Римское частное право

ТоварйШ отвечал перед другими товарищами за любую; степень вий^ в том числе и за легкую небрежность. Но последняя в Договоре товарищества определялась, исходя из конкретного кр^гтерия, т. е. товарищ должен проявлять в об- : щих делах такую меру заботливости, какую он проявляет в собственных делах. Поэтому если товарищ относится к делу с такой же беззаботностью, с какой ведет собственные дела, он не несет ответственности. Гай объясняет такой масштаб ответ­ственности тем, что товарищи должны были знать, с кем они объединяются для общей хозяйственной цели.

Товарищество — совокупность лиц, но не юридическое лицо, поэтому каждый из товарищей вовне действовал от своего имени, приобретая права и становясь обязанным. Лишь

134

после сдачи товарищем денег и ценностей в общую кассу, контрагенты могли предъявить иск к другим то­варищам.

Каждый из товарищей в отношении других товарищей имел иск (actio pro socio), сопровождавшийся бесчестием (infamia) для присужденного по этому иску.

Договор товарищества прекращался: со смертью (а также capitis deminutio) одного из товарищей, если ос­тавшиеся участники договора не заключили нового; вслед­ствие ■ достижения поставленной цели или невозможности ее достижения; односторонним отказом товарища от до­говора либо но воле всех участников товарищества; вслед­ствие разрозненных действий товарищей; по судебному

решению.

6.16. Безымянные контракты (contractus innommati), поя­вившиеся в классический период, остались, как указывалось, за пределами сформировавшейся к тому времени классификации. Они возникали в тех случаях, когда одно лицо передавало другому в собственность какую-нибудь вещь с тем, чтобы другое лицо предоставило какую-нибудь другую вещь или совершило какое-нибудь действие. При этом синаллагматичес-кое соглашение приобретает юридическую силу, как только одна сторона выполнила свое обязательство. Впрочем, для тре­бования из синаллагмы нет необходимости, чтобы сторона уже исполнила свое обязательство, но римские юристы, веро­ятно, опираясь на основной признак, квалифицировали безы­мянные контракты как синаллагматические.

Таким образом, из всех типов классифицированных кон­трактов безымянные ближе всего к реальным. Однако послед­ние отличаются от безымянных односторонней, несовершен­ной синаллагмой. Между тем безымянные контракты синал-лагматичыы вполне и во всех случаях, поскольку одна из сторон в них что-либо дает или делает другой с целью встреч­ного удовлетворения. Так что эти контракты не могли быть отнесены к классифицированным и в связи со своими характер­ными особенностями, кроме традиционной причины.

В соглашениях двух лиц о каких-то взаимных предоставле­ниях стороне, исполнившей обязательство, претор предостав­лял actio in factum для понуждения другой стороны к испол­нению принятого на себя обязательства. В римской юрис­пруденции продолжительное время обсуждалась проблема применения к требованиям из безымянных контрактов ци­вильного иска (actio civilis incerti), который в Кодификации

135

ггреторским иском (actio

Юстиниана был объединен praescriptis verbis).

Разнообразные случаи взаимных предоставлений в Ко­дификации Юстиниана сводятся к четырем видам: do ut des — я передаю тебе право собственности на вещь с тем, чтобы ты передал мне право собственности на другую вещь; do ut facias — я передаю тебе право собственности на вещь с тем, чтобы ты совершил определенное действие; facio ut des — я совершаю для тебя определенное действие с тем, чтобы ты передал мне право собственности на известную вещь; facio ut facias — я совершаю для тебя определенное действие с тем, чтобы ты совершил для меня какое-то действие.

К числу безымянных контрактов, получивших конкретные обозначения, относятся, по крайней мере, два: мены (permutatio) и оценочный договор (aestimatum).

6.17. Защищенные пакты. Неформальные соглашения, не входившие в перечень консенсуальных контрактов, не поль­зовались исковой защитой и назывались поэтому «голыми пактами» (nudum pactura). Следствием экономических потреб­ностей явилось признание их элементами правового инстру­ментария торгового оборота. В общем, это признание вырази- $ лось в возможности сослаться на пакт в порядке возражения " (exceptio pacti). Исковую же защиту получили в виде исключе­ния лишь отдельные пакты, названные «одетыми» (pacta vestita). Они составили три группы: дополнительные (присо­единенные к договору) — pacta adiecta; преторские — pacta praectoria; императорские (законные) — pacta legitima.

Дополнительные соглашения (пакты) присоединялись к ос­новному договору либо в момент его заключения, либо по прошествии некоторого времени. В первом случае такие со­глашения защищались иском, предназначенным для основного договора. Например, продавец земельного участка в дополне­ние к договору тут же достигал с покупателем соглашения о том, что земельный участок остается в его арендном поль­зовании (D.18.1.75). Во втором случае дополнительное согла­шение приобретало исковую защиту лишь тогда, когда оно облегчало положение должника. Соглашение, усложнявшее обязанности должника (например, об увеличении размера про­центов или приближении срока исполнения), не имело юриди­ческой силы.

К преторскнм пактам относилось, в частности, соглашение об установлении денежного долга, когда ответчик, признавая

136

иск, просил об отсрочке платежа и истец не возражал. В случае уклонения впоследствии от платежа долг взыскивался на ос­новании соглашения, причем сумма долга могла быть увели­чена претором от 1/3 до 1/2.

К преторским соглашениям относились и объединенные общим наименованием — receptum (принятие) три различные по своему существу формы. Первая из них — соглашение об исполнении роли третейского судьи. Спорящие стороны, согласившиеся между собой о передаче спора третейскому судье, заключали с последним соответствующее соглашение, из которого вытекало обязательство о рассмотрении им дела. За уклонение без уважительных причин от принятой на себя обязанности арбитр подвергался штрафу. Вынесенное третей­ским судьей решение в случае его неисполнения приводилось в действие административной властью претора. Вторая форма состояла в принятии на себя хозяевами судов, содержателями трактиров и постоялых дворов ответственнос­ти за сохранность имущества их клиентом. Эта ответствен­ность наступала, даже если вещь пропадет или будет причинен вред без вины принявшего вещи, и лишь случайно возникший ущерб не возмещался. Третья форма — принятие платежа, выражавшееся в уплате банкиром третьему лицу долга своего клиента. Банкир здесь выступал в роли поручителя клиента.

Законные пакты были признаны в период Поздней империи и обеспечивались защитой императорскими законами. В част­ности, такой защитой пользовались пакты о предоставлении приданого, а также дара.

6.18. Обязательства из деликтов. Деликт означает проти­воправное действие, правонарушение. В курсе римского част­ного права рассматриваются частные деликты (delicta privata) — посягательства на интересы частных лиц, иски из которых предъявлялись последними и в их же пользу взыски­вались денежные штрафы. В отличие от частных, деликты, нарушающие интересы государства в целом, назывались crimina (позднее они получили наименование публичных де­ликтов — delicta publica). Санкции публичных деликтов были направлены против личности нарушителя (например, телесное наказание), а применявшиеся имущественные взыскания шли

в пользу иска.

Иски из частных деликтов назывались ноксальными (actiones noxales). Гай называет три вида таких исков: actiones poenales — штрафные иски; actiones rei persecutoriae —

137

как на взь^каня,

,__„-----ШЫ1№ одновременно

. ,,„, так и на возмещение y6i Эти же иски были

Римское частйое право не та, в соохветств^ которым

преторским правом саНкции fa /онКретноеТеяниеТ^

в зак"

для

имуществен-.;

ность римского граждааша и им^ша^Х штрафные санкцЛИ ДЛя конкретных видов Г побои - 25 асов, перелом кости - 300 асов изменении, в .пр^Р««м праве. эЛ^^ в придании iiuuf»a характера деликта ппоти« вообще, т. е. iniur» ои,™^ пДос™™ЛьГоТЙ„Ва неприкосновенность, а также н блага: честь, дос.оинсТво и ^T казалось от фиксирован^ штрафоВ и ^ в зависимости от особенностей отдель^ьг/ штрафа определялся претором или судье! конкретной ситуации- у* и

2. Furtum (|Ра*®1~ деликт, посягающий ные права вообще: «Кратка есть намеленное п для себя выгоды, присвоение себе илГ^'й пользование ею, либо владения» (D.47 2 13) кража могла выразиться не толь^о в *^^и (как в современном уголовном праве), но и в краже ния (например, пользование вещью храните^? ^ в краже владения (^РИмер, со&гвенжиГ^^ пшй вещь у залогодержателя). ' HCJaEOHHO

Ущерб от краакй восстанавливается истребованием щеннои вещи виндйкацяойньш и ИНЬ1£ Р ~

ством иска actio for» (иск из краденного). Наряду с э™„ санкциями действовала штрафная. По XII таблиг^пг-гг составляла двойную сумму Ущерба при rllZlV"°СЛедыяя тройную - при обнаружении вещи в при а при открытом похдащй внноюыйИ^т^и^ или обращен в рабство. Санкция последнеТ ф~

138

3"

были заменены претором четырехкратным взысканием. В силу того, что в период империи частные обыски запрещались, троекратная компенсация выходит из употребления и сохраня­ется двойная и учетверенная.

3. Rapina (грабеж) — открытое насильственное завладение чужой вещью выделяется из состава кражи в 76 г. до н. э. эдиктом претора Лукулла. Ответственность за грабеж выражалась в возвращении четырехкратной стоимости похищенного, а по истечении года с момента его совершения ограничивалась реально причиненным ущербом.

4. Damnum iniuria datum (доел. — несправедливо причинен­ный ущерб) — уничтожение или повреждение чужого имущест­ва. Еще XII таблиц и позднее принятые акты регламентиро­вали отдельные аналогичные случаи, отличавшиеся как от iniuria, так и от кражи, ибо соответствутощие деяния не пося­гали на личность потерпевшего и не приносили имуществен­ной выгоды причинителю вреда. Эти разрозненные нормы были систематизированы законом, принятым предположи­тельно около 286 г. до н. э. по инициативе трибуна Аквилия.

Закон Аквилия установил ответственность за убийство и ранение раба или животного, а также за уничтожение или повреждение чужой вещи. При этом ответственность наступа­ла лишь при условии, что вред причинен: а) непосредственным действием (например, убито животное); б) телесным воздейст­вием на телесную вещь (таковым не считается, например, открытие клетки, из которой вылетела птица; в) собственнику пострадавшего имущества, но не иным заинтересованным ли­цам; г) виновным действием (для чего достаточно и легкой небрежности).

При одновременном наличии перечисленных условий вред, причиненный убийством раба или животного, подлежал воз­мещению в размере высшей стоимости того или другого в пос­ледний год, а в случае ранения раба или животного либо повреждения вещи — в размере их стоимости в последний месяц перед совершением деликта. Неосновательное отрица­ние вины вело к удвоению суммы штрафа.

Со временем преторское право посредством применения actio utilis расширило сферу применения закона Аквилия, что практически обеспечило возмещение всякого вреда, виновно причиненного чужому имуществу.

5. Metus et dolus (угрозы и обман) были признаны как основания возникновения обязательств из деликтов в I в.

139

до н. э. введением соответствующих исков эдиктами преторов (Октавием и Галлом Аквилием) Деликт из обмана имел санкцию инфамии и, кроме того, причинитель- вреда присуждался к возмещению фактически причиненного ущерба. Из-за неопределенности понятия actio doli в необ­ходимых случаях субсидиарно использовался actio in factum. Тем самым сфера деликтной ответственности, включившая в себя самые разнообразные отношения, значительно расширилась.

Иск из угрозы относился к арбитрарным. Ответчик, доб­ровольно выдавший неправомерно полученное, освобождался от ответственности.

6.19. Обязательства как бы из договоров обусловлены либо односторонними действиями, либо некоторыми иными фактами (событиями). Действия иногда могут быть неправо­мерными, как в некоторых случаях неосновательного обогащения. Таким образом, обязательства как бы из договоров возникают между сторонами, не состоящими между собой в договоре. Но поскольку отношения, вытекавшие из упомянутых фактических оснований, регули­ровались применительно к договорам, они получили наименование квази-договорных обязательств. Основные среди них:

1) ведение чужих дел без поручения (negotiorum qestio). Обязательство, возникающее из него, аналогично основанном на договоре поручения (mandatum), отсюда квазидоговорньш] его характер. Соответствующие действия возможны, если они совершаются не против воли лица (если не запрещены заин­тересованным лицом) и если он сам не может позаботиться о своих делах. Действия ведущего дела (gector) могут быть материальными (ремонт дома, грозящего обвалом) и право­выми (уплата чужого долга). Гектор по иску заинтересован­ного лица компенсировал убытки, вызванные неправительным ведением дела, а последний возмещал по иску гектора целесо­образные затраты;

2) неосновательное обогащение (condicti sine causa). Имеют­ся в виду случаи, когда кто-либо без надлежащего на то основания обогатился за чужой счет. Неосновательно приоб­ретенное подлежало компенсации тому, за чей счет оно об­разовалось. Отмечается некоторое общее сходство отношений, возникающих здесь между сторонами с отношениями при займе (mutuimi). Римляне не выработали общего принципа для решения вопроса о sine causa, т. е. о том, когда можно утверж-

140

дать, что лицо обогатилось за чужой счет без достаточного к тому основания, но регламентировали отдельные квазидого­ворные случаи подобного рода, в частности:

получение недолжного. Такое приобретение могло возник­нуть при платеже несуществующего долга, а также причита­ющегося не с плательщика, а с иного лица или в пользу не получателя, а другого субъекта. При недобросовестных дейст­виях обогатившегося он обязывался к полному возмещению ущерба, при добросовестности — к возврату самого обогаще­ния;

получение по безнравственному или противоправному основа­нию. В этих случаях обогативший обязывался к полному воз­мещению ущерба, понесенного потерпевшим.

К обязательствам из неосновательного обогащения приме­нялся кондикционный иск, в частности, в изложенных их видах действовали соответственно condictio indebiti et condictio ex iniusta causa. Это были отдельные случаи применения кондик-ционного иска.

6.20. Обязательства как бы из деликтов. В римском праве отсутствует общее определение квазиделиктных обязательств и называются лишь отдельные их виды. Перечень таких обязательств (как и квазидоговорных) может быть весьма обширным. Приводить его нет практического смысла, да и затруднительно, ибо и те и другие — порождение отдельных институтов (опеки, наследования и т. д.), и потому лучше могут быть познаны в связи с соответствующими отношени­ями.

Конкретные примеры квазиделиктных обязательств.

!. Ответственность судьи за надлежащее осуществление су­допроизводства. Имеется в виду не только принятие судьей неправильного решения (по небрежности или недобросовест­ности), но и ненадлежащее выполнение им своих функций, например, неявка в день рассмотрения дела. Судья в этих случаях «делает процесс своим» (litem suarn fecit) и несет ответственность перед потерпевшей стороной в полном объ­еме причиненного ущерба.

2. Ответственность за вылитое и выброшенное. Она наступа­ла при причинении вреда объектам, находящимся на улицах и площадях. Убытки от вещей (а также увечий рабов и живот­ных) возмещались в двойном размере. Размер убытка от уве­чья свободного человека определял магистрат, а в случае смерти его иск мог быть предъявлен любым и каждым для взыскания штрафа в размере 50 000 сестерциев.

141

3. Ответственность за поставленное и подвешенное состо-: яла в уплате штрафа в размере 10 000 сестерциев. ■ Соответствующий иск мог предъявить также любой' й каждый против хозяина дома, где что-нибудь было Поставлено или подвешено так, что могло причинить вред прохожим.

4. Ответственность хозяев судов, содержателей гостиниц Н постоялых дворов наступала при причинении имуще­ственного вреда пассажирам и проживающим и выражалась в двойной сумме причиненного ущерба. Причем иск мог быть предъявлен и к непосредственному причинителю вреда —- слуге, и к хозяину судна или содержателю гос­тиницы.

6.21. Понятие и виды наследования. Нормы наследственного , права принадлежат к способам приобретения имущества, по- ; скольку они регламентируют переход имущества к другим Лицам в связи со смертью собственника.

Римское частное право выработало важнейшие понятия Институа наследования и ряд его конкретных положений, вос­принятых современными правовыми системами. К таким по- ;. Нятиям и положениям относятся: наследство (hereditas) — иму- ; Щество, переходящее в связи со смертью собственника; насле­додатель (defunctus — умерший); наследник (heres); универ- j сальное преемство, в соответствии с которым на наследника Переходят все имущественные права и обязанности, включая Долги наследодателя; сингулярное преемство — преемство в отдельном праве; основания наследования и порядок приоб­ретения наследства; отношения наследников между собой й с кредиторами наследодателя и др.

Понятие наследования включает в себя категорию универ­сального преемства, ибо для возникновения права наследова­ния (у одного или нескольких лиц) недостаточно факта смерти наследодателя, но и необходимо, чтобы на наследника перехо-Дйли все права и обязанности умершего (но не отдельное Правоотношение). Таким образом, наследование в римском частном праве (и в современном) характеризуется как универ^ ^Льное преемство, т. е. преемство всего комплекса имущест­венных прав и обязанностей наследодателя.

Рим знал два вида наследования: по закону (heriditas tegitima — законное наследство) и по завещанию (secundum tabulas testamenti).

Как считает П. Вочи, древнейший период характерен пре­обладанием наследования законными наследниками (heredes

142

sui), без каких-либо отступлений от такого порядка. Обоснова­ние этого тезиса он видит в том, что время для придания законной силы завещаниям наступало редко, дважды в год, когда завещания утверждались народным собранием. Отсюда следует, что завещания были не частым явлением. Вместе с тем, учитывая высокую рождаемость в патриархальных семьях, можно предположить, что редко встречались семьи без сыновей (т. е. законных наследников). После смерти патерфамилиас менялось только количество членов семьи, о доле неразделившихся братьев не было речи, ибо хозяйство было совместным. Как пишет Павел, здесь нет наследования в собственном смысле, поскольку еще при жизни отца сын считался «некоторым образом хозяином» (D.28.2.11). Но при переходе наследственной массы к другим агнатским родствен­никам наследование имело место. Соответствующие ситуации регулировались нормой XII таблиц: «Если кто-нибудь, не имея подвластных, т. е. агнатов, умрет, не оставив завещания, ; пусть его хозяйство возьмет себе sui geres, т. е. ближайший >; агнат» (V, 4). Этой нормой призывались к наследованию !; в случае смерти без завещания и при отсутствии законных наследников родственники по степеням родства. По-видимо­му, данное положение и явилось источником происшедшей впоследствии метаморфозы, закрепленной в постулате «при отсутствии завещания — наследуется по закону», выраженное в термине «наследование при отсутствии завещания (seccessio ab intastato), утвердившем в древнеримском обществе более позднего периода преимущественное практическое значение наследования по завещанию. В новое время исследователи отметили эту особенность римского наследственного права, в частности, Ф. Лассаль писал, что «для римлянина завещание было тем же, что для египтянина его надгробный памятник».

6.22. Наследование по закону. Как отмечалось, при отсутст­вии завещания имущество умершего переходило к наследни­кам по закону, обозначенным в XII таблицах. Со времени преторского права к ним относились и лица, указанные в эдик­тах как законные наследники.

В наследовании по закону основными являются правила, устанавливавшие круг законных наследников и размер наслед­ственной доли каждого из них.

По цивильному праву круг законных наследников соответ­ствовал сущности агнатского родства и составлял три очереди. К первой относились лица, являвшиеся членами семьи насле-

143

If

дователя, гак называемые свои наследники (sui heredes), и в ре­зультате его смери ставшие юридически самостоятельными (personae sui juris), например, сы, приобретавший положении патерфамилиас. Внуки, освободившиеся от бремени подвласт­ности, наследовали лишь в том случае, если ко времени вступ­ления в наследство умер или был эманципирован их отец, который в противном случае сам был бы призван к наследова­нию. В таких ситуациях внуки наследодателя как бы представ­ляли своего умершего или эманципированного отца и наследо­вали не на общих основаниях, а по праву представления.

Во вторую очередь входили agnati proximi — ближайшие агнаты умершего (агнаты второй степени), приз"ывавшиеся"' к наследованию тгри отсутствии «своих наследников», т. е. наследников первой очереди. К ближайшим агнатам от­носились лица, связанные в прошлом с наследодателем отношениями подвластности и имевшие общего Латерфа-милиас: ~Spa"i ья; идлры и мать умершего (последняя, как указывалось в разделе 4, занимала положение его сестры). Ближайшие агнаты (агнаты второй степени) устраняли от наследования агнатов отдаленных степеней, т. е. таких, которые в кровном отношении были дальше от умершего (сын вытеснял внука и т. п.). Таким образом, агнаты более отдаленной (в кровном отношении) степени при­зывались к наследованию при отсутствии агнатов предыдущей ^тепени.

fjf К третьей очереди законных наследников принадлежали ""когнаты — кровные родственники умершего ^gentiles). При Зтом не имела значения степень кровнородственной близости. Но и здесь ближайший когнат (как во второй очереди — ближайший агнат) вытеснял более отдаленного, а в случае отказа от своих прав его не мог заменить другой когнат очередной степени родства. В таких обстоятельствах наследст­во признавалось выморочным, а в древнейший период — бесхозяйным.

Юридический смысл изложенной очередности наследников состоит в том, что каждая следующая очередь призывалась к наследованию лишь при отсутствии всех наследников преды­дущих очередей. Данное положение вытекает из XII таблиц: «Если умер тот, у кого нет своего наследника, имущество получает ближайший агнат; если нет агната, имущество полу­чают кровные родственники» (III, 17).

Преторское право в регулировании наследственных отно­шений отразило тенденцию преобладающего значения когна-

144

тического родства над агнастическим, явившейся следствием распада патриархальной римской семьи.

Преторский эдикт установил четыре очереди законных на­следников.

В первую очередь претор, помимо sui heredes («свои наследники» по цивильному праву), включил детей наследода­теля как эманципированных, так и кем-то усыновленных, если они ко времени открытия наследства стали persona sui juris, уравняв тем самым последних (когнатов) с наиболее близкими наследодателю агнатами. Вторую очередь составили все агнаты с устранением от наследования ближайшим из них более отдаленных. В третью очередь вошли все кровные родственники умершего, вплоть до шестой степени родства (включая детей троюродных братьев и сестер). Ближайшая степень родства исключала более отдаленную, родственники одной степени делили наследство поровну. К четвертой очереди претор отнес пережившего супруга, состоявшего в браке sine manu, не устанавливавшего, как известно, отношений подвластности. Если же умерший состоял в браке cum manu, то правила наследования подчинялись принципу подвластности.

Процесс вытеснения агнатического родства когнатическим в качестве основания наследования был завершен новеллами Юстиниана (118-я новелла 534 г. и 127-я новелла 548 г.), которые вовсе не упоминают агнатов и говорят лишь о ког­натах. Новеллы установили пять очередей законных наслед-

первая очередь — все нисходящие родственники умершего с тем, что каждое поколение после первого, т. е. внуки, правну­ки и т. п., наследуют по праву представления;

вторая очередь — все восходящие родственники, а также родные братья и сестры с тем, что близкие родственники устраняют от наследования более отдаленных (например, дед устраняет прадеда);

третья очередь — неполнородные братья и сестры умерше­го, а также их потомство, наследующее по праву представле­ния;

четвертая очередь — все прочие кровные родственники без ограничения с тем, что более близкая степень родства устраня­ет более отдаленную;

пятая очередь — переживший супруг.

Размер наследственной доли определяется в соответствии с правилом, согласно которому законные наследники одной

10—720

145

и той же очереди наследуют в равных частях. Это правило выражалось либо в поголовном равенстве (in capito), либо в поколенном равенстве (in stirpes).

При поголовном равенстве за каждым из наследников при­знается право на долю одного и того же размера. Если, например, к наследованию призывались пятеро наследников, то каждый из них приобретал право на 1/5 наследственного имущества. *—т

Норма о поколенном равенстве действовала в тех случаях, когда одни лица наследовали на общих основаниях, а другие в том же имуществе — по праву представления. Так, по новеллам Юстиниана к первой очереди законных на­следников на общих основаниях относились дети умершего, но внуки наследовали по праву представления. Предположим, что наследниками на общих основаниях являются трое сыновей и двое внуков по праву представления, оставшихся после умершего ранее наследодателя его четвертого сына. Наследственное имущество будет разделено на четыре доли, включая долю умершего сына, которую в равных частях получат по праву представления двое внуков на­следодателя.

6.23. Наследование по завещанию. Завещание у римлян — одностороннее формально-правовое распоряжение лица на случай его смерти, в котором назначен наследник. Завещания нет, если наследник в нем не обозначен.

Как писал Модестин, завещание есть «справедливое реше­ние нашей воли о том, что должно быть сделано после нашей смерти» (D.28.1.1). Это — волевой акт собственника, устанав­ливающий, к кому и в каком объеме после его смерти должны перейти принадлежащие ему имущественные права и обязан­ности.

Завещанию сообщала юридическую силу его форма, которая была выражением воли наследодателя. Цивильное право знало три формы завещания: провозглашение завеща-телем своей воли в надо/гигом" тбранииГкуриятнтлу тепмитш-"%£}]—Завещание" воинаТ объявлявшееся