2.2.2. Второе измерение: семья

Стереотипы и комплексы усиливаются семейной средой (измерение на рис. 3). Семья — это не статичное окружение индивида: есть жизнь и процесс развития индивидуаций.

Взрослые временно служат ребёнку. К двенадцати-тринадцати годам он становится физиологически самодостаточным, обретая необходимую зрелость для удовлетворения своих элементарных потребностей в еде, тепле и т.д.

Древние римляне выдавали девушек замуж уже по достижении десяти-одиннадцати лет. И действительно, гениталии созревают именно к этому возрасту. К сожалению, сегодня человек достигает социальной зрелости в лучшем случае к двадцати семи годам: изменились ритмы роста.

На практике доказано, что дети, оказавшись в этом возрасте в свободной и естественной среде, не только прекрасно выживают, но и удовлетворяют большинство потребностей своей жизни. В этом убеждают устои, характерные для мест обитания естественных сообществ, в которых главенствуют инстинкты.

Как только ребёнок становится физиологически ¹ самодостаточным, семье следовало бы исчезнуть. Он уже вырос, способен сам о себе позаботиться, достаточно силён, знаком с правилами игры для обеспечения себя пропитанием, может снабдить себя и доселе неизвестными вещами, удовлетворить прежде неизвестные потребности, прибегая к уже имеющемуся опыту.

В действительности ребёнок не только вплоть до этого возраста "бомбардируется" семейным окружением, но семья постепенно становится для него единственным государством, единственным Богом, непреложным законом: "семья — это всё для меня, и горе тому, кто осмелится её разрушить".

Верно и то, что семья чувствует себя обязанной защищать ребёнка определённым образом. Семья более не основывается на природной спонтанности взрослого человека, закрепляя роли матери и отца общепринятыми координатами, в которые и помещен ребенок, поэтому в семье усиливается и разрастается уже до макроскопических размеров первичная диада. Субъект отклоняется от себя в диаде не только с матерью, но и со всей семьей, что подтверждается сновидениями.

Так формируются абсолютистские системы, оккупирующие сознание, и создаются условия для совершения психического преступления над ребёнком семейным окружением.

То, как ребёнок мыслит, смеётся, играет, разговаривает, смотрит, ходит в школу, одевается, ухаживает за собой, — всё попадает в жесткие рамки категорий или предустановленных логических правил поведения, ежедневно, ежеминутно закрепляемых дедушками, бабушками, тётями, дядями, то есть всеми родственниками.

За двенадцать-пятнадцать лет своей жизни ребёнок полностью срастается с психологией "человека в футляре", вписываясь в определённую схему. Так выстраивается общая схема тематической избирательности субъекта. Можно сказать, что субъект, окончательно сложившись в эти годы, больше никогда не изменится и всегда будет таким. Даже прожив ещё двадцать,

____________________________________

⁵Подробнее см. А. Менегетти. Проект "Человек". Указ. соч.

сорок или семьдесят лет, он останется прежним, поскольку уже выкристаллизован, стандартизирован: семья определила и зафиксировала категории существования. Под "семьёй" здесь понимается группа, служащая ориентиром для ребёнка: это может быть кибуц или просто учитель, или священник. Это — стабильная группа-ориентир, в которой ребёнок живет до определенного возраста.

Общество пропитано семьёй; ключом, открывающим доступ ко всему, является "семья". Нельзя снять какой угодно фильм, запрещено свободно заниматься любовью, изменять — ничего нельзя, потому что надо всем нависает грозная тень семьи. Реальность личности сегодня отодвинута на задний план. Жизни нужен индивид, а обществу — семья, причем не естественная семья, а социально предустановленная, которая могла бы служить фундаментом системы: юридической, политической, правоохранительной, педагогической, школьной, медицинской и т.д.

Те же судьи, разбираясь в бесконечных проблемах, чувствуют себя "заменителями" отца и матери. Какого отца и какой матери? Жрец правосудия играет отца — такого, каким ему "надлежит быть", то есть, проводя расследование ради "спасения", судья руководствуется исключительно социально-культурными схемами.

Женщина в большей степени, нежели мужчина, предопределена семьей. С чем это связано? В девять-четырнадцать лет женщина расцветает, излучая сияние, источая солнечный блеск силы жизни. Однако в этот период девушке внушается мысль о греховности и разрушительности её красоты. Поэтому женщина в большей степени, чем мужчина, начинает чувствовать себя виновной, а с появлением первых менструаций она окончательно убеждается в том, что несёт в себе нечто животное и грязное.

Несмотря на то, что природа вознаградила женщину большей жизненной силой, нежели мужчину, в источнике своей женской сути она отождествляет себя с темным началом, в глубине которого таится грех, вина, грязь и нечто звериное.

Менструации — отторгаемая организмом непригодная кровь — служат оправданием странному отношению семьи к женщине как к источнику греха и сосуду скверны: "Откуда эта кровь? Она исходит из меня, значит, внутри меня есть что-то нехорошее, какой-то монстр, там что-то не в порядке".

Наличие менструаций исподволь подчеркивает то, что было установлено монитором отклонения в первичный момент диады. Сами менструации становятся указанием на грех, вину, грязь, животное начало, поэтому женщина с их появлением окончательно впадает в амбивалентность. С этого момента и отношения с мужчиной она начинает психологически воспринимать в искажённом виде: "Он хочет этим воспользоваться, хочет жить этим, этой сексуальностью — да он ещё грязнее меня, потому что я, женщина, может быть, и такая, но я, по крайней мере, этого не хочу! Я вовсе не хочу заниматься сексом, чтобы остаться нетронутой, чистой, такой, какой меня научила быть моя мать, моя бабушка, но ты, мужчина, желаешь именно секса, поэтому ты ещё грязнее и нечестивее меня!". То есть женщина освобождается от скрытого кода своего существования, необоснованно переживаемого ею как вина, перемещая его содержимое на мужчину. Чуть позже я вернусь к вопросу о менструациях.