avec les habitudes des nations

* Ibid. P. xcii.

135

Européennes»,* 86 где «bizarre jouissances»87 восточных лю дей служат тому, чтобы подчеркнуть трезвость и рацио нальность привычек Запада. Или, если процитировать еще одну мысль о пользе Востока,— в телах европейцев ищут эквиваленты физиологических черт восточных лю дей, которые обеспечивали бы успешное бальзамирова ние тел так, чтобы павших на поле брани шевалье можно было бы сохранять как нетленные реликвии великой вос точной кампании Наполеона.**

Даже военное поражение наполеоновской оккупации Египта не лишило плодотворности его масштабные про екты относительно Египта и всего остального Востока. Оккупация в буквальном смысле породила весь совре менный опыт Востока, истолкованный на основе зало женного Наполеоном в Египте универсума дискурса, агентами доминирования и диссеминации которого были Институт и «Описание». Идея, как ее характеризует Шарль Ру (Charles Roux), заключалась в том, что Египет, «возвращенный к процветанию, возрожденный мудрым и просвещенным правлением … распространит свои циви лизующие лучи на всех восточных соседей».*** Действи тельно, эту миссию пытались осуществить и другие евро пейские державы, причем не только Англия. При сохра нении этой общей миссии Запада в отношении Востока, несмотря на все раздоры внутри Европы, вульгарную кон куренцию и даже неприкрытую войну, это привело бы к

**Saint$Hilaire, Etienne Geoffroy. Histoire naturelle des poissons du Nil // Description de l'Êgypte. Vol. 17. P. 2.

* De Chabrol M. Essai sur les moeurs des habitants modernes de l'Êgyp te // Description de l'Êgypte. Vol. 14. P. 376.

**Это отчетливо видно у барона Ларе: Larrey, Baron. Notice sur la conformation physique des égyptiens et des différentes races qui habitent en Egypte, suivie de quelques réflexions sur l'embaumement des mo mies // Description de l'Êgypte. Vol. 13.

***Цит. по: Marlowe, John. The Making of the Suez Canal. London: Cresset Press, 1964. P. 31.

136

созданию новых проектов, нового ви´дения и новых ини циатив, сочетающих дополнительные области старого Востока с завоевательным европейским духом. После На полеона радикальным образом поменялся самый язык ориентализма. На новую ступень поднялся свойственный ему описательный реализм, который теперь стал не толь ко стилем репрезентации, но и языком, действительным средством творения. Наряду с langues mères,88 как назвал эти забытые, пребывающие в дремотной спячке источни ки по современной европейской демотике Антуан Фабр д'Оливье (Antonine Fabre d'Olivet), был воссоздан и Вос ток, его собрали заново, его смастерили (was crafted), ко роче говоря, он родился стараниями ориенталистов. «Опи сание» стало эталоном для всех последующих попыток приблизить Восток к Европе и тем самым поглотить его полностью и — что особенно важно — устранить, или по крайней мере смягчить его чужеродность, а в случае исла ма — и враждебность. С этого момента и впредь ислам ский Восток становится категорией, обозначающую, ско рее, силу ориентализма, нежели исламские народы как человеческих существ, или же его историю ислама как ис торию.

Наполеоновская экспедиция породила целое поколе ние текстуального потомства, от «Itinéraire»89 Шатобриа на до «Путешествия на Восток» Ламартина и «Саламбо» Флобера, и в той же традиции — «Сообщения о нравах и обычаях современных египтян» Лэйна и «Собственного повествования о паломничестве в ал Мадину и Мекку» Ричарда Бертона. Их связывает вместе не только общий фон восточной легенды или общий опыт, но также и науч ный интерес к Востоку как к своего рода общему лону, из которого все они вышли. То обстоятельство, что все эти творения парадоксальным образом оказались по большей мере стилизованными симулякрами, изощренными ими тациями того, как, по мнению их авторов, должен был бы выглядеть живой Восток, никоим образом не умаляет

137

силы европейского влияния на Восток, чьим прототипом были, соответственно, Калиостро, человек, ставший для Европы олицетворением Востока, и Наполеон, его пер вый современный покоритель.

Однако художественная или текстуальная работа была не единственным следствием наполеоновской экспеди ции. Помимо этого был еще и более важный научный про ект. Первым в этом ряду можно назвать «Système compare et histoire générale des langues sémitiques»90 Эрнеста Ренана, за вершенную в 1848 году (как раз вовремя, чтобы получить Prix Volney91), и грандиозный геополитический проект, первыми этапами которого являются сооружение Ферди нандом де Лессепсем92 Суэцкого канала и английская ок купация Египта в 1882 году. Разница между ними не только в очевидном различии масштаба событий, но также и в ха рактере ориенталистских убеждений. Ренан действитель но верил в то, что воссоздал в своих трудах Восток таким, каким тот был в действительности. Напротив, де Лессепс, всегда испытывал своего рода благоговейный ужас перед новизной собственного проекта, пробудившей на старом Востоке новые силы. Этот смысл был очевиден каждому, для кого открытие канала в 1869 году не было ординарным событием. В статье в «Газете по туризму и экскурсиям» от 1 июля 1869 года энтузиазм Томаса Кука идет еще дальше.

17 ноября величайший инженерный подвиг нынешнего века успешно завершит величественное инаугурационное fête,93 на которое своих специальных представителей при шлют почти все царственные европейские фамилии. И действительно, случай исключительный. О создании нового водного пути, связывающего Запад и Восток, меч тали веками, эта мысль занимала умы греков, римлян, сак сонцев и галлов, однако лишь в последние годы современ ная цивилизация стала всерьез задумываться о том, чтобы превзойти деяния древних фараонов, много веков тому назад соорудивших между двумя морями канал, след от которого виден и поныне … Все, что связано с [современ

138

ными] работами носит гигантский масштаб, но внима тельное чтение небольшого памфлета — описания пред приятия, принадлежащее перу Шевалье де Сен Стоса (Chevalier de St. Stoess),— производит на нас еще более сильное впечатление от гения великого его вдохновителя, г на Фердинанда де Лессепса, чьей настойчивостью, спо койной отвагой и предусмотрительностью мечты веков, наконец, становятся реальностью, вещественным фак том… Это проект по установлению более близких связей между двумя странами Запада и Востока и таким образом соединению двух цивилизаций различных эпох.*

Сочетание старых идей и новых методов, установление связей между культурами, чьи отношения с XIX веком весьма различны,— вот подлинная дань власти современ ной технологии и интеллектуальной воли, налагаемая ею на прежде неизменные и отделенные друг от друга геогра фические сущности, такие как Восток и Запад,— вот что видит здесь Кук и что афиширует в своих журналах, речах, проспектах и письмах де Лессепс.

Начало жизни Фердинанда с генеалогической точки зрения было вполне благополучным. Его отец, Матью де Лессепс (Mathieu), пришел в Египет вместе с Наполеоном и оставался там (в качестве «неофициального» француз ского представителя, как об этом говорит Марлоу**) еще четыре года после ухода французов в 1801 году. Во многих своих письмах Фердинанд затрагивает интерес Наполео на к сооружению канала, что, как он ошибочно считал, было задачей совершенно нереальной. Заразившись при чудливой историей проектов сооружения канала, вклю чая сюда и планы французов, привлекшие внимание Ри шелье и последователей Сен Симона, де Лессепс в 1854 году вернулся в Египет, где начал заниматься тем предприятием, которое в итоге завершилось 15 лет спустя.

* Цит. по: Pudney, John. Suez: De Lesseps Canal. N. Y.: Frederick A. Praeger, 1969. P. 141–142.

** Marlowe. Making of the Suez Canal. P. 62.

139

У него не было достаточного инженерного обоснования. Он полагался лишь на неимоверную веру в собственные чуть ли не божественные способности строителя, ини циатора и творца. Поскольку с помощью дипломатиче ских талантов он сумел добиться поддержки проекта и в Египте, и в Европе, ему показалось, что он уже обладает всеми необходимыми познаниями для успешного выпол нения этой задачи. И что, возможно, еще более полезно, он научился погружать (to plant) потенциальных спонсо ров в драматургию мировой истории, он заставлял их по чувствовать подлинный смысл «pensée morale»,94 как он называл свой проект. Он говорил им в 1860 году: «Vous envisagez les immenses services que le rapprochement de l'occident et de l'orient doit rendre à la civilization et au dévelopment de la richesse générale. Le monde attend de vous un grand progrès et vous voulez répondre à l'attente du monde».* 95 Соответственно даже название созданной де Лессепсом в 1858 году инвестиционной компании не сло в себе огромный энергетический заряд и отражало вы нашиваемые им грандиозные планы: Compagnie universelle.96 В 1862 году Французская академия предло жила приз за эпическую поэму о канале. Победитель кон курса, некто Борнье (Bornier), использовал следующие гиперболы, причем ни одна из них по сути не противоре чила той картине, которую нарисовал де Лессепс, и тому, что действительно произошло.

За работу! Рабочие, которых шлет наша Франция, Прочертите для мира этот новый путь!

Ваши отцы, герои, дошли до сих пор; Будьте твердыми и отважными,

Так же, как и они, вы боретесь у подножия пирамид,

Ичетыре тысячи лет вновь смотрят на вас!

* De Lesseps, Ferdinand. Lettres, journal et documents pour servir à F histoire du Canal de Suez. Paris: Didier, 1881. Vol. 5. P. 310. По поводу склонности де Лессепса и Сесиля Родса к мистике см.: Baudet. Paradise on Earth. P. 68.

140

Да, это ради всего мира! Ради Азии и Европы, Ради тех далеких стран, что окутаны ночью, Ради коварного китайца и полуголого индийца;

Ради счастливых, свободных, гуманных и смелых народов, Ради злых народов, ради народов рабов, Ради тех, кто еще не знает Христа.*

Никогда еще де Лессепс не был так красноречив и изо бретателен, чем когда от него потребовали обосновать чу довищные человеческие и финансовые затраты, которые поглощал канал. Он мог извергать целые потоки стати стических данных для того, чтобы очаровать любого слу шателя, он мог в равной мере свободно цитировать и Ге родота, и морскую статистику. В своем дневнике за 1864 год он одобрительно процитировал наблюдение Ка зимира Леконта (Leconte) о том, что эксцентричная жизнь способствует развитию оригинальности в людях, а из оригинальности могут вырастать великие и необычай ные свершения.** Подобные свершения оправдывают сами себя. Несмотря на бесчисленный шлейф неудач, не имоверную цену, поразительные амбиции по изменению пути, который Европа предложила Востоку, канал стоил потраченных сил. Только такой проект мог преодолеть со мнения консультантов и ради преобразования Востока в целом сделать то, что интриганы египтяне, коварные ки тайцы и полуголые индийцы никогда не смогли бы сде лать самостоятельно.

Церемония открытия канала в ноябре 1869 года являет ся еще более ярким примером, воплощающим в себе эти идеи, нежели вся история махинаций де Лессепса. В тече ние многих лет его речи, письма и памфлеты были заря жены взрывной энергией и театральной лексикой. В по гоне за успехом он часто говорил о себе (всегда во множе

* Цит. по: Beatty, Charles. De Lesseps of Suez: The Man and His Times. N. Y.: Harper & Brothers, 1956. P. 220.

** De Lesseps. Lettres, journal et documents. Vol. 5. P. 17.

141

ственном числе) «мы создали», «победили», «поместили», «достигли», «совершили», «признали», «упорно продол жали», «достигли». Нет ничего, как он не уставал повто рять при всяком удобном случае, что могло бы нас остано вить, нет ничего невозможного, ничего, что смогло бы в конечном итоге сравниться с реализацией «le résultat final, le grand but»,97 как он полагал, решенного и в конце кон цов осуществленного. В своей речи на церемонии 16 но ября, обращенной к высшим чиновникам, папский по сланник изо всех сил пытался соответствовать заданному каналом де Лессепса интеллектуальному и имагинативно му характеру представления.

Можно утверждать, что час, который только что про бил,— это не только один из самых торжественных момен тов нашего века, но и один из наиболее важных и решаю щих из тех, что видит человечество на протяжении всей своей истории. Это место, где граничат — отныне не со прикасаясь — Африка и Азия, этот великий праздник че ловеческого рода, это величественное и космополитиче ское собрание, все население земного шара, все знамена, все флаги, радостно развевающиеся под этим огромным лучистым небом, воздвигнутый крест, почитаемый всеми наряду с полумесяцем, сколько чудес, какие поразитель ные контрасты, мечты, казавшиеся химерами, и ставшие осязаемой реальностью! И в сочетании такого количества чудес — сколько поводов для размышлений человеку мыс лящему, сколько радости в настоящем и будущем, сколько блистательных надежд!..

Две крайности земного шара сближаются; сближаясь, они узнают друг друга; узнав же, что все люди — дети одно го и того же Бога, испытывают радостный восторг взаимно го братства! О, Запад! О, Восток! Приблизьтесь, всмотри тесь, узнайте, приветствуйте и обнимите друг друга!…

Но за материальными событиями взгляд мыслителя об наруживает более широкие горизонты, нежели конечные пространства — это безграничные горизонты, где сверша

142

ются высшие судьбы, славнейшие завоевания, бессмерт ная уверенность человеческого рода….

[Господь], пусть Твой божественный дух парит над эти ми водами! Пусть пройдет он с Запада на Восток и с Восто ка на Запад! О, Господь! Используй этот путь, чтобы при близить людей друг к другу! *

Казалось, весь мир спешит засвидетельствовать под держку плана, который мог благословить и осуществить только сам Бог. Прежние различия и препоны преодоле ны: Крест поверг Полумесяц, Запад пришел на Восток, для того чтобы остаться там навсегда (до тех пор, пока в июле 1956 года Гамаль Абдель Насер не поднимет весь Египет, вновь воспользовавшись именем де Лессепса).

В идее Суэцкого канала мы видим логическое заверше ние ориенталистской мысли и, что более важно, трудов ориенталистов. Для Запада Азия некогда олицетворяла нечто чуждое и далекое, а ислам — воинственную и враж дебную по отношению к европейскому христианству силу. Для того чтобы преодолеть столь грозные констан ты, Восток нужно было сначала узнать, потом овладеть им, затем воссоздать его усилиями ученых, солдат и су дей, которые вывели из забвения утраченные языки, ис торию, расы и культуры, чтобы водрузить их — вне сферы современного Востока — в качестве подлинного класси ческого Востока, который в свою очередь можно было использовать для того, чтобы судить и управлять Восто ком современным. Мрак рассеялся, и на смену ему при шли парниковые, искусственные сущности. Восток (Orient) стал научной категорией, означающей то, во что современная Европа за непродолжительное время пре вратила все еще сохранивший свое своеобразие восток (East). Де Лессепс и его канал покончили с удаленностью Востока (Orient), с его уединенным затворничеством в от ношении Запада, с его вековечной экзотикой. Точно так

* Ibid. P. 324–333.

143