Вопросы

1. Общее понятие о веке Просвещения и просветителях. Особенности литературы Просвещения и его основные направления.

2. Историческая обстановка в Англии XVIII века. Периодизация литературы английского Просвещения. Жизненный и творческий путь Д. Дефо.

3. Идейно-художественное своеобразие романа Д. Свифта "Путешествия Гулливера".

4. Творческий путь и основные произведения Ричардсона.

5. Творческий путь Филдинга. Образная система его произведений.

Основные направления литературы эпохи Просвещения.

• Просветительский классицизм

• Соотношение просветительского реализма и сентиментализма

• Черты сентиментализма как особого направления

XVIII век – эпоха величайших социально- политических сдвигов в жизни народов Европы и Америки, важнейших общественно- политических событий. Он раскрывается «Славной революцией» в Англии, то есть государственным переворотом 1688-1689 годов, в результате которого были ограничены прерогативы королей и закреплена победа английской буржуазии. Полное выражение эта эпоха получила в Великой буржуазно- демократической революции 1789-1794 годов, которая оказала огромное влияние на судьбы стран Европы и ознаменовала торжество капиталистической эры. Кризис феодального общества достиг в эту эпоху крайней остроты и приобрел некоторые важные новые черты. Прежде всего, пришла в упадок вся экономическая система старого общества. Даже в таких странах, как Германия, Италия и Испания, экономика все более обнаруживала свою неспособность обеспечивать прогрессивное развитие общества. Во-вторых, кризис захватил и всю систему политической власти феодального общества. К концу 18 века абсолютизм уже повсеместно исчерпал свои возможности и приобрел откровенно реакционный характер. Существенно важной чертой социально-политической ситуации в 18 веке стало вовлечение в активную политическую борьбу колониальных народов, сначала североамериканских колоний Англии, где массовое освободительное движение привело к приобретению их народами независимости, а позднее, в начале 19 века, также и народами американских колоний Испании и Португалии. Старую, закаменевшую феодальную идеологию все более решительно идеология революционной буржуазии, возглавившей борьбу всего третьего сословия против феодального гнета. Таким образом, уничтожение феодализма и утверждение капитализма превратилось в историческую необходимость. Именно это предопределило возникновение широкого идейного движения, получившего название Просвещения. Оно сложилось в условиях острейшего кризиса феодального строя, было направлено против феодального порядка, идеологически подготавливало и оправдывало торжество нового общественного строя, оно захватило широкие слои европейской и американской интеллигенции, получило выражение во всех сферах духовной жизни – в философии, социологии, политической экономии, педагогике, политических и этических учениях, определило направление развития науки, породило новые эстетические доктрины и соответствующую им художественную систему. Просвещение было по своей основной направленности антифеодальным. Идеология Просвещения была идейным оружием буржуазии в ее борьбе против феодального строя поддерживавшей его церкви. В этой борьбе буржуазия выражала не только своекорыстные интересы, но и интересы демократических масс третьего сословия. По своей социальной сущности идеология Просвещения была буржуазно-демократической. Широта социальной базы Просвещения, отражение в его идеологии интересов и запросов различных общественных слоев, да еще в весьма несхожих национально-исторических условиях, определили большое разнообразие философских, религиозных, социологических, эстетических доктрин просветителей. В пределах литературы и искусства Просвещения активно взаимодействовали, оказывая влияние друг на друга и нередко борясь между собой, разные художественные направления, главными среди которых были просветительский классицизм, просветительский реализм и сентиментализм. Каждое из этих направлений обладало своей спецификой, но всем им свойственны общие и идейно-художественные черты. Деятели Просвещения нередко были не только писателями, но и философами, политическими мыслителями; они расценивали свою писательскую деятельность как прямое продолжение той борьбы, которую вели в других сферах духовной жизни. Литература и искусство Просвещения насквозь пронизаны философской проблематикой; нередко художественное произведение признано прежде всего иллюстрировать, раскрывать в конкретно чувственной форме те или иные философские идеи. Поэтому в литературе Просвещения значительное место принадлежало публицистическим жанрам – журнальному очерку, трактату – рассуждению, диалогу и т.д. Еще более существенно проникновение злободневно- публицистических элементов в традиционные жанры литературы – роман, комедию, поэму и т.п.

Даниэль Дефо (1660, Криплгейт — 1731, Мурфилдс) — английский писатель и публицист, известен главным образом как автор «Робинзона Крузо». Дефо считают одним из первых сторонников романа, как жанра. Он помог популяризовать этот жанр в Великобритании, а некоторые считают его одним из основателей английского романа. Дефо плодовитый и разнообразный писатель, он написал более 500 книг, памфлетов и журналов на разные темы (политика, экономика, криминальность, религия, брак, психология, сверхъестественное и др.). Он был также основоположником Экономического журнализма. Родился в семье мясоторговца пресвитерианца Джеймса Фо 1660(1661—-1712), готовился в пасторы, но от церковной карьеры вынужден был отказаться. Окончив Ньюингтонскую академию, где изучал греческий и латинский языки и классическую литературу, стал приказчиком у оптового чулочного торговца. По торговым делам часто бывал в Испании и Франции, где ознакомился с жизнью Европы и совершенствовался в языках. Впоследствии сам был одно время владельцем чулочного производства и затем сначала управляющим, а потом и владельцем большого кирпично-черепичного завода, но разорился. В общем Дефо был предприниматель-делец с авантюристической жилкой — тип, распространённый в ту эпоху. Он был также одним из самых активных политиков своего времени. Талантливый публицист, памфлетист и издатель, он, не занимая официально никакой государственной должности, одно время оказывал большое влияние на короля и правительство. Даниэль Дефо принадлежит к школе великих прямых и откровенных писателей, чьи произведения основаны на знании самых характерных, хотя и не самых похвальных, черт человеческой натуры. Он один из зачинателей английского и европейского реалистического романа эпохи Просвещения. Вместо привычных сентиментальных романов с их идеализированными героями, фантастическими приключениями и экзотическим антуражем, Дефо предложил приятное узнавание уже известного мира и направил роман по реалистичному курсу. Дефо пришел в литературу сравнительно поздно, после карьеры коммерсанта и публициста. Его отец владел в Лондоне свечной фабрикой, звали его Джеймс Фо (достигнув среднего возраста, Дефо прибавил к фамилии аристократическую приставку); своего сына он прочил в священники; семья была пуританской и исповедовала взгляды так называемых диссидентов, противников господствовавшей англиканской церкви. Отстраненный ввиду своей нонконформистской религии от университетского образования, Дефо учился в пуританской духовной академии в пригороде Лондона. В 1684 году он женился на дочери зажиточного бондаря и начал торговать различным товаром, в том числе чулочными изделиями, вином и табаком. Коммерция продолжала привлекать его на протяжении всей жизни, и в то же время позволила увидеть английскую жизнь и обычаи со всех точек зрения. Однако интересы Дефо были слишком разнообразными, чтобы ограничиваться лишь торговлей. В 1685 году он принял участие в восстании герцога Монмута против Якова II, но был помилован, когда мятеж был подавлен. В 1692 году война с Францией стала для Дефо причиной финансовых потерь - корабли, везшие для него товар, были захвачены противником - и Дефо разорился. В 90-х годах для Дефо началась продолжительная и плодотворная карьера писателя. Его политические памфлеты, самым известным из которых был «Чистокровный англичанин» (поэма, высмеивающая антиголландские настроения среди англичан), вызывали внимание общества. За памфлет «Кратчайший способ расправы с диссидентами» (1702), темой которого был вопрос о свободе вероисповедания, Дефо посадили в Ньюгейтскую тюрьму, как подстрекателя и вольнодумца; несколько раз его ставили к позорному столбу. Дефо освободили благодаря вмешательству Роберта Харли, спикера палаты общин, министра и позднее - премьер-министра, который использовал Дефо как тайного агента для сбора сведений на территории Англии и Шотландии, как своего рода внутреннего шпиона. В 1704 году, работая на правительство, Дефо редактировал и писал статьи для своего знаменитого периодического издания «Ревью», которое просуществовало до 1713 года. Как публицист Дефо работал не покладая рук, поддерживая связь с различными периодическими изданиями, освещая текущие события в стране и за рубежом. В 1719 году Дефо пробует себя на поприще автора художественной прозы. Начав с «Робинзона Крузо», Дефо написал ряд художественных биографий, мемуаров и автобиографий, в том числе два продолжения книги о приключениях Крузо, морской приключенческий роман «Капитан Синглтон» (1720), плутовской роман «Молль Флендерс» (1722), документальный «Дневник чумного года» (1722), романы «Полковник Джек» (1722) и «Роксана» (1724). Свою поразительную писательскую карьеру он завершил созданием двух справочников - путеводителя «Путешествие по всему острову Великобритания» (1726) и «Полного руководства для английского торговца» (1727), рассказывающего начинающим купцам и лавочникам о том, как преуспеть в своем деле. Своей славой писателя Дефо обязан прежде всего «Робинзону Крузо» и «Молль Флендерс». И в том, и в другом романе Дефо демонстрирует свое искусство рассказчика, но привлекал он читателя не способностью создавать замысловатый сюжет, а умением увлекать описанием заурядных подробностей жизни. Среду и условия существования героев Дефо изображал очень подробно, с большой наблюдательностью, стараясь создать впечатление, что все описанное в романе - достоверный рассказ действительно существовавшего лица. В своей художественной прозе Дефо прибегает к помощи таланта публициста, чтобы заинтересовать читателя фактической стороной истории. В отличие от других прозаиков Англии XVIII в. Дефо не придавал особого значения стилю, сознательно приближал язык книги к живому разговорному языку своего времени. «Робинзона Крузо» вышел в 1719 году. Сам Дефо путешествовал всего один раз: в молодости он совершил плавание в Португалию, а все остальное время жил на родине. Но сюжет романа писатель взял из жизни. Жители Англии на рубеже 17-18 веков неоднократно могли слышать от моряков рассказы о людях, живших более или менее продолжительное время на различных необитаемых островах. Ни одна история в этом роде не привлекла к себе столько внимания как история шотландского матроса Александра Селкирка, который жил на необитаемом острове в полном одиночестве четыре года и четыре месяца(1705-1709), пока его не подобрал проходивший мимо корабль. История Селкирка и послужила важнейшим источником для «Робинзона». Эта книга заслужила необыкновенную популярность не только в Англии, но и во всех странах цивилизованного мира. Весь роман проникнут просветительскими идеями - прославлением разума, оптимизмом и проповедью труда. Ободренный громадным успехом «Робинзона», Даниэль Дефо написал еще множество других сочинений в том же духе: «Морской разбойник», «Полковник Джек», «Путешествие вокруг света», «Политическая история дьявола» и другие. Дефо написал более двухсот книг и брошюр, пользовавшихся успехом у современников. Но, несмотря на это, он, подобно другим талантам, жил и умер в нужде в Лондоне. Ранние биографы Дефо рассказывают, что надгробная плита, установленная на его могиле в 18 веке имела скромную, но многозначительную надпись: «Даниэль Дефо автор «Робинзона Крузо». Умер 24 апреля 1731 года на 70-м году от рождения». Что касается литературного значения Дефо, то в этом отношении его смело можно считать предшественником Ричардсона и Филдинга и основателем той литературной школы, которая достигла в Англии своего наивысшего расцвета при Диккенсе и Теккерее.

Джо́натан Свифт (1667, Дублин, Ирландия — 1745, Дублин) — англо-ирландский писатель-сатирик, публицист, поэт и общественный деятель. Наиболее известен как автор фантастической тетралогии «Путешествия Гулливера», в которой остроумно высмеял человеческие и общественные пороки. Жил в Дублине (Ирландия), где служил деканом (настоятелем) собора Святого Патрика. Несмотря на своё английское происхождение, Свифт энергично защищал права простых ирландцев и заслужил искреннее уважение с их стороны. Основным источником сведений о семье Свифта и его ранних годах является «Автобиографический фрагмент», который был написан Свифтом в 1731 году и охватывает события до 1700 года. Там говорится, что в годы гражданской войны семья деда Свифта переселилась из Кентербери в Ирландию. Свифт родился в ирландском городе Дублин в небогатой протестантской семье. Отец, мелкий судейский чиновник, умер, когда сын ещё не родился, оставив семью (жену, дочь и сына) в бедственном положении. Поэтому воспитанием мальчика занимался дядя Годвин, с матерью Джонатан почти не встречался. После школы он поступил в Тринити-колледж Дублинского университета (1682), который закончил в 1686 году. В результате обучения Свифт получил степень бакалавра и пожизненное скептическое отношение к научным премудростям. В связи с гражданской войной, начавшейся в Ирландии после свержения короля Якова II (1688), Свифт уехал в Англию, где пробыл 2 года. В Англии он служил секретарём у сына знакомого матери (по другим сведениям, её дальнего родственника) — состоятельного отставного дипломата Уильяма Темпла. В имении Темпла Свифт впервые встретил Эстер Джонсон (1681—1728), дочь служанки, рано потерявшую отца. Эстер тогда было всего 8 лет; Свифт стал её другом и учителем. В 1690 году он вернулся в Ирландию, хотя позже неоднократно посещал Темпла. Для поиска должности Темпл вручил ему характеристику-рекомендацию, в которой отмечались хорошее знание латинского и греческого языков, знакомство с французским и отменные литературные способности. Темпл, сам известный эссеист, сумел оценить незаурядный литературный талант своего секретаря, предоставил ему свою библиотеку и дружескую помощь в житейских делах; взамен Свифт помогал Темплу в подготовке его обширных мемуаров. Именно в эти годы Свифт начинает литературное творчество, сначала как поэт. Влиятельного Темпла посещали многочисленные именитые гости, включая короля Вильгельма, и наблюдение за их беседами дало неоценимый материал будущему сатирику. В 1692 году Свифт получил звание магистра в Оксфорде, а в 1694 году принял духовный сан англиканской церкви. Он был назначен священником в ирландский посёлок Килрут. Однако вскоре Свифт, по его собственным словам, «утомившись своими обязанностями за несколько месяцев», вернулся на службу к Темплу. В 1696—1699 годах пишет сатирические повести-притчи «Сказка бочки» и «Битва книг» (опубликованы в 1704 году), а также несколько поэм. В январе 1699 года умер покровитель, Уильям Темпл. Темпл был одним из тех немногих знакомых Свифта, о ком он написал лишь добрые слова. Свифт занимается поисками новой должности, обращается к лондонским вельможам. Долгое время эти поиски успеха не имели, но зато Свифт близко познакомился с придворными нравами. Наконец, в 1700 году он назначен служителем (пребендарием) собора Святого Патрика в Дублине. В этот период он публикует несколько анонимных памфлетов. Современники сразу отметили особенности сатирического стиля Свифта: яркость, бескомпромиссность, отсутствие прямой проповеди — автор иронически описывает события, оставляя выводы на усмотрение читателя. В 1702 году Свифт получил степень доктора богословия в Тринити-колледже. Сближается с оппозиционной партией вигов. Авторитет Свифта как писателя и мыслителя растёт. В эти годы Свифт часто посещает Англию, заводит знакомства в литературных кругах. Издаёт (анонимно, под одной обложкой) «Сказку бочки» и «Битву книг» (1704); первая из них снабжена многозначительным подзаголовком, который можно отнести ко всему творчеству Свифта: «Написано ради общего совершенствования рода человеческого». Книга сразу становится популярной и в первый же год выходит тремя изданиями. Отметим, что почти все произведения Свифта выходили под разными псевдонимами или вообще анонимно, хотя его авторство обычно не составляло секрета. В 1705 году виги на несколько лет завоевали большинство в парламенте, однако улучшения нравов не произошло. Свифт вернулся в Ирландию, где ему предоставили приход (в деревне Ларакор) и проживал там до конца 1707 года. В одном из писем он сравнил распри вигов и тори с кошачьими концертами на крышах. Около 1707 года Свифт познакомился с другой девушкой, 19-летней Эстер Ваномри (1688—1723), которую Свифт в своих письмах называл Ванессой. Она, как и Эстер Джонсон, росла без отца (торговца-голландца). Сохранилась часть писем Ванессы к Свифту — «грустные, нежные и восхищённые»: «Если Вы находите, что я пишу слишком часто к Вам, то Вы должны сообщить мне об этом или вообще написать мне снова, чтобы я знала, что Вы не совершенно позабыли обо мне…». В то же время Свифт почти ежедневно пишет Эстер Джонсон (её Свифт именовал Стеллой); позднее эти письма составили его книгу «Дневник для Стеллы», изданный посмертно. Эстер-Стелла, оставшись сиротой, поселилась в ирландском поместье Свифта вместе со своей компаньонкой, на правах воспитанницы. Часть биографов, опираясь на свидетельства друзей Свифта, предполагает, что он и Стелла тайно обвенчались около 1716 года, но документальных подтверждений этому не обнаружено. В 1710 году тори во главе с Генри Сент-Джоном, впоследствии виконтом Болингброком, пришли к власти в Англии, и Свифт, разочаровавшийся в политике вигов, выступил в поддержку правительства. В некоторых областях их интересы действительно совпадали: тори свернули войну с Людовиком XIV (Утрехтский мир), осудили коррупцию и пуританский фанатизм. Именно к этому и призывал ранее Свифт. Кроме того, они с Болингброком, талантливым и остроумным писателем, подружились. В знак благодарности Свифту предоставили страницы консервативного еженедельника, где в течение нескольких лет публиковались памфлеты Свифта. В 1726 году выходят первые два тома «Путешествий Гулливера» (без указания имени настоящего автора); остальные два были опубликованы в следующем году. Книга, несколько подпорченная цензурой, пользуется невиданным успехом. За несколько месяцев она переиздавалась трижды, вскоре появились её переводы на другие языки. В 1728 году умерла Стелла. Физическое и душевное состояние Свифта ухудшаются. Популярность его продолжает расти: в 1729 году Свифту присваивается звание почётного гражданина Дублина, выходят его собрания сочинений: первое в 1727 году, второе — в 1735 году. В последние годы Свифт страдал от серьёзного душевного расстройства; в одном из писем он упоминал «смертельную скорбь», убивающую его тело и душу. В 1742 году после инсульта Свифт потерял речь и (частично) умственные способности, после чего был признан недееспособным. Три года спустя (1745) Свифт скончался. Похоронен в центральном нефе своего собора рядом с могилой Эстер Джонсон, эпитафию на надгробной плите он сам сочинил заранее, ещё в 1740 году, в тексте завещания: «Здесь покоится тело Джонатана Свифта, декана этого собора, и суровое негодование уже не раздирает его сердце. Ступай, путник, и подражай, если можешь, тому, кто мужественно боролся за дело свободы». Если не считать начальных малозначительных поэтических опытов Свифта, то первый период его творчества открывается произведением, ставшим шедевром английской литературы, — «Сказкой бочки» и примыкающими к ней «Битвой книг» и «Рассуждением о механическом действии духа». Они были опубликованы в 1704 году в книге с единым заглавием, но окончательный текст появился лишь в пятом издании (1710). Поначалу у читателя возникает впечатление хаотичности повествования. Это впечатление подкрепляется тем, что в заглавии использована идиома («сказка бочки» по-английски также значило тогда «всякая всячина», «мешанина»), и усиливается наличием в тексте многочисленных отступлений. Однако внешней разбросанности повествования, напоминающей образцы сатиры барокко, противостоит внутренняя, классицистски симметричная упорядоченность композиции. Публицистической деятельности Свифта в защиту Ирландии сопутствовал творческий подъем, результатом чего было создание «Путешествий Гулливера» (1721 — 1725), опубликованных в Лондоне в 1726 года. На первый взгляд, «Путешествия Гулливера» - это рассказ о забавных похождениях, книга для детей. На самом деле это глубокая сатира: Свифт показывает неразумие людей и при этом чутко откликается на социально-политическую обстановку в Англии 18 века. Сначала Гулливер попадает в Лилипутию, страну карликов. Политические распри, придворные интриги, мелочная зависть обитателей Лилипутии выглядят особенно смехотворными в столь миниатюрном обществе. Затем он посещает Бробдингнег, страну огромных, как башни, великанов, летающий остров Лапуту (Остров Чародеев) и землю Струльдбругов, страну гуигнгнмов, где правят благородные и в высшей степени разумные лошади, которым прислуживают йеху, звероподобные создания в человеческом обличье, униженные настолько, что их вид, как и поведение, лишний раз свидетельствуют о том, сколь низко может пасть человек, если позволит страстям господствовать над разумом. В 1720-1736 годы написаны многие лучшие его стихи, замысел же книги «Путешествия Гулливера» был воплощен в годы, непосредственно предшествовавшие ее публикации в 1726 году. Умер Свифт 19 октября 1745 года.

Сэмюэль Ричардсон (1689 – 1761) - английский писатель, родоначальник «чувствительной» литературы XVIII и начала XIX вв. Известность ему принесли его три эпистолярных романа: «Памела, или награждённая добродетель» (1740), «Кларисса, или история юной барышни» (1748) и «История сэра Чарльза Грандисона» (1753). Помимо своей писательской карьеры, Ричардсон был авторитетным типографом и издателем и выпустил в свет около 500 различных трудов, многочисленных газет и журналов. Подчас своей типографской деятельности, Ричардсону пришлось пережить смерть жены и их пятерых сыновей и со временем снова жениться. Хотя вторая жена родила ему четырех дочерей, которые дожили до зрелых лет, у него так и не появилось наследника, который мог бы продолжить его дело. Несмотря на то, что типографский магазин постепенно уходил в прошлое, его наследие стало неоспоримым, когда в возрасте 51 года, он написал свой первый роман и немедленно стал одним из самых популярных и воспеваемых писателей того времени. Он вращался в среде самых прогрессивных англичан 18 века, включая Сэмюэла Джонсона и Сару Филдинг. Хотя он был знаком с большинством членов Лондонского литературного общества, он был соперником Генри Филдинга, и они начали литературную перепалку в своих произведениях. Мало известно о ранней жизни Ричардсона, кроме того, чем она сам пожелал поделиться. Хотя его появление не сопровождалось какими-либо особенными событиями и происшествиями, он все же рассказывал об истоках своего писательского таланта; Ричардсон развлекал друзей своими историями и проводил молодость, неустанно сочиняя письма. Одно из них, написанное Ричардсоном почти в 11 , было адресовано женщине лет пятидесяти, которая постоянно критиковала окружающих и, продумав стиль и обращение к человеку ее положения и возраста, написал ей письмо-предупреждение в связи с ее деятельностью. Однако его почерк выдал его, и женщина пожаловалась на мальчика матери. В результате, как он объяснил, «моя мама отругала меня за такую вольность, допущенную в отношении женщины ее лет, но также и похвалила мои принципы, одновременно продолжая укорять за такую наглость». Когда его писательские способности получили общественное признание, он начал помогать окружающим писать письма. В частности, в возрасте 13 лет он часто помогал знакомым девушкам отвечать на любовные письма, которые они получали. Ричардсон заявлял: « Меня неминуемо ждало порицание и даже отказ, если какая-то обида была причинена или нанесена, в то время как тот самый порицающий открывает передо мной свое сердце, исполненное уважения и нежности». И хотя это посодействовало развитию его способностей, в 1753 он попросил голландского министра Стинстра не делать поспешных выводов из его ранней деятельности: «Вы полагаете, Сэр, что мое секретарство у юных дам в округе отца, дало мне почву для создания образов моих трех произведений. Но это дало мне несколько большее, скорее в таком нежном возрасте, чем вопросе, должен сказать, мои исследования со временем позволили мне изучить женское сердце». Он продолжил объяснять, что он не до конца прочувствовал женскую сущность, пока не приступил к написанию «Клариссы», а эти письма были всего лишь скромным началом. «Я припоминаю, что рано осознал, что обладаю богатым воображением и изобретательностью. Меня не увлекали игры, как других мальчишек; мои школьные товарищи называли меня Серьезным и Важным; а пятеро из них особенно стремились вытащить меня на прогулку, к ним домой или напрашивались ко мне, чтобы послушать мои истории. Некоторые были пересказами того, что я сам прочел, другие из головы, чистый вымысел, которые они особенно любили, и даже находились от них под сильным впечатлением. Один из них, я помню, даже пытался заставить меня написать историю, как он называл ее, на подобии «Томми Потса», я уже не помню, о чем она была, кроме того, что прекрасная юная леди предпочла слугу безнравственному, распутному лорду. Но все мои истории, смею заметить, заключали в себе глубокую мораль. Изначально Ричардсон - старший хотел, чтобы его сын стал священником, но он не мог себе позволить образование, которого Ричардсон младший был достоин, поэтому он разрешил ему самому выбрать профессию. Он остановился на печатном деле, так как надеялся « утолить жажду чтения, которую впоследствии отрицал». В возрасте семнадцати лет, в 1706 году, Ричардсон был отдан в ученичество к Джону Уаильду в качестве печатника на срок семи лет. Типографский магазин Уаильда находился в здании Суда «Золотого Льва» на улице Олдерсгейт, а сам Уаильд имел репутацию мастера, который наказывал за каждый час, проведенный не с пользой для него». Работая на Уаильда, он познакомился с весьма обеспеченным человеком, который заинтересовался литературным талантом Ричардсона и они начали переписку. Когда несколькими годами позже он умер, Ричардсон потерял своего покровителя, из-за чего ему пришлось отложить намерение начать свою собственную писательскую карьеру. Он решил полностью посвятить себя ученичеству и дослужился до должности составителя и редактора прессы, выпускавшейся в типографском магазине. В 1713 году Ричардсон ушел от Уаильда и стал «Инспектором и Редактором Типографии» Это означало, что Ричардсону удалось открыть личный типографский магазин, однако где он находился, не известно. Возможно, он стоял на улице Стэйнин Лэйн или управлялся совместно с Джоном Ликом на улице Джюин. 23 ноября 1721 года Ричардсон женился на Марте Уаильда, дочери своего бывшего работодателя, исключительно по финансовым соображениям, хотя Ричардсон и утверждал, что между ним и Мартой было пылкое чувство. Вскоре он перевез ее к себе в типографский магазин, который одновременно служил ему домом. Дело Ричардсона особенно расцвело, когда он взял себе первых учеников… В 1733 году Ричардсону, с подачи Онслоу, предложили контракт с Палатой Общин на издание «Journals Of the House». Двадцать шесть томов быстро поправили дело Ричардсона. Позже в 1733 году он написал «Справочник Подмастерья», наказывая молодым людям следовать его примеру и быть старательными и самоотверженными. Работа была нацелена на «создание идеального помощника». Она была написана как ответ на «Эпидемические пороки нашего века», произведение, известное за порицание всяческих развлечений, включая театры, таверны и азартные игры. Центральным персонажем становится подмастерье, который должен повлиять на общество, не потому что он более всех подвержен грехам, а потому что он более ответственен за моральный облик окружающих, чем другие. За это время Ричардсон нанял еще пять ребят. К тридцатым годам восемнадцатого века его штат составлял 7 человек, так как первые три закончили ученичество к 1728 году, а еще двое погибли вскоре после того, как пришли к Ричардсону. Утрата Верена, его племянника, разрушила последнюю надежду, что кто-либо унаследует его типографию.

Первый роман Ричардсона «Памела» вышел в 1740 г. под пространным заглавием: «Памела или вознаграждённая добродетель, серия писем прекрасной девицы к родителям, в назидание юношам и девицам и т. д.» (продолжение 1741). «Памела» вызвала целую бурю подражаний и пародий, в том числе «Шамелу» Филдинга. За ним последовали «Кларисса, или История молодой леди, заключающая в себе важнейшие вопросы частной жизни и показывающая, в особенности, бедствия, которые могут явиться следствием неправильного поведения как родителей, так и детей в отношении к браку» (1747—1748) и «История сэра Чарльза Грандисона» (1754). Романы Ричардсона не изобилуют действием. В восьми частях «Клариссы» описаны события одиннадцати месяцев; в «Грандиссоне» действие постоянно прерывается, дабы автор имел возможность дать пространный анализ происходящего, он возвращается назад, еще раз описывает события, комментирует их. По замечанию Джонсона, если читать романы Ричардсона, интересуясь фабулой, то можно повеситься от нетерпения. Но интерес этих романов не в фабуле, а в разборе чувств и в нравоучениях. Три романа Ричардсона последовательно описывают жизнь низшего, среднего и высшего класса общества. Памела — героиня первого романа — служанка, которая стойко противостоит попыткам молодого хозяина соблазнить её, а позднее выходит за него замуж. Современники справедливо упрекали Ричардсона за практичный характер добродетели его героини. Лучший роман Ричардсона — «Кларисса» или «История юной леди»; он не так растянут, как «Грандисон». Героиня, обесчещенная светским львом Робертом Ловеласом, умирает в страданиях. За добродетельную девушку, ставшую жертвой семейных амбиций, страстей и обмана, вступаются друзья Клариссы. Один из них выполняет последнюю волю усопшей, другой, полковник Морден, убивает обидчика на дуэли. Роман вызвал неоднозначную реакцию публики, многие читатели требовали переделки концовки и счастливой развязки. Ричардсон же считал, что это стало бы оправданием аморального поведения главного героя. Основная историческая ценность романа заключается в созданном Ричардсоном образцовом антигерое, типичном соблазнителе, чьё имя до сих пор остаётся нарицательным. Как противовес Ловеласу, написан «Чарльз Грандисон». Читательницы упрекали Ричардсона в том, что, создавая идеальные женские типы, он оклеветал мужчин: в ответ на это он создал образ идеального джентльмена. Грандисон умён, красив, добродетелен, ему чужда мещанская мораль. Грандисон спасает юную провинциалку Харриет Байрон, которую похитил похожий на Ловеласа повеса сэр Харгрейв Полликсфен. Харриет влюбляется в своего спасителя, но Грандисон связан обещанием жениться на итальянской аристократке Клементине делла Порретта. В конце концов, Клементина решает, что не хочет выходить замуж за протестанта, и Грандисон возвращается к Харриет. Основная черта романов Ричардсона, сделавшая их популярными, а самого Ричардсона основателем новой школы романистов — «чувствительность». История Ловеласа и его жертв имела в Англии огромный успех и вызвала волну подражания в литературе, а также множество пародий, самые известные из которых «История Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса» ( 1742) Генри Фильдинга) и «Грандисон Второй»(1760—1762) немецкого писателя Музеуса. За пределами Англии сентиментальность Ричардсона также стала лозунгом широкого литературного течения. Подражателями Ричардсона являются Гольдони в двух комедиях («Pamela Nubile» и «Pamela maritata»), Виланд в трагедии «Clementine von Paretta», Франсуа де Нёфшато в комедии «Pamela ou la vertu recompensée» и другие. Влияние Ричардсона заметно и в «Новой Элоизе» Руссо, в «Монахине» Дидро, в сочинениях Ж. Ф. Мармонтеля и Бернардена де Сен-Пьера (о русских подражаниях Ричардсона см. Сентиментализм и Русская литература). Популярность Ричардсона продолжалась так долго, что ещё Альфред Мюссе называл «Клариссу» «лучшим романом на свете». Ричардсон может быть назван не только основателем современного романа в Англии, но и предшественником всей сентиментальной школы в Европе. Ввиду растянутости его романов изданы сокращённые издания «Клариссы» (1868) Далласом, «Грандиссона» — профессором Сенсбюри (1895). Собрание сочинений Ричардсона издано в Лондоне в 1783 и 1811 гг. На русский язык переведены: «Английские письма, или история Кавалера Грандиссона» (Санкт-Петербург, 1793—1794), «Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов» (Санкт-Петербург, 1791—1792), «Индейцы» (Москва, 1806), «Памела, или награждённая добродетель» (Санкт-Петербург, 1787; другой перевод 1796), «Кларисса или история юной барышни» («Библиотека для чтения», 1848, ч. 87—89) в пересказе А. В. Дружинина.

Генри Филдинг (1707-1754) - знаменитый английский писатель и драматург XVIII века, известен своим житейским юмором и сатирическим мастерством, а также как автор романа "История Тома Джонса, найденыша". Один из основоположников европейского реалистического романа. Помимо своих литературных достижений, Филдинг занимает значительное место в истории правоохранительных органов, создав (вместе со своим братом Джоном), называемое многими первым полицейским подразделением Лондона, - "ищейки" с Боу-Стрит, используя свои полномочия судьи. Родился 22 апреля 1707, предположительно в Шарпем-Парке (графство Сомерсетшир). Отец его был родовитым дворянином, служил в армии, в 1711 вышел в отставку в генеральском звании. До двенадцати лет Генри по преимуществу жил в Ист-Стауре (графство Дорсетшир), богатом имении деда с материнской стороны, члена Суда королевской скамьи. Филдинг получил среднее образование в Итоне (1719–1725), одной из наиболее аристократических школ Англии. В Итоне он установил крепкую дружбу с Уильямом Питтом Старшим. Его младшая сестра, Сара, также стала успешным писателем. После любовной интрижки с молодой женщиной, обернувшийся для него проблемами с законом, Фильдинг отправился в Лондон, где началась его литературная карьера. В 1728 году он отправился в Лейден, чтобы изучать классическое искусство и право в университете. Но, по-видимому, отсутствие достаточных материальных средств заставило его отказаться от окончания Лейденского университета (1728–1730), где он учился около двух лет и вынудила вернуться в Лондон. Вернувшись в Лондон, в поисках средств к существованию, молодой Филдинг обратился к драматургической деятельности. Он начал писать для театра, некоторые из его работ, жестоко критикуются правительством под руководством сэра Роберта Уолпола. Закон о театральной цензуре 1737 года, как утверждается, является прямым результатом его деятельности. В частности, пьесой, что привела к Закону о театральной цензуре, была «Золотое охвостье», но сатира Филдинга задала тон. Тогда как закон о театральной цензуре был утвержден, сатира на политические темы была фактически невозможна и драматурги, чьи произведения были поставлены, были под подозрением. По этой причине Филдинг оставил театр и продолжил свою карьеру в области права и, чтобы поддерживать свою жену Шарлотту Крадок и двоих детей, в 1737 Филдинг поступил студентом в Темпль и в 1740 получил звание адвоката. К этому же периоду относится и начало его занятий журналистикой. Ему недоставало денежного чутья, что означало, что он и его семья часто претерпевали периоды бедности, но ему также помогал Ральф Аллен, богатый благодетель, который впоследствии послужил прототипом Сквайра Олверти в романе «Том Джонс». После смерти Филдинга, Аллен обеспечил его детей поддержкой и дал им образование. Филдинг никогда не прекращал писать политические сатиры и сатиры на современное ему искусство и литературу. Его Трагедия трагедий «Мальчик-с-пальчик» (для которой Уильям Хогарт выполнил дизайн фронтисписа) имела, например, довольно неплохой успех, как для печатной пьесы. Он также печатал целый ряд работ в журналах-ежедневниках. Филдинг пишет для периодических изданий Тори, как правило, под псевдонимом "Капитан Геркулес уксус". В конце 1730-х гг. и в начале 1740-х Филдинг продолжал излагать свои либеральные и анти-Якобитские взгляды в сатирических статьях и в газетах. Почти случайно, позавидовав успеху романа Сэмюэля Ричардсона «Памела», в 1741 году Филдинг начинает писать романы и его первым крупным успехом стал роман «Шамела», анонимная пародия на мелодраматический роман Сэмюэля Ричардсона. Эта сатира следует эталону знаменитых "консервативных" сатириков предыдущего поколения (в частности, Джо́натана Свифта и Джона Гейя). Дальше последовал роман «Джозеф Эндрус» (1742), оригинальное произведение, предположительно повествующее о брате Памелы, Джозефе. Хотя произведение и задумывалось как пародия, оно развилось в полноценный роман и считается некой отправной точкой, дебютом Филдинга, как серьезного романиста. В 1743 году Филдинг опубликовал роман в третьем сборнике Miscellanies. Это был роман "История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого". Этот роман иногда считается его первым романом, потому что он почти наверняка начал сочинять его, прежде чем написал романы «Шамела» и «Джозеф Эндрюс». Это сатира на Уолпола, которая проводит параллель между Уолполом и Джонатаном Уальдом, печально известным главарем банды и разбойником. Он косвенным образом сравнивает партию вигов в Парламенте с бандой воров, коими руководил Уолпол, чьё постоянное желание стать ""Великим Человеком" (распространенный эпитет для Уолпола) должно достигнуть апогея только в антитезисе величия: будучи повешенным. Его анонимно опубликованный в 1746 году «Женоподобный супруг» является выдуманным рассказом о знаменитом деле, когда женщина-трансвестит была осуждена за принуждение другой женщины обманом вступить в брак. Несмотря на то, что эта тема занимает незначительное место в творческом наследии Филдинга, она согласуется с его постоянной занятостью мошенничеством, обманом и притворством. Лучшая работа Филдинга «Том Джонс» (1749) - это тщательно построенный плутовской роман, запутанно и забавно повествующий о том, как найденыш достиг успеха. Жена Филдинга, Шарлотта, которая послужила прототипом героинь в романах "Том Джонс" и "Амелия", умерла в 1744 году. Тремя годами позже Филдинг, пренебрегая общественным мнением, женится на бывшей служанке Шарлотты, Марии, которая была беременна. Несмотря на это, его последовательный анти-Якобизм и поддержка Английской Церкви способствовали тому, что год спустя Филдинг был назначен Главным судьёй Лондона, и его литературная карьера пошла в гору. Объединившись со своим младшим братом Джоном, он помог образовать в 1749 году подразделение "ищейки" с Боу-Стрит, называемое многими первым полицейским подразделением Лондона. По словам историка М. Тревельяна, они были лучшими судьями Лондона в восемнадцатом веке, и много сделали для улучшения судебной системы и условий содержания заключенных. Влиятельные памфлеты и запросы Филдинга включали предложение об отмене публичного повешения. Это не означает, однако, что Филдинг выступал против смертной казни как таковой, о чем свидетельствует, например, его председательство в суде в 1751, на слушании дела знаменитого преступника Джеймса Филда, он был признан виновным в грабеже и приговорен к виселице. Несмотря на то, что Джон Филдинг был слепым, он сменил своего старшего брата на посту главного судьи и стал известен как «Blind Beak» с Боу-стрит за свою способность в одиночку распознавать преступников по их голосам. В январе 1752 года Генри Филдинг занялся периодикой - выходящим раз в две недели журналом под названием «Ковент-Гарден», который он публиковал под псевдонимом "сэр Александр Дроукансир, КНТ. Цензор Великобритании" до ноября того же года. В этом журнале Филдинг бросил вызов "армии с Граб Стрит" и современным писателям периодических ежедневных изданий. Этот конфликт в конечном итоге привел к Бумажной войне 1752-1753 годов. Горячая приверженность Филдинга как великого гуманиста к делу правосудия совпало с быстрым ухудшением состояния его здоровья, до такой степени, что в 1754 он уехал за границу в Португалию в поисках лечения. Подагра, астма и другие недуги привели к необходимости использовать костыли. Генри Филдинг умер в Лиссабоне два месяца спустя. Его могила находится на территории городского английского кладбища. Последние месяцы жизни Филдинга описаны им в «Дневнике путешествия в Лиссабон» (1755). В 1728 году появляется его первая комедия «Любовь в различных масках», за которой последовал ряд других пьес (всего за промежуток между 1728 и 1743) Филдингом единолично или в сотрудничестве с другими авторами написано 26 произведений для сцены, не считая посмертной пьесы «The Fathers, or a Good-natured Man», найденной Джонсом в 1776 и изданной с прологом и эпилогом Гаррика в 1798). Пьесы Филдинга, представлявшие собою большею частью подражания Конгриву и Уичерли, иногда — Мольеру (1732, 1733), впоследствии утратили своё художественное значение. Однако социально-обличительные мотивы и просветительские тенденции, проступающие уже в этих ранних произведениях Филдинга, позволяют предвидеть в их авторе будущего Филдинга-романиста. Посвящая Честерфильду своего «Дон-Кихота в Англии» (1734), Филдинг заявлял, что его задачей было изображение «бедствий, навлекаемых на страну всеобщей коррупцией». Во вполне просветительском духе выдержана «Жизнь и смерть Здравого Смысла», рассказывающая о борьбе королевы Здравый Смысл с Попами и Законом, добивающимися ее смерти, — входит в состав комедии «Пасквин, драматическая сатира на современность» (1736). Широкая писательская известность Филдинга основывается не на его драматургии и публицистике, а исключительно на трёх больших его романах: «История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса» (1742), «История Тома Джонса, найденыша» (1749) и «Эмилия» (1751), к которым следует присоединить также его сатирическую повесть «Жизнь Джонатана Уайльда Великого» (1743). Толчком к созданию «Джозефа Эндрьюса» послужила «Памела» Ричардсона. Делая героем своего романа воображаемого брата Памелы, находящегося, как и она, в услужении и подвергающегося таким же посягательствам на его добродетель, Филдинг ядовито пародирует сентиментально-дидактический стиль Ричардсона. Однако литературно-историческое значение «Джозефа Эндрьюса» выходит далеко за пределы простой пародии. Уже в этом романе, написанном почти экспромтом, Филдинг осознает и провозглашает себя творцом нового литературного жанра — «комического эпоса в прозе, отличающегося от комедии так же, как серьёзный эпос отличается от трагедии тем, что его действие более широко и развернуто, что он охватывает гораздо более многочисленные и разнообразные характеры». Этот новый жанр — настоящая реалистическая эпопея буржуазного общества, — противопоставляется им в равной мере барочному пасторально-историческому роману XVII века и сентиментально-семейному роману ричардсоновской школы. Новаторские принципы, намеченные уже в «Джозефе Эндрьюсе», получили развернутое выражение в шедевре Филдинга «Томе Джонсе». Вводные теоретико-эстетические главы «Тома Джонса» представляют собою настоящий манифест просветительской эстетики. Задача художника — черпать свой материал из «великой книги Природы»; правдивое подражание природе — единственный источник эстетического наслаждения. Воображение писателя должно быть строго замкнуто в границах возможного; «за крайне редкими исключениями, высочайшим предметом для пера… историков и поэтов является человек» («Том Джонс», книга VIII, 1). Воспитательно-публицистическое значение литературы — с точки зрения Филдинга — огромно; борьба с социальными злоупотреблениями, с человеческими пороками и лицемерием — задача, которую сам Филдинг ставил себе в каждом своем романе. Смех, с его точки зрения, одно из наиболее могучих средств художника в этой борьбе. Проблема человеческой природы — основная проблема для всего просветительства XVIII века — занимает центральное место и в творчестве Филдинга, в особенности в «Томе Джонсе», наполняя его романы новым морально-философским содержанием. «Природа человека сама по себе далеко не плоха, — говорит один из персонажей Филдинга. — Плохое воспитание, плохие привычки и обычаи развращают нашу природу и направляют ее к пороку. За порочность нашего мира ответственны его правители, в том числе, я боюсь, и духовенство» («Эмилия», кн. IX, 5). Таким же просветительским оптимизмом дышат и заключительные страницы беседы Тома Джонса с Горным отшельником («Том Джонс», кн. VIII, 15), где Том Джонс со всем пылом своей молодости противопоставляет человеконенавистничеству своего хозяина глубоко оптимистическую веру в человеческое достоинство. Однако, согласно Филдингу, добродетель сама по себе так же недостаточна, как недостаточен разум, оторванный от добродетели. Победа Тома Джонса над Блайфилом раскрывается не только как победа абстрактной Добродетели над абстрактным Пороком, но и как победа обладателя доброго сердца (хотя бы он и нарушил все правила буржуазной нравственности) над односторонностью буржуазного благоразумия. Эта апелляция от разума к чувству, от благоразумия к доброму сердцу в творчестве Филдинга уже заставляет предчувствовать предстоящую критику буржуазного общества в произведениях сентименталистов. «Том Джонс» отмечает собой вершину творчества Филдинга. Последовавший за ним последний период творчества Филдинга, в центре которого стоит «Эмилия», характеризуется ослаблением реалистического таланта писателя и его сатирической заостренности. Если в «Томе Джонсе» была заключена лишь известная потенциальная возможность перехода к сентиментализму, то «Эмилия», последний роман Филдинга, показывает, что сдвиг в этом направлении уже успел реально осуществиться в его творчестве. Несмотря на наличие ряда ярких сатирических образов (судья Трашер, м-сс Эллисон, безымянный «благородный лорд» и другие), общий колорит книги резко отличается от предшествующих романов Филдинга. В посвящении «Эмилии» Аллену говорится об обличительных задачах книги: Эта книга искренне предназначена к тому, чтобы способствовать защите добродетели и разоблачению некоторых из наиболее наглых злоупотреблений, оскверняющих в настоящее время как общественную, так и частную жизнь нашей страны. Однако они достигаются, в отличие от «Джозефа Эндрьюса» или «Тома Джонса», уже не столько средствами реалистической сатиры, сколько средствами сентиментально-моралистической дидактики. Образ резонирующего пастора Гаррисона (в известной мере аналогичный Оллверти «Тома Джонса») выдвигается на первый план романа, соответственно понижая удельный вес образа капитана Бузса — слабого эпигона Тома Джонса. Типично для нового этапа в творчестве Филдинга заключительное «обращение» Бузса, позволившего себе сомневаться во всемогуществе провидения (после прочтения им в арестном доме проповедей Барроу). Самое построение романа существенно отличается от предшествующих книг Филдинга; в отличие от «Джозефа Эндрьюса» и «Тома Джонса», развернутая композиция которых давала художнику возможность широкого охвата действительности, действие «Эмилии» сконцентрировано вокруг узкого семейного мирка Эмилии. Начав свой творческой путь с пародии на Ричардсона («Джозеф Эндрьюс»), Филдинг в «Эмилии» заметно приближается к нему. Характерно, что в то время как «Джозеф Эндрьюс» и «Том Джонс» осуждались за «грубость» и «безнравственность», «Эмилию» Филдингу пришлось защищать от прямо противоположных обвинений в излишней сентиментальности и плоскости (1752). Статья о «Чтении» (4/II 1752), написанная вслед за появлением «Эмилии», подтверждает изменение в философско-эстетических принципах Ф.; в этой статье он отрекается от Аристофана и Рабле, которыми он еще недавно восхищался в «Томе Джонсе», и делает попытку примирения с Ричардсоном, положительно отзываясь о нем как об «остроумном авторе „Клариссы“», в то время как Дефо и Ричардсон пытались скрыть вымышленный характер своих произведений под прикрытием "мемуаров" и "литературных произведений", соответственно, Генри Филдинг занял позицию, которая представляла собой некое новое отклонение в прозаической беллетристике, что ни в коей мере не являет собой усилия, для того чтобы скрыть литературные приемы его романов. На самом деле, он был первым крупным писателем, который открыто признал, что его проза была чистой выдумкой. Кроме того, по сравнению с его главным соперником и современником, Ричардсоном, Филдинг представляет своему читателю гораздо более широкий спектр характеров, взятых из всех социальных классов. Отсутствие у Филдинга психологического реализма (чувства и эмоции его героев, редко анализируются очень глубоко) можно, пожалуй, простить, ввиду его острой озабоченности выявлением универсального порядка вещей. Можно утверждать, что роман «Том Джонс» отражает основные неоклассические взгляды автора - характер есть нечто, чем индивидуум одарен при рождении, часть естественного порядка жизни или системы. Персонажи в романах Филдинга также, в значительной мере типичны, например: Сквайр Вестерн - это типичный грубый и неотесанный сквайр Тори, одержимый лишь лисиной охотой, выпивкой и приобретением новой собственности. Так комический эпос Филдинга содержит целый ряд прекрасных, но по существу неизменных (статичных) характеров, чьи мотивы и поведение в значительной степени предопределены. В их изображении мало эмоциональной глубины, и сложные реалии интерактивных человеческих отношений, которые являются столь же неотъемлемой частью современного романа, не представляют для Филдинга значительной важности. Возможно, характер, который мы узнаем лучше всего, является всезнающий рассказчик (т.е. Филдинг), чьей компанией наслаждаются некоторые из его читателей. «Комическая эпопея» Филдинга имела своих предшественников и в лице испанского плутовского романа XVI—XVII веков, и в лице французского «комического романа» XVII века. (Сорель, Скаррон, Фюретьер). Однако новая тематика, введенная ими в литературу, — жизнь плебейских «низов» общества, — используется ими почти неизменно в плане гротеска. В творчестве же Филдинга буржуа входит в литературу в прозаическом костюме мистера Оллверти и Тома Джонса, в обычном облике рядового гражданина буржуазной Англии XVIII века. Недаром в борьбе за достоинство новой буржуазной тематики и нового буржуазного «комическо-повествовательного» жанра Филдинг, давая определение своего «комического эпоса», так настойчиво отграничивает его от бурлеска и карикатуры, от всего «абсурдного и чудовищного».

Вопросы для самоконтроля:

1. Как решается вопрос о человеческой природе в произведении? Какую позицию занимает Филдинг в споре о человеке?

2. Своеобразие повествовательной манеры Д. Дефо. Просветительская концепция человека и образ Робинзона Крузо.

3. Каковы особенности фантастики и социальной сатиры, повествовательной структуры

романа Д. Свифта «Путешествия Гулливера», его жанровое своеобразие и основные темы?

Литература

1. Зарубежная литература и культура эпохи Просвещения. / В. Д. Алташина и др. – М.: Академия, 2010. – 240 с.

2. История зарубежной литературы: Учебно-методический комплекс дисциплины [Текст] /Сост.: А. М. Кусаинова.– Костанай: Костанайский филиал ГОУ ВПО «ЧелГУ», 2011. – 960 с.

3. Луков В. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней: Учебное пособие. – М.: Академия, 2009. – 512 с.

4. Шайтанов И. О. История зарубежной литературы. Эпоха Возрождения. – М.: Дрофа, 2009. – 464 с.

Лекция № 16 – 2 ч.

Тема: Английская драма XVIII века. Шеридан. Роберт Бернс

Цели: раскрыть особенности английской классической поэзии и развитие комедийного жанра на примере творчества Шеридана, познакомить с творчеством Шеридана и Бёрнса.

Словарь: памфлет, аллегория, публицистика, сентиментализм, эпистолярный роман

Вопросы

1. Особенности английской драмы XVIII века.

2. Основные черты творчества Шеридана. Шеридан - мастер комедии.

3. Творчество Р. Бёрнса и его роль в развитии шотландской поэзии.

Ричард Бринсли Шеридан (1751–1816) - англо-ирландский драматург и общественный деятель. Родился в Дублине, на модной в те времена улице Дорсет-стрит, 12 (позднее на Дорсет-стрит родился Шон О'Кейси), и был крещён 4 ноября. («Мемуары Сидни Биддалфа»). Его отец Томас Шеридан – известный актер и театральный деятель Дублинского Королевского театра, преподаватель риторики; мать, Фрэнсис Шеридан, дочь дублинского священника, – автор популярных романов и пьес («Мемуары Сидни Биддалфа»). Она умерла, когда Шеридану было 15 лет. Получив домашнее образование, в 1762–1769 Шеридан учился в Харроу, затем обучался законоведению и до переезда семьи в 1770 в Бат занимался с отцом в Лондоне, постигая основы риторики. В Бате встретил прелестную шестнадцатилетнюю певицу Элизабет Анну Линли и в 1772 сбежал с нею во Францию. Отец Анны вернул беглецов и разлучил их, но в 1773, окончив занятия в Уолтемском аббатстве, Шеридан добился, чтобы их венчание с Линли во Франции было официально признан. В 1772 состоялась дуэль между Ричардом Шериданом и капитаном Томасом Мэтьюсом. Мэтьюс написал газетную статью, порочащую Элизабет Линли, женщину, на которой Шеридан намеревался жениться. Первая дуэль должна была состояться в Лондоне, в Гайд-парке, но из-за большой массы людей её пришлось перенести в таверну в «Ковент-Гардене». Поединок был коротким и без кровопролития. Мэтьюс потерял свой меч и, согласно Шеридану, был вынужден «попросить о пощаде» и написать опровержение статьи. Извинение было обнародовано и Мэтьюс, приведённый в бешенство гласностью, отказался смириться с поражением и бросил вызов Шеридану еще раз. Шеридан мог и отказаться, но стал бы социальным изгоем. Вторая дуэль, состоявшаяся в августе 1772, была намного жёстче. На сей раз оба сломали свои мечи, но продолжали бороться в «отчаянной борьбе за жизнь и честь». Оба были ранены, Шеридан в большей степени, чем Мэтьюс. К счастью, благодаря хорошей конституции Шеридана, спустя восемь дней была объявлено, что его состояние вне опасности. Мэтьюс сбежал в почтовой карете. В 1773, в возрасте 21 года, Ричард Шеридан женился на Элизабет Линли. Менее чем через два года его первая пьеса, «Соперники», была поставлена в «Ковент-Гардене», в Лондоне. Постановка имела успех, что помогло Шеридану войти в фешенебельные круги Лондонского общества. Пьеса искрится остроумием, юмором, невинные розыгрыши строятся в ней на любовных перипетиях, переодеваниях и путанице. Вскоре после успеха «Соперников» Шеридан и его тесть Томас Линли – старший, успешный композитор, поставили оперу «Дуэнья». Пьеса была принята очень тепло и труппа дала еще 75 представлений. В 1776 Шеридан, его тесть и еще один партнер купили долю в театре «Друри-Лейн» и, два года спустя, выкупили его полностью. В 25 лет Шеридан стал руководителем театра, сохранив этот пост, несмотря на множество неудач и просчетов, почти до конца жизни. На протяжении многих лет Шеридан был управляющим театра, а позже стал единственным владельцем. В дальнейшем все его пьесы были поставлены в этом театре. 24 февраля 1809 театр сгорел дотла. Написанная им в 1777 году «Школа злословия» — одна из лучших английских комедий нравов и одна из вершин комедиографии. Две сюжетные линии комедии заимствованы из его же ранних пьес, которые никогда не ставились, – «Клеветники» и «Злословы», комедия высмеивает сплетни, лицемерие и пагубное влияние светского образа жизни. Его «Школа зло­словия» по праву занимает место рядом с комедиями Мольера, Бомарше, Гоголя. Глубина идейного содержания, изящество художественной формы, занимательность интриги, самобытность характеров, непринужденно-веселое остроумие - все это обеспе­чило «Школе злословия» долгую театральную жизнь. Продолжение последовало в «Критике» в 1779 году. Внезапный отход Шеридана от театра, несмотря на все триумфы, объясняется вспыхнувшим в нем интересом к политике. В 1780 Шеридан вступил в Парламент в качестве союзника Чарльза Джеймса Фокса. Он, как говорят, заплатил членам парламента Стаффорда по пять гиней, дабы представлять их. Как результат, его первая речь в Парламенте была ответом против обвинения в подкупе. Его слава оратора достигла апогея в двух знаменитых обвинительных речах (1787 и 1794) с требованием отставки Хастингса, губернатора Бенгалии. Когда он не был переизбран в Парламент 32 года спустя, в 1812 году, его кредиторы окружили его, и последние годы жизни были омрачены долгами и разочарованием. На слушании по поводу его долгов американский Конгресс предложил Шеридану 20 000 фунтов в качестве признания его усилий в предотвращении войны за независимость. Предложение было отвергнуто. Шеридан был Членом партии вигов, замечательным оратором и одним из лидеров своей партии. Член Палаты общин в 1780—1806 (от округов Стаффорд, Вестминстер и Илчестер), занимал посты Управляющего герцогством Корнуолл (1803—1806) и Казначея флота (1806—1807). У Шеридана и его жены было два ребенка: Томас Шеридан и Эдит Марсия Кэролайн Шеридан (скончалась 9 апреля 1876). Вынужденный уйти с поста директора «Друри-Лейн», писатель разорился, ему пришлось продать всё ценное и памятное из своего имущества. Последние годы жизни Шеридана протекали несчастливо. Его жена умерла в 1792, второй брак был неудачным. Сын заболел туберкулезом. В 1809 сгорел театр. В 1812 партия вигов потеряла власть, и на следующий год он был заключен в тюрьму за долги. В декабре 1815 года он заболел и почти не вставал с постели. Никто не навещал его, драматург умер в полной нищете в Лондоне 7 июля. Его похоронили в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства. Гроб по очереди несли Лорд-мэр Лондона и пэры, ему оказали высшие почести, хотя надгробный памятник поставили много позже, на средства одного из друзей. «Необычайнейшим из людей» и «самым гениальным поэтом Шотландии» назвал Вальтер Скотт Роберта Бёрнса (1759 -1796), бедного крестьянина, ставшего выдающимся художником слова. Роберт Бёрнс родился в селе Аллоуэй (три километра к югу от города Эйр, графство Эйршир), в семье крестьянина Вильяма Бёрнесса. Хотя Бёрнс и обучался в сельской школе, но его преподавателем был человек с университетским образованием — Джон Мёрдок (1747—1824). Шотландия тогда переживала пик национального возрождения, была одним из самых культурных уголков Европы, в ней насчитывалось пять университетов. Под руководством Мёрдока Бёрнс занимался, помимо прочего, поэзией Александра Поупа. Как свидетельствуют рукописи, литературным английским языком Бёрнс владел безукоризненно (написал на нём «Субботний вечер поселянина», «Сонет к дрозду» и некоторые другие стихотворения). В 1765 году его отец взял в аренду хозяйство Маунт-Олифант, и мальчику пришлось работать наравне со взрослыми, терпя голод и другие лишения. В 1781 году Бёрнс вступил в масонскую ложу; масонство достаточно сильно повлияло на его творчество. С 1783 года Роберт начинает сочинять стихи на эйширском диалекте. В 1784 году умирает отец, и после ряда неудачных попыток заняться сельским хозяйством Роберт с братом Гилбертом переезжает в Моссгил. В 1786 году выходит первая книга Бёрнса «Стихотворения преимущественно на шотландском диалекте». Использование в большинстве произведений шотландского («наречия» английского, в отличие от гэльского — кельтского шотландского языка) — осознанный выбор поэта, декларированный в названии этого первого сборника. К начальному периоду творчества также относятся: «Джон Ячменное Зерно» (1782), «Весёлые нищие» (1785), «Молитва святоши Вилли», «Святая ярмарка» (1786). Поэт быстро становится известен по всей Шотландии. Об истоках популярности Бёрнса И. Гёте заметил: «Возьмём Бёрнса. Не потому ли он велик, что старые песни его предков жили в устах народа, что ему пели их, так сказать, тогда ещё, когда он был в колыбели, что мальчиком он вырастал среди них и сроднился с высоким совершенством этих образцов, что он нашёл в них ту живую основу, опираясь на которую, мог пойти дальше? И ещё, не потому ли он велик, что его собственные песни тотчас же находили восприимчивые уши среди его народа, что они затем звучали ему навстречу из уст жнецов и вязальщиц снопов, что ими приветствовали его весёлые товарищи в кабачке? Тут уж и впрямь могло что-то получиться».(Johann Peter Eckermann. Gespräche mit Goethe in den letzten Jahren seines Lebens. Leipzig, 1827). В 1787 году Бёрнс переезжает в Эдинбург и становится вхож в высший свет столицы. В Эдинбурге Бёрнс познакомился с популяризатором шотландского фольклора Джемсом Джонсоном, вместе с которым они начали издавать сборник «Шотландский музыкальный музей». В этом издании поэт опубликовал множество шотландских баллад в своей обработке и собственных произведений. Издаваемые книги приносят Бёрнсу определённый доход. Он попытался вложить заработанные гонорарами средства в аренду фермы, но только потерял свой небольшой капитал. Основным источником средств для существования с 1791 года стала работа на должности сборщика акцизов в Дамфрисе. Роберт Бёрнс вёл довольно свободный образ жизни, и у него было три незаконнорождённых дочери от случайных и недолгих связей. В 1787 году он сочетался браком со своей давней возлюбленной Джин Армор. В этом браке у него родилось пятеро детей. В период 1787—1794 были созданы известные поэмы «Тэм о’Шентер» (1790) и «Честная бедность» (1795), «Ода, посвящённая памяти миссис Освальд» (1789). В сущности, заниматься поэзией Бёрнс был вынужден в перерывах между основной работой. Последние годы он провёл в нужде и за неделю до смерти едва не попал в долговую тюрьму. Бёрнс скончался 21 июля 1796 года в Дамфрисе, куда выехал уже больным по служебным делам за 2 недели до смерти. Ему было всего 37 лет. По мнению биографов XIX-го века, одной из причин скоропостижной смерти Бёрнса было неумеренное употребление алкоголя. Историки XX-го века склоняются к тому, что Бёрнс скончался от последствий тяжёлого физического труда в молодости и врождённого ревмокардита, который в 1796 году был усугублён перенесённой им дифтерией. С именем Бёрнса связывают особую форму строфы: шестистишие по схеме AAABAB с укороченными четвёртой и шестой строками. Подобная схема известна в средневековой лирике, в частности, в провансальской поэзии (с XI века), однако с XVI века популярность её угасла. Она сохранилась в Шотландии, где широко использовалась и до Бёрнса, но связывается с его именем и известна как «Бёрнсова строфа», хотя официальное её название — стандартный габби, оно идёт от первого произведения, прославившего эту строфу в Шотландии, — «Элегия на смерть Габби Симпсона, волынщика из Килбархана» (ок. 1640 года) Роберта Семпилла из Белтриза; «габби» — не имя собственное, а прозвище уроженцев городка Килбархан в Западной Шотландии. Данная форма применялась и в русской поэзии, например, в стихотворениях Пушкина «Эхо» и «Обвал». Первый русский перевод Бёрнса (прозаический) появился уже в 1800 году — через четыре года после смерти поэта, но известность творчеству Бёрнса принесла вышедшая в 1829 году брошюра «Сельский субботний вечер в Шотландии. Вольное подражание Р. Борнсу И. Козлова». В периодических изданиях появились многочисленные отклики, и в том же году появилась первая в России литературоведческая статья Н. Полевого «О жизни и сочинениях Р. Борнса». Впоследствии творчеством Бёрнса занимался В. Белинский. В библиотеке А. Пушкина был двухтомник Бёрнса. В 1831 году появилось (но было напечатано лишь через 70 лет) стихотворение В. Жуковского «Исповедь батистового платка» — вольное переложение все того же «Джон Ячменное Зерно» Известен юношеский перевод четверостишия Бёрнса, выполненный М. Лермонтовым. Т. Шевченко отстаивал своё право творить на «нелитературном» (в качестве литературного подразумевался исключительно русский) украинском языке, ставил в пример Бёрнса, пишущего на шотландском диалекте английского: «А Борнц усе-таки поет народний і великий». (Неизданные произведения Шевченка. 1906 год). Н. Некрасов в письме просил у И. Тургенева прислать несколько переводов Бёрнса для того, чтобы «переложить в стихи», однако, эти намерения не осуществились. Бёрнса переводили многие авторы, особенно усилился интерес к творчеству шотландского поэта в связи со столетием со дня смерти. Это позволило издать несколько сборников русских переводов, в том числе «Роберт Борнс и его произведения в переводе русских писателей» издательства А. Суворина из серии «Дешёвая библиотека». После русской революции 1917 года интерес к Бёрнсу обусловлен «крестьянским происхождением» поэта. Издание произведений Бёрнса входили в планы издательства «Всемирной литературы» М. Горького (не осуществлено). Единичные стихи Бёрнса переводили различные поэты, так, в 1917 году опубликован перевод стихотворения «Джон Ячменное Зерно» К. Бальмонта, отмеченный всеми как неудачный. Поэзия Роберта Бёрнса получила широкую популярность в СССР благодаря переводам С. Я. Маршака. Впервые Маршак обратился к Бёрнсу в 1924 году, систематические переводы начаты с середины 1930-х гг., первый сборник переводов вышел в 1947 году, а в посмертном издании (Роберт Бёрнс. Стихи в переводах С. Маршака. — М., 1976 г.) уже 215 произведений, что составляет приблизительно две пятых поэтического наследия Роберта Бёрнса. Переводы Маршака далеки от дословной передачи оригинала, но им свойственна простота и лёгкость языка, эмоциональная настроенность, близкая бёрнсовским строкам. В 1940-е гг. в лондонской газете «Таймс» появилась статья, утверждающая, что Бёрнс непонятен англичанам и имеет лишь ограниченное региональное значение. В качестве одного из контраргументов в отзывах на статью приводилась огромная популярность Бёрнса в СССР. В 1959 году Маршак был избран почётным председателем Федерации Бёрнса в Шотландии. В последнее время переводы Маршака часто критикуются как неадекватные, и стихи, переведённые Маршаком, издаются и в переводах других авторов, однако популярность Бёрнса в целом очень высока, и к настоящему времени на русском языке существует уже до девяноста процентов его поэтического наследия.

Вопросы для самоконтроля:

1. Почему «Школу злословия» Шеридана называют английской комедией нравов?

2. В чём состоит своеобразие английского Просвещения?

3. Назвать истоки самобытного и сатирического характера поэзии Р. Бёрнса, её фольклорную основу,

Литература

1. Зарубежная литература и культура эпохи Просвещения. / В. Д. Алташина и др. – М.: Академия, 2010. – 240 с.

2. История зарубежной литературы: Учебно-методический комплекс дисциплины [Текст] /Сост.: А. М. Кусаинова.– Костанай: Костанайский филиал ГОУ ВПО «ЧелГУ», 2011. – 960 с.

3. Луков В. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней: Учебное пособие. – М.: Академия, 2009. – 512 с.

4. Шайтанов И. О. История зарубежной литературы. Эпоха Возрождения. – М.: Дрофа, 2009. – 464 с.

Лекция № 17 – 2 ч.

Тема: Французская литература XVIII века. Монтескье. Вольтер. Дидро. Руссо.

Цели: раскрыть своеобразие историко-социального развития Франции и особенности литературы французского Просвещения; определить место Монтескье, Вольтера, Дидро в мировом литературном процессе, раскрыть мировоззрение писателей, дать анализ их произведений.

Словарь: пасквиль, оптимизм, афоризм, оптимизм, мемуары, эмигранты, философский роман, теория «естественного человека», прием «освежение восприятий», классицизм, манифест, поэт, фантастика, аллегория, гротеск, трактат, энциклопедисты, философская повесть, эпистолярный роман, философские диалоги, исповедь,

Вопросы

1. Общественно-политическое развитие Франции в XVIII веке. Особенности французского Просвещения.

2. Творческий путь и общественная деятельность Монтескьё. Периодизация просветительской литературы.

3. Философские и социально-политические взгляды Вольтера. Антиклерикальная трагедия «Магомет». Философские повести. «Кандид или Оптимизм». Вольтер и французская революция.

1. Место Дидро в развитии французского Просвещения. Его мировоззрение.

2. Дидро – создатель «Энциклопедии».

3. Борьба за обновление театра и драмы.

4. Философские повести «Монахиня», «Племянник Рамо».

5. Дидро и Россия.

6. Творческий путь Ж.-Ж. Руссо. Социальные, политические и философские взгляды.

Французский роман первой половины XVIII века стал важной частью идейного движения и литературного процесса эпохи Просвещения, он был органически связан с философией и наукой XVIII века, представляя обширный и многосторонний свод передовых знаний. Некоторые разновидности романа XVIII века, видоизменившись, перешли в литературу следующего столетия: авантюрный роман, бытописательный, псевдоисторический (как прециозный), философско-утопический (роман-утопия). Складывались и новые типы романа, отличные от традиционных: роман нравов, философский, роман-трактат. Подлинным переворотом в развитии французской литературы стало появление реально-психологического романа, в котором ставились на обсуждение серьёзнейшие вопросы человеческого бытия; правдивость, реальная конкретность бытовых картин сочетались в нём с изображением сложных человеческих переживаний. Авторы рассматривали роман не как забаву, а как серьёзное, полезное и поучительное чтение. Большинство романов этих лет имеет форму автобиографическую, повествование в них ведётся от первого лица. Это, как правило, романы-мемуары или эпистолярные романы, в которых события разворачиваются в хронологической последовательности. Главным достоинством романа и залогом его успеха считалось отражение в нём жизненной правды. Большое внимание в романе этого периода уделялось постижению природы человека – одной из главных проблем эпохи Просвещения. Основываясь на новейших достижениях передовой философии столетия и на последних данных естественных наук, авторы романов материалистически трактовали психологию человека, а в морали видели социальную науку.

Шарль - Луи Монтескьё (1689–1755) - французский философ и литератор эпохи Просвещения, известный своей защитой принципа разделения исполнительной, законодательной и судебной власти. Родился в замке Лабред близ Бордо 18 января 1689 в семье Жака де Секонда, барона де Лабред. Род его вёл своё начало с 15 века. Его отец Жан де Секонда, будучи младшим сыном в семье, не наследовал родовых земель, но мать, урожденная Франсуаза де Пенель, принесла мужу в приданое замок Ла Бред. Шарль-Луи был вторым из шестерых детей. Получил образование в коллеже ораторианцев в Жюйи близ Парижа, а затем, как и приличествовало выходцу из парламентского «дворянства мантии», начал изучать право в Бордоском университете и стал адвокатом в 1708. После смерти отца в 1713 Монтескьё, известный до этого как де Лабред, получил пост советника (или судьи) в парламенте Бордо. В 1715 году женился на Жанне де Латирг, в браке с которой имел троих детей. Был избран членом Бордоской академии и после смерти дяди в 1716 получил титул барона де Монтескьё и наследственный пост заместителя председателя парламента Бордо (до революции парламентом во Франции назывался высший судебный, а не законодательный, как в Англии, орган). Монтескьё, однако, мало интересовала карьера профессионального юриста. Позднее он заметил, что его занимали идеи, стоявшие за существующими законами, медленное развитие социальных институтов и принципы права. Поэтому десять лет спустя, в 1726, он с радостью продал свою должность, что вполне соответствовало принятым в то время обычаям. "Типичный гасконец", Монтескье сочетал в себе независимость, самолюбие, любознательность, расчетливость. Уделял много времени благоустройству своего замка, любил работать на виноградниках, которые были главным источником дохода. Парламентские обязанности занимали его скорее по фамильной обязанности, чем по личной склонности: судейское крючкотворство наводило на него скуку. Службу в парламенте он сочетал с занятиями наукой. В молодости Монтескьё занимался естественнонаучными экспериментами и представил их результаты в Бордоскую академию. Среди них были наблюдения за сокращением тканей животных при охлаждении и их расширением при нагревании. Позднее эти эксперименты легли в основу заключений философа о глубоком влиянии климата на человека и, следовательно, на общественные институты. В 1716 году Монтескье был избран членом Академии Бордо и написал массу докладов и речей по самым разным разделам естественных наук - "О причинах эха", "О назначении почечных желез", "О морских приливах и отливах" и т. д. Завоевав симпатии широкой читающей публики в 1721 живой сатирой на французское общество – «Персидскими письмами», в 1728 Монтескьё был избран членом Французской академии (после некоторых колебаний академиков). Шумная литературная слава привлекла Монтескье в столицу. С трудом сложив с себя судейские обязанности и полномочия президента Академии Бордо, он в 1726 году перебрался в Париж, периодически наезжая к семье в Бордо и Ла Бред. Он любил столичные салоны за изысканную светскость и ненавидел Версаль за чопорность. В 1728 году стал членом Французской Академии, а позднее был избран в Лондонскую и Берлинскую Академии. Из-под его пера выходили как "литературные безделушки", так и сочинения на политико-правовые темы: "Размышления о богатствах Испании" (1724), "Размышления о причинах величия и падения римлян" (1734) и др.; постепенно созревал замысел обширного трактата по вопросам права. В 1728-1731 годах Монтескье предпринял длительное путешествие по странам Европы - Австрии, Венгрии, Италии, Швейцарии, Голландии и Англии. Он внимательно изучал законы и обычаи каждой страны, особенности ее географии и климата, темперамент и нравы населения. Полтора года он провел в Англии. Британские государственные институты произвели на него сильнейшее впечатление, а деятельность парламента породила уважение к конституционному правлению. Здесь он посещал сессии палаты общин, наблюдая с радостным удивлением открытую критику правительственной политики, которая была разрешена оппозиционным партиям в парламенте и газетах. Такая свобода была невозможна при абсолютной монархии в его родной Франции, как и почти везде в мире в то время. Вся жизнь Монтескьё была посвящена почти целиком чтению, размышлениям и медленной, тщательной работе над своими сочинениями. В огромной библиотеке в Лабреде он изо дня в день сидел перед камином, читая или медленно диктуя секретарю. Обладая замкнутым характером, позволяя себе открытость лишь среди друзей, Монтескьё иногда появлялся в парижских салонах, стоя в стороне и наблюдая за разнообразием человеческих типов. Последние годы Монтескье провел, совершенствуя текст "Духа законов" и "Персидских писем". К концу его жизни полемика вокруг них почти угасла. В 1753 году он написал свое последнее произведение "Опыт о вкусе", опубликованное (1757) в 7 томе "Энциклопедии". Истощенный многолетними исследованиями и сочинительством, почти слепой от катаракты, однако завоевавший славу и закончивший свой великий труд, Монтескьё умер от воспаления легких в Париже 10 февраля 1755 года и погребен в церкви Сен-Сюльпис (могила не сохранилась). Похороны были на редкость скромными: лишь Дидро сопровождал его гроб.

В 1721 году Монтескье анонимно опубликовал книгу, которая стала литературной сенсацией. Цензурный запрет лишь способствовал ее популярности, а имя автора приобрело европейскую известность. В уста героев "Персидских писем" - Узбека и Рики - Монтескье вложил смелую критику политической жизни Франции. Книга содержала саркастические оценки личности Людовика XIV, рисовала неприглядную картину придворных нравов. Возмущение автора вызывал фанатизм католической церкви, преследовавшей инакомыслие. В книге использован восточный антураж, который Монтескьё позаимствовал из изданного незадолого перед тем перевода Антуаном Галланом «Тысячи и одной ночи» и из описаний путешествий по Ближнему Востоку Ж.Тавернье и Ж.Шардена. Развлечения сиамца в Париже Ч.Дюфрена привлекли внимание философа к ценному литературному приему – «наблюдениям иностранца». Однако Монтескьё превзошел всех своих предшественников. «Напишите мне что-нибудь вроде Персидских писем», - взывал некий парижский издатель к молодым авторам. Несмотря на все попытки имитации работы Монтескьё, появление Турецких писем, Перувианских писем, Ирокезских писем не имело того успеха, который имели Персидские письма. В своих письмах персидский путешественник описывает разнообразные глупости и недостатки, а также более серьезные политические и религиозные злоупотребления во Франции 18 в. Чужеземцы поражаются тому, что французам представляется естественным порядком вещей. Зачастую остроумие и ирония Монтескьё превращаются в злую сатиру. Он уже научился писать в характерной энергичной и лаконичной манере. «Дворянство дают только за сидение в кресле», – пишет перс Рика, издеваясь над модным бездельем европейской аристократии (Письмо 78). «Великий аристократ – это человек, лицезрящий короля, разговаривающий с его министрами, а также имеющий предков, долги и пенсии», – пишет Узбек (Письмо 88). В «Персидских письмах» нападкам подвергаются также религиозные войны, инквизиция, папа римский, абсолютная монархия Людовика XIV и фиаско, которое потерпел Джон Лоу в проведении т.н. плана Миссисипи. Монтескьё, заметил Вольтер, «сам мыслит и заставляет мыслить других. "О Духе законов". В конце 1748 года в Женеве анонимно вышел первый небольшой тираж книги "О Духе законов". И хотя она попала в список запрещенных, в самое короткое время книга разошлась по парижским салонам. Вскоре последовало множество переизданий - не менее 12 за два года, а по словам самого Монтескье - 22. Книга имела успех даже в официальных кругах: сам дофин, сын и наследник Людовика XV, проявил к ней интерес. В течение десятка лет вокруг "Духа законов" шла оживленнейшая полемика. Книга поразила современников своим стилем: в отличие от авторов тяжеловесных и догматичных трактатов по вопросам права, Монтескье не предлагал никаких готовых схем. Его сочинение приглашало читателя на живописные и "экзотические" прогулки по странам и эпохам, которые позволяли увидеть все разнообразие человеческих обычаев и общественных установлений. Прослеживая зависимость политического устройства от особенностей государства, его размеров, населенности, климата, географической среды, от религии, исповедуемой народом, и его нравов, Монтескье привнес в науку о праве и в гуманитарное знание вообще естественно-научный метод, выступив, в частности, основателем географической школы в социологии. Важное место в книге занимала теория форм власти. Предлагая читателям трехчастную схему - "республика-монархия-деспотия", автор не брал на себя роль апологета или судьи. Разъясняя особенности каждого вида правления, Монтескье иллюстрировал их яркими примерами из истории. Поэтому каждое поколение читателей истолковывало "Дух законов" по-своему. Французские парламенты нашли в книге обоснование абсолютной власти короля "посредствующими властями" - привилегированными сословиями, многих привлекла нарисованная Монтескье картина "английской конституции", изложенная им локковская теория "разделения властей" (законодательной, исполнительной и судебной). Наконец, высокая оценка демократии способствовала развитию республиканских идей во Франции и за ее пределами. Осуждение деспотизма, утверждение принципа гражданской и личной свободы, призыв к веротерпимости, политической умеренности, постепенности в проведении любых преобразований определяют историческое значение "Духа законов" в формировании современной политической культуры.

Франсуа-Мари Аруэ Вольтер (1694-1778) - французский мыслитель эпохи Просвещения, правовед; его теория "разделения властей" оказала большое влияние на развитие конституционной мысли 18-20 веков. В историю мировой культуры он вошел под именем Вольтера. Вольтер начинал как поэт и драматург, затем как историк, но прославился и остался в нашей памяти он как философ. Родился в Париже, его предки были буржуа. Дед его был купцом, торговал сукном, а отец его получил юридическое образование и купил должность нотариуса (должность переходила по наследству). Вольтер учился в иезуитском колледже «латыни и всяким глупостям», был отцом предназначен к профессии юриста, однако предпочёл праву литературу; начал свою литературную деятельность во дворцах аристократов в качестве поэта-нахлебника; за сатирические стишки в адрес регента и его дочери попал в Бастилию (куда потом был отправлен вторично, на этот раз за чужие стихи); был избит дворянином, которого осмеял, хотел вызвать его на дуэль, но вследствие интриги обидчика снова очутился в тюрьме, был освобождён с условием выезда за границу; уехал в Англию, где прожил три года (1726—1729), изучая её политический строй, науку, философию и литературу. Вернувшись во Францию, Вольтер издал свои английские впечатления под заглавием «Философские письма»; книга была конфискована (1734), издатель поплатился Бастилией, а Вольтер бежал в Лотарингию, где нашёл приют у маркизы дю Шатлэ (с которой прожил 15 лет). Будучи обвинён в издевательстве над религией (в поэме «Светский человек»), Вольтер снова бежал, на этот раз в Нидерланды. В 1746 Вольтер был назначен придворным поэтом и историографом, но, возбудив недовольство маркизы де Помпадур, порвал с двором. Вечно подозреваемый в политической неблагонадёжности, не чувствуя себя во Франции в безопасности, Вольтер последовал (1751) приглашению прусского короля Фридриха II, с которым давно (с 1736) находился в переписке, и поселился в Берлине (Потсдаме), но, вызвав недовольство короля неблаговидными денежными спекуляциями, а также ссорой с президентом Академии Мопертюи (карикатурно изображённым Вольтером в «Диатрибе доктора Акакия»), был вынужден покинуть Пруссию и поселился в Швейцарии (1753). Здесь он купил имение около Женевы, переименовав его в «Отрадное», приобрёл затем ещё два имения: Турнэ и — на границе с Францией — Ферней (1758), где жил почти до самой смерти. Человек теперь богатый и вполне независимый, капиталист, ссужавший деньгами аристократов, землевладелец и в то же время владелец ткацкой и часовой мастерских, Вольтер — «фернейский патриарх» — мог теперь свободно и безбоязненно представлять в своём лице «общественное мнение», всемогущее мнение, против старого, доживавшего свой век социально-политического порядка. Ферней стал местом паломничества для новой интеллигенции; дружбой с Вольтером гордились такие «просвещённые» монархи, как Екатерина II, как Фридрих II, возобновивший с ним переписку, как Густав шведский. В 1774 Людовика XV сменил Людовик XVI, а в 1778 Вольтер — восьмидесятичетырёхлетний старик — вернулся в Париж, где ему устроена была — при враждебном безучастии короля — восторженная встреча. Он приобрёл себе особняк на улице Ришелье, активно работал над новой трагедией «Агафокл». Постановка его последней пьесы «Irène» превратилась в его апофеоз. Назначенный директором Академии, Вольтер приступил, несмотря на преклонный возраст, к переработке академического словаря. Сильные боли, происхождение которых поначалу было неясно, вынуждали Вольтера принимать большие дозы опия. В начале мая, после обострения болезни, доктор медицины Троншен поставил неутешительный диагноз: рак предстательной железы. Вольтер ещё крепился, порою даже шутил, но зачастую шутку прерывала гримаса боли. Очередной врачебный консилиум, состоявшийся 25 мая, предрёк скорый летальный исход. Каждый день приносил больному всё бо́льшие мучения. Порой не помогал даже опий. Племянник Вольтера аббат Миньо, пытаясь примирить дядюшку с католической церковью, пригласил к нему аббата Готье и приходского кюре церкви св. Сульпиция Терсака. Визит состоялся днём 30 мая. По легенде, на предложение священнослужителей «отречься от Сатаны и прийти к Господу» Вольтер ответил: «Зачем перед смертью приобретать новых врагов?». Его последними словами было «Ради бога, дайте мне умереть спокойно». В 1791 Конвент постановил перенести останки Вольтера в Пантеон и переименовать «Набережную Театинцев» в «Набережную имени Вольтера». Перенос останков Вольтера в Пантеон превратился в грандиозную революционную демонстрацию. В 1814 году во время Реставрации ходил слух, что останки Вольтера были якобы выкрадены из Пантеона, что не соответствовало действительности. В настоящее время прах Вольтера всё ещё находится в Пантеоне. Важнейшие философские статьи Вольтер печатал в «Энциклопедии» и затем издал отдельной книгой, сначала под заглавием «Карманный философский словарь» (1764). В этом труде Вольтер проявил себя как борец против идеализма и религии, опираясь на научные достижения своего времени. В многочисленных статьях он даёт яркую и остроумную критику религиозных представлений христианской церкви, религиозной морали, обличает преступления, совершенные христианской церковью. Вольтер как представитель школы естественного права признает за каждым индивидом существование неотчуждаемых естественных прав: свободу, собственность, безопасность, равенство. Неутомимый и беспощадный враг церкви и клерикалов, которых он преследовал аргументами логики и стрелами сарказма, писатель, чей лозунг гласил «écrasez l’infâme» («уничтожьте подлую», часто переводят как «раздавите гадину»), Вольтер обрушивался и на иудаизм, и на христианство (например, в «Обеде у гражданина Булэнвилье»), изъявляя, впрочем, своё уважение к личности Христа (как в указанном сочинении, так и в трактате «Бог и люди»); с целью антицерковной пропаганды Вольтер издал «Завещание Жана Мелье», священника-социалиста XVII века, не щадившего слов для развенчания клерикализма. В 1722 году Вольтер пишет антиклерикальную поэму «За и против». В этой поэме он доказывает, что христианская религия, предписывающая любить милосердного Бога, на самом деле рисует Его жестоким тираном, «Которого мы должны ненавидеть». Тем самым Вольтер провозглашает решительный разрыв с христианскими верованиями: «В этом недостойном образе я не признаю Бога, Которого я должен чтить… Я не христианин…».

Продолжая культивировать аристократические жанры поэзии — послания, галантную лирику, оду и т. д., Вольтер в области драматической поэзии был последним крупным представителем классической трагедии — написал 28; среди них главнейшие: «Эдип» (1718), «Брут» (1730), «Заира» (1732), «Цезарь» (1735), «Альзира» (1736), «Магомет» (1741), «Меропа» (1743), «Семирамида» (1748), «Спасённый Рим» (1752), «Китайская сирота» (1755), «Танкред» (1760). Долгое время не желая мириться с восшествием новой драмы — как формы «гибридной», Вольтер кончил тем, что и сам стал защищать приём смешения трагического и комического (в предисловии к «Расточителю» и «Сократу»), считая это смешение, впрочем, законной чертой лишь «высокой комедии» и отвергая как «нехудожественный жанр» «слезливую драму», где только «слёзы». Долгое время противодействуя вторжению на сцену плебеев-героев, Вольтер, под напором буржуазной драмы, сдал и эту свою позицию, широко открывая двери драмы «для всех сословий и всех званий» (предисловие к «Шотландке», со ссылками на английские примеры) и формулируя (в «Рассуждении о гебрах») по существу программу демократического театра; «чтобы легче внушить людям доблесть, необходимую обществу, автор выбрал героев из низшего класса. Он не побоялся вывести на сцену садовника, молодую девушку, помогающую отцу в сельских работах, простого солдата. Такие герои, стоящие ближе других к природе, говорящие простым языком, произведут более сильное впечатление и скорее достигнут цели, чем влюблённые принцы и мучимые страстью принцессы. Достаточно театры гремели трагическими приключениями, возможными только среди монархов и совершенно бесполезными для остальных людей». К типу таких буржуазных пьес можно отнести «Право сеньора», «Нанина», «Расточитель» и др. Если как драматург Вольтер шёл от ортодоксальной классической трагедии через её сентиментализацию, романтизацию и экзотику к драме Нового времени под напором растущего движения «третьего сословия», то аналогична его эволюция и как писателя эпического. Вольтер начал в стиле классической эпопеи («Генриада», 1728; первоначально «Лига или великий Генрих»), которая однако, как и классическая трагедия, под его рукой преображалась: вместо вымышленного героя взят реальный, вместо фантастических войн — на самом деле бывшая, вместо богов — аллегорические образы — понятия: любви, ревности, фанатизма. Продолжая стиль героической эпопеи в «Поэме о битве при Фонтенуа», прославляющей победу Людовика XV, Вольтер затем в «Орлеанской девственнице» едко и скабрёзно высмеивающей весь средневековый мир феодально-клерикальной Франции, снижает героическую поэму до героического фарса и переходит постепенно, под влиянием Поупа, от героической поэмы к поэме дидактической, к «рассуждению в стихах», к изложению в форме поэмы своей моральной и общественной философии («Письмо о философии Ньютона», «Рассуждение в стихах о человеке», «Естественный закон», «Поэма о лиссабонской катастрофе»).

Отсюда наметился естественный переход к прозе, к философскому роману («Видение Бабука», «Задиг или судьба», «Микромегас», «Кандид», «Сказка о вавилонской принцессе», «Scarmentado» и другие, 1740—60-х гг.), где на стержне приключений, путешествий, экзотики Вольтер развивает главным образом идею о «слепой судьбе», о случайности, господствующей в жизни, о нелепости оптимизма (фигура доктора Панглосса в «Кандиде») и о единственной мудрости, заключающейся в убеждении познавшего все превратности Кандида, что человек призван «возделывать свой огород» или, как эту мысль выражает другое лицо повести, что «необходимо работать не размышляя». Как для всех «просветителей» XVIII века, художественная литература была для Вольтера не самоцелью, а лишь средством пропаганды своих идей, средством протеста против самодержавия, против церковников, возможностью проповедовать веротерпимость, гражданскую свободу, и т. д. Соответственно этой установке, его творчество в высокой степени рассудочно и публицистично. Все силы «старого порядка» яростно поднялись против этого, как его окрестил один из его врагов, — «Прометея», низвергающего власть земных и небесных богов; в особенности усердствовал Фрерон, которого Вольтер заклеймил своим смехом в ряде памфлетов и вывел в пьесе «Шотландка» под прозрачным именем доносчика Фрелона. Свои произведения Вольтер был вынужден издавать часто анонимно, отрекаясь от них, когда молва объявляла его автором, печатать их за границей, провозить во Францию контрабандой. В борьбе против доживающего свой век старого порядка Вольтер мог, с другой стороны, опираться на огромную влиятельную аудиторию как во Франции, так и за границей, начиная от «просвещённых монархов» и до широких кадров новой буржуазной интеллигенции, вплоть до России, которой он посвятил свою «Историю Петра» и отчасти «Карла XII», находясь в переписке с Екатериной II и с Сумароковым, и где его именем было окрещено, хотя и без достаточного основания, общественное течение, известное под названием вольтерианства. Культ Вольтера достиг своего апогея во Франции в эпоху Великой революции, и в 1792 году, во время представления его трагедии «Смерть Цезаря», якобинцы украсили голову его бюста красным фригийским колпаком. Если в XIX веке в общем этот культ пошёл на убыль, то имя и слава Вольтера возрождались всегда в эпохи революций: на рубеже XIX века — в Италии, куда войска генерала Бонапарта принесли принцип декларации прав человека и гражданина, отчасти в Англии, где борец против Священного союза, Байрон, прославил Вольтера в октавах «Чайльд-Гарольда», потом — накануне мартовской революции в Германии, где Гейне воскрешал его образ. На рубеже XX века вольтеровская традиция в своеобразном преломлении ещё раз вспыхнула в «философских» романах Анатоля Франса. Библиотека Вольтера насчитывает 6 тысяч 814 томов и является национальным достоянием России. Она была куплена в 1778 году Екатериной II у племянницы и наследницы Вольтера. В 1779 году на специальном корабле библиотеку доставили в Санкт-Петербург. Первоначально она была размещена в Эрмитаже. При Николае I доступ к ней был закрыт. В 1861 году по распоряжению Александра II библиотека Вольтера была переведена в Императорскую публичную библиотеку.

Избранные цитаты Вольтера: «Вот как пишется история» — Цитата из комедии "Шарло", или Графиня Живри" (1767).

«Все жанры хороши, кроме скучного»— Афоризм из предисловия к его комедии в стихах "Блудный сын" (1738).

«Все к лучшему в этом лучшем из миров»— Не является вполне точным изречением из романа "Кандид" (1759).

«Лучшее — враг хорошего»— Выражение из "Недотроги".

«Я не согласен ни с одним словом, которое Вы говорите, но готов умереть за Ваше право это говорить». «Раздавите гадину».

«Самый нелепый из всех деспотизмов, самый унизительный для человеческой природы, самый несообразный и самый зловредный - это деспотизм священников; а из всех жреческих владычеств самое преступное - это без сомнения, владычество священников христианской церкви» — "Магомет".

«Атеизм и фанатизм - это два чудовища, пожирающих и раздирающих общество; но атеист в своём заблуждении сохраняет разум, подрезающий ему когти, а фанатик охвачен непрервывным безумием, которое эти когти точит» — Философский словарь, "Атеист" .

«Мечите стрелы, не показывая руки» — "Эдип" .

«Если бы бога не было, его надо было бы выдумать» — "Философские письма".

Словарь: пасквиль, оптимизм, афоризм, оптимизм, мемуары, эмигранты, философский роман, теория «естественного человека», прием «освежение восприятий», классицизм, манифест, поэт, фантастика, аллегория, гротеск, трактат, энциклопедисты, философская повесть, эпистолярный роман, философские диалоги, исповедь.

Оборудование: художественные тексты, таблица-схема, диск «Все произведения зарубежной литературы в кратком изложении».

Дени Дидро (1713-1784) - философ, писатель, пропагандист, идеолог, организатор. В своём многообразном творчестве он исследовал философские, социально-политические и эстетические проблемы. Главный практический труд его жизни – «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусства и ремёсел», выходивший с 1751 по 1780 годы и состоявший из 35 томов (11 справочных томов, содержащих карты, схемы, таблицы, рисунки, и 8 томов указателей). В ней были обобщены все сведения, накопленные человечеством к середине XVIII века, здесь были статьи Вольтера, Руссо, Монтескьё и других авторов.

Мать Дидро, урожденная Анжелика Виньерон, была дочерью кожевника (и сестрой каноника), а отец — Дидье Дидро — ножовщиком. По желанию семьи юный Дени готовил себя к духовной карьере, в 1723-28 учился в лангрском иезуитском коллеже, а в 1726 стал аббатом. В этот период он был религиозен, часто постился и носил власяницу. В 1728 или 1729 Дидро прибыл в Париж для завершения образования. По некоторым свидетельствам, он учился там в янсенистском коллеже д'Аркур, по другим — в иезуитском коллеже Людовика Великого. Предполагают также, что Дидро посещал оба этих учебных заведения и что именно взаимные нападки иезуитов и янсенистов отвратили его от избранной стези. В 1732 он получил магистерскую степень на факультете искусств Парижского университета, подумывал сделаться адвокатом, но предпочел свободный образ жизни. В 1743 Дени Дидро женился на Анне-Туаннете Шампьон, содержавшей вместе с матерью полотняную лавку. Брак не мешал ему увлекаться другими женщинами. Наиболее глубокое чувство он испытал к Софи Воллан, с которой познакомился в середине 1750-х годов; привязанность к ней он сохранил до самой смерти. Первое время после женитьбы Дидро зарабатывал переводами. В 1743-48 он перевел с английского «Историю Греции» Т. Стениана, «Опыт о достоинстве и добродетели» Э. Э. К. Шефтсбери, «Медицинский словарь» Р. Джеймса. Тогда же были написаны первые его работы, свидетельствовавшие не столько о зрелости, сколько о смелости начинающего автора: «Философские мысли» (1746), «Аллеи, или прогулка скептика» (1747, опубликована), «Нескромные сокровища» (1748), «Письма о слепых в назидание зрячим» (1749). Судя по ним к 1749 Дидро уже был деистом, а затем убежденным атеистом и материалистом. Вольнодумные сочинения Дидро послужили причиной его ареста и заключения в Венсеннский замок (июль — октябрь 1749). В начале 1740-х у парижского издателя А. Ф. Ле Бретона появилась идея перевести на французский язык «Энциклопедию, или Всеобщий словарь ремесел и наук» англичанина Э. Чемберса. Ле Бретон и его компаньоны (А. К. Бриассон, М. А. Давид и Дюран) после неудачного опыта с первым главным редактором — аббатом Ж. П. Де Гуа де Мальвом — решились в 1747 доверить свое начинание Дени Дидро и Д'Аламберу. Неизвестно, кому в точности — Дидро, Д'Аламберу или аббату де Гуа — принадлежала идея отказаться от публикации слегка измененной версии английского словаря и подготовить самостоятельное издание. Но именно Дидро придал «Энциклопедии» тот размах и полемический запал, который сделал ее манифестом эпохи Просвещения. Дидро пишет с большей эмоциональной выразительностью и конкретностью, чем Вольтер. Язык последнего более отточен и сух, менее периодичен, чем речь Дидро, которая однако не столь расплывчата и ораторски-патетична, как слог Руссо. Дидро принадлежит к числу тех цельных натур с законченным миросозерцанием, которые не могут ограничить свой кругозор какой-нибудь специальностью или частными проблемами. Он обладал широким и всесторонним образованием, солидными знаниями в области философии и естествознания, социальных наук, литературы, живописи, театра и т. п. На протяжении последующих 25 лет Д. Дидро оставался во главе разросшейся до 28 томов (17 томов статей и 11 томов иллюстраций) «Энциклопедии», которую ему удалось провести через все рифы. А их было не мало: и уже упомянутое тюремное заключение в 1749, и приостановка публикации в 1752, и кризис в 1757-59, приведший к уходу Д'Аламбера и временному запрету издания, и фактическая цензура последних 10 томов Ле Бретоном. В 1772 первое издание «Энциклопедии» было в основном завершено; в ней сотрудничали, помимо Дидро (он написал около 6000 статей) и Д'Аламбера, такие гении Просвещения, как Руссо, Вольтер, Монтескье, Гольбах. Кроме того, статьи по конкретным разделам писали мастера и знатоки своего дела: скульптор Э. М. Фальконе, архитектор Ж. Ф. Блондель, грамматики Н. Бозе и С. Ш. Дю Марсе, гравер и рисовальщик Ж. Б. Папийон, естествоиспытатели Л. Добантон и Н. Демаре, экономист Ф. Кенэ. Итогом явился универсальный свод современных знаний. При этом в статьях на политические темы ни одной из форм правления не отдавалось предпочтения, похвалы Женевской республике сопровождались оговоркой о том, что такая организация власти подходит лишь стране с небольшой территорией. Одни статьи (точнее, их авторы) поддерживали ограниченную монархию, другие — абсолютную, видя в ней гаранта всеобщего благоденствия. За подданными признавалось право сопротивляться деспотам, а королям вменялось в обязанность подчиняться закону, отстаивать веротерпимость и помогать бедным. Критикуя образ жизни вельмож, «Энциклопедия» признавала, однако, необходимость социальной иерархии в обществе (статья «Роскошь» Ж. Ф. де Сен-Ламбера). Буржуа критиковались за жадность и тягу к приобретению должностей, а откупщики и финансисты признавались паразитической частью третьего сословия. Желая содействовать облегчению участи простого народа, энциклопедисты не призывали, однако, к установлению демократии во Франции; они обращались именно к правительству, когда говорили о необходимости справедливого налогообложения, реформы образования, борьбы с нищетой. В 1751 Дени Дидро опубликовал «Письмо о глухих и немых в назидание тем, кто слышит» рассматривая в нем проблему познания в контексте символики жестов и слов. В «Мыслях об объяснении природы» (1753), созданных по образу и подобию «Нового Органона» Ф. Бэкона, Дидро с позиций сенсуализма полемизировал с рационалистической философией Декарта, Мальбранша и Лейбница, в частности с теорией врожденных идей, видя в накопленных к концу 18 в. научных знаниях (открытия Бернулли, Эйлера, Мопертюи, Д'Аламбера, Бюффона и др.), основу нового, опытного истолкования природы. В 50-е годы Дени Дидро опубликовал две пьесы — «Побочный сын или Испытания добродетели» (1757) и «Отец семейства» (1758). Отказавшись в них от нормативной поэтики классицизма, он стремился реализовать принципы новой («мещанской») драмы изображающей конфликты между людьми третьего сословия в обыденной житейской обстановке. Само заглавие обоих произведений указывает на то, что их сюжетами послужили семейные отношения. В первом Дидро защищал права незаконнорождённых детей, во второй — права сына выбирать себе жену по указанию сердца, а не отца. В рассуждениях, сопровождавших эти пьесы, Дидро устанавливает новый вид драматического искусства, который он называет «серьёзным жанром». Классический театр проводил строгое разделение между трагедией, жанром, существовавшим для возвышенных и героических тем, для изображения высшего сословия, с одной стороны, и комедией с будничными темами и героями из простых сословий — с другой. Самый факт установления среднего (между трагедией и комедией) жанра, который получил впоследствии такое распространение под именем драмы, свидетельствовал о том влиянии, которое оказывала буржуазия на развитие литературы. «Серьёзный жанр» снимал границы, отделявшие аристократические классы от низших, возвышенные чувства от будничных. Право на трагическое перестало быть исключительным правом придворного общества. Если драмы Дидро сохранили только исторический интерес, то более счастливым оказался Дидро в своих повестях. В них он удачнее проводит то положительное, что внесли идеологи буржуазии в литературу. Здесь ярко выражена зависимость героя от среды, их связь и взаимодействие: герой вставлен в рамки бытовых условий, и человеку вообще, человеку рационалистически, отвлечённо построенному классиками, противопоставляется общественный тип, живой образ, озаряющий смысл целой эпохи. Из беллетристических произведений Дидро наибольшей известностью пользуется «Жак Фаталист» (1773) и в особенности «Племянник Рамо» (опубликовано посмертно), лучшее из его художественных произведений. «Жак Фаталист» — повесть о странствиях и приключениях двух приятелей, в которую автор вставил ряд эпизодов. Здесь выведена вереница характерных фигур того времени, подвергнуты критике распущенность, эгоизм, бессодержательность, мелочность и отсутствие глубоких интересов в так называемом «обществе»; этому последнему противопоставляются примеры добродетели, искренность и чувствительность — качества, обретённые Дидро в буржуазной среде. Рамо, герой другой повести — талантливый циник, одновременно отталкивающий своей беспринципностью и привлекающий своими парадоксальными суждениями. В его лице Дидро воплотил всё отвратительное, что таилось в недрах старого общества. Рамо — это накипь, образующаяся на поверхности моря, взволнованного идейными бурями, в эпоху начавшейся ликвидации остатков дворянско-церковного господства. Это — муть, поднявшаяся со дна, когда свежая струя ворвалась в застоявшиеся воды, когда дрогнул и заколебался в своих основах старый мир и связанные с ним понятия. Рамо легко переходит от раболепия к наглости, он — не просто негодяй, он — виртуоз клеветы и обмана, он наслаждается бессилием честных людей в их борьбе с негодяями и испытывает что-то вроде художественного наслаждения, нападая на слабые, уязвимые стороны просветительной философии, любуется своей удобной позицией циника и беззастенчивостью нахала, которая позволяет ему легко и искусно проникать в лазейки, случайно образовавшиеся во время сложной социальной борьбы, есть и пить не без удовольствия и проводить время в праздности. Рамо отрицает всякую мораль — не только те устои, на которых держалось старое общество, но и новую, возникшую вместе с ростом буржуазии. Он враг всякой организованной общественности, типичная богема, индивидуалист, которого возмущает всякая дисциплина, всякое насилие над личностью. И, тем не менее, в Рамо есть нечто от самого Дидро, а именно огромный запас жизненных сил, могучее чувство природы, естественное ощущение своего «я» — то, что являлось существенным элементом в учении энциклопедистов. Дидро в конце концов готов в одном пункте признать его правым: «самое главное, чтобы вы и я существовали и были сами собою, а всё прочее пусть идёт, как может». Следует указать также на повесть Дидро «Монахиня» (фр. La religieuse), где изображены развращённые нравы женского монастыря. Рассказ ведётся от лица молодой девушки-послушницы, не понимающей того, что она переживает. Тонкое сочетание чувствительности, смелого натурализма и психологической правды делает «Монахиню» одним из лучших произведений французской прозы XVIII века. Благодаря своей остро проведённой антиклерикальной тенденции «La religieuse» является великолепным образцом антирелигиозной пропаганды XVIII века. Эти произведения остались неизвестными многим его современникам. Несмотря на разницу жанров, их объединяют рассудочность, реализм, ясный прозрачный стиль, чувство юмора, а также отсутствие словесных украшений. В них нашли выражение неприятие Дидро религии и церкви, трагическое осознание силы зла, а также приверженность гуманистическим идеалам, высоким представлениям о человеческом долге.

Провозглашенные Дидро философские и эстетические принципы проявляются и в его отношении к изобразительному искусству. Обзоры парижских Салонов Дидро помещал с 1759 по 1781 в «Литературной корреспонденции» своего друга Ф. М. Гримма, рукописной газете, рассылавшейся по подписке просвещенным европейским монархам и владетельным князьям. «Салоны» Дени Дидро также не были напечатаны при его жизни; они выходили постепенно в 1795-1857 и лишь в 1875-77 были впервые собраны воедино в собрании его сочинений. Екатерина II, едва вступив на престол, предложила Дидро перенести в Россию издание «Энциклопедии», испытывавшее немалые трудности во Франции. За жестом императрицы скрывалось не только желание упрочить свою репутацию, но и стремление удовлетворить интерес российского общества к «Энциклопедии». В России вышли на протяжении 18 в. 25 сборников переводов из «Энциклопедии». Отклонив предложение Екатерины II, Дидро не лишился ее благосклонности. В 1765 она приобрела его библиотеку, выплатив ему 50 тыс. ливров и предоставив право пожизненного хранения книг в своем доме в качестве личного библиотекаря императрицы. В 1773 Дени Дидро по приглашению Екатерины II посетил Россию. Он прожил в Петербурге с октября 1773 по март 1774, был избран иностранным почетным членом Петербургской Академии наук (1773). По возвращении написал ряд сочинений, посвященных перспективам приобщения России к европейской цивилизации. Скептические высказывания в его «Замечаниях» на наказ Екатерины II (целиком изданы в 1921) вызвали ярость Екатерины (рукопись была доставлена в Петербург уже после смерти философа). (Энциклопедия Кирилл и Мефодий)

По учению Дидро, трогательные и возвышенные чувства можно найти и у бедняка. С другой стороны, забавное и смешное не чуждо и придворной аристократии. Если буржуазия стремилась разрушить сословные перегородки между собой и привилегированным дворянством, то Дидро разрушал сословные перегородки в литературных жанрах. Отныне трагедия становилась более очеловеченной. Все сословия могли быть представлены в драматическом произведении. Вместе с тем рационалистическое построение характеров уступило место реальному изображению живых людей. Чувствительность и нравоучение — основные черты нового жанра, вопросы семьи и морали — его главные темы, добродетельные буржуа, бедняки и крестьяне — преобладающие герои. Новый жанр вполне соответствовал задачам Просветительного века, театр стал проводником освободительных идей, вернулся к человеческой природе, отменил все условности, этикет, торжественный стих и высокий стиль классического направления, вполне отвечая вкусам буржуазии, которая не имела героических предков и воспоминаний, любила семейный очаг и жила в атмосфере своих будничных забот.

Жан-Жак Руссо (1712-1778) – французский писатель, просветитель, философ родился в Женеве, в Швейцарии, в семье часовщика и учителя танцев. Сам он безуспешно пытался овладеть каким-нибудь ремеслом и в 1728 году покинул Женеву. Своё творчество Руссо начал как автор философских трактатов. «Трактат о науках и искусствах» (1750) ставил целью определить общественную и нравственную роль наук и искусств. «Эмиль, или О воспитании» (1762) – философский роман-трактат, который посвящён изложению методов и задач идеального естественного воспитания ребёнка, в результате которого можно создать тип идеального человека, свободного от влияния ложной цивилизации. Весь роман – это утопия. Подлинной энциклопедией руссоизма стал роман «Юлия, или Новая Элоиза» (1761). Элоизой звали возлюбленную знаменитого средневекового философа Пьера Абеляра. Роман эпистолярный: форма писем придавала его повествованию ощущение достоверности, правдивости и помогала глубоко проникать в мир человеческих переживаний. В «Исповеди» (1766-1769) Руссо изложил свою жизнь, полную гонений и скитальчества, которую признают самой искренней автобиографией в мировой литературе. Целью Руссо было создать «сделанный с натуры, совершенно правдивый и точный свой портрет». Он подробно излагает события своей жизни, свои мысли и поступки, объясняя их особенностями своего доброго и чувствительного характера, что часто приводило к жизненным разочарованиям. Мать умерла при родах. Отец — Исаак Руссо (1672—1747), часовщик и учитель танцев, остро переживал потерю жены. Жан-Жак был любимым ребёнком в семье, уже с семи лет зачитывался вместе с отцом до утренней зари «Астрей» и жизнеописаниями Плутарха; воображая себя античным героем Сцеволой, он обжёг себе руку над жаровней. Из-за вооружённого нападения на согражданина Исаак был вынужден бежать в соседний кантон и там вступил во второй брак. Жан-Жак, оставленный в Женеве, был отдан в учение к нотариусу, потом к гравёру. Он продолжал зачитываться книгами во время работы, подвергался суровому обращению; как он указывает в своей книге «Исповеди», привык лгать, притворяться, красть. Уходя по воскресеньям за город, он не раз возвращался, когда ворота уже были заперты, и ему приходилось ночевать под открытым небом. В 16 лет, 14 марта 1728 года, он решился покинуть город. За воротами Женевы начиналась католическая Савойя — священник соседней деревни предложил ему принять католицизм и дал ему письмо в Веве, к госпоже де Варан. Это была молодая женщина из богатой семьи кантона Во, расстроившая своё состояние промышленными предприятиями, бросившая мужа и переселившаяся в Савойю. За принятие католицизма она получала пособие от короля. Госпожа де Варан направила Руссо в Турин в монастырь, где обучали прозелитов. По истечении четырёх месяцев обращение совершилось и Руссо выпустили на улицу. Он поступил лакеем в аристократический дом, где к нему отнеслись с участием: сын графа, аббат, стал учить его итальянскому языку и читать с ним Вергилия. Встретившись с проходимцем из Женевы, Руссо вместе с ним ушёл из Турина, не поблагодарив своего благодетеля. Он снова появился в Аннеси у госпожи де Варан, оставившей его у себя и сделавшейся его «мамашей». Она научила его правильно писать, говорить языком образованных людей и, насколько он к этому был восприимчив, держаться по-светски. Но «мамаше» было только 30 лет; она была совершенно лишена нравственных принципов и в этом отношении имела самое вредное влияние на Руссо. Заботясь о его будущем, она поместила Руссо в семинарию, а потом отдала в учение к органисту, которого он скоро бросил и вернулся в Аннеси, откуда госпожа де Варан уехала, между тем, в Париж. Более двух лет Руссо скитался по Швейцарии, претерпевая всякую нужду. Однажды был даже в Париже, который ему не понравился. Он совершал свои переходы пешком, ночуя под открытым небом, но не тяготился этим, наслаждаясь природой. Весной 1732 года Руссо стал снова гостем госпожи де Варан; его место было занято молодым швейцарцем Ане, что не помешало Руссо оставаться членом дружеского трио. В своих «Признаниях» он описал самыми страстными красками свою тогдашнюю влюблённость. По смерти Ане он оставался вдвоём с госпожой де Варан до 1737 г., когда она отправила его лечиться в Монпелье. По возвращении он нашёл свою благодетельницу близ города Шамбери, где она взяла в аренду ферму в местечке «Les Charmettes»; её новым «фактотумом» был молодой швейцарец Винцинрид. Руссо называл его братом и снова приютился у «мамаши». Но его счастье уже не было так безмятежно: он тосковал, уединялся и в нём стали проявляться первые признаки мизантропии. Он искал утешение в природе: вставал с зарёй, работал в саду, собирал плоды, ходил за голубями и пчёлами. Так прошло два года: Руссо оказался в новом трио лишним и должен был позаботиться о заработке. Он поступил в 1740 г. домашним наставником в семью Мабли (брата писателя), жившую в Лионе. Но он был весьма мало пригоден для этой роли; он не умел вести себя ни с учениками, ни с взрослыми, тайком уносил к себе в комнату вино, строил «глазки» хозяйке дома. В итоге, Руссо пришлось уйти. После неудачной попытки вернуться в Шарметты, Руссо отправился в Париж, чтобы представить академии изобретённую им систему обозначать ноты цифрами; она не была принята, несмотря на «Рассуждение о современной музыке», написанное Руссо в её защиту. Руссо получает место домашнего секретаря у графа Монтегю, французского посланника в Венеции. Посланник смотрел на него как на слугу, Руссо же воображал себя дипломатом и стал важничать. Впоследствии писал, что спас в это время Неаполитанское королевство. Однако, посланник выгнал его из дома, не уплатив жалованья. Руссо вернулся в Париж и подал жалобу на Монтегю, увенчавшуюся успехом. Ему удалось поставить написанную им оперу «Les Muses Galantes» в домашнем театре, но она не попала на королевскую сцену. Не имея средств к существованию, Руссо вступил в связь со служанкой гостиницы, в которой жил, Терезой Левассер, молодой крестьянкой, некрасивой, неграмотной, ограниченной — она не могла научиться узнавать, который час — и весьма вульгарной. Он признавался, что никогда не питал к ней ни малейшей любви, но обвенчался с ней спустя двадцать лет. Вместе с ней он должен был держать у себя её родителей и их родню. У него было 5 детей, которые все были отданы в воспитательный дом. Руссо оправдывался тем, что не имел средств их вскормить, что они не давали бы ему спокойно заниматься и что он предпочитает сделать из них крестьян, чем искателей приключений, каким был он сам. Получив место секретаря у откупщика Франкёля и его тёщи, Руссо стал домашним человеком в кружке, к которому принадлежали известная мадам д'Эпине, её друг Гримм и Дидро. Руссо часто гостил у них, ставил комедии, очаровывал их своими наивными, хотя и разукрашенными фантазией рассказами из своей жизни. Ему прощали его бестактности (он, например, начал с того, что написал тёще Франкёля письмо с объяснением в любви). Летом 1749 г. Руссо шёл навестить Дидро, заключённого в Венсенском замке. По дороге, раскрыв газету, прочёл объявление от дижонской академии о премии на тему «Содействовало ли возрождение наук и художеств очищению нравов». Внезапная мысль осенила Руссо; впечатление было так сильно, что, по его описанию, он в каком-то опьянении пролежал полчаса под деревом; когда он пришёл в себя, его жилет был мокр от слёз. Мысль, осенившая Руссо, заключает в себе всю суть его мировоззрения: «просвещение вредно и сама культура — ложь и преступление». Ответ Руссо был удостоен премии; всё просвещённое и утончённое общество рукоплескало своему обличителю. Для него наступило десятилетие самой плодотворной деятельности и непрерывного торжества. Два года спустя его оперетта «Le Devin du village» была поставлена на придворной сцене. Людовик XV напевал его арии; его хотели представить королю, но Руссо уклонился от чести, которая могла создать ему обеспеченное положение. Он сам поверил в свой парадокс или, во всяком случае, увлёкся им и занял соответствующую позу. Он объявил, что хочет жить сообразно со своим принципом, отказался от выгодного места у Франкёля и стал переписчиком нот, чтобы жить трудом своих рук. Руссо оставил щегольской костюм тогдашних салонов, оделся в грубое сукно, благословляя вора, укравшего его тонкие сорочки; отказался от вежливой речи, отвечая оскорбительными выходками на любезности своих аристократических друзей. Во всём этом было много театрального. Ему не давали покоя; со всех сторон ему приносили для переписки ноты, чтобы иметь повод поглядеть на него; светские дамы посещали его и осыпали приглашениями на обеды и ужины. Тереза и её жадная мать пользовались случаем, чтобы принимать от посетителей всевозможные подарки. Но эта комедия представляла и серьёзную сторону. Руссо нашёл своё призвание: он стал, как удачно было сказано, «Иеремией» современного ему культурного общества. Дижонская академия снова пришла к нему на помощь, объявив конкурс на тему «О происхождении неравенства между людьми и о том, согласно ли оно с естественным законом». В 1755 г. появилось в печати ответное «Рассуждение» Руссо, посвящённое женевской республике. Обдумывая свой ответ, Руссо блуждал по Сен-Жерменскому лесу и населял его созданиями своей фантазии. Если в первом рассуждении он обличал науки и художества за их развращающее влияние, то в новом фантастическом сказании о том, как люди утратили своё первобытное блаженство, Руссо предал анафеме всю культуру, всё что создано историей, все основы гражданского быта — разделение труда, собственность, государство, законы. Правители женевской республики с холодной вежливостью поблагодарили Руссо за оказанную им честь, а светское общество опять с ликованием приветствовало своё осуждение. Г-жа д’Эпине, идя навстречу вкусам Руссо, построила для него в саду своего загородного имения близ Сен-Дени дачу — на опушке великолепного монморансийского леса. Весной 1756 г. Руссо переехал в свой «Эрмитаж»: соловьи распевали под его окнами, лес стал его «рабочим кабинетом», в то же время давая ему возможность целые дни блуждать в одиноком раздумье. Руссо страстно влюбился в графиню д’Удето, «подругу» Сен-Ламбера, дружески расположенного к Жан-Жаку. Сен-Ламбер был в походе; графиня жила одна в соседнем поместье. Руссо часто её навещал и, наконец, поселился у неё; он плакал у её ног, в то же время укоряя себя за измену «другу». Графиня жалела его, слушала его красноречивые признания: уверенная в своей любви к другому, она допускала интимность, доведшую страсть Руссо до безумия. Г-жа д’Эпине насмешливо относилась к любви уже немолодого Руссо к тридцатилетней графине д’Удето и не верила в чистоту их отношений. Сен-Ламбер был извещён анонимным письмом и вернулся из армии. Руссо заподозрил в разглашении г-жу д’Эпине и написал ей неблагородно-оскорбительное письмо. Она его простила, но её друзья были не так снисходительны, особенно Гримм, который видел в Руссо маньяка и находил опасным всякое потворство таким людям. За этим первым столкновением скоро последовал полный разрыв с «философами» и с кружком «Энциклопедии». Г-жа д’Эпине, отправляясь в Женеву на совещание со знаменитым врачом Троншеном, пригласила Руссо проводить её. Руссо ответил, что странно было бы больному сопровождать больную; когда Дидро стал настаивать на поездке, упрекая его в неблагодарности, Руссо заподозрил, что против него образовался «заговор», с целью осрамить его появлением в Женеве в роли лакея откупщицы и т.п. Оставив «Эрмитаж», он нашёл новый приют у герцога Люксембургского, владельца замка Монморанси, предоставившего ему павильон в своём парке. Здесь Руссо провёл 4 года и написал «Новую Элоизу» и «Эмиля», читая их своим любезным хозяевам, которых он в то же время оскорблял подозрениями, что они не искренно к нему расположены, и заявлениями, что он ненавидит их титул и высокое общественное положение. В 1761 г. появилась в печати «Новая Элоиза», весной следующего года — «Эмиль», а несколько недель спустя — «Общественный договор». Во время печатания «Эмиля» Руссо был в большом страхе: он имел сильных покровителей, но подозревал, что книгопродавец продаст рукопись иезуитам и что его враги исказят её текст. «Эмиль», однако, вышел в свет; гроза разразилась несколько позже. Парижский парламент, готовясь произнести приговор над иезуитами, счёл нужным осудить и философов, и приговорил «Эмиля», за религиозное вольнодумство и неприличия, к сожжению рукой палача, а автора его — к заключению. Принц Конти дал об этом знать в Монморанси; герцогиня Люксембургская велела разбудить Руссо и уговаривала его немедленно уехать. Руссо, однако, промешкал целый день и едва не стал жертвой своей медленности; на дороге он встретил посланных за ним судебных приставов, которые с ним вежливо раскланялись. Его нигде не задержали: ни в Париже, ни по пути. Руссо, однако, чудились пытка и костёр; везде он чуял за собой погоню. Когда он переехал через швейцарскую границу, он бросился лобызать землю страны справедливости и свободы. Женевское правительство, однако, последовало примеру парижского парламента, сожгло не только «Эмиля», но и «Общественный договор», и издало приказ арестовать автора; бернское правительство, на территории которого (ему был тогда подвластен теперешний кантон Во) Руссо искал приюта, приказало ему выехать из своих владений. Руссо нашёл убежище в княжестве Невшательском, принадлежавшем прусскому королю, и поселился в местечке Мотье. Он нашёл здесь новых друзей, блуждал по горам, болтал с сельчанами, пел романсы деревенским девушкам. Он приспособил себе костюм, который называл кавказским — просторный, подпоясанный архалук, широкие шаровары и меховую шапку, оправдывая этот выбор гигиеническими соображениями. Но его душевное спокойствие не было прочно. Ему показалось, что местные мужики слишком важничают, что у них злые языки; он стал называть Мотье «самым подлым местопребыванием». Три с небольшим года прожил он так; затем настали для него новые бедствия и скитания. Ещё в 1754 г., прибыв в Женеву и принятый там с большим торжеством, он пожелал вновь приобрести право женевского гражданства, утраченное с переходом в католицизм, и снова присоединился к кальвинизму. В Мотье он просил местного пастора допустить его к причастию, но в полемике со своими противниками в «Письмах с горы» он глумился над авторитетом Кальвина и обвинял кальвинистское духовенство в отступлении от духа реформации. К этому присоединилась ссора с Вольтером и с правительственной партией в Женеве. Когда-то Руссо называл Вольтера «трогательным», но на самом деле не могло быть бо́льшего контраста, как между этими двумя писателями. Антагонизм между ними проявился в 1755 г., когда Вольтер, по случаю страшного лиссабонского землетрясения, отрёкся от оптимизма, а Руссо вступился за Провидение. Пресыщенный славой и живя в роскоши, Вольтер, по словам Руссо, видит на земле только горе; он же, безвестный и бедный, находит, что всё хорошо. Отношения обострились, когда Руссо, в «Письме о зрелищах», сильно восстал против введения в Женеве театра. Вольтер, живший близ Женевы и развивавший посредством своего домашнего театра в Фернее вкус к драматическим представлениям среди женевцев, понял, что письмо направлено против него и против его влияния на Женеву. Не знавший меры в своём гневе, Вольтер возненавидел Руссо: то глумился над его идеями и сочинениями, то выставлял его сумасшедшим. Полемика между ними особенно разгорелась, когда Руссо был запрещён въезд в Женеву, что он приписывал влиянию Вольтера. Наконец, Вольтер издал анонимный памфлет, обвиняя Руссо в намерении ниспровергнуть женевскую конституцию и христианство и утверждая, будто он уморил мать Терезы. Он уехал в Париж, где, несмотря на тяготевший над ним приговор, его никто не трогал. Прожил около года в замке герцога Конти и в разных местностях южной Франции. Отовсюду он бежал, терзаемый своим больным воображением: в замке Три, например, он вообразил, что прислуга заподозрила в нём отравителя одного из умерших слуг герцога и потребовал вскрытия покойника. С 1770 г. он поселился в Париже, и для него наступила более мирная жизнь; но душевного покоя он всё-таки не знал, подозревая заговоры против него или против его сочинений. Главой заговора он считал герцога де Шуазеля, который приказал завоевать Корсику будто бы для того, чтобы Руссо не стал законодателем этого острова. В Париже он окончил свои «Признания». Встревоженный вышедшим в 1765 г. памфлетом («Le sentiment des citoyens»), безжалостно раскрывавшим его прошлое, Руссо пожелал оправдаться путём искреннего, всенародного покаяния и тяжёлого унижения самолюбия. Но себялюбие взяло верх: исповедь превратилась в страстную самозащиту. Раздражённый ссорой с Юмом, Руссо изменил тон и содержание своих записок, вычеркнул невыгодные для себя места и стал писать вместе с исповедью обвинительный акт против своих неприятелей. К тому же воображение взяло верх над памятью; исповедь превратилась в роман, в неразрывную ткань Wahrheit und Dichtung. Роман представляет две разнородные части: первая — поэтическая идиллия, излияния поэта, влюблённого в природу, идеализация его любви к г-же де Варан; вторая часть проникнута злобой и подозрительностью, не пощадившей лучших и искреннейших друзей Руссо. Другое написанное в Париже произведение Руссо также имело целью самозащиту, это диалог, озаглавленный «Руссо — судья над Жан-Жаком», где Руссо защищает себя против своего собеседника, «Француза». Летом 1777 г. состояние здоровья Руссо стало внушать его друзьям опасения. Весною 1778 г. один из них, маркиз де Жирарден, увёз его к себе на дачу в Шато де Эрменонвиль. В конце июня для него был устроен концерт на острове среди парка; Руссо просил похоронить его в этом месте. 2 июля Руссо внезапно скончался на руках Терезы. Его желание было исполнено; его могила на острове «Ив» стала привлекать сотни поклонников, видевших в нём жертву общественной тирании и мученика гуманности — представление, выраженное юношей Шиллером в известных стихах, сопоставляющих с Сократом, погибшем от софистов, Руссо, пострадавшего от христиан, которых он пытался сделать людьми. Во время Конвента тело Руссо, одновременно с останками Вольтера, было перенесено в Пантеон, но 20 лет спустя, во время реставрации, два фанатика тайно ночью похитили прах Руссо и бросили его в яму с известью.