ИПУР 2 семестр_1 / 33 Идейные истоки и политическая сущность легального марксизма и экономизма. П.Б.Струве и М.И.Туган-Барановский

Идейные истоки и политическая сущность "легального марксизма" и "экономизма". П.Б.Струве и М.И.Туган-Барановский.

Среди деятелей русского зарубежья особое место занимает Петр Бернгардович Струве (1870—1944), стоявший у истоков российской социал-демократии и эволюционировавший от легального марксизма к государственническому либерализму в духе К. Д. Кавелина и Б. Н. Чичерина.

В статье из сборника «Вехи» и в сборнике собственных статей «Патристика» он развивал идеи об особой культурной роли интеллигенции, ее взаимодействии с государством, а также о роли государственности с ее мощью и дисциплиной в деле формирования нового политического и культурного сознания русского человека, в состав которого входит также «идея права и прав».

Своеобразие политической действительности России после Манифеста 17 октября и создания Государственной думы состояло, по оценке Струве, в том, что «конституция существует в праве только в законе и отсутствует в правосознании правящих; конституция отсутствует в жизни, в том политическом воздухе, которым дышит обыватель внутри страны, и она, несомненно, присутствует в том политическом воздухе, которым, как член международной семьи, дышит все государство». При этом недовольство самодержавным абсолютизмом выросло до такой степени, что, по мнению Струве, конституционализм стал, по сути, народной идеей.

Крушение монархии обнаружило «чрезвычайную слабость национального сознания в самом ядре Российского государства, в широких массах русского народа». В этом был повинен «старый порядок» с его систематической борьбой против образованных элементов нации, с его безответственной бюрократией и с таким официальным национализмом, который «не собирает, дробит государство». А между тем, по мнению Струве, государство есть такой «организм», который во имя культуры подчиняет народную жизнь началу дисциплины — основному условию государственной жизни.

По характеристике Струве, «культура есть то, что народу дает бытие, а государству — смысл и оправдание». Еще в первой своей монографии «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894), отмеченной духом преодоления марксизма, он призывал «пойти на выучку к капитализму», с тем, чтобы содействовать культурному росту на Родине.

После Февральской революции он уже призывает придать новой государственности незыблемую основу «культурно-обоснованного патриотизма» и организует в мае 1917 г. «Лигу русской культуры». После Октябрьской революции он переживает все тяготы гражданской войны и скитаний на чужбине (Белград, Париж).

Критикуя режим коммунистического правления и хозяйствования, Струве ратовал не за реставрацию старого режима, которую он считал невозможной, а за установление действительно нового порядка с «прочно огражденной свободой лица и сильной правительствующей властью».

Михаил Иванович Туган-Барановский родился 8 января 1865 года в селе Соленое (Соляновка) Харьковской губернии. В 1888 г. сдал в Харьковском университете экзамен на степень кандидата естественного и юридического факультетов.

В 1894 г. получил от Московского университета степень магистра политической экономии за диссертацию "Промышленные кризисы"; в 1898 г. получил от того же университета степень доктора за диссертацию "Русская фабрика в прошлом и настоящем" (т. I). Обе эти работы вышли вторыми изданиями - первая в 1899 г., вторая в 1900 г.

М. И. Туган-Барановский был так называемым «легальным марксистом», он писал, что относится к К. Марксу отнюдь не как противник, но и не как ученик; его позиция — это позиция самостоятельного исследователя, много взявшего в своем научном мировоззрении у К. Маркса, но многое отрицавшего. Что отрицалось — известно: здесь на первом плане «всего-навсего» учение о двойственном характере труда, создающего товар. А что принималось? Для ответа на этот вопрос лучше всего, наверное, привести заключительные фразы из «Социальных основ кооперации»: «Общество должно до конца превратиться в добровольный союз свободных людей — стать насквозь свободным кооперативом. Таков социальный идеал, который полностью никогда не будет достигнут, но в приближении к которому и заключается весь истории процесс человечества».

Правда сам Туган-Барановский писал, что «цели социализма сравнительно близки и ограничены». Но автор отдает должное религии: «Никогда не получит гармоничного примирения основное противоречие человеческой жизни — противоречие между беспредельностью стремлений нашего духа и ограниченностью наших сил и нашего личного существования... В этом вечная основа религии…»; «...социализм не может и не должен стать новой религией. Как религия, социализм жалок и беспомощен...».

Михаил Иванович при всем огромном влиянии на него идей Маркса не хотел и не мог, по его собственным словам, «слепо верить в догму». Подчинение научной мысли идеологическим ориентирам, приспособление научной концепции к задачам политической борьбы было для Михаила Ивановича немыслимым, невозможным. Как отмечали современники, «в его сложной и своеобразной натуре была глубоко заложена потребность свободы мысли и независимости мнений. Оттуда его неспособность уместиться в рамках партии или явиться представителем того или иного течения идеологической или общественной мысли».

Но именно «свобода мысли и независимость мнений» были с самого начала неприемлемы для русской социал-демократии, желавшей во что бы то ни стало сохранить единомыслие как верный залог единства и политических успехов. Первые же попытки переосмыслить в той или иной степени учение Маркса, либо его отдельные стороны (в Германии — Бернштейн, в России — Туган-Барановского и Струве) вызвали бурю возмущения среди правоверных марксистов.

Казалось, были забыты и напрочь вычеркнуты годы тесного сотрудничества, в которые Туган-Барановского и Струве сделали немало для укрепления социал-демократического движения. А ведь в девяностые годы они имели прочную репутацию первых русских марксистов, без всяких присоединенных уже позднее приставок «лже» и эпитетов «неистинные», «легальные» (с негативным оттенком) и других. Их имена не сходили с уст радикально настроенной молодежи, интеллигенции. Их выступления в Вольном экономическом обществе превращались в яркий политический спектакль, за которым, затаив дыхание, следила переполненная аудитория.

Именно Туган-Барановский и Струве в период трехлетней ссылки Ленина и его соратников по делу о «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса» приняли на себя заботы по созданию первого теоретического органа социал-демократии — общерусского журнала. Возглавляемый ими журнал «Новое слово», по свидетельству В. Базарова, «...сразу же стал на такую высоту, которой не достигало уже ни одно из периодических изданий русского марксизма». За десять месяцев своего существования он завоевал широкую аудиторию, тираж подскочил в четыре раза. После закрытия властями «Нового слова» была предпринята еще одна попытка по изданию журнала «Начало», выдержавшего всего несколько выпусков и тоже запрещенного цензурой.

На Туган-Барановского и Струве пала в этот период и основная тяжесть полемики с народничеством, в дискуссиях с которым и окрепло социал-демократическое направление. В опровержении народнических идей о непригодности для России капитализма, о ее исключительном пути развития огромную роль сыграло фундаментальное исследование Туган-Барановского «Русская фабрика в прошлом и настоящем». Вызвав немало дискуссий в научных кругах, эта работа позволила тридцатитрехлетнему Туган-Барановскому стать доктором политической экономии. Магистерская же степень была присвоена ему еще в 1894 году за книгу «Промышленные кризисы в современной Англии», в которой идее о скором и неизбежном автоматическом крахе капитализма, имевшей широкое хождение в марксистских кругах, противопоставлялась картина пусть противоречивого, но постоянного внутреннего саморазвития капитализма.

С 1895 г. Михаил Иванович читал лекции в Санкт-Петербургском университете в качестве приват-доцента. В 1899 г. был уволен из числа приват-доцентов, по приказанию министра народного просвещения. Другие труды его: "Учение о предельной полезности" (1890), "Прудон, его жизнь и деятельность" (1891), "Д.С. Милль, его жизнь и деятельность" (1892. Кроме того, Туган-Барановский сотрудничает в "Мире Божьем", где с начала 1901 г. печатается его работа: "Очерки из истории политической экономии".

Главным трудом Туган-Барановского является его сочинение о кризисах, в котором он разрабатывает теорию реализации продуктов в капиталистическом обществе. В первом издании этой книги затруднения при реализации продуктов, обостряющиеся до депрессии и кризисов, объяснялись исключительно неорганизованностью капиталистического производства. Во втором, совершенно переработанном издании своей книги, Туган-Барановский ставит процесс реализации в связь не только с "отсутствием планомерной организации", но и с другими социальными чертами капиталистического строя. При последнем производство перестает быть средством удовлетворения человеческих потребностей, а становится целью само по себе, техническим моментом создания капитала. Законы капиталистической конкуренции повелительно требуют от капиталиста расширения производства и капитализирования значительной части его прибыли. В связи с этим стоит вторая черта капитализма - организованность труда в пределах одного предприятия и неорганизованность всего национального производства. Указанные особенности капиталистического производства делают общее перепроизводство, как момент развития капиталистического хозяйства, необходимым. В указанных социальных противоречиях капиталистического строя Туган-Барановский видит движущую силу общественных преобразований.

Михаил Иванович известен также как один из организаторов и видных деятелей дореволюционного кооперативного движения.

Совместно с М. М. Ковалевским и М. С. Трушевским он редактировал издание "Украинский народ в его прошлом и настоящем". Именно его учебник, удостоенный многих премий, был основой курсов политической экономики в высших учебных заведениях дореволюционной России. После революции труды Туган-Барановского практически не переиздавались, хотя, по мнению экспертов-экономистов, отдельные проблемы, сформулированные ученым, не утратили актуальности и в наши дни.

За участие в демонстрации перед Казанским собором в марте 1901 года Туган-Барановский, теперь уже первый русский экономист, был вновь, как в годы юности, выслан из Петербурга. Оказавшись волею судьбы на Украине, недалеко от тех мест, где он родился и вырос, Михаил Иванович находит в себе силы вернуться к научным исследованиям. Многое из своих прежних воззрений он пересматривает в этот переломный для России и для него лично период, многое переосмысливает. Но избранный им в итоге путь был глубоко оригинален и самобытен, резко отличался от идейной эволюции таких «переболевших» марксизмом русских мыслителей, как Бердяев, Булгаков, Струве, Франк и другие.

Концепция социализма Туган-Барановского была отнюдь не ортодоксальной и потому находилась под огнем постоянной критики, причем — и это, наверное, самое удивительное — с совершенно разных позиций и сторон. Увлеченность идеями социализма вызывала недоумение его бывших единомышленников, в том числе ироничного Петра Струве, совершившего в своих взглядах стремительную эволюцию вправо. «Апологетика социализма,— писал в 1910 году автор первого Манифеста российской социал-демократии,— как творческая сила теории иссякла», ибо «незаметно подкрался кризис социализма». Теперешние «искания» Туган-Барановского казались ему совершенно бесплодными и вообще какими-то несерьезными.

Что касается крайне левых движений, то в глазах их лидеров ученый только укрепил репутацию либерального профессора на службе у буржуазии, «уничтожающего социализм» по ее социальному заказу.

«Одни меня ругают за ортодоксальность, а другие за то, что я не настоящий марксист»,— на такую жалобу, как видно, Туган-Барановский имел основания не только в конце девяностых годов, но и много лет спустя.

Туган-Барановский пытался отыскать противовесы в реальных тенденциях, постепенно набиравших силу в рамках капитализма.

Первое, что привлекло его внимание, было быстро развивающееся во всем мире, в том числе и в России, кооперативное движение. Посвятив не один год изучению кооперации (итогом стала знаменитая фундаментальная работа «Социальные основы кооперации»), Туган-Барановский пришел к выводу, что за определенными ее формами стоит большое будущее. Кооперация давала свободный выход творческой энергии ее участников, не сковывала личность, побуждала развивать более чем среднюю предприимчивость, изобретательность. Кооперативные предприятия в условиях нового строя могли бы, получая от государства на определенных условиях средства производства, обеспечивать более эффективное, чем на государственных предприятиях, их использование. Широкое развитие добровольной кооперации, раскрепощающей инициативу, творчество, стало бы одним из ограничителей нейтралистской принудительной доминанты, обеспечило бы более эффективный мотивационный механизм.

С другой стороны, от сверхцентрализма можно было бы уйти путем широкого развития местного муниципального самоуправления. По словам ученого, «центральная власть должна брать на себя только лишь то, что явно не по силам муниципалитету». А остальное—дело «публичных самоуправляющихся корпораций», в которых личность подавляется гораздо меньше уже в силу их меньших масштабов.

И, наконец, третьим достаточно сильным противовесом могла стать такая уже выработанная капиталистической промышленной системой форма, как трудовой копартнешип, означающий широкое участие рабочих в управлении фабрикой. Собственно, эту же идею подсказывали и модели синдикального социализма.

Проводя свое исследование в системе двух базовых координат — главенствующей этической и экономической (новый строй должен стать системой высшей производительности по сравнению с предшествующим, иначе он просто не состоится),— Туган-Барановский пришел к новому видению будущего общества. Оно предстало в его концепции как сложная хозяйственная система, построенная на различных принципах, как «система общественных союзов различной широты и различным образом построенных». Такой подход был поистине новым словом в истории социалистической мысли.

Господствующему представлению о социализме как строе, базирующемся на сквозном, едином, всеохватывающем принципе огосударствления и обобществления, Туган-Барановский противопоставил свою модель неодномерного, многоукладного и потому более гибкого, подвижного и сложного хозяйственно-экономического целого. Как философу и экономисту высочайшего класса Туган-Барановскому было ясно, что единообразие и универсализм в социально-экономических вопросах не могут служить плодотворным подходом. Поэтому он и попытался представить новое общество как симбиоз, взаимосочленение различных хозяйственных форм — государственных предприятий, коллективов арендного типа, кооперативов, мелкого индивидуального производства.

Сразу после февральской революции 1917 г. он уже в марте выехал из Петербурга в Киев, где летом стал секретарем финансов Центрального Совета с вхождением в его Генеральный Секретариат, а потом и первым министром финансов, промышленности и торговли. Но его призванием все-таки была наука, а не государственная деятельность, и последний год своей жизни он посвятил преподаванию в Киевском университете Св. Владимира и организации Академии наук Украины, которую вместе с Владимиром Ивановичем Вернадским они создали осенью 1918 года. Последний стал ее первым президентом, а Туган-Барановский возглавил в ней отделение социально-экономических наук. В соответствии со своими теоретическими взглядами он разрабатывает направления научных исследований как перспективную комплексную программу, которая включает в себя практические функции научных исследований экономики Украины и, прежде всего, сельского хозяйства.

В декабре 1918 г. он возглавляет созданный по его инициативе Украинский институт экономической конъюнктуры. Туган-Барановский избирается первым в независимой Украине академиком по специальности “теоретическая экономия”. В последние годы жизни он был также профессором Киевского университета и деканом его юридического факультета, который он и создал, а также возглавлял Украинское научное общество экономистов. Скончался он 22 января 1919 г.

Судьба работ Туган-Барановского на десятилетия была предрешена рядом оценочных высказываний лидеров российской социал-демократии. Переизданы его произведения были только лишь после краха СССР.