Культурология (препод.Четина) / Леонтьев культурный контекст

К. Н. Леонтьев (1831-1891) - русский дипломат; мыслитель религиозно-консервативного направления: философ, писатель. Продолжатель идей Данилевского, но не со всем согласен.

Полемизирует с Данилевским по поводу его чрезмерной идеализации славянства, критикует его панславистские проекты. В 19 веке панслависткие идеи были довольно-таки распространены. В славянофильской идеологии важное место занимал тезис о главенствующей роли России среди славян, об её объединительной миссии.

Российские славянофилы в 1840—1850-х годах — Константин Аксаков, Алексей Хомяков, Иван Киреевский и другие — выступили с идеей противопоставления славянского православного мира с Россией во главе «больной», безверной Европе[9]. Противники славянофилов — западники (Пётр Чаадаев, Александр Герцен) — не признавали особой роли России среди славянских народов. Поражение в Крымской войне 1853—1856 годов, Польское освободительное восстание 1863—1864 годов вызвали активизацию российских панславистов.

Леонтьев неоднократно подробнейшим образом приводил аргументы, показывающее отсутствие существования самобытной "славянской цивилизации". В первую очередь у славян нет той формообразующей религии, которая пронизывала бы весь духовный строй этих народов: часть из них православные, часть — католики. Мало того, Леонтьев писал о том, что даже православной веры в славянах осталось очень мало.

«славянство есть … культурно-исторический тип, по отношению к которому Россия, Чехия, Сербия, Булгария должны бы иметь тот же смысл, какой имеют Франция, Англия, Германия, Испания по отношению к Европе». Леонтьев, по праву реальной истории, отвечал, что существует лишь племенная общность "славянства", но нет общей национальной идеи "славизма", а стало быть и "славянской цивилизации".

В отличие от Данилевского, считает, что содружество со славянами вредно. Данилевский считал, что Западная Европа очень мощная (и агрессивная), а России нечего ей противопоставить, отсюда идея объединения. Леонтьев также признавал желательность общеславянского единения, однако в работе «Византизм и славянство»

Задавался вопросом: «выгодны ли эти общеславянские идеи для русского государства, усилят ли они его мощь, или приведут к падению?». Чехи - онемечены, поляки - католики, часть боснийцев - мусульмане, у болгар и сербов свои проблемы. Какая идея, кроме племенного родства и родственного языка может объединить славян? «До сих пор мы этих общих и своих всемирно-оригинальных идей... не видим».

Леонтьев: Византизм – культурный идеал (монархизм, мистицизм, эстетизм). Выступает против прогресса. Если России и следует с кем-то вступать в сотрудничество, то точно не с Западом. Запад ненавидит и боится Россию абсолютно иррационально. Необходимо сближаться с Турцией, с Востоком плюс вернуть византийские идеалы. Россия давно не чисто славянская держава, а русско-азиатская страна. Европа – враг.

Россию противопоставляет Западу, она – наследница Византийской империи и, значит, носительница творческой метафизической тайны (византийской тайны). Но она должна быть абсолютной монархией, сословно-феодальным государством и должна являть некий метафизический аспект культурной деятельности.

Погибшая Византия передала России базовые начала культурной и общественной жизни (прежде всего абсолютной монархии). Именно византийские идеи сплотили Россию в одно целое и создали государство. Византизм организовал величие России. Сторонник крепостничества, самодержавия. Считал, что Укреплению русской государственности будет способствовать православие. Программой превращения России в могущественное государство должно стать созидание – суть русской национальной идеи.

В учении Леонтьева И. С. Аксаков увидел всего лишь «сладострастный культ палки». Не скрывал своего недоброжелательства по отношению к Леонтьеву и С. Н. Трубецкой, назвав его апологетом «реакции и мракобесия», а идеи византизма, исповедуемые им, - «мертвенными и отжившими», «чудовищной, болезненной утопией». Византизм С. Н. Трубецкой определял как «совокупность принудительных начал в общественной жизни… принцип охранительной политики русской, а затем, может быть, и всемирной реакции». Именно насилие и реакция, к которым, по мнению С. Н. Трубецкого, «взывал» Леонтьев, якобы и вдохновляли писателя на «самые отвратительные страницы его произведений».

В. В. Розанов, напротив, высоко оценил идеи Леонтьева. по оценке В.В. Розанова, в сфере мышления он должен быть поставлен «впереди своего века».

Леонтьева иногда относят к «поздним» славянофилам, но он скептически относился к славянофильству и славянству. Леонтьев не принадлежал к сообществу славянофилов и вовсе не был «очарован» ими: славянофилы, вспоминает В. Розанов, даже «страшились принять в свои ряды» столь неординарную, самобытную личность.

Расхождения:

1) Современное "разложение" Европы он считает простым следствием общего естественного закона, а вовсе не какого-нибудь порока в коренных началах ее жизни, от которого будто бы Россия свободна; эту славянофильскую точку зрения Л. осмеивает: "правда, истина, цельность, любовь и т. п. у нас, а на Западе - рационализм, ложь, насильственность, борьба и т. п. Признаюсь - у меня это возбуждает лишь улыбку; нельзя на таких общеморальных различиях строить практические надежды. Трогательное и симпатическое ребячество это пережитой уже момент русской мысли".

2) Новая великая будущность для России представляется Л. желательной и возможной, а не роковой и неизбежной, как думают славянофилы; иногда эта будущность кажется ему даже маловероятной: Россия уже прожила 1000 л., а губительный процесс эгалитарной буржуазности начался и у нас, после крымской войны и освобождения крестьян.

3) Помимо неуверенности в исполнении его желаний для России, самый предмет этих желаний был у Л. не совсем тот, что у славянофилов. Вот главные черты его культурно-политического идеала, как он сам его резюмировал: "государство должно быть пестро, сложно, крепко, сословно и с осторожностью подвижно, вообще сурово, иногда и до свирепости; церковь должна быть независимее нынешней, иepapxия должна быть смелее, властнее, сосредоточеннее; быт должен быть поэтичен, разнообразен в национальном, обособленном от Запада единстве; законы, принципы власти должны быть строже, люди должны стараться быть лично добрее - одно уравновесит другое; наука должна развиваться в духе глубокого презрения к своей пользе". Идеал Л. был византийским, а не славянским; он прямо доказывал, что "славянство" есть термин без всякого определенного культурного содержания, что славянские народы жили и живут чужими началами. Их нынешняя культура слагается отчасти из слабых остатков традиционного византизма, большей же частью - из стремительно усвоенных элементов прогрессивного европеизма.

Поэтому слияние славян с Россией, к которому стремится панславизм, не только не может быть целью здравой политики с русской точки зрения, но было бы прямо для нас опасным, так как усилило бы новыми струями уравнительного прогресса наши разлагающие демократические элементы и ослабило бы истинно консервативные, т. е. византийские начала нашей жизни.