История лингвистических учений / 22. глоссемантика, метод коммуникативного анализа
.docxГлоссематика (Копенгагенский структурализм). Методика коммутационного анализа.
Брёндаль, X. Ульдалль и Л. Ельмслев
Ряд работ, излагающих основные положения глоссематики, был опубликован в журнале «Acta Linguistica», который начал выходить с 1939 г. Из них прежде всего следует отметить «Структуральную лингвистику» Брёндаля; «Основы глоссематики» Ульдалля; «Язык и речь», «Пролегомены к теории языка», «Метод структурного анализа в лингвистике» Ельмслева.
Основа глоссематической теории: заключительное положение «Курса общей лингвистики» де Соссюра: единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя.
Философская основа глоссематической теории
1) позитивизм:
а) последовательно отрицает реальное существование предметов материальной действительности (предметы – это их функции);
б) нет учёта практику, в которой осуществляется единство материального бытия и сознания: «лингвистическая теория не может быть проверена существующими текстами и языками»;
в) конвенционализм, исходящий из чисто условных предпосылок, никак не связанных с действительностью (Лингв.теория представляет собой исчисление, состоящее из наименьшего числа наиболее общих предпосылок, из которых ни одна предпосылка, принадлежащая теории, не обладает аксиоматической природой».
2) Понятия математической логики.
3) идеи объективного идеализма Э. Гуссерля: для построения чистой логики необходим анализ языка, ибо только при помощи такого анализа может быть выявлен подлинный объект логического исследования.
Подлинно научное языкознание имманентно, т.е. занимается изучением внутренне присущих языку свойств. Ельмслев и исходит из того, что лингвистическая теория должна искать постоянное, не связанное с какой-либо внеязыковой «реальностью», то постоянное, что делает язык языком.
Цель лингвистической деятельности - подтвердить на тезис: существует система, лежащая в основе процесса, т. е. постоянное, лежащее в основе изменений.
1) Эмпирический принцип – способность лингвистической теории описать нечто постоянное, он сводится к тому, что «описание должно быть свободным от противоречий, исчерпывающим и предельно простым». Из простоты, продолжает далее Ульдалль, могут быть выведены все остальные научные идеалы: объективность, последовательность, полнота.
2) принцип сводимости – когда описание принимает форму постепенного разделения предметов на все меньшие и меньшие составные части, являющиеся конечными результатами исследования,
3) принцип экономии, направленный на получение простейшего возможного результата,
4) принцип обобщения, когда определенное описание обобщается для того, чтобы его можно было применить к двум объектам.
Лингвистический анализ (по Л.Ельмслеву).
Цель анализа - выявление языковой формы и ее соотношения с субстанцией.
Различение формы и субстанции в объекте лингвистики является наиболее оригинальной чертой лингвистической концепции Ельмслева и связано с его пониманием языка как особой знаковой системы. Ельмслев исходит из того, что в языке любая фраза может иметь различные манифестации. Вместе с тем все эти разные субстанции являются проявлением чего-то одного, что Ельмслев называет формой. Форма у него выступает как нечто постоянное, как абстрактная сущность, а ее проявление в той или иной субстанции является переменным и случайным.
Деление языка на четыре пласта, или слоя, исходя из дихотомий «форма — субстанция» и «выражение — содержание», составляет характерную черту глоссематической теории.
Ельмслев выделяет в языке план содержания и план выражения, каждый из которых имеет свою субстанцию и свою форму; форма является постоянной и определяющей, субстанция — зависимой и переменной. Ельмслев всегда подчеркивал зависимость своей теории от предшествующей лингвистической традиции. Так, форма плана содержания — это переформулированная внутренняя форма языка В. Гумбольдта, а форма выражения поразительно напоминает гумбольдтовскую внешнюю форму языка.
Ельмслев утверждает полную автономность формы от субстанции. Лингвистика, отмечает он, может и должна исследовать языковую форму, а то, что лежит вне этой формы, представляет собой внеязыковой материал, так называемую субстанцию.
План выражения и план содержания связаны отношениями коммутации, - изменения в плане выражения вызывают изменения в плане содержания. Например, если заменить <т> в том на <д> (том-дом), то это изменение в плане выражения вызовет изменение в плане содержания: получится слово дом. Встречается много образцов каждого сложного предложения, каждого простого предложения, каждого слова и т. д. Эти образцы - варианты, а сущности, образцами которых они являются,— инвариантами.
Фигуры выступают как некоторые элементарные смыслы, комбинация которых придает значение знаку. Например, знак мальчик можно разложить на фигуры {человеческое существо} + {молодой} + {мужской пол}; изменение последней фигуры дает знак девочка.
Исключив из лингвистики субстанцию, Ельмслев единственным способом анализа лингвистических единиц считает изучение отношений между этими единицами. Для определения этих взаимных отношений он употребляет термин функция, под которой понимает зависимость, отвечающую условиям анализа. Члены функции Ельмслев называет функтивами, понимая под функтивом объект, имеющий функцию к другим объектам.
На основе понятия о константе и переменной Ельмслев "устанавливает три важнейших типа функций, характеризующих отношения между различными планами языка: иитердепенденцию, детерминацию и констелляцию.
1.Интердепенденцией - функция между двумя константами, взаимные зависимости, при которых один член предполагает существование другого, и наоборот (сущ и глаг).
2.Детерминация — функция между константой и переменной — предполагает такую одностороннюю зависимость, при которой один член предполагает существование другого, но не наоборот (сущ и прил).
3.Констелляцией называется свободные зависимости, в которых ни один из двух членов не предполагает существования другого (нареч и глаг).
Сведя все богатство отношений в языке только к указанным трем типам, Ельмслев надеется осуществить свою идею дедуктивного анализа. Однако, не привлекая данных конкретных языков, он дает только общую схему анализа: «...Анализ заключается в регистрации некоторых зависимостей между элементами, которые... существуют благодаря этим зависимостям и только благодаря им. Тот факт, что мы можем считать эти элементы частями текста, а всю процедуру — делением, или анализом, основывается на том, что между этими элементами и целым (текстом) обнаруживаются зависимости определенного рода, в которые, как мы говорим, эти элементы вступают. Задача анализа и состоит в том, чтобы установить эти зависимости. <...> Деление, или анализ, мы можем формально определить как описание объекта через единообразные зависимости от других объектов и через единообразные зависимости последних друг от друга. Объект, подвергающийся делению, мы назовем классом, а другие объекты, которые устанавливаются частным делением как единообразно зависимые от класса и друг от друга, мы назовем сегментами классам; «в случае продолженного анализа мы будем говорить о дериватах. <...> Под дериватом класса мы будем понимать его сегменты и сегменты сегментов в пределах одной и той же дедукиии <...>. Степенью дериватов мы будем называть число классов, через посредство которых прослеживается их зависимость от своего первичного общего класса».
Этого небольшого отрывка из работы Ельмслева вполне достаточно, чтобы показать, насколько далека от лингвистической реальности предложенная им абстрактная схема языкового анализа.