Госэкзаменъ / 2 / билеты / 5. Г.Р.Державин в литературном процессе 18-нач.19 в
..docx5. Г.Р. Державин в литературном процессе 18 –нач 19 в.
Державин (1743- 1816)— русский поэт эпохи Просвещения, представитель классицизма, значительно преобразивший его. Державин развивает традиции русского классицизма, являясь продолжателем традиций Ломоносова и Сумарокова.
Литературная и общественная известность приходит к Державину в 1782 году, после написания оды «Фелица», которая восхваляет императрицу Екатерину II. Державина назначают губернатором Олонецкой губернии, а с 1785 — Тамбовской. В обоих случаях попытки Державина навести порядок, борьба с коррупцией приводят к конфликтам с местной элитой, и в 1789 году он возвращается в столицу, где занимает различные высокие административные должности. Всё это время Державин не оставляет литературное поприще, создает оды «Бог» (1784), «Гром победы, раздавайся!» (1791, неофициальный Российский гимн), «Вельможа» (1794), «Водопад» (1798) и многие другие.
Идейно-художественное содержание од. Для од Державина характерно тематическое и стилистическое разнообразие. Среди его произведений выделяют хвалебные, победные, сатирическое и фсф оды. Державин отходит от традиций Ломоносова, создавая новый тип оды, промежуточный на пути к сюжетному стихотворению. Если одам Ломоносова свойственна условность, и они направлены на то, чтобы пробудить интерес читателя к определенной идее, то в произведениях Державина сильнее выражено лирическое начало, расширен тематический диапазон. Сам Державин считал свою поэзию «говорящей живописью»: в его одах часто встречаются пейзажные и портретные зарисовки, описания исторических событий. Державин перестает описывать отдельные св-ва чел. натуры, его поэзия скорее тяготеет к портретному изображению.
Для него предназначение поэта — прославление великих поступков и порицание дурных. В оде «Фелица» он прославляет просвещённую монархию, которую олицетворяет правление Екатерины II. Державин развивает идею, предложенную самое Екатериной 2 в ее «сказке о царевиче Хлоре» (для будущего наследника). Умная справедливая императрица противопоставляется алчным и корыстным придворным вельможам, и она выведена как частное лицо, это женщина, любящая пешие прогулки, нетребовательная к еде, увлекающаяся литературным тв-вом.
Главным объектом поэтики Державина является человек, как неповторимая индивидуальность во всём богатстве личных вкусов и пристрастий.
Многие его оды имеют философский характер, в них обсуждается место и предназначение человека на земле, проблемы жизни и смерти (Бог).
Перед своей смертью Державин начинает писать оду РУИНА ЧТИ, от которой до нас дошло только начало.
Среди героических од Державина следует отметить «на взятие Измаила», «на взятие варшавы», «на переход альпийских гор». Любимые герои Державина – Суворов и румянцев. Победные оды Державина были близки Ломоносовским. На неожиданную смерть Потемкина Державин пишет оду «Водопад».
Неодическая поэзия Державина также насыщена пейзажными зарисовками, портретными описаниями исторических лиц. Именно в творчестве Державина лирика обрела свободу от посторонних социально-нравственных заданий и стала самоцельной. В поэзии 1779 намечаются основные эстетические принципы индивидуальной поэтической манеры Державина: тяготение к синтетическим жанровым структурам, контрастность и конкретность поэтического образного мышления, сближение категорий исторического события и обстоятельств частной жизни в тесной связи биографии поэта и его текстами.
В «Памятнике» - мысль о праве их авторов на бессмертие. Он напоминает, что первый отказался от торжественного высокопарного стиля од. Этим он прояснил очень важную для дальнейшего развития русской литературы идею личной ответственно, тогда как предшественники (Кантемир, Ломоносов, Сумороков) считали, что для читателя важно не мнение поэта, а общечеловеческая доказательность его произведений.
Державин создаёт ряд образцов лирических стихотворений, в которых философская напряженность его од сочетается с эмоциональным отношением к описываемым событиям. Поэт дает исторические портреты выдающихся полководцев без тени абстрактности, что было св-но Ломоносову. На смерть Суворова Державин пишет ст-е (не оду!) «Снегирь» (1800), где оплакивает кончину Суворова
Для его тв-ва характерна особая автобиографичность (чего также не было у Ломоносова), синтез стилей (в одном ст-ии соседствуют высокий стиль и разговорная лексика), разнообразие метрики стиха.
Перейдем непосредственно к одам!
Торжественные и сатирические оды Державина.
В оде «Фелица» Державин строжайше соблюдает канон Ломоносовской торжественной оды: четырехстопный ямб, десятистишная строфа. На фоне этой строгой формы отчетливее проступает новизна содержательного и стилевого планов. Благодаря сочетанию оды с сатирой: образу просвещенного монарха противопоставляется собирательный образ порочного мурзы; полушутя, полусерьезно говорится о заслугах Фелицы; весело смеется автор над самим собой. Слог стихотворения представляет соединение слов самых высоких с самыми низкими. В оде поэт соединяет похвалу императрице с сатирой на ее приближенных, резко нарушая чистоту жанра. Сатира и ода сливаются в один жанр, который уже нельзя назвать ни сатирой, ни одой. И то, что ода «Фелица» Державина продолжает традиционно называться одой, следует отнести за счет одических ассоциаций темы. Вообще же это – лирическое стихотворение, окончательно расставшееся с ораторской природой высокой торжественной оды и лишь частично пользующееся некоторыми способами сатирического миромоделировнаия.
Гражданские стихотворения Державина адресованы лицам, наделенным большой политической властью: монархам, вельможам. Их пафос не только хвалебный, но и обличительный, вследствие чего некоторые из них Белинский, а именно «Вельможу», называет сатирическими. К ним относится знаменитое стихотворение «Властителям и судиям» (1787), оно отличается предельно ясной композицией. Оно состоит из семи четверостиший и делится на две части, В первых трех строфах бог гневно напоминает царям и судьям об их обязанностях к народу: они должны строго и честно выполнять законы, , защищать сирот и вдов, освободить из темниц должников. Четвертая строфа подводит горестный итог этим увещаниям. Властители и судьи оказались глухи и слепы к страданиям народа. Поэт лишь напоминает царям о том, что они так же смертны, как и их подданные, и, следовательно, рано или поздно предстанут перед божьим судом. Но загробный суд кажется поэту слишком далеким, и в последнем четверостишии он умоляет бога покарать виновных, не дожидаясь их смерти. В Библии этот мотив сурового наказания царей отсутствует. Завершающие стихи библейского псалма призывают бога вместо несправедливого людского суда утвердить свой суд, у Державина же последняя строфа содержит в себе призыв к беспощадной каре земных властителей.
Гражданская поэзия, облеченная в библейскую форму, перейдет из XVIII в XIX век. Вслед за стихотворением «Властителям и судиям» появятся пушкинский и лермонтовский «Пророк», произведение Грибоедова «Давид», а также переложения псалмов поэтами-декабристами.
В стихотворении «Вельможа» (1774-1794) представлены оба начала, выведенные в оде «Фелица», — хвалебное и сатирическое. Но если в «Фелице» торжествовало положительное начало, а насмешки над вельможами отличались шутливым характером, то в оде «Вельможа» соотношение добра и зла совершенно иное. Хвалебная часть занимает очень скромное место. Центр тяжести перенесен Державиным на сатирическую часть оды, причем зло, проистекающее от равнодушия вельмож к своему долгу, представлено с таким негодованием, до которого возвышались немногие произведения XVIII в. Писатель возмущен положением народа, подданных, страдающих от преступного равнодушия царедворцев: военачальник, часами ожидающий в передней выхода вельможи, вдова с грудным младенцем на руках, израненный солдат. Этот мотив повторится в XIX в. в «Повести о капитане Копейкине» Гоголя и в «Размышлениях у парадного подъезда» Некрасова.
Державинская сатира исполнена гневного чувства. Будучи введена в оду, она приняла одическую художественную форму. Сатира облеклась здесь в четырехстопные ямбы, которыми раньше писались оды. Она заимствует у оды и такую черту, как повторы, усиливающие ее гневную патетику.
Патриотические оды. Относятся к крупным историческим событиям: эпоха Екатерины, насыщенная военными победами и территориальными завоеваниями. Имена великих полководцев- Потемкин, Румянцев, Суворов. Взятие Измаила, осада Очакова, присоединение Крыма, переход русских через Альпы. Батальная лирика по-другому. «Осень во время осады Очакова»(1788), «На взятие Измаила»(1790), «На победы в Италии» (1799), «На переход Альпийских гор» (1799), «Фельдмаршалу Суворову» (1795), «Снигирь» (1800).
Многие оды перекликаются с ломоносовскими.
Эпиграф к оде "На взятие Измаила" прямо взят из Ломоносова (и перекликается в отдельных местах с "Одой на взятие Хотина"), а сама ода преисполнена образов бури, извержения вулкана и вообще конца света.
Остальные оды в целом похожи. Длинный ряд державинских стихотворений о Суворове складывается в одну большую поэму о полководце. Особенно примечателен "Снигирь", написанный на смерть поководца, в коем Суворов сравнивается с простым народом: он "ездит на кляче, ест сухари, спит на соломе" и прочим образом приближается к солдатам. В общем, глубоко народный образ. Суворов беспощаден к врагам, но по-русски великодушен. В одах Державин воспевает не только полководцев, но и простых воинов. Одно из самых часто употребляемых слов - "Росс", "Россы" - это собирательный образ сына отчества, патриота. Радом с ним образ конкретного бытового человека.
Оду «во время осады Очакова» написал для племянницы князя Потемкина - Голициной, за место гимна русскому оружию чередование картинок войны и мирной жизни. Начинается великолепным пейзажем, где наблюдается контраст между мирной тишиной природы и грохотом военной бури- психологический и эмоциональный. Сопряжение личности и истории. Два типа личности в патриотических одах- обобщенный собирательный образ Росса- сына отечества, патриота, аллегория национальной идеи, образ конкретного бытового человека.
Религиозно-философские оды Державина.
В философских одах Державина человек оказывается перед лицом вечности. В поздней философской лирике понятие вечности может конкретизироваться через идею божества и картину мироздания, космоса в целом (ода «Бог», 1780—1784), через понятия времени и исторической памяти (ода «Водопад», 1791—1794), наконец, через идею творчества и посмертной вечной жизни человеческого духа в творении (ода «Памятник», 1795, стихотворение «Евгению. Жизнь Званская», 1807). И каждый раз в этих антитезах человека и вечности человек оказывается причастен бессмертию.
Своеобразие философских од состоит в том, что человек рассматривается в них не в общественной, гражданской деятельности, а в глубинных связях с вечными законами природы. Один из самых могущественных среди них, по мысли поэта, — закон уничтожения — смерть. Так рождается ода «На смерть князя Мещерского» (1779). Непосредственным поводом к ее написанию послужила кончина приятеля Державина, эпикурейца князя А. И. Мещерского, глубоко поразившая поэта своей неожиданностью. На биографической основе вырастает философская проблематика оды, вобравшая в себя просветительские идеи XVIII в.
Тема смерти раскрывается Державиным в порядке постепенного нагнетания явлений, подвластных закону уничтожения: смертен сам поэт, смертны все люди, «глотает царства алчна смерть». Перед лицом смерти происходит как бы переоценка общественных ценностей. Но признавая всемогущество смерти, Державин не приходит к пессимистическому выводу о бессмысленности человеческого существования. Напротив, быстротечность жизни придает ей особенную значимость, заставляет выше ценить неповторимые радости бытия.
Большой популярностью в XVIII и даже XIX в. пользовалась ода «Бог» (1784). В ней говорится о начале, противостоящем смерти. Бог для Державина — «источник жизни», первопричина всего сущего на земле и в космосе, в том числе и самого человека. На представление Державина о божестве оказала влияние философская мысль XVIII в. На это указывал сам поэт в своих «Объяснениях» к этой оде. Державинский бог не бесплотный дух, существующий обособленно от природы, а творческое начало, воплотившееся, растворившееся в созданном им материальном мире («живый в движеньи вещества»).
Следующую стадию ее развития, более конкретную, можно наблюдать в большой философско-аллегорической оде «Водопад». Как всегда, Державин идет в ней от зрительного впечатления, и в первых строфах оды в великолепной словесной живописи изображен водопад Кивач.
Однако эта пейзажная зарисовка сразу приобретает смысл символа человеческой жизни — открытой и доступной взору в своей земной фазе и теряющейся во мраке вечности после смерти человека. Основная часть оды персонифицирует эту аллегорию в сравнении прижизненных и посмертных судеб двух великих современников Державина, фаворита Екатерины II князя Потемкина-Таврического и опального полководца Румянцева.
В эволюции жанра философской оды Державина заметна тенденция к конкретизации ее объекта: от общефилософской проблем («смерть в оде «На смерть князя Мещерского») к общечеловеческим аспектам личностного бытия (ода «Бог).В творчестве Державина второй половины 1790-х — начала 1800-х гг. наступает момент, когда объект философской лирики — человек вообще, сливается с ее субъектом — автором философской оды и она преобразуется в эстетический манифест: размышление поэта своей личности и творчестве, о своем месте в своей исторической временности и о посмертной жизни поэтического духа, воплощенного в стихотворных текстах («Мой истукан», 1794; «Памятник», 1795; Лебедь», 1804; «Признание», 1807; «Евгению. Жизнь Званская». 1807)
Пора подведения итогов поэтической жизни ознаменована переводом оды Горация «Exegi monumentum...», который Державин издал в 1795 г. под заглавием «Памятник». Это произведение не является переводом в точном смысле слова, это вольное подражание, использование общего поэтического мотива с наполнением его конкретными peaлиями собственной поэтической жизни, и наряду со стихами, близко передающими мысль Горация. Этот же мотив —- поэтического бессмертия в духе и творчестве — развивается в еще одном вольном переводе из Горация, стихотворении «Лебедь».
Но Державин не был бы Державиным, если бы остановился на уровне общей абстрактной идеи и символически-аллегорической образности.
Один из поздних шедевров поэта — послание «Евгению. Жизнь Званская», которое возникло в результате знакомства Державина с Евгением Болховитиновым, автором «Словаря русских светских писателей». В послании «Евгению. Жизнь Званская» оживает мотив распорядка дня, интерпретированный более широко — как воспроизведение образа жизни, который через совокупность бытовых привычек и ежедневных занятий может сформировать представление об образе человека. В эту общую композиционную раму органично вмещаются все характерные особенности поэтического стиля Державина: конкретная пластичность мирообраза, реализованная в пейзажных зарисовках и вещных натюрмортах; эмпирический бытовой образ обыкновенного земного жителя, не чуждого простых радостей жизни и контрастирующий с ним своей духовностью возвышенный облик умудренного жизнью философа, поэта — собеседника богов на пиршестве духа, летописца славных исторических свершений своей эпохи.
Лирика Г.Р. Державина. Анакреонтические стихи. Лирический герой.
Еще Белинский заметил, что «главное, отличительное свойство стихов Державина это народность, народность, состоящая не в подборе мужицких слов или насильственной подделке под лад песен и сказок, но в сгибе ума русского, в русском образе взгляда на вещи». На эмпирическом уровне мирообраза он связан с вещными приметами национального быта: не случайно характерные державинские натюрморты, изображающие накрытый стол, неукоснительно вызывают эпитет «русский», в равной мере относящийся и к обеду, и к образу поэта; как в стихотворении «Приглашение к обеду» (1795).
Вероятно, глубоко не случаен тот факт, что национальное самосознание, органично свойственное эмпирическому мировосприятию Державина изначально, приобретает смысл эстетической категории в переводно-подражательной поэзии позднего периода творчества, когда он пишет стихотворения, объединенные в поэтический сборник 1804 г. «Анакреонтические песни». В этот сборник Державин включил не только свои вольные переводы стихотворений Анакреона и классической древней анакреонтической лирики, но и свои оригинальные тексты, написанные в духе легкой лирики, воспевающей простые радости земной человеческой жизни. Пластицизм древнего мировосприятия был глубоко родствен пластическому мировидению Державина — это и обусловило его интерес к жанру анакреонтической оды.
Общая эстетическая тенденция переводов анакреонтики — это очевидная русификация античных текстов. Переводя стихотворения Анакреона, Державин насыщает свои переводы многочисленными реалиями и историческими приметами русской жизни.
Так возникает один из лирических шедевров Державина, стихотворение «Русские девушки», в самом своем ритме передающее мелодику и ритмику народного танца, а через обращение к народному искусству выражающее идею национального характера.
Как отмечал Гуковский Г.А.: «Лирический герой у Державина неотделим от представления о реальном авторе… До Державина поэта как образного единства не знали… Державин создавал единый образ живого, реального человека, окруженного бытом, имеющего и биографию, и индивидуальный психологический склад, характер… Значение этого открытия Державина, открытия для русской поэзии живого индивидуального человека было огромно и в художественном, и в непосредственно идейном отношении».
Переводя Анакреона, Державин русифицировал античные текст, вводил приметы, реалии рууской жизни, даже исторические факты. Перевод стиха Анакреонта «К лире» (Петь Румянцева собрался//Петь Суворова хотел//Гром от лиры раздавался//И со струн огонь летел). Поэтому на фоне «чужого» чувствуется присутствие своего родного национального.
Анакреонтические оды Державина. Анакреонтическая поэзия в России появилась в 1794, когда Львов опубликовал сборник переводов Анакреонта. Белинский отмечал народность стихов Державина, русский взгляд поэта на вещи. «Приглашение к обеду» (1795). Державинские натюрморты накрытого стола вызывают ощущение именно русскости. Национальная кухня и хлебосольство хозяина характерно для Державина, сводят в одной лирической эмоции бытописательный мотив с душевным свойством. Даже в переводах Горация Д. обращался к русским обычаям и нравам, русифицировал перевод. Русификация имеет двойной, фольклорно-литературный характер (описывая обед крестьянина, дает бытовую зарисовку русской пословицы «щей горшок да сам большой», тем самым отсылает к 5 сатире Кантемира, который использовал ту же пословицу).