Ist_i_fil_voprosy_razv_innov_deyat_Kunts_Soko

Выход из общенационального кризиса, (а фактически состояния гражданской войны), был найден правительством на пути качественных уступок, прежде всего, в отношении требований либеральной оппозиции

(«Манифест об усовершенствовании государственного порядка» - 17

октября 1905 г.) . Согласно Манифесту 17 октября, российские подданные получили основные гражданские и определенные политические права

(которые распространялись даже на лиц, занятых по найму) . В Манифесте

17 октября подтверждалось намерение власти создать общественное представительство, наделенное прерогативами, не законосовещательной, о

чем сообщалось прежде («Булыгинская Дума»), а законодательной власти

(Государственная Дума).

С принятием Манифеста 17 октября (по сути, конституции) историки связывают явную существенную эволюцию самодержавия по направлению к конституционно-монархическому политическому устройству в эпоху поздней Российской империи (дуалистической монархии). Затем правительство продолжило эту тенденцию, обнародовав 23 апреля 1906 г.,

накануне созыва Первой Государственной Думы (26 апреля), «Основные законы Российской империи».

«Основные законы Российской империи» подтверждали важнейшие завоевания участников революции 1905 – 1907 гг. Эпоха дуалистической

(«третьеиюньской» - 1906 – 1917 гг.) монархии в истории России характеризуется возникновением российской многопартийности,

развитием профсоюзных и иных общественных организаций, насыщенной культурной жизнью («Серебряный век» русской культуры). С этим периодом исследователи также связывают завершения процесса формирования сегментов гражданского общества в дореволюционной общественной жизни России.

Этот документ был подписан Николаем II, по рекомендации и при активном участии в его составлении председателя Комитета министров С.Ю. Витте.

Здесь речь идет о праве выбирать и быть избранным в качестве депутата будущей Государственной Думы.

41

Однако форсированная модернизация и индустриализация российского социума осуществлялось на фоне неизжитости обширных пластов доиндустриального уклада. К примеру, эта черта отчетливо проявлялась в нормативно-правовой общественной сфере, которая на всем протяжении истории России, начиная с Петровской реформы и вплоть до

1917 г., характеризовалась ярко выраженной двойственностью. С одной стороны, в этой области действовала рациональная система позитивных правовых норм, основанная на содержании европейских правовых кодексов (например, «Кодекса Наполеона» - 1807 г.), которая вполне соответствовала основным представлениям европейского права, с другой – подавляющее большинство населения исходило из неписанного крестьянского права, с его традиционными, архаичными представлениями о справедливости, отрицанием индивидуализма, приоритете коллективных ценностей.

Как уже было отмечено, одной из ведущих тенденций правительственной реформаторской деятельности середины-второй половины XIX в. был стратегический курс на распространение на все слои населения всей системы гражданского права (отраженной в первой части X

тома Свода законов). В целом, эта тенденция была продолжена в деятельности П.А. Столыпина (Указ 9 ноября 1906 г.) направленной на поощрение индивидуальной трудовой активности, защиту института частной собственности, выхода крестьян из общины и расширение слоя мелких и средних земельных собственников (создание, по сути, русского аналога европейских фермеров).

Консервативно-либеральная аграрная программа Столыпина опиралась на исторически сложившийся в обществе порядок распределения земли (сохранение помещичьей и государственной собственности на землю). В отличие от ряда проектов 1861 г. и проектов кадетской партии, программа Столыпина не ставила вопрос о принудительном отчуждении части земли аристократии за равноценную

42

компенсацию имущественных прав, а затем приобретении ее мелкими и средними собственниками, таким образом, подпитывая психологическую и социальную напряженность, царящую между крестьянами и помещиками.

Другим серьезным просчетом реформаторов начала XX в. было исходное представление об используемых ими формах землеустройства в деревне (хозяйства в форме «хутора» и «отруба»), как о единственном и наиболее оптимальном инструменте задуманных преобразований при игнорировании местных и локальных особенностей жизнедеятельности сельских обществ.

В результате последнего обстоятельства, меры Столыпина по разрушению общины и поощрении индивидуальной частной собственности натолкнулись на стойкое психологическое сопротивление со стороны большинства крестьян, которые вели хозяйство в неблагоприятных природных и хозяйственных условиях и потому не мыслили свою жизнь за пределами общинного коллектива. В итоге

«аграрной революции» не получилось: к 1916 г. из общины вышло не более 10 % крестьян.

43