Римское частное право

Именно из этого разграничения исходят римские источ­ники, имея в виду, что если названные составные части права собственности мыслимы только как юридические, то владение нередко существует как чисто фактическое состояние. Основа­нием владения может быть не только право собственности

76

(когда собственник и владелец совпадают в одном лице), по и иное вещное право (например, право суперфициария). Владение также может не иметь никакого правового основания (например, владение вещью, прибретенной у лица, не являющегося ее собственником) и быть даже нарушением права (например, владение вора). В таких случаях налицо факт, а не право. Но даже тогда, когда собственник и владелец совпадают в одном лице, владелец с внешней стороны рассматривается не как собственник, а как лицо, имеющее реальную, фактическую класть над вещью. Не случайно Ульпиан, противопоставляя друг другу соответствующие понятия, говорил, что соб­ственность не имеет ничего общего с владением (D.41.2.12). В отличие от права собственности владение не дает основания для иска против всех нарушителей, а только против отдельных нарушителей, оно не возобновляется ipso jure вернувшемуся из плена, не перехдит непосредственно на наследников.

Для признания юридического или фактического состояния владением оно должно включать в себя два элемента: тело владения (corpus possessionis) и намерение (воля) владеть для себя (animus possessionis). «...И приобретаем мы владение по­средством материального и волевого элементов, а не одним материальным или одним волевым элементом» (D.41.2.3.1).

Наличие тела владения констатируется, исходя из традици­онных для оборота способов обладания вещами, из обычных ситуаций, в которых собственники нормально осуществляют господство над вещами. Например, налицо материальный эле­мент в отношении мебели, находящейся в жилище, или стога сена,,стоящего возле крестьянского двора. Есть тело владения у покупателя зерна, получившего ключи от амбара, в котором хранится это зерно.

«Владение товарами, сложенными в складах, представляет­ся переданным с передачей ключей, если последняя была со­вершена при складах» (D.18.1.74). Не требовалось особых форм и в случае приобретения владения недвижимостью. «Ес­ли при покупке продавец покажет мне соседний участок с моей башни и скажет, что передает свободно владение, то я начи­наю владеть точно так, как если б и обошел границы»

(D.41.2.18.2).

Все способы установления владения считались первона­чальными. Преемство и тождество между старым и новым владельцем не признавалось. «Мы приобретаем владение че-

77

рез нас самих» (D.41.2.1.2). В силу особенностей римской семьи издавна владение могло приобретаться домовладыкой через подставных ему лиц. В классическом праве возможно приобретение владения через третьих лиц. «Мы приобретаем владение, только если мы имеем сами волю владеть, фактичес­кая же сторона владения может осуществляться или нами самими, или посторонними», — писал Павел.

Что касается второго элемента — animus 'possessions, то при наличии первого — фактического господства лиц;! над вещью — он всегда презюмируется, т. е. предполагается, что обладающий вещью имеет волю владеть ею для себя, а не для другого. Как говорил Павел, для до­казательства владения «достаточно, если я материально держу вещь».

В случае заявления о неправомерности владения оно до­казывается соответствующим лицом, при этом устанавливает­ся causa possesionis — основание владения, включающее в себя оба элемента владения — материальный и волевой. При пер­воначальном приобретения владения наличие обоих элементов налицо, но если владение приобретено по договору с пред­шествующим владельцем, то causa possesionis зависит от ха­рактера соответствующего соглашения. Так, в результате до­говора купли-продажи продавец уступает оба элемента владе­ния покупателю. Напротив, при поклаже или ссуде господство над вещью ограничено определенным сроком, поэтому такое господство не может быть связано с намерением владеть вещью самостоятельно, и оно иллюстрирует не владение, а держание (detentio), ибо и поклажеприниматель, и ссудополу­чатель признают над собой волю другого лица — собствен­ника, сохраняющего за собой владение. «Мы считаемся владе­ющими не только тогда, когда владеем сами, но и когда кто-нибудь находится во владении от нашего имени, хотя бы он не был подчинен нашей власти, каковыми являются арен­датор и жилец, а также через тех, у кого мы сложили или кому ссудили вещи или кому безвозмездно предоставили жилище, мы считаемся владеющими лично сами... так что даже многие считают владение удерживаемым одним намерением... (Гай. Институции, IV, 153).

Перемена намерений владельца или держателя не влияет на causa possessionis: «никто не может изменить себе основания владения», т. е. перемена намерения, к примеру, держателя, если это не проявилось вовне в соответствующих действиях, не превратит его во владельца.

78

Владение утрачивается при отпадении любого из двух эле­ментов, в частности, в случае похищения вещи или отказа от псе владельца.

Таким образом, владение есть фактическое обладание лица пещью с намерением относиться к ней как к своей, независимо от права на нее и способов ее приобретения; держание — это фактическая власть над вещью без намерения обладать ею исключительно для себя.

Различие между владением и держанием практически выражалось в том, что владельцам предоставлялась самостоятельная защита: они непосредственно сами имели специальные способы защиты против нарушения владения. Держатели могли применить такую защиту лишь через посредство собственников временно используемых ими вещей.

Для уяснения сущности этих специальных способов необ­ходимо полнее ознакомиться с правом собственности.

5.6. Право собственности и бонитарное обладание. Отноше­ния собственности и другие отношения господства над вещами с древнейших времен обозначались термином dominium с прибавлением слов ex jure quiritium, которые указывали на его субъектов — квиритов, римских граждан. Кроме последних, субъектами квиритского права собственнос­ти могли быть лишь латины, наделенные jus commercii. В состав квиритского права собственности входили ман-ципируемые вещи (res mansipi), отчуждавшиеся посредством манципации или in jure cessio. Сюда же относились и неманципируемые вещи (res пес mancipi), не требовавшие при их приобретении особых формальностей. Для возникнове­ния квиритского права собственности на res mancipi обязательно одновременное наличие всех названных призна­ков.

Процедура манципации состояла в том, что покупатель в присутствии продавца, 5 свидетелей и весовщика с весами и медью касался рукой приобретаемой вещи (например, раба) и произносил формулу: «Я утверждаю, что этот человек по праву квиритов принадлежит мне, так как куплен мною при помощи этой меди и весов». Затем он ударял медью по весам и передавал ее продавцу как символ вручения покупной цены. С этого момента право собственности на вещь переходило к покупателю. Манцилация обязывала пррдавца предоставить гарантию против эвикции (истребования вещи в качестве за­конной собственности третьим лицом). Таким образом, ман-

19

ципация имела двойной результат — приобретение собствен­ности (mancipium) и гарантии (auctoritas).

Еще до законов XII таблиц нонтификсы создали облегчен­ную форму манципации — одной монетой, т. е. за сим­волическую цену, С этих пор манципация теряет характер продажи и превращается в передачу собственности. Отныне установление господства над вещью (mancipium) зависит не от уплаты цены, а от исполнения процедуры манципации. Манципация одной монетой использовалась для продажи в кредит, для освобождения из-под власти домовладыки (emancipatio), усыновления, обеспечения завещательных отказов. Оставаясь по форме куплей-продажей, манципация по существу превратилась в акт, способный осуществить самые разнообразные отношения между сторонами. Так, при продаже земельного участка можно было включить в фор­мулу манципации право пожизненного пользования для продавца, право проезда, прохода через данный участок и т. п. Как справедливо считает Г. Диошди, этот новый тип передачи права собственности «способствовал тому, что римское право не превратилось в рыхлую массу различных правовых средств, а стало концентрированной правовой системой, основанной на немногих, четко определенных правовых средствах, способных к созданию общих правовых норм».

In jure cessio (уступка права) — менее затруднительный способ приобретения права собственности, осуществлявшийся в форме мнимого судебного процесса. Покупатель предъявлял иск об истребовании вещи как якобы принадлежащей ему, а продавец молчал в ответ на обращенное требование и тем самым уступал свое место покупателю.

Громоздкость способов приобретения квиритской соб­ственности, тормозившая развитие товарооборота, была оче­видной еще в период республики. Несколько позже прокулиан-цы, к примеру, считали необходимым изъятие из состава ман-ципируемых вещей приплода крупного рогатого скота с целью облегчения сбыта молодняка. Как следствие, возникает новый способ приобретения собственности, заимствованный из права народов, — традиция (передача), первое упоминание о кото­рой относится к I в. до н. э. Возникновение неформального способа передачи права собственности не означало отмены манципации. Идя навстречу требованиям товарооборота, пре­торы способствовали широкому применению традиции, установив для приобретателя единственное условие —

80

lioiiue fides (доброй веры), означавшей незнание о пороках приобретаемой вещи.

Традиция была прогрессивным правовым актом, но, в от-ничие от манципации, не давала гарантии приобретения. В слу-■i;ic приобретения неманципируемой вещи от недобросовестно-ю отчуждателя она могла быть истребована ее собственни­ком, равно как и при приобретении манципируемой вещи от собственника без соблюдения формальностей mancipatio или in jure cessio. В последнем случае отчуждатель оставался кви­ритским собственником, который хотя и был лишен дейст-иителыюго обладания вещью, но сохранял за собой «голое право» (nudum jus), пустой титул права собственности. Лишь но истечении срока приобретательной давности (usucapio) доб­росовестный приобретатель сам становился квиритским соб­ственником.

В I в. до н. э. претором Публицием был введен специаль­ный иск (actio Publiciana), предоставлявший защиту против третьих лиц тем, кто приобрел манципируемую вещь посред­ством традиции и поэтому не считался собственником до момента истечения срока usucapio. Поскольку Публицианов иск основывался на фикции истечения срока приобретатель­ской давности, он был доступен и тем, кто приобрел вещь не от собственника, не зная этого (bonac fides), и защищал, следо­вательно, всех добросовестных владельцев. «Этот иск предо­ставлялся тому, кому вещь передана justa causa (правомерное основание), но который еще не приобрел ее в силу давности и, утратив владение, требует эту вещь...» (Гай. Институции, IV, 36).

В I в. до н. э. также были введены две эксцепции: о злом умысле и о продаже и передаче вещи, действовавшие в случае предъявления к добросовестному владельцу недобросовест­ным квиритским собственником виндикационного иска.

В современной романистике и отечественной историко-пра-вовой науке давно утвердилось положение, согласно которому лицо, приобретшее манципируемую вещь посредством тради­ции, хотя и не становилось квиритским собственником, но фактически вещь закреплялась в его имуществе — in bonis; отсюда сделан вывод о существовании бонитариой или претор-ской, собственности.

Эту господствующую концепцию первыми подвергли со­мнению германский романист М. Казер и венгерский рома­нист Г. Диошди. В частности, М. Казер пишет: «Классические юристы боятся такого (бонитарного. — М. X.) приобретателя

6--720 " 81

называть прямо собственником... и только школьный юриа Гай говорит о собственности — выражение, которое послу­жило основой современному учению о бо'нитарной собствен­ности». Еще более радикален Г. Диошди: «БонитарноЙ собственности не существовало». Он считает, что выражение in bonis обозначало принадлежность вещи или права ка­кому-либо имуществу. Римляне проводили различие не между квиритской и бонитарной собственностью, а между «полным правом» (plenum jus) и «голым правом» (nudum jus) внутри квиритской собственности. Это различие было введено для защиты приобретателя раба (посредством традиции) от злоупотреблений квиритского собственника. Разделение собственности на формальный (пустой) титул и фактическое положение собственника было связано с тем, что римские юристы не создали новых форм передачи собственности, соответствующих изменившимся историчес­ким условиям.

Обстоятельный анализ данной проблемы сделан В. А. Са­вельевым, значительно развившим выводы западноевропей­ских романистов. Римская юриспруденция никогда не знала термина «бонитарная», или «преторская», собственность. Только в VI в. византийский юрист Феофил в парафразе Институций Юстиниана вводит словосочетание «бонитарная собственность» для обозначения института, существенно от­личного от такового в римском классическом праве. Во всей римской юриспруденции словосочетание «двойное господ­ство» («двойная собственность») встречается единственный раз в Институциях Гая (Г, 54), которое парализуется следующей фразой того же Гая: «Но впоследствии принято такое деление собственности, что один мог быть собственником вещи по праву квиритов (ex jure quiritum dominus), а другой иметь ее в имуществе (in bonis habere)». Такие многочисленные проти­вопоставления в римских юридических текстах привели В. А. Савельева к мысли о существовании некой юридической конструкции бонитарного обладания. (Небезынтересно в дан­ном отношении мнение Капогросси Колоньези: «...Бонитарная собственность переходила в квиритскую через приобретатель-нуто давность, так что преторская собственность в конце кон­цов являлась промежуточной на пути к квиритской» (подчерк­нуто мною. — М. X.). Ряд признаков конструируют бонитар-ное обладание.

Первый признак — способность бонитарного обладателя к приобретению квиритского права собственности давностным

82

владением (Гай. Институции, II, 41). Отсюда следует, что субъектами бонитарного обладания были только римские граждане (квириты). «Иногда покупатель не пользуется даже правом давности, например, когда покупатель — перегрин (иностранец)...». (Гай, Институции, III, 80). Бонитарный обладатель становится квиритским собственником, если движимая вещь пребывает в его имуществе в течение 1 года и недвижимая — в течение 2 лет (Гай. Институции, II, 42). Следовательно, бонитарная конструкция была временной. Между тем, по утверждению римских юристов, «собствен­ность нельзя было дать на время». (Е. М. Штаерман). Следующими признаками рассматриваемой конструкции являются добрая вера (bortae fide) бонитарного обладателя и правомерное основание обладания (justa causa), каковым может быть любой римский контракт. Наконец, у бонитарно­го обладателя отсутствует возможность господствовать над вещью в полном праве (pleno jure). «Однако имущество не переходит к преторским наследникам и бонитарным покупа­телям в полном праве (pleno jure), но им предоставляется только обладание (in bonis) вещами...» (Гай, Институции, III,

Если квиритский собственник был защищен действенными виндикационным и негаторным исками, имеющими абсолют­ный характер, то бонитарный обладатель располагал (помимо указанных зксцепций) лишь Публициановым иском, который, как пишет Р. Зом, защищал бонитарного обладателя не от квиритского собственника, а от «лица, имеющего худшее пра­во».

Отмеченные признаки сближают бонитарную конструк­цию с цивильным владением, тем не менее, считает В. А. Савельев, некорректно сводить эту конструкцию к владению по цивильному праву, чего избегали и римские юристы. Правовую природу бонитарного обладания сле­дует оценить как сложную и смешанную: наряду с призна­ками цивильного (давностного) владения такое обладание имело элементы абсолютной (собственнической) судебной

защиты.

Таким образом, в римском частном праве существовало лишь квиритское (цивильное) право собственности. Характер­ными его признаками были: наличие юридического осно­вания (titulus), приобретенного строго установленными цивиль­ными средствами, и господство над вещью «в полном праве». Этот единственный вид частной собственности — dominium

83

ex jure Quiritium и был закреплен в Кодификации Юсти­ниана.

5.7. Способы приобретения права собственности. Такими способами являются формальные обстоятельства, с наступле­нием которых приобретается право собственности. Напри­мер, совершение манципации или ин юре цессио. Для приобретения права собственности необходимы установлен­ные законом основания — юридические факты (например, договоры займа, купли-продажи), образующие титул приоб­ретения.

Практическое значение имеет различение способов приоб­ретения права собственности на первоначальные и производ­ные. К первоначальным относятся те способы, при которых право собственности на вещь возникает у лица впервые либо независимо от прав предшествующего собственника. Сюда относятся: завладение, спецификации, соединение вещей, приобретательная давность. Производными способами приоб­ретения называются такие, при которых приобретатель получает свои права от собственника. Эти способы выража­лись в договорах между живыми, а также в наследовании по закону и по завещанию и завещательных отказах. При производном приобретении требуется реальное наличие права собственности на стороне отчуждателя, ибо другая сторона не сможет приобрести передаваемого ей права: «Никто не может перенести на другого больше права, чем имел бы сам» (D.50.17.54).

Завладение (occupatio) возможно бесхозяйной вещью, кото­рая «следует за первым захватившим». Бесхозяйными счита­лись вещи, не имеющие собственника (res nullius), вещи, от которых отказался собственник (res de re lictae), и вражеское имущество (res hostiles). Клад — скрытая в земле ценность (thesaurus) также относился к бесхозяйным вещам. Нашедший клад получал половину его стоимости, другая половина при­надлежала собственнику земельного участка, на котором клад обнаружен.

Спецификация (specificatio) — это переработка вещи для себя, создание новой вещи из чужого материала, например, вазы из материала, не принадлежащего мастеру (спецификан-ту). Спецификация имеет место лишь тогда, когда переработка осуществлена несобствеиником материала и результатом пере­работки явилась новая вещь. В этом случае возникал вопрос о ее принадлежности, который римскими юристами решался неоднозначно.

Сабинианцы, следуя учению стоиков о приоритете материи, считали, что собственником новой вещи является собственник материала. Прокулианцы, вслед за Аристотелем, напротив, считали доминирующей форму и потому собственником новой вещи, по их мнению, являлся ее создатель. В Кодификации Юстиниана проблема была решена в том смысле, что если спецификант действовал не по злому умыслу и невозможно возвратить переработанные материалы в прежнюю форму, вещь становилась собственностью спецификанта, который воз­мещал стоимость материала.

Соединение вещей (accessio). Имеются в виду различные случаи соединения вещей, принадлежащих разным собствен­никам. Возможно соединение двух движимых вещей. Движи­мые вещи могут соединяться посредством смещения сыпучих предметов (например, зерна) и несыпучих предметов (напри­мер, драгоценный камень в чужом кольце, вышивка на чужом платье). Примером соединения движимой вещи с недвижимой является засевание семян на земельном участке. В римских источниках содержатся примеры соединения недвижимых ве­щей: наслоение, увеличившее берег, образовавшийся в реке остров. Возможные ситуации, вытекающие из приведенной классификации, подчинялись правилу: «придаточная вещь сле­дует за главной». Вопрос о том, какую из соединенных вещей следует считать главной, а какую — придаточной, решался в зависимости от хозяйственного назначения вещи, ее ценности и т. п. Собственник вновь образовавшейся в результате сое­динения вещи был обязан возместить стоимость вошедших

в нее предметов.

Приобретательная давность (usucapio — приобретение в ре­зультате пользования) служит целям определенности в от­ношениях собственности и стабильности социальных и эконо­мических связей. Появление usucapio (вероятно, во II в. до н. э.) указывает на разделение владения (как фактического обладания) и собственности — dominium (как полного права на вещь).

Добросовестное владение, возникшее на основании догово­ра, но без соблюдения установленной законом формы (напри­мер, вне манципации), а также возникшее с соблюдением формы, но полученное от лица, не имеющего права отчуждать имущество, может быть истребовано по иску собственником. Практически целесообразно, чтобы неуверенность добросо­вестного владельца, вызванная возможностью вчинения иска, не была бесконечной. Поэтому в соответствии с приобрета-

85

тельной давностью владелец становится собственником, если вещь приобретена добросовестно и владение продолжалось установленное законом время. Пороки приобретения погашало истечение срока давности, которое и свидетель­ствовало о наличии права собственности. Никаких иных доказательств правомерности титула приобретения не требовалось. Таким образом, фактическое пользование добросовестно приобретенной вещью, длившееся без помех в течение определенного времени, превращалось в право со бствешюсти.

Приобретательная давность была известна еще старому цивильному праву: usus auetoritas, упоминаемое в XII таблицах (VI, 3—4). Она применялась лишь к римским гражданам и составляла для движимых вещей 1 год, а для недвижимых 2 года. При этом не требовалось ни законного основания владения, ни добросовестности владельца. Не подлежали давности краденные вещи и насильственно захва­ченные.

Классическое право распространило приобретательную давность на перегринов и провинциальные земли и увеличило сроки давности без различения движимых и недвижимых ве­щей до 10 лет и 20 лет, если квиритский, собственник жил в другой провинции. В Кодификации Юстиниана эти сроки для движимых вещей 3 года, для недвижимых сохранились преж­ние.

Действие приобретательной давности обусловлено соеди­нением следующих предпосылок: а) законное основание владе­ния — Justus titulus (например, договор купли-продажи). Не имеют при этом значения пороки титула, ибо основанием приобретения права собственности в данном случае является не титул, а приобретательная давность; б) добросовестность владельца — bonae fides; в) непрерывность владения — движи­мыми вещами 3 года, недвижимыми — 10 или 20 лет. Владение должно осуществляться непрерывно одним лицом. В случае осуществления владения разными лицами суммирование вре­мени было возможно, если допускалось преемство в праве (например, при наследовании).

Традиция (traditio — передача). Изложенные в подразделе 5.6. процедуры mantipatio и in jure cessio, относящиеся к про­изводным способам приобретения права собственности, ос­тались специфически римскими правовыми инструментами и не вышли за хронологические рамки римской истории. Разу­меется, этим не умаляется их значение как действенных стиму-

1

ляторов развития римского права. Перешагнула границы рим­ской истории традиция, которая в современных правовых сис­темах применяется в соответствии со своим изначальным на­значением — как производный способ приобретения права собственности.

Первоначально традиция применялась к пеманципируе-мым вещам или к вещам, приобретатели которых не являлись римскими гражданами. Применение традиции к манципиру-емым вещам создавало не квиритскую собственность, а боии-тарное обладание. Впоследствии, когда вышли из употребле­ния mancipatio и in jure cessio и стерлись различия между манципируемыми и неманципируемыми вещами, роль тради­ции возросла и ее действие было распространено на отноше­ния между римскими гражданами. В Кодификации Юстиниана традиция закреплена в качестве единственного способа заклю­чения вещного договора о перенесении права собственности на движимое и недвижимое имущество.

Традиция переносила право собственности от отчуждателя к приобретателю при одновременном наличии двух условий.

В соответствии с сентенцией «собственность переносится передачей, а не соглашением» требовалась непосредственная передача вещи. Причем передача могла выражаться как в фак­тическом вручении вещи приобретателю, так и в символичес­ком действии, когда передается вещь, обозначающая передачу главной вещи, например, ключи вместо товара на складе. Если отчуждаемая вещь уже находилась у приобретателя, например, дом, которым он пользовался по договору найма, то передача признавалась состоявшейся в момент заключения договора (traditio brevi mami — передача короткой рукой). Передача могла быть совершена и так, что отчуждатель не утрачивал фактического господства над вещью, например, в силу одно­временного заключения договора купли-продажи и ссуды. В таком случае по первому договору вещь считалась передан­ной в момент его заключения, а по второму договору — воз­вращенной отчуждателю, но уже не как собственнику, а как ссудополучателю. Это — передача длинной рукой (traditio longa manu).

Другое условие действительности традиции — ее основание (justa causa). Таким основанием была обоюдная воля сторон на отчуждение и приобретение имущества, воплощенная в до­говорах. Определенный договор, мотивировавший волю сто­рон на перенесение собственности — Justus titulus (законный титул), должен предшествовать передаче вещи. «Никогда голая

87

одна передача не переносит собственности, но только в тех случаях, если ей предшествует продажа или какое-либо закон­ное основание, в силу которого последовала передача (D.4U.31 рг.):

5.8. Зашита права собственности осуществлялась вещными исками, действующими против любого нарушителя. В связи с неразрывным единством материального права и процессу­ального средства его защиты каждый иск представлял собой самостоятельную правовую фигуру, образуя в совокупности с другими систему исков, формировавшуюся в силу отмеченной особенности путем предоставления новых и новых исков. В римском частном праве около 70 видов исков, а наиболее важных отдельных исков более 40. Значительная часть из них — вещные иски, а также личные иски, направленные к защите права собственности (например, actio furti, предоставлявшийся собственнику, потерпевшему вред от кражи).

Для права собственности основными исками были вин­дикационный и негаторныи. Виндикационный иск (rei vindicatio) регламентировал действия собственника по отысканию и воз­вращению своей вещи, вышедшей против его воли из облада­ния, в соответствии с правилом: «Где бы я ни нашел свою вещь, там ее и виндицирую». Первоначально виндикация но­сила неограниченный характер. Позднее в целях обеспечения разнообразных потребностей развивающегося экономического оборота она была ограничена в интересах добросовестных владельцев.