Госэкзаменъ / 2 / билеты / 38 Лирический герой Есенина

38. Лирический герой поэзии С.Есенина

Сергея Есенина, Сергея Клычкова, Николая Клюева, Петра Орешина, Александра Ширяевца. –счит крест поэтами.

Складывается в 10-е годы. Основоположник – Клюев. Поэзия выходцев из деревни по образцам фольклорных жанров (плясовые или лирич. песни). Крестьянская поэзия предельно оптимистична по тону или недовольство миром выражала в форме жалоб. Открытые жанры фольклора. Поддержка критиков, т к воспринимались как голос народа и соответствовало образу человека из народа, что сложился в нас. 20-го века (каким должен быть рус. чел). Новокрестьянская поэзия выступает как дискуссионная поэзии 19 века. Переоткрытие рус. крестьянина. Осн. акцент в тв-ве – закрытые фольк. жанры. Они писали о труде и быте русского крестьянина. В их творчестве отразилась и радость слияния тружеников с миром природы, и чувство неприязни к жизни душного, шу4много, чуждого живой природе города.

С.А. Есенин- «чувство родины- основное в моем творчестве». Его родина- малая рязанская земля, воспевание деревенской, патриархальной России.

1 этап творчества- условно до 20-х г. Жизнеутверждающие мотивы, глубокое чувство любви к родине, кровная связь с ней. Лир герой погружен в Русь, готов в ней раствориться. Природа- та среда, без котрой нет его бытия:

Край любимый! Сердцу снятся

Скирды солнца в водах лонных

Я хотел бы затеряться

В зеленях твоих стозвонных 1914г

Образ дома- центр деревенской вселенной:

Гой ты, Русь моя родная,

Хаты- в ризах образа

Не видать конца и края-

Толкьо синь сосет глаза 1914г

Первый сборник стихов «Радуница» (1916) привлек внимание проникновенным изображением природы и «праздничностью зрении», которую сам Есенин впоследствии осознал как живую черту народного мироощущения, связав её с органической образностью русского языка, с обрядовым и орнаментальным народным искусством «Радуница» - название взято из религиозного календаря.

Лир герой воспринимает мир через предметы крестьянского быта, на них выстроена образная система. Идея имаженизма выросла из этой образности:

Пахнет рыхлыми драченами,

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

+ переплетение с религиозными мотивами, христ праздниками:

Пахнет яблоком и медом

По церкам твой кроткий Спас

Родина- это Святая Русь:

И мыслил и читал я по библии ветров

И пас со мной Исайя моих златых коров.

Природа у Есенина антропоморфна: березки уподобляются девушкам, месяц – ягненку. Картины природы уже в ранних стихах сливались в единый образ России. Лирический герой – странник, идущий на богомолье. Мотив дороги и скитания:

Устал я жить в родном краю

В тоске по гречневым просторам

Покину хижину мою,

Уйду продягою и вором. 1916

Его Россия нищая, неустроенная, но не смиренная, а мятежная. В стихах о России всегда звучат мотивы тревожного ожидания, нарастающего острого протеста. Надежда на перемены:

О,Русь, взмахни крылами,

Поставь иную крепь! ...и затем

Уж смыла, стерла деготь

Воспрянувшая Русь. 1917

В этом стихе встреч образ Алексея Кольцова, подним подразумевается Клюев.

2 этап- 20-е годы Лир герой- «последний поэт деревни», «хулиган». Скандальная эпотирующая роль, яко бы отказ от темы деревни- душевные противоречия «был я весь как запущенный сад». Осмысление механизации деревни- перестает быть родной:

На тропу голубого поля

Скоро выйдет железный гость.

Злак овсяный, зарею пролитый,

Соберет его черная горсть.

Чувства лирического героя Есенина часто полярны, в душе героя борются противоречивые начала, середины нет, есть крайности:

Пускай бываю иногда я пьяным,

Зато в глазах моих прозрений дивный свет.

Отражение сути русского характера + отчаяние борьбы за Родину, мысль о том, что все утрачено безвозвратно. Историю понимает как производную действий стихийных сил. Формула исторической стихии-революции:

Было время безумных действий,

Время действий стихийных сил!

Тема "Страны негодяев" -"Москва кабацкая", 1921-1924 г. Тема цикла - бесприютность поэта, крушение его идеала социалистического рая. Лирический герой включенных в цикл стихотворений - жертва, как и сама деревня; он неприкаян в социалистической стране, "отовсюду гонимый". При подготовке к изданию поэту пришлось вычеркнуть две строфы из стихотворения "Снова пьют здесь, дерутся и плачут...", в которых выражались его оппозиционные настроения, и звучала тема крестьянских восстаний: "Ах, сегодня так весело россам. / Самогонного спирта - река. / Гармонист с провалившимся носом / Им про Волгу поет и про Чека"; "Жалко им, что Октябрь суровый / Обманул их в своей пурге. / И уж удалью точится новой / Крепко спрятанный нож в сапоге".

Отрекаясь от революции, он отрекался и от своей прежней роли преобразователя, пророка Инонии. В лирическом герое "Москвы кабацкой" "прояснилась омуть в сердце мглистом", происходило освобождение от своего мятежного двойника. В "Москву кабацкую" Есенин включил стихотворение "Я обманывать себя не стану..." - свое поэтическое оправдание:

Не злодей я и не грабил лесом,

Не расстреливал несчастных по темницам.

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам.

"Кабацкие", русской поэзии не свойственные мотивы ("И известность моя не хуже, - / От Москвы по парижскую рвань / Мое имя наводит ужас, / Как заборная, громкая брань") обрели в цикле драматическое, исповедальное звучание, раскрыли тему одиночества и печали поэта, наполнились элегическим содержанием; не случайно строки "На московских изогнутые улицах / Умереть знать судил мне Бог" явились откликом на пушкинские "Дорожные жалобы" ("На большой мне, знать, дороге / Умереть Господь судил").

В сборник "Москва кабацкая" (1924) С. Есенин включил цикл "Любовь хулигана", в котором любовь обрела очищающую силу, она излечивала душу поэта, наполняла ее нежностью. Этот цикл композиционно выстроен как роман о влюбленном герое от зарождения чувства до его окончания, от "первый раз я запел про любовь" до "разлюбил тебя не вчера?"

Если в книге "Стихи скандалиста" (1923) любовь была "заразой", "чумой", с циничным словом, с эпатирующими определениями типа "Наша жизнь - простыня и кровать. / Наша жизнь - поцелуй в омут", то в "Любви хулигана" образ любви светел, и потому лирический герой заявлял: "В первый раз отрекаюсь скандалить", "Разонравилось пить и плясать / И терять свою жизнь без оглядки". Эта любовь настолько чиста, что любимая ассоциировалась с иконным ликом: "Твой иконный и строгий лик / По часовням висел в рязанях". В "Любви хулигана" С. Есенин описал осеннюю, зрелую любовь к осенней женщине. Осень в стихах цикла - не только возраст, не только время года, но и состояние души.: "И глаз осенняя усталость", "О, возраст осени! Он мне / Дороже юности и лета". Психологическая лирика, в ней осенние настроения поэта были созвучны философии покоя, которая стала главной темой поздней поэзии С. Есенина.

3 этап- 24-25 г 1924 г. готов постичь «коммуной вздыбленную Русь», быть настоящим сыном в «великих штатах СССР». Он публикует «Русь уходящую» - свое признание победы новой России,но сам он в стихотворении «Метель» признавался: «Но одолеть не мог никак / Пяти страниц / Из «Капитала». Альянса поэта и власти не произошло.Пушкинская тема гармонии и естественной преемственности поколений обрела драматическую тональность: бесприютный лирический герой уступает место новой жизни, но не принимает ее.

Попытка обрести согласие с самим собой и с миром в «Персидских мотивах»(осень 1924 по август 1925 г). Теперь выдуманная Персия соответствовала идеалу, именно там поэт стремился обрести покой: «Улеглась моя былая рана - / Пьяный бред не гложет сердце мне. Его муза - пери, Лала, Шаганэ, Гелия... Как в персидской лирике, в стихах С. Есенина раскрывается искусство любви, ее грамматика: от подарков любимой («Подарю я шаль из Хороссана / И ковер ширазский подарю»), ласковых речей («Как сказать мне для прекрасной Лапы / По-персидски нежное „люблю“?» до красоты любовного страдания («Ты дала красивое страданье»), до ревности, без которой любовь умирает («Ни к чему в любви моей отвага. / И зачем? Кому мне песни петь? - / Если стала неревнивой Шага).

Однако Персия дает временный покой. Тема цикла - ностальгия по России. В любовные мотивы + образ родины «Как бы ни был красив Шираз, / Он не лучше рязанских раздолий», «Мне пора обратно ехать в Русь». В «Персидских мотивах» прозвучала пушкинская тема «я сам обманываться рад»:

Глупое сердце, не бейся!Все мы обмануты счастьем,Нищий лишь просит участья...

Глупое сердце, не бейся.

В лирике 1925 г. мотив смерти. В стихотворениях «Вижу сон. Дорога черная...», «Не вернусь я в отчий дом...», «Спит ковыль. Равнина дорогая...», «Гори, звезда моя, не падай...»смерть представлена как естественное увядание жизни, сам поэт молит о спокойной кончине. В смиренном, кротком, по сути - православном отношении к смерти в лирике С. Есенина нашла продолжение традиция русской классической поэзии - это и «Дар напрасный, дар случайный...», «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит...» А. Пушкина, и часто цитируемое Есениным «Завещание» М. Лермонтова, и «Две силы есть - две роковые силы...» Ф. Тютчева. В соответствии с этой традицией в есенинской теме увядания не было декаданса. Ожидание смерти сочеталось в лирике Есенина с радостью жизни. Увядающая сила!

Умирать - так умирать!

До кончины губы милой

Я хотел бы целовать.

В 1925 г. в любовной лирике С. Есенина раскрылась донжуанская тема. Эта любовь - без страдания, умиротворяющая, она соответствует настрою поэта на душевный покой. Лирический герой С. Есенина подмечает в себе любовную легкость и стремление к вечному любовному счастью: «Походить я стал на Дон-Жуана, / Как заправский ветреный поэт».

Поэт прошел путь от крайностей, от мятежности к покою - традиционный русский путь. Потому он говорит себе: «Стой, душа. Мы с тобой проехали / Через бурный положенный путь», потому теперь «все спокойно впивает грудь». Философская концепция - «принимаю» - выразились в зимнем цикле 1925 г. В этих стихах отразился жизненный тонус поэта, его душевный покой, физическая бодрость, его расставание с тревогой и тоской. Образ зимы выразил поэтическую высоту С. Есенина. Автологический стиль сочетается с есенинской метафоричностью. Сравнения, параллелизмы, ясная деталь - все это создавало образ природы - и как пейзажа, и как вселенского мира, и как состояния лирического героя. Метафора в пейзаже С. Есенина - не только форма, прежде всего она выражала есенинское мирочувствование, его панпсихизм. Его метели плачут, как цыганская скрипка, ветер свищет обалдев и т.д. Р.

Поздняя лирика С. Есенина наполнена пушкинизмами. К пушкинскому Моцарту поэт обратился, задумав свою последнюю поэму «Черный человек». Поэтическая исповедь была написана под явным впечатлением от «Моцарта и Сальери» Пушкина. Незадолго до гибели к пушкинскому Моцарту приходит человек в черном и заказывает ему «Реквием». Он становится для Моцарта наваждением, отнимает у него покой: «Мне день и ночь покоя не дает / Мой черный человек. За мною всюду / Как тень он гонится. Вот и теперь / Мне кажется, он с нами сам-третей / Сидит». С. Есенин использовал эту же ситуацию: к лирическому герою приходит Черный человек и лишает его покоя. Он мучает поэта, он, вычленив из есенинского «целого» его неправедное «я», рисует поэта как воплощенное зло. Черный человек - образ есенинской рефлексии. В финале поэмы герою удается освободиться от черного гостя, победить свои собственные внутренние терзания, утвердить в душе согласие своих полярных «я». Лирический герой С. Есенина принимает не только мир таким, каков он есть, но и себя - как данность, как природное целое.

Путь лирического героя — это во многом путь автора. Поэтические строки часто совпадают со строками из есенинских дневников. Мир героя и мир поэта слиты в единый синтез, в котором мы ощущаем противоречивую, драматичную эпоху первой четверти XX века.