Тестелец, Введение в общий синтаксис

Глава X. Объяснение в лингвистике, или что такое грамматическая теория

го языка, и факты, являющиеся свойствами всех языков, или человеческого Языка вообще. Может ли носитель язы­ ка, опираясь на свою интуицию, разграничивать эти две группы фактов, и если да, то до какой степени?

Вообще говоря, такой способностью носитель языка не обладает. Интуиция, т. е. способность оценивать правиль­ ность или неправильность речевых отрезков без размышле­ ния и анализа, не включает в себя способность понимать, какие предложения устроены неправильно относительно родного языка, а какие относительно Языка вообще. Одна­ ко похоже, что до определенной степени интуиция все-таки может решать последнюю задачу.

Рассмотрим предложение (1) *Коля и Саша пришел, в котором нарушены правила согласования, или предложение

(2) ^Подъезжая к станции, с меня слетела шляпа, в котором неправильно построена деепричастная конструкция, или предложение (3) *Девочка хочет мать купить ей куклу, в ко­ тором инфинитивный оборот, в нарушение правил русско­ го синтаксиса, обладает формально выраженным подлежа­ щим в им. п. Ясно, что неправильность этих предложений вызвана тем, что их структура противоречит правилам грам­ матики русского языка. Мы не будем особенно удив­ лены, если узнаем, что в других языках аналогичные предложения грамматичны. И в самом деле, существуют языки, которые разрешают согласование сочиненной имен­ ной группы по единственному числу (в них некоторые предложения, похожие на (1), будут правильными, напри­ мер, словенский [Corbett 1988: 24], да и в русском языке об­ наруживаются такие случаи: был-а в ней и скромность, и изя­ щество, и достоинство [Граудина и др. 1976: 31]). В других языках (например, восточнокавказских) не требуется кореферентности подлежащих в деепричастном обороте и в главной клаузе (в этих языках грамматичны предложения типа (2)), или допускается наличие собственного выражен­ ного подлежащего в инфинитивном обороте при матричных глаголах (в этих языках грамматичны предложения типа (3)) и т. п.

Рассмотрим теперь пример (4) *Я отдал книгу Ивану га­ зету, имея в виду значение 'Я отдал книгу и газету Ивану'. Носитель русского языка оценит (4) как неправильно по­ строенное предложение. В предложении не может быть од­ новременно двух прямых дополнений в вин. п., если только

475

Часть 2. Синтаксические теории

они не образуют сочиненной ИГ; но сочинения в (4) быть не может, так как дополнения не соположены. Однако не­ правильность (4) - как кажется, не совсем того же рода, что неправильность предложений (1— 3).

Можно предположить, что неграмматичность предло­ жения (4) — не факт русского языка, а скорее всего, факт Языка вообще. При одном предикате не может быть двух или более актантов, выполняющих одну и ту же роль, и не­ кий внутренний голос может говорить лингвисту (или даже неискушенному носителю), что так обстоит дело во всех языках, — хотя никто не проверял этого утверждения на ма­ териале всех языков, да это и невозможно было бы сделать.

Обратимся теперь к некоторым фактам эллиптическо­ го сокращения. Формы применения этой операции могут быть весьма различны. Например, в предложении (5) Маша читает книгу, и Саша читает книгу может быть сокращена цепочка читает книгу в первом предложении (с изменением числового согласования в глаголе): (6) а. Маша и Саша чи- та-ют книгу, ИЛИ ВО втором предложении б. Маша читает книгу, и Саша. Мы можем, далее, частично сократить совпа­ дающий материал во втором предложении: в. Маша читает книгу, и Саша читает, или г. Маша читает книгу, и Саша книгу. Хуже будет оцениваться носителями языка предложе­ ния с удалением части совпадающего материала в первом предложении: д. ? Маша читает, и Саша читает книгу и е. ?? Маша книгу, и Саша читает книгу. Однако мы, по-види­ мому, готовы признать, что в каких-то языках сокращения типа (6д—е), в отличие от русского языка, безоговорочно до­ пустимы. Суммируем эти примеры в виде следующей пара­ дигмы:

(6) ю а. Маша читрёт^Снигу, и Саша читает книгу.

476

Глава X. Объяснение в лингвистике, или что такое грамматическая теория

Теперь попробуем осуществить перекрестное опущение,

т. е. часть совпадающего материала удалить в первом, а часть — во втором предложении: ж. *Маша читает, и Саша книгу, з. *Маша книгу, и Саша читает:

Предложения (бжз) не просто «хуже» или менее прие­ млемы, чем (6а—е). Интуиция подсказывает, что неграмматичность этих двух предложений, вероятно, не обычный факт русской грамматики. Можно предполагать, что невоз­ можность такого перекрестного опущения есть свойство (или следствие каких-то более общих свойств) Языка вооб­ ще, факт у н и в е р с а л ь н о й грамматики, и мы были бы, наверное, крайне удивлены, если бы нашелся какой-то язык, в котором предложения типа (бжз) оказались допусти­ мы.

Вспомним теперь о различиях между способностью во­ просительных групп к выдвижению из сентенциальных ак­ тантов и из сентенциальных сирконстантов. Воспроизведем следующую простую парадигму (гл. III, (51—52)):

(7) а. Ты хочешь, чтобы тебе заплатили пятьсот тысяч. б. Сколько ты хочешь, чтобы тебе заплатили?

в. Ты приходишь, чтобы тебе заплатили пятьсот тыся г. * Сколько ты приходишь, чтобы тебе заплатили?

Тот факт, что предложение (7г) неграмматично, следу­ ет из известного «островного» ограничения — «непроницае­ мости» сентенциальных сирконстантов для выдвижения. Интуиция может подсказать нам гипотезу, что предложения типа (7г) запрещены в грамматике любого языка, какими бы «экзотическими» формальными средствами ни был выражен в этом языке сентенциальный сирконстант.

Еще один пример - вопросительная инверсия в роман­ ских и германских языках: англ. (8) а. Не has finished his work 'Он закончил свою работу'; б. Has he finished his work? 'За­ кончил ли он свою работу?'. В английском языке действует следующее правило:

(9) для выражения вопроса вспомогательный глагол главного предложения перемещается левее подлежащего.

477

Часть 2. Синтаксические теории

В немецком и французском языках сходное правило применяется и к другим глаголам в финитной форме (не только к вспомогательным). Зададим теперь вопрос, не могли ли правило (9) иметь не немного отличный, как в немецком или французском, а п р и н ц и п и а л ь н о другой вид, например:

(10) для выражения вопроса третье с начала слово пе­ ремещается в начало предложения.

Интуиция подсказывает, что ни в одном языке прави­ ло образования вопросительной конструкции не может иметь вид, сходный с (10). По какой-то причине выражение «вспомогательный глагол» или «финитный глагол» кажется нам осмысленным, а выражение «третье с начала слово» - бессмыслицей. Дело в том, что выражение «слово, третье с начала» имеет смысл относительно цепочки слов. Между тем интуитивно ясно, что последовательность слов в предложе­ нии любого естественного языка не есть только цепочка. Понятие «третье слово с начала» значительно проще поня­ тия «вспомогательный глагол» или «финитный глагол». Во­ прос о том, что такое финитный глагол, весьма сложен, и, казалось бы, для языка «невыгодно» использовать в прави­ лах такие сложные для усвоения понятия. Однако язык ис­ пользует именно их. Следовательно, существует какой-то универсальный принцип, в силу которого грамматическое правило ориентируется на гораздо более сложную иерархи­ ческую структуру, чем простая цепочка. Сложная иерархиче­ ская структура дает, вероятно, некий выигрыш перед про­ стейшей цепочечной иерархией - выигрыш настолько важ­ ный, что для него стоит пренебречь сложностью используе­ мых понятий. Именно поэтому нас не удивляют сложные правила вида (9), зато простые правила типа (10) по интуи­ тивным соображениям кажутся абсолютно невероятными — каким-то образом мы точно знаем, что грамматики естест­ венных языков не считают слов.

Интуитивные суждения об универсальности или не­ универсальности того или иного факта могут быть эвристи­ чески полезными при разработке лингвистической теории. Однако невозможно принять их в качестве полноценных фа­ ктов: наши интуитивные представления о том, что может быть и чего не может быть в языке, слишком зависят от свойств знакомых нам языков. Например, интуиция может говорить, что в любом языке местоимение в роли дополне-

478

Глава X. Объяснение в лингвистике, или что такое грамматическая теория

ния должно либо обязательно быть (11), либо обязательно не быть (12) кореферентно подлежащему; в первом случае это рефлексивное местоимение (11) Иван видит себя, а во вто­ ром — личное (12) Иван видит его. Рефлексивное местоиме­ ние себя в (11) не может обозначать никого другого, кроме референта, обозначенного подлежащим (Иван), а личное ме­ стоимение его (ее, их) в (12), наоборот, может, в принципе, обозначать что угодно, кроме референта подлежащего.

Знакомство с другими языками на первый взгляд под­ тверждает это обобщение. Приблизительно так же ведет се­ бя подавляющее большинство местоимений не только в сла­ вянских и индоевропейских, но и в алтайских и уральских языках, в большинстве кавказских и во многих других язы­ ковых семьях: различаются личные местоимения 3-го л. и отличные от них рефлексивные местоимения, которые в конструкциях типа (11-12) ведут себя так же, как и в рус­ ском.

Однако в некоторых языках, например в турецком [Нилсон 1987 (1978); Iatridou 1986], цахурском (восточнокавказская семья, Дагестан [Тестелец, Толдова 1998]), бамана (семья манде, западная Африка [Выдрин 1999]), малайском (австронезийская семья [Cole, Hermon 1998]), обнаружены такие местоимения, которые в позиции дополнения могут быть, а могут и не быть кореферентны подлежащему; ср. в цахурском языке предложение (13) gade $uqa ЩаЫ, которое может означать 'мальчик на него посмотрел' или 'мальчик на себя посмотрел', где iuqa 'на него; на себя' объединяет свойства личного местоимения и рефлексива. Интуиция, та­ ким образом, отражает ограниченный опыт, который при расширении круга исследуемых языков может оказаться не­ достаточным.

3. Эмпирические универсалии

Проверить универсальную гипотезу (например, «во всех языках есть явление X») на материале всех человеческих языков - принципиально неосуществимая задача: подавля­ ющее большинство языков человечества или их историче­ ских форм бесследно исчезло - от них не осталось ни жи­ вых носителей, ни письменных памятников. Проверить уни­ версальную гипотезу на материале всех ныне существующих

479

Часть 2. Синтаксические теории

языков Земли теоретически возможно, но практически не­ выполнимо. Из всего множества в 5000—7000 языков, на ко­ торых говорит население земного шара, современный линг­ вист может получить в свое распоряжение лишь данные о некоторой их выборке - в 100, 200, даже 800 и более язы­ ков, в зависимости от характера запрашиваемой информа­ ции и доступности источников.

Именно на таких данных устанавливаются эмпириче­ ские, или индуктивные, универсалии — утверждения о свойст­ вах Языка, проверенные на материале некоторой представи­ тельной случайной выборки, состоящей из отдельных язы­ ков. Выборка считается представительной, если в ней более или менее равномерно представлены различные языковые семьи и географические ареалы. Перекос в выборке, когда в нее попадает слишком много представителей одной и той же семьи или одного и того же ареала, затрудняет проверку универсалий, так как за универсальное явление в ней мож­ но принять явление ареального или генетического сходства. Эмпирические универсалии - несравненно более надежный источник материала для грамматической теории, чем данные интуиции.

Эмпирические универсалии устанавливаются на срав­ нительно небольших случайных выборках языков, и поэто­ му они все являются неполными, статистическими утвер­ ждениями, и математическая статистика позволяет вычис­ лить вероятность ошибки для всякой эмпирической универ­ салии, исходя из данных выборки.

«Пусть у нас имеется считающаяся вполне репрезентативной вы­ борка из 100 языков. Во всех из них обнаружен некоторый лингвистиче­ ский признак X. Формулируем универсалию вида: "Во всех языках есть X". Какова вероятность того, что это утверждение истинно?

Оно будет истинным только в том случае, если не существу­ ет ни одного языка без признака X. Оценим объем всего множества, или, как выражаются в статистике, генеральной совокупности языков в 5000 (будь эта цифра втрое больше или меньше — на выводы это существенно не повлияет). Допустим, что хотя бы один язык-исключение (без признака X) все-таки существует. Какова вероятность, что он попа­ дет в нашу выборку из 100 языков? Эта вероятность равна 100 : 5000=0,02! Это и есть вероятность того, что существуй хоть один язык-исключение, мы бы его обнаружили, то есть надежность нашей универсалии (в такой формулировке) равна всего 2%! Легко видеть, что получить мало-мальски приемлемую надежность в 90% для подобной универсалии можно только включением в выборку 90% всех языков — задача явно утопическая.

480

Глава X. Объяснение в лингвистике, или что такое грамматическая теория

Таким образом, утверждать на основании выборки разумного объема о том, что некоторый лингвистический признак существует во всех языках, невозможно. Что же означает тот факт, что в выборке из 100 языков нам не попалось ни одного без признака X? Не утомляя читателя громоздкими расчетами, приведу только конечный результат: это означает, что с вероят­ ностью 0,95 в генеральной совокупности имеется не более 3% языков-ис­ ключений, или с вероятностью 0,99, что таких исключений не более 4,5%.

Отсюда видно, что единственным правильным обобщением на основа­ нии нашей выборки было бы такое: "в подавляющем большинстве языков есть X". Правда, здесь возникает вопрос, что же считать "подавляющим боль­ шинством"? Это можно определить только соглашением. Представляется, что 90% всех языков - это достаточный уровень для понятия "подавляющее большинство". Даже если бы в выборке попалось до четырех языков без при­ знака X, вывод о том, что X существует в подавляющем большинстве языков, остался бы правильным с достаточно малой вероятностью ошибки (вероетностью ошибки в статистике называют вероятность того, что эмпирическое обоб­ щение ложно, надежностью - вероятность того, что оно истинно; сумма этих двух величин, понятно, равна единице). С другой стороны для достоверного утверждения о том, что число исключений в генеральной совокупности не превышает 10%, достаточно, чтобы таких исключений не встретилось в 30 произвольно взятых языках (надежность 0,95)» [Козинский 1979: 5-9].

Наибольший интерес представляют, однако, не уни­ версалии существования (называемые экзистенциальными) вида «во всех языках есть X», например, (14) «во всех язы­ ках есть фонемы», или (15) «во всех языках есть сочинитель­ ные конструкции» и подобные им, а универсалии более сложной логической природы — эквиваленции, например:

(16) предлоги существуют в тех и только в тех языках, в которых генитивное определение (или его аналог) следует за определяемым существительным («универсалия 2» Дж. Гринберга [1970 (1966): 120])

или импликации, например:

(17)если местоименное дополнение следует за глаго­ лом, то за глаголом следует также и именное дополнение («универсалия 25» Дж. Гринберга [там же: 136];

(18)если инкорпорированное (=морфологически включенное в состав глагола-сказуемого) прямое дополне­ ние предшествует глагольному корню, то в данном языке са­ мостоятельное подлежащее предшествует глаголу-сказуемо­ му [Козинский 1979: 189];

(19)если относительная клауза предшествует опреде­ ляемому существительному, то прямое дополнение предше­ ствует глаголу [Dryer 1988].

481

Часть 2. Синтаксические теории

Эмпирические универсалии сами по себе не могут за­ менить лингвистическую теорию. Они лишь представляют для нее ценный «питательный материал». В качестве приме­ ра приведем эмпирически установленную универсальную классификацию языков по типу линейного порядка состав­ ляющих на языки левого ветвления и языки правого ветвле­ ния. В классификации утверждается, что в любом языке вет­ вящиеся зависимые всегда располагаются либо слева, либо справа от вершины, н е з а в и с и м о от той фразовой кате­ гории, в которую они входят. Под ветвящимися зависимыми имеются в виду такие, которые легко могут быть распростра­ нены; к их числу относятся, например, зависимые, выра­ женные ИГ, ПГ или клаузами, например, дополнения или посессивные определения. Неветвящимися зависимыми на­ зываются, наоборот, такие, которые не распространяются или распространяются редко; к ним относятся группы при­ лагательного (в положительной степени), числительные, ар­ тикли, указательные местоимения и нек. др. [Dryer 1988, 1992].

Для наглядности приведем по два примера лево- и правоветвящихся языков.

Русский и английский языки — правое ветвление (вет­ вящееся зависимое следует за вершиной; символом ГГ отме­ чена относительная клауза, ССл — союзное слово или: его аналог):

Аварский язык (восточнокавказская семья) и японский язык (алтайская семья) — левое ветвление (ветвящееся зави-

482

Глава X. Объяснение в лингвистике, или что такое грамматическая

симое предшествует вершине; Поел — послелог, служебное слово, по функции одинаковое с предлогом, но располагаю­ щееся не до, а после управляемой им ИГ):

Как объяснить это поразительное сходство между язы­ ками, принадлежащими к одному типу, и не менее порази­ тельную симметрию, которая наблюдается между обоими типами? Ответ на подобные вопросы призвана дать грамма­ тическая теория.

4. Объяснительная база

Большинство существующих ныне подходов к грамма­ тике (и к языку в целом) можно разделить на два больших теоретических лагеря - функционализм и формализм. Взгля­ ды функционалистов и формалистов различаются главным образом тем, в чем они усматривают объяснительную базу лингвистической теории. Объяснительной базой называется группа факторов, которая, как предполагают сторонники той или иной теории, определяет наиболее важные черты ес­ тественного языка.

Исходное предположение функционализма заключает­ ся в том, что с т р о е н и е я з ы к а о п р е д е л я е т с я его и с п о л ь з о в а н и е м . Язык и грамматика языка таковы, ка-

483

Часть 2. Синтаксические теории

ковы они есть, потому что они отвечают определенным и довольно жестким требованиям, накладываемым на них ус­ ловиями использования языка. «Если... язык в речевой дея­ тельности — это корабль, ходовые качества которого можно определить только в море, на плаву, логично согласиться с тем, что эти качества в большой степени заложены в проект­ ном бюро, на верфи, обусловлены его конструкцией» [Золотова 1986: 503].

Язык - средство мышления; следовательно, языковые структуры должны быть «приспособлены» к решению мыс­ лительных задач - восприятия, переработки, хранения и по­ иска информации. Язык — средство коммуникации; значит, устройство языка должно максимально облегчать общение коммуникантов и быть оптимальным с точки зрения пара­ метров этого процесса (включая не только механизм переда­ чи информации, но и социальные, культурные, психологи­ ческие и другие сопутствующие факторы). Строение языка также определяется свойствами тех отделов мозга, в которых локализуется языковая способность человека. Наконец, язы­ ковая деятельность осуществляется посредством артикуляторных и перцептивных механизмов (зрения, слуха, произ­ носительных органов). Возможности этих механизмов огра­ ниченны, и структура языка должна свести к минимуму тру­ дности и помехи в их работе.

Исходное предположение формализма прямо противо­ положное. Формалисты полагают, что наиболее важные и фундаментальные свойства языка не зависят от способов и условий его использования. «Человеческий язык есть систе­ ма, предназначенная для свободного [т. е. не ограниченного никакими внешними обстоятельствами. - Я.Т.] выражения мысли, по своему существу не зависящая ни от контроля со стороны внешних стимулов, ни от удовлетворения человече­ ских нужд, ни от инструментальных целей» [Chomsky 19806: 239]. Язык - особенность человеческого мышления, в своей основе врожденная. Врожденными являются, разумеется, не конкретные морфемы, слова, конструкции или правила того или иного языка, но некие абстрактные схемы и принципы, определяющие структуру этих грамматических единиц. Уни­ версальный врожденный компонент знания языка не есть непознаваемая «вещь в себе» — он может быть выявлен в ре­ зультате исследовательской работы лингвиста и представлен в виде абстрактной модели на метаязыке формальной грам-

484