Дивергенция и амбивалентность русской культуры

исамосознания

Вначале XVIII века Петр Великий «прорубил окно в Европу», началось приобщение России к мировой науке и культуре. Проникновение западноевропейской культуры в Россию в эпоху петровских преобразований можно сравнить с приходом византийской культуры в X веке. Это как бы второй этап культурного заимствования.

Новый тип культуры при Петре I складывался среди узкого круга, главным образом столичного дворянства. (Напомним, что и культурные перемены эпохи Возрождения в европейских странах коснулись лишь откликнувшихся на эти перемены малочисленных интеллектуалов).

Так в России сложился разрыв между старым и новым в религии (раскольники и никонианцы) и культуре в целом (сторонники русской патриархальной и проевропейской культуры).

Можно говорить о дивергенции (раздвоении) русской культуры.

Особенности русской культуры – в противоречивости и амбивалентности (раздвоенности) русской души, в которой всегда боролись два начала: восточное и западное, два вектора: старое и новое, две тенденции: традиции и инновации. Они зачастую переплетались и выражались одно через другое: старое, традиционное (восточное) и новое, инновационное (западное).

Это двойное противоречие русской истории и культуры рельефнее всего выразил спор между славянофилами и западниками в XIX веке.

Славянофилы подчеркивали самобытность и своеобразие исторического пути России. В православной религиозности и самодержавной государственности они видели обязательное условие нормального развития России, насильственно прерванное реформами Петра I. «Европейничанье» они считали «временной болезнью русской жизни».

В основе идеологии западничества лежало убеждение, что западноевропейская цивилизация продвинулась в осуществлении принципов гуманности, свободы и прогресса дальше других стран и пролагает путь всему человечеству к единой земной цивилизации.

177

Индивидуальность стала исходной точкой прогресса западной цивилизации. В России же личное начало подавлено духом стихийного коллективизма. Россия отстала от Запада в своем развитии, ее задача – «изжить свою косность и азиатчину» и догнать передовые страны Запада. Петр I, по мнению западников, повернул страну в нужном направлении.

Характерная для русской культуры черта – дивергенция – рельефно проявилась и после Октябрьской революции, когда произошел разрыв (раздвоение) русской культуры на культуру советскую и культуру Русского зарубежья (эмигрантскую).

Несмотря на дивергенцию и противоречия русской культуры, многие наблюдатели и исследователи относят к общим, основным, традиционным чертам русского характера:

размах, непредсказуемость; духовность, душевность;

коллективизм (гостеприимство, взаимопомощь, щедрость, доверчивость);

справедливость, совестливость, правдивость, мудрость, талантливость;

чинопочитание, сотворение кумиров, управляемость; вера в лучшее будущее (надежды на «авось»,

безответственность, беспечность, непрактичность, неуверенность в себе);

надежда на быстрое решение жизненных проблем (привычка к авралу, удальство, героизм, высокая трудоспособность).

Амбивалентность русского характера проявляется в том, что русским свойственны:

доброта, терпение, дружелюбие, трудолюбие, а также – лень, халатность, разгильдяйство и безалаберность.

Русские глазами иностранцев и отечественных философов

Еще в XV–XIX веках побывавшие в России наблюдательные

французский капитан Маржерет, английский торговец Горсей, французские послы де ла Невилль и Сегюр, французские

178

аристократы-путешественники баронесса де Сталь и маркиз де Кюстин) отмечали у русских:

выносливость и неприхотливость (терпеливость к холоду и голоду);

склонность к пьянству (особенно с XVI века, когда при Иване Грозном в русский обиход все шире входят водка и кабаки);

суеверность, одаренность и искусность; покорность и раболепие перед царем;

высокое мнение о себе и пренебрежение к иностранцам, самодовольство и хвастовство;

отсутствие самолюбия и желания возвыситься и обогатиться; невежественность и крайняя нужда низов; недостаточная просвещенность, лицемерие и ханжество верхов

(знати).

Живший в России в эпоху Николая I маркиз де Кюстин отмечал деспотизм власти и отсутствие свободы, без которой невозможно счастье, бюрократическую тиранию. Кюстин считал, что русская культура задыхается: деспотизм мешает русским освоить западную цивилизацию.

Доминирующей чертой русского национального характера он считал презрение к тому, чего русские сами не знают.

Больше всего его поражают смирение, покорность и долготерпение крепостного крестьянства в России.

Де Кюстин полагал, что России угрожает народная анархия, если доведенный до отчаяния народ восстанет.

И оказался прав, почти за век предвидя русскую революцию. Схожие характеристики русскому народу дают и русские

философы-эмигранты.

Стремясь осмыслить специфику русской культуры, Н. А. Бердяев в работе «Судьба России», опираясь на славянофильскую традицию, связывал русскую самобытность и неповторимую «русскую душу» с огромными российскими пространствами. Он утверждал, что «пейзаж» русской души сродни пейзажу русской земли с ее широтой, безграничностью, устремленностью в бесконечность. Русские как бы «подавлены» необъятными полями и снегами, «растворены» в этой необъятности. С ширью русской

179

земли связывал Бердяев и такие национальные особенности нашего народа, как склонность к бюрократической централизации власти, стихийность и иррациональность политической жизни, ослабленность частнособственнических инстинктов и индивидуализма, слабую способность к самоорганизации.

Он считал, что в русском народе есть темная стихийная сила, противостоящая личному началу, правам и достоинству личности, всяким ценностям и культуре вообще. Он отмечал национальную склонность русских к «шараханью» от одной крайности к другой, «контрастность» поведения, отсутствие «срединной» устойчивости и готовности к идейным и политическим компромиссам, словом, максимализм русских.

Русский народ наименее мещанский из народов, у него нет «буржуазной души», он не дорожит установленными формами жизни.

Русский народ противоречив: наряду с низкопоклонством и рабством в нем легко обнаруживается нигилист, бунтарь, анархист.

С горечью отмечая эти национальные недостатки и надеясь на их историческое преодоление, Бердяев высоко ценил душевность, сердечность, непосредственность русских, их религиозность, склонность к покаянию, нравственное беспокойство, материальную неприхотливость вплоть до аскетизма, способность страдать и приносить жертвы во имя веры или идеи, поиски смысла жизни, устремленность к духовному идеалу, далекому от прагматизма европейских народов.

Другой русский философ, Н. О. Лосский (1870–1965), отмечал религиозность русского народа, свойственное ему искание добра и смысла жизни, социальной справедливости.

Русского отличают чуткое восприятие чужой души, общительность, доброта.

Патриотизм и национальное чувство у русских соединяют в неразрывное целое любовь к родине, народу и государству.

Другими главными качествами русского национального характера он называл: волю; свободолюбие, доходящее до своеволия; страстность; максимализм (требование всего или ничего)

180

и экстремизм. Русский склонен все критиковать и ничем не довольствоваться; его отличают сатирическое направление ума и презрение к мещанству, мелочному «накопительству» и «вещизму». Для русских характерны широкая натура, склонность к анархии, неумение столковаться для общего дела, нигилизм и даже хулиганство. Измученный злом, несправедливостью и нищетой, русский может быть очень жесток.

Наряду с сильной волей в русском человеке часто присутствует элемент «обломовщины» (леность и пассивность, небрежность и неточность, нехватка энергии для воплощения в жизнь прекрасно задуманных планов), невыработанность характера, недостаток самодисциплины.

Судя по наблюдениям американских журналистов Хедрика Смита и Роберта Кайзера, работавших корреспондентами в Москве и написавших в 1970-х годах книги «Русские» и «Россия» соответственно, русский характер в советское время не претерпел значительных изменений.

Оба автора считают, что традиционные черты русских в Советской России, как и в царской, сохранились во многом неизменными:

разрыв между массой населения и правящей элитой; пассивность и покорность граждан; формализм и бюрократизм системы управления;

угодничество чиновников перед начальством и их сановная недоступность для просителей;

стремление к показухе; пренебрежение законностью («закон что дышло...») и

юридическая безграмотность, как властей, так и населения.

Традиционны и неизменны и многие черты поведения русских людей: гостеприимство, отзывчивость, щедрость, сентиментальность, выносливость, терпеливость, настороженность к иностранцам, грубость в общении, неорганизованность и неаккуратность в делах, склонность к обману, готовность подчиняться коллективу.

Новым, специфически советским, качеством русской культуры и психологии советских людей становится амбивалентность

181

(двойственность) восприятия и поведения, «двойной стандарт» образа жизни и феномен советского «двоемыслия».

Это находит выражение в разрыве между официальными, публично признаваемыми и широко пропагандируемыми нормами жизни и реальным существованием большинства населения. Советские люди жили как бы двойной жизнью: официальной, во многом смоделированной мифами партийной пропаганды; в этой жизни – партсобрания, «чистки», «великие стройки коммунизма», грандиозные свершения и великая цель – коммунизм; и реальной, повседневной, частной жизнью со скверно налаженным бытом, общей бедностью, стоянием в очередях и пересказом на кухнях политических анекдотов.

В официальной жизни они молчаливы, малокритичны, конформны, осторожны, уклончивы, пассивны; в другой, частной жизни – прямы, открыты, страстны, честны.

Амбивалентность советской культуры проявлялась и в двойном существовании искусства: официальном, партийном и – нонконформистском, фрондерском, диссидентском искусстве андеграунда, «самиздата» и «тамиздата».

Русских отличала особая любовь к поэзии. «Поэт в России больше, чем поэт» (Е. Евтушенко). (В прошедшем времени – потому что в современной России значение поэзии, как и литературы вообще, снизилось, они успешно вытесняются различными развлекательными жанрами массовой культуры.)

Среди противоречий национального характера русских иностранцы отмечают дихотомию (исключающие друг друга черты): холодность, безразличие, подчас жестокость и упрямство в публичном общении с чужими и эмоциональность, теплоту, задушевность, сентиментальность, заботливость по отношению к своему знакомому.

Вне зависимости от эпохи и режима многие русские суеверны в душе (боятся «сглаза», рукопожатия через порог и пр.), в их жизни большое место занимает водка.

Как и взятка, водка – неизбежная «смазка» человеческих и деловых отношений; механизм ухода от действительности.

182