Психологический журнал / 2007 / Психологический журнал_2007_том 28_06

терактов в СМИ зависят от пола, политических взглядов и стиля поиска информации.

Большинство исследователей считают, что террористический акт по характеру своего воз­ действия является сильнейшим травматическим стрессором, способным вызвать различные фор­ мы психической дезадаптации, в том числе ПТСР у людей, имеющих прямое или косвенное к нему отношение [12, 37, 42, 45, 48, 50, 54, 55, 58].

До последнего времени ПТСР чаще изучалось у людей, переживших непосредственную угрозу жизни, связанную с боевым стрессом, природны­ ми и техногенными катастрофами, радиацион­ ным излучением и т.д. Лишь в небольшом коли­ честве исследований рассматривается развитие посттравматических стрессовых реакций у мир­ ного населения, являющегося (через освещение СМИ) косвенным свидетелем произошедших травматических событий. Так, показано, что по­ сле извержения вулкана ПТСР развилось у 2% на­ селения, непосредственно не пострадавших от не­ го [51]; после наводнения - у 4—8% [53]; прорыв плотины вызвал развитие ПТСР у 44 % [39]; по­ жар - у 53% [44]; крушение самолета - у 54% на­ селения [52]; в результате бомбардировки в г. Оклахома у каждого третьего жителя разви­ лось ПТСР [45].

Террористический акт является наиболее се­ рьезной угрозой психическому здоровью населе­ ния по сравнению с природными катастрофами (см. [45]). Это связано с тем, что, во-первых, тер­ акт-форма политического насилия [60], которая выражается в преднамеренном причинении вре­ да, приводящего к ущемлению или блокаде ос­ новных человеческих потребностей, в крайнем проявлении - к смерти. В этом отношении теракт представляет прямую угрозу жизни непосред­ ственным жертвам (убийство политического лиде­ ра, взрыв в месте скопления людей, захват залож­ ников и т.д.). В периодичности насилия заключает­ ся определенный психологический механизм: за счет регулярного использования террористами насилия формируется состояние уверенности на­ селения в том, что это насилие может быть при­ менено в любой момент к любому человеку. Так возникает массовая угроза стабильности и без­ опасности [18]. Угроза возможного насилия ста­ новится насилием [11]. Освещение в СМИ терак­ тов делает эти события известными всей стране и как следствие затрагивает не только жителей го­ рода и региона, где он произошел. В этой связи проявляется второй аспект террористического акта как травматического стрессора. Символиче­ ский образ теракта, сформированный на основе виртуальных картин масс-медиа, способен оказы­ вать психотравмирующее воздействие на косвен­ ных жертв - свидетелей трагических событий, описываемых СМИ.

Посттравматическое стрессовое расстройство - наиболее характерное психическое состояние, развивающееся под влиянием экстремальных факторов жизнедеятельности. Важнейшим кри­ терием диагностики ПТСР является переживание травмирующего события, угрожающего жизни человека или кого-либо из его окружения и со­ провождаемого переживанием интенсивного стра­ ха, ужаса или чувства беспомощности [33]. В силу всеобъемлющего характера современных элек­ тронных СМИ человек становится свидетелем смерти других людей от терактов, о которых он видит и слышит сообщения. СМИ обеспечивают максимальное приближение виртуальной инфор­ мации к непосредственно пережитой. Чем более полимодален опыт, тем легче он становится пси­ хологической реальностью [46]. В этой связи тер­ акт может быть рассмотрен в качестве травмати­ ческого стрессора, способного повлечь за собой развитие посттравматического стресса.

Представленные в литературе результаты ис­ следований переживания терактов отражают ши­ рокую распространенность ПТСР [37, 40] и его отдельных симптомов [50] как психологических реакций на данный тип травматического собы­ тия. Согласно данным исследования последствий террористических нападений 11 сентября 2001 г. на Мировой торговый центр в Нью-Йорке, рас­ пространенность ПТСР у жителей, которые не пострадали и не были непосредственными свиде­ телями, составила 11.2% [50].

Исследования динамики постстрессовых со­ стояний у косвенных жертв теракта показывают, что симптомы ПТСР нередко сохраняются в те­ чение нескольких месяцев с момента его совер­ шения. Снижение интенсивности симптомов ПТСР у пострадавших отмечалось спустя 1, 4 и 6 месяцев после событий 11 сентября 2001 г. (см. [38]). Распространенность ПТСР среди жителей 110-й улицы Манхэттена через месяц после тер­ рористических событий 2001 г. составила 7.5%, через 4 месяца - 1.7%, через 6 месяцев - 0.6%. Сходные тенденции в распространенности ПТСР через 4 и 6 месяцев наблюдались и у жителей Нью-Йорка. Следует отметить, что если для нор­ мальной реакции на стресс характерно постепен­ ное угасание первоначально сильных негативных эмоций, то при ПТСР этого не происходит. В этом состоит специфика ПТСР: эмоциональные проявления не исчезают со временем, а становят­ ся все более интенсивными, причем его первич­ ная симптоматика может носить отсроченный ха­ рактер. В некоторых случаях ПТСР, обнаружи­ вая хроническое течение на протяжении многих лет, может переходить в хроническое изменение личности (МКБ-10), что значительно осложняет оказание медицинской и психолого-психиатриче­ ской помощи [25, 29].

Изучение механизмов формирования ПТСР в результате косвенного воздействия теракта имеет важное значение. Известно, что психическая трав­ ма оказывает влияние на разные уровни индивиду­ ально-личностной системы: биохимический, пси­ хофизиологический, эмоциональный, когнитив­ ный, личностный, микро- и макросоциальный. В соответствии с этим существуют различные под­ ходы к объяснению формирования ПТСР: с точ­ ки зрения биологической теории научения [23]; изменения когнитивных схем и дисфункциональ­ ных когниций [18, 40]. Каждый из них отражает одну из сторон развития и динамики ПТСР, до­ полняя при этом друг друга [24, 33, 57]. В настоя­ щее время наблюдается тенденция к интеграции различных моделей посттравматического стрес­ са, построению комплексных биопсихосоциаль­ ных моделей, с помощью которых можно объяс­ нить феномен этого расстройства [19, 30, 59].

При рассмотрении угрозы теракта как потен­ циального стрессора наиболее перспективным для изучения формирования посттравматического стресса у мирного населения является когнитив­ ный подход. Косвенные жертвы не подвергаются непосредственной угрозе, их травмирует информа­ ция, которая освещает события, угрожающие дру­ гим людям, поэтому на формирование посттрав­ матического стресса в этих случаях в большей степени влияет внутренняя, когнитивная перера­ ботка информации, нежели другие способы [15]. Такая когнитивная травматизация описана в ра­ ботах А. Бек [14, 34, 35], А. Эллис [2], Р. ЯноффБульман [40], Ж. Пиаже [20] и др. Травматиче­ ская информация ложится на уже существующие у индивида когнитивные схемы. Ж. Пиаже ввел понятия ассимиляции и аккомодации [20], кото­ рые важны при объяснении влияния травмы на когнитивные схемы. Ассимиляция - это включе­ ние нового объекта в существующие схемы дей­ ствия. В процессе ассимиляции происходит редук­ ция нового опыта к уже существующим сенсомоторным и концептуальным структурам. В случае если новое воздействие не полностью охватывает­ ся существующими схемами, происходит аккомо­ дация, т.е. перестройка самих схем, их приспособ­ ление к новому объекту. Можно предположить, что в ситуации восприятия травмирующей инфор­ мации индивид переживает опыт, который труд­ но ассимилировать, однако аккомодация схем к такому опыту также затруднена [19]. Не само со­ бытие влечет за собой развитие посттравматиче­ ского стресса, а его восприятие человеком, ко­ гнитивная переработка информации о событии, которая, как правило, формируется СМИ и за­ крепляется в индивидуальном сознании в виде об­ раза, представления, когнитивной схемы, следа памяти.

В данной статье излагаются результаты пер­ вого этапа комплексного исследования воздей­

ствия терактов на мирное население, проведенно­ го в 2006 г. сотрудниками лаборатории психоло­ гии посттравматического стресса ИП РАН под руководством Н.В. Тарабриной. Целью нашей работы стало изучение представлений о террори­ стическом акте на основе субъективных отчетов респондентов различных регионов Российской Федерации. Так как интенсивность воздействия информации о терактах (одинаковой в различных регионах) различна в зависимости от частоты их совершения в данном регионе и степени близости к эпицентру событий, для исследования были вы­ браны следующие регионы: Москва, Чеченская Республика и Забайкалье. В связи с тем что не су­ ществует методического инструмента для изуче­ ния представлений о теракте, мы разработали и использовали бланк ассоциаций для выделения инвариантных составляющих таких представле­ ний.

В настоящем исследовании проверялись следу­ ющие гипотезы: в представлениях о террористи­ ческом акте различных групп населения РФ мож­ но выделить инвариантные составляющие; эти представления различаются между возрастными группами и группами мужчин и женщин.

Предмет исследования: представления кос­ венных жертв о террористических актах.

Объект исследования: жители Москвы, Че­ ченской Республики и Забайкалья.

МЕТОДИКА

Участники исследования -411 чел. трех реги­ ональных групп.

Первая группа обследована в Москве, где с 1999 по 2004 г. произошло 11 террористических актов. Местами их совершения были жилые дома, станции метрополитена, пешеходные переходы, культмассовые мероприятия, т.е. жертвой их воз­ действия мог оказаться любой человек. Выборка московских респондентов представлена следую­ щими возрастными группами: студенты Москвы (политологи, экономисты, логисты): п = 140; мужчины - 42 чел. 16-21 года (М = 19.3, SD = 1.1), женщины - 98 чел. 16-20 лет (М = 18.6, SD = 1.1); служащие среднего возраста, жители Москвы: п =

=96; мужчины - 25 чел. 22-35 лет (М = 25.9, SD =

=4.5); женщины - 71 чел. 21-35 лет (М = 24.9, SD = 3.8); служащие, пенсионеры - жители Моск­ вы (бывшие военнослужащие) старшего возрас­ та: п - 54; мужчины - 18 чел. 36-60 лет (Л/ = 50.6, SD = 7.4); женщины - 36 чел. 36-55 лет (М = 47.8, SD = 7.3). В соответствии с целью сравнительного анализа представлений о террористическом акте выборка была разделена на группы по сочета­ нию социально-демографических признаков (пол, возраст). Используемая в исследовании перио­ дизация развития человека в наибольшей сте-

пени соответствует периодизации, предложен­ ной Г.С. Абрамовой [1].

Вторую группу испытуемых составили жители Чеченской Республики (Грозный, Гудермес, Но- жай-Юрт), в которой с 1994 г. велись боевые дей­ ствия и теракты происходили и происходят повсе­ местно. Население Чеченской Республики посто­ янно живет в ситуации угрозы их собственной жизни и жизни знакомых и близких. Таким обра­ зом, теракт стал для них хроническим стрессо­ ром, кумулятивное воздействие которого, воз­ можно, значительно травматичнее для психики человека. В исследовании приняли участие жите­ ли Чеченской Республики (ЧР) следующих воз­ растных групп: мужчины - 28 чел. 16-21 года (М =

=17.9, SD = 2); женщины - 28 чел. 16-20 лет (М =

=18.3, SD = 1.2); женщины - 23 чел. 21-35 лет

(М = 21.1, SD =1.2).

Третья группа включала респондентов Забай­ калья, которые проживают на территории, отно­ сительно спокойной в плане террористической угрозы. Они воспринимают совершаемые терак­ ты на большом расстоянии от эпицентра собы­ тий. Информация о терактах, поступающая к ним через СМИ, возможно, в меньшей степени созда­ ет угрозу личной безопасности по сравнению с вышеописанными группами. Выборка Забайка­ лья представлена студентами Забайкальского го­ сударственного гуманитарного педагогического университета (филологический и юридический факультеты): п = 108, женщины - 108 чел. 1620 лет (М= 18.4, SD = 1).

Таким образом, в исследовании приняли уча­ стие жители трех регионов РФ (п = 411): Москвы (п = 290), Чеченской Республики (ЧР) (п = 79), За­ байкалья (п = 108).

Исследование проводилось с апреля по август 2006 г. Все испытуемые приняли добровольное участие в обследовании.

Инструментом сбора данных стал письменный опрос. Участников исследования просили запол­ нить бланк опроса "Террористический акт - это в основу создания которого положен прин­ цип свободных ассоциаций, являющийся одним из главных методов анализа социальных представ­ лений [6]. Предполагалось обнаружить наиболее часто встречающиеся категории, описывающие теракт, и реконструировать семантическое про­ странство, характеризующее изучаемое понятие. Показателями данной процедуры исследования являются слова, словосочетания и предложения, которые у респондентов ассоциативно связаны с террористическим актом (ТА). Респондентам предъявлялась следующая устная инструкция: "Люди по-разному представляют себе, что такое террористический акт. Мы просим Вас написать те ассоциации, слова, определения, которые вы­ зывает у Вас это словосочетание - террористи-

Таблица 1. Наиболее часто используемые определения тер­ рористического акта (п = 477)

ческий акт. Нас интересует только Ваше личное мнение. Пишите любое количество определений. Пишите первое, что приходит Вам в голову. Вре­ мя работы 10 минут".

Результаты подвергались качественно-коли­ чественному анализу в ходе подсчета частоты по­ вторяющихся элементов. При обработке резуль­ татов для определения однородных ассоциаций использовался Словарь синонимов русского языка [27]. Для более глубокого понимания социокуль­ турных особенностей жителей ЧР в качестве кон­ сультантов нами были приглашены сотрудники чеченского регионального общественного движе­ ния "Диалог" (Грозный). Статистический анализ данных проводился с применением биномиально­ го и х2 критериев.

РЕЗУЛЬТАТЫ

На основе полученных данных был составлен перечень наиболее часто используемых слов для определения ТА (табл. 1).

На первом месте наиболее часто используе­ мым оказалось слово "страх" (264 чел.), на вто­ ром - "смерть" (224 чел.), на третьем - "взрыв" (129 чел.). Перед нами встал вопрос о том, на­ сколько случайно было употребление этих слов в субъективных отчетах респондентов.

Анализ результатов показывает, что разница между количеством испытуемых, которые ассо­ циативно связывают "страх" с ТА (п = 264), и те­ ми, у кого этой связи не отмечено (п = 213), досто­ верно статистически значима и по критерию %2 (X* = 5.45; р = 0.02) и по биномиальному критерию (р = 0.022).

Также определено статистически значимое не­ использование при определении ТА следующих слов: "взрыв", "боль", "убийство", "беда", "кровь", "слезы", "жертвы" (р < 0.000).

Количество людей, использовавших слово "смерть" для определения ТА, статистически не­ значимо отличается от числа указавших его как ассоциативно связанного с ТА (р = 0.2). То есть

использование слова "смерть" в общей выборке является случайным. Необходимо уточнить, что в данном случае и далее в подобных случаях стати­ стическая случайность не тождественна психологи­ ческому выбору. Полученные результаты стати­ стического анализа не дают оснований утверждать, что у большей части испытуемых существует устойчивая ассоциативная связь этого слова с ТА - у некоторых она есть, а у некоторых нет.

иЗабайкалья

1.Анализ данных, полученных на московской выборке (п = 290), показал, что респонденты ас­ социируют теракт со "страхом" (р = 0.000) и ста­ тистически значимо не используют при ассоции­

(р = 0.000). Использование слова "смерть" в дан­ ной региональной группе является случайным (/> = 0.38).

2. Для испытуемых ЧР статистически значи­ мыми словами, связанными с ТА, являются

"убийство" (р = 0.001) и "смерть" (р = 0.001). Так­ же статистически значимо неиспользование сле­ дующих слов как ассоциативно связанных с ТА:

> 0.05). Получены данные о неслучайности неис­ пользования в ассоциативном ряду ТА девушка­ ми Забайкалья следующих слов: "убийство",

1. Женские группы Москвы. В студенческой женской группе Москвы численность респонден­ тов, использующих для описания ТА слово "страх", статистически достоверно высокая {р = = 0.000), т.е. использование слова "страх" при определении ТА неслучайно. Такая же законо­ мерность использования в определении ТА "страха" выявлена в московской группе женщин среднего возраста (р = 0.000). Указание "страха" как ассоциативно связанного с ТА у женщин старшего возраста незначимо и случайно (р >

> 0.05).

При этом ассоциация "смерть" в каждой из возрастных групп женщин Москвы является слу­ чайной (р > 0.05).

Отличие в определении ТА групп студенче­ ского, среднего и старшего возраста состоит в следующем: частота использования слова "боль" в группе среднего возраста статистически незна­ чима (р > 0.05), в отличие от групп студенческого (р < 0.01) и старшего возраста (р < 0.01), где полу­ чены данные о неслучайности неиспользования данного слова. В группе женщин старшего воз­ раста ассоциация ТА со словом "беда" случайна (р > 0.05). Иные пропорции получены для жен­ щин студенческой (р < 0.01) и средней (р = 0.000) групп, в которых неупотребление в ассоциациях этого слова неслучайно. Употребление слова "взрыв" случайно для женской студенческой группы (р > 0.05), но неслучайно его неиспользо­ вание испытуемыми средней (р = 0.000) и старшей (р < 0.01) возрастных групп.

Сходство выделенных возрастных групп жен­ щин состоит в том, что неслучайно испытуемые всех возрастов не используют слова: "насилие", "зло", "мучения", "агрессия", "паника", "убий­ ство", "разрушения", "жертвы", "слезы", "кровь", "месть", т.е. количество женщин каждой из воз­ растных групп, которые использовали для опре­ деления ТА эти слова, статистически значимо мень­ ше, чем тех, кто не указывал эти слова (табл. 2).

2. Мужские группы Москвы. Мужчины разных возрастных периодов отличаются по использова­ нию слова "страх" в определении ТА: у мужчин среднего возраста наблюдается преобладание дан­ ной ассоциации (р < 0.01). Использование "страха" респондентами юношеской группы (р = 1) и груп­ пы старшего возраста (р = 1) случайно.

Слова "смерть" и "взрыв" — случайные ассо­ циации в ответах респондентов юношеской (р > > 0.05) и средней (р > 0.05) возрастных групп. От­ личный от этого результат о неслучайности неис­ пользования слов "взрыв" и "смерть" получен в старшей возрастной группе мужчин (р < 0.01).

Использование слова "слезы" случайно для юношеской (р > 0.05) и старшей (р > 0.05) возраст­ ных групп. Определение "слезы" неслучайно не использовалось респондентами средней группы (р<0.01).

Слово "паника" случайно для ассоциативного ряда респондентов юношеской группы (р > 0.05). В группах среднего и старшего возраста получе­ ны данные о том, что респонденты неслучайно не ассоциируют данное слово с ТА (р < 0.01).

В группе среднего возраста случайными ассо­ циациями являются: "жертвы", "кровь", "боль", "развалины!разрушения". Для групп юношеского и старшего возраста получены данные о неслу­ чайности неиспользования данных слов в ассоци­ ативном ряду к ТА (табл. 3).

Слово "беспредел" случайно для старшей груп­ пы респондентов (р > 0.05). Это слово неслучайно

не использовалось в юношеской (р < 0.001) и сред­ ней (р < 0.01) возрастных группах.

Общей закономерностью для трех выделен­ ных возрастных групп является неслучайность неиспользования при определении содержания понятия ТА следующих слов: "беда", "месть", "безжалостность/бесчеловечность/беспощад­ ность", "насилие", "убийство", "война" (табл. 4).

Слова "агрессия" и "муки" неслучайно не ис­ пользуют мужчины юношеской (р < 0.001) и сред­ ней (р < 0.01) возрастных групп.

3. Женские группы ЧР. Сходство между жен­ щинами студенческой и средней групп ЧР состоит в том, что неслучайно неиспользование следую­ щих слов: "страх" (р < 0.05), "убийство" (р < 0.05), "захват заложников" (р < 0.01), "горе" и "вред" (р< 0.001).

Различия заключаются в том, что слово "жертвы" является случайным для девушек ЧР

(р > 0.05), но не для женщин ЧР среднего возрас­ та, у которых неиспользование данного слова ста­ тистически значимо (р = 0.000).

Содержательные отличия ассоциаций к ТА де­ вушками студенческого возраста и женщинами среднего возраста ЧР состоят в следующем: упо­ требление слов "бесчеловечность", "безнрав­ ственный поступок", "насилие" незначимо для девушек ЧР (р < 0.001), для женщин среднего воз­ раста ЧР такими незначимыми ассоциациями яв­ ляются слова "взрыв", "беззаконие", "зло" (р =

=0.000).

4.Мужская группа ЧР. Получены данные мужчин ЧР о неслучайности неиспользования в ассоциативном ряду к ТА следующих слов: "акт насилия" (р < 0.05), "взрыв" (р < 0.01), "горе" (р =

=0.001), "стресс" и "страх" (р = 0.000), "захват заложников" и "зло" (р = 0.000), "доказатель­ ство бредовых идей" (р = 0.000).

Сходства и различия в представлениях о террористическом акте у мужчин и женщин

Чеченской Республики

В юношеской группе мужчин и студенческой группе женщин ЧР употребление следующих слов случайно: "насилие" (р > 0.05), "страх" (р > > 0.05), "захват заложников" (р > 0.05). Могут быть выделены некоторые частные расхождения в полученных ассоциациях. Так, например, толь­ ко мужчины для описания ТА использовали слова

"доказательство бредовых идей", "зло", "стресс", "взрыв". Только девушки использовали слова

"безнравственный поступок", "бесчеловечность".

Однако в группе как мужчин, так и девушек эти слова скорее используются как исключение, чем преобладают в полученных ассоциациях.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

По результатам исследования инвариантной составляющей представлений о ТА у всех респон­ дентов является "страх", что свидетельствует о стрессогенном воздействии ретранслируемых СМИ картин терактов на психику человека. Это обусловлено тем, что образы, продуцируемые ра­ дио, телевидением и фотожурналистикой, не тре­ буют декодирования и поэтому обладают способ­ ностью маскироваться как реальный опыт [17].

Наиболее частой ассоциацией на террористи­ ческий акт для испытуемых московской выборки явилась эмоция "страх", для респондентов ЧР - "убийство" и "смерть". У участников исследова­ ния Забайкалья не выделено ведущей инвариант­ ной составляющей образа ТА.

В представлениях о террористическом акте москвичей акцент ставится на эмоциональную категорию "страха", на чувственное восприятие этого события. Возможной причиной возникно­ вения страха у москвичей может быть осознание личной уязвимости каждого перед лицом суще­

ствующей угрозы, т.е. страх, вызываемый терак­ тами, носит для них характер витальной угрозы.

Для жителей ЧР теракт ассоциируется с поня­ тиями "убийство" и "смерть", что, возможно, обусловлено как спецификой проживания в реги­ оне с высоким уровнем ТА, так и с культуральными особенностями.

Полученные различия составляющих пред­ ставлений о ТА у респондентов Москвы, ЧР и За­ байкалья позволяют предположить, что СМИ при освещении теракта неоднозначно воздейству­ ют на население регионов, в разной степени уда­ ленных от эпицентра событий.

Анализ возрастных различий в представлени­ ях о ТА в целом свидетельствует о сходстве тен­ денции к неассоциированию определенных слов в студенческой средней и старшей возрастных группах разных регионов.

Наиболее частой ассоциацией на террористи­ ческий акт для женщин студенческого и среднего возраста и мужчин среднего возраста московской выборки явилось понятие "страх". Данные мос­ ковских возрастных групп женщин в целом не различаются.

Так, женщины трех выделенных возрастных периодов не считают, что ТА - это: "насилие", "убийство", "зло", "жертвы", "кровь", "боль", "взрыв", "слезы". Такой результат может быть проявлением эмоциональной устойчивости жите­ лей Москвы к стрессогенному влиянию СМИ при освещении ТА. Это согласуется с данными литера­ турных источников по особенностям переживаний людьми террористической угрозы. (Например, на­ селение Нью-Йорка выдержало психологическое напряжение терактов. Только 2% респондентов указали на наличие в своем опыте переживания угрозы жизни после терактов, 96% не указали на то, что нападение повлияло каким-либо образом на их жизнь [47].)

В связи с тем что для женщин старшего возрас­ та Москвы, в отличие от групп студенческого и среднего возраста, использование слова "страх" для определения ТА является случайным, оно не может быть рассмотрено как составляющая представлений о ТА в этой группе. Такая же зако­ номерность относится к слову "смерть" для всех возрастных групп женщин Москвы.

Мужские возрастные группы испытуемых Москвы едины в тенденции не ассоциировать ТА с "беспощадностью" и "бедой" и не считают

"месть" мотивом совершения ТА. Данный ре­ зультат может быть связан с известной меньшей эмоциональностью мужчин по сравнению с жен­ щинами [10]. Кроме того, в социальных ситуаци­ ях мужчины склонны четко отделять себя от дру­ гих, т.е. многим из них чуждо чувство сплоченно­ сти и эмпатийного соучастия [13].

Только в старшей возрастной группе мужчины Москвы не ассоциируют ТА со "смертью": с воз­ растом происходит осознание и принятие значи­ тельно большего числа экстремальных жизнен­ ных обстоятельств, которые могут привести к смерти. Поэтому если в среднем и юношеском возрасте люди еще склонны особенно эмоцио­ нально относиться к встречающимся на их пути жизненным трудностям, то в старшем возрасте оценка происходящего более рациональна.

Таким образом, как следует из данных нашего исследования, косвенные жертвы Москвы опре­ деленного возрастного периода (студенческий и средний возраст для женщин и средний - для муж­ чин) испытывают страх перед террористически­ ми актами, т.е. СМИ формируют понятийное со­ держание ТА, в котором страх - один из ведущих компонентов. Соучастие и сопереживание непо­ средственным жертвам теракта, а также возника­ ющие чувства страха, ужаса и беспомощности мо­ гут быть пусковыми механизмами для развития феномена посттравматического стресса. Соглас­ но информационной теории [26], эмоция отража­ ет объекты и события окружающей среды в их отношении к актуальным потребностям самого субъекта, откуда и возникает категория значимо­ сти данных объектов и событий. Исходя из этого, можно предположить, что теракт является одним из значимых событий в жизни женщин студенче­ ского и среднего возраста и мужчин среднего воз­ раста. В среднем возрасте люди стремятся к заво­ еванию основных жизненных позиций, поэтому личные события имеют большую значимость [1]. ТА в данном случае может быть рассмотрен как угроза реализации жизненных планов, а возника­ ющий страх - это переживание данной угрозы. Особенности ценностно-смысловой сферы сту­ денческого возрастного периода позволяют объ­ яснить ведущую роль ассоциации "страх" как персонифицированной боязни за жизнь [13].

На чувство страха как ассоциативно связанно­ го с ТА указали около половины опрошенных де­ вушек Забайкалья. Однако статистическая обра­ ботка этого результата показала, что данное определение у жителей Забайкалья является слу­ чайным. У жителей Забайкалья, проживающих на территории, где никогда не происходили тер­ акты, и соответственно не имеющих в своем трав­ матическом опыте такого рода событий, ТА не ассоциируются со страхом.

У респондентов ЧР (студенческой и средней групп) слово "страх" неслучайно не использова­ лось при определении ТА, т.е. ТА не ассоцииру­ ется у них с данной эмоцией. Можно предполо­ жить, что такая специфика у испытуемых ЧР свя­ зана с тем, что ее граждане длительное время жили и до сих пор живут в ситуации угрозы наси­ лия (военные действия). Для них стали привыч­ ными как состояние стресса, психического напря­ жения и страха, так и ТА как элемент их обыден­ ной жизни.

Как было показано выше, для жителей ЧР теракт ассоциируется с понятиями "убийство" и "смерть". Анализ результатов показал также, что террористический акт не ассоциируется у них со словами "акт насилия" / "взрыв" I "горе"! "страх" / "захват заложников" / "зло" / "вред" / "жертвы",

т.е. использование данных слов в определении ТА является исключением во всех возрастных группах респондентов ЧР. Избегание использова­ ния данных слов может рассматриваться как ме­ ханизм психологической защиты - отрицание, проявляющееся в том, что стрессовые события (ТА), содержащие угрозу, в том числе и для мир­ ных жителей, отвергаются и не воспринимаются. Возможно, закономерность неиспользования данных слов - это проявление избегающего пове­ дения. Сопоставление ассоциативных рядов муж­ ской и женской выборок ЧР показало, что в их представлениях о ТА не существует значимых различий в частоте используемых слов.

По данным испытуемых Забайкалья, не выде­ лены преобладающие слова, ассоциативно свя­ занные с ТА. Частоты использованных слов поз­ воляют считать, что респонденты Забайкалья не склонны рассматривать ТА как "убийство", "преступление", "зло", "угрозу жизни", "кровь" и "боль", проявление "жестокости" и "насилия".

Возможно, это сопряжено с тем, что ТА никогда не являлся элементом их жизни, поэтому оценить и пережить значимость данного события не пред­ ставляется для них возможным. Не происходит включение ТА в число экстремальных событий их обыденной жизни. В этой связи становится по­ нятной тенденция не ассоциировать ТА со слова­ ми "кровь" и "боль" (как яркой атрибутики про­ изошедшего трагического события на экране те­ левидения).

З А К Л Ю Ч Е Н И Е

Результаты большинства исследований пока­ зывают, что одной из основных целей теракта яв­ ляется запугивание населения, вызывание у них чувства страха [18, 22, 32]. "Это то самое чувство, которое в первую очередь вызывает у людей тер­ рористический акт. Нет страха - нет террора" [18, с. 68]. Данные нашего исследования доказы­ вают, что "страх" - статистически значимая ас­ социация для всей выборки испытуемых незави­ симо от пола, возраста и региона проживания. Однако при рассмотрении ассоциативных рядов различных по социодемографическим характери­ стикам групп получены данные о том, что ТА вы­ зывает страх у женщин студенческого и среднего возраста, а также мужчин среднего возраста Москвы. Таким образом, переживание страха ТА можно объяснить не только возрастными и поло­ выми особенностями, но и частотой его соверше­ ния на территории проживания и степенью близо­ сти к эпицентру событий.

Для жителей ЧР "убийство" и "смерть" - зна­ чимые ассоциации, что, вероятно, обусловлено их проживанием в регионе повышенной угрозы жизни.

У группы респондентов Забайкалья таких зна­ чимых ассоциаций не получено.

Использование слова "смерть" как ассоциа­ ции с ТА, по данным респондентов всей выборки, статистически не достоверно, однако высокая ча­ стота его применения испытуемыми позволяет предположить, что при увеличении количества участников исследования эта ассоциативная связь может стать значимым результатом.

Полученные данные о том, что "страх" - ос­ новная, часто употребляемая большинством ре­ спондентов ассоциация с ТА, позволяют нам сформулировать гипотезу о возможной взаимо­ связи переживания угрозы теракта с признаками посттравматического стресса.

ВЫВОДЫ

1. Выделена инвариантная составляющая представлений о террористическом акте у всех респондентов — "страх". Выделение "страха" как ассоциации с террористическим актом у всей выборки испытуемых позволяет заключить, что СМИ формируют единое понятийное содержание террористического акта, которое впоследствии может стать причиной различных форм дезадаптивного поведения.

2. Существуют несовпадения представлений о теракте у жителей Москвы, Чеченской Республи­ ки и Забайкалья: с террористическим актом у московской выборки в первую очередь ассоции­ руется "страх", у испытуемых Чеченской респуб­ лики - "убийство" и "смерть", у участников ис­

следования Забайкалья значимая ассоциация не выявлена.

3. Выявлены половозрастные различия в пред­ ставлениях о террористическом акте у респон­ дентов Москвы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.Абрамова Г.С. Возрастная психология. М.: Акаде-| мия, 1999.

2.Александров А.А. Современная психотерапия.; СПб.: Академический проект, 1997.

3.Батуева Е.Б. Общие и специфические особенно­ сти отношения к терроризму // Программа Всерос-1 сийской школы - семинара молодых ученых "Пси-{ хология познания: исследовательские традиции и [ новые подходы". М., 2005.

4.Витю к В.В., Данилевич И.В. Терроризм как поли-1 тический феномен и как теоретическая пробле-1 ма //Терроризм в современном мире: истоки, сущ­ ность, направления и угрозы. М., 2003.

5.Витюк ВВ., Эфиров С.А. "Левый" терроризм на j Западе: история и современность. М., 1987.

6.Володарская Е.А. Социально-психологическое со­ держание представлений о современном россий- j ском ученом // Психол. журн. 2002. Т. 23. № 4. С. 60-65.

7.Галкин К.Ю. Психические расстройства у лиц, пе­ ренесших террористический акт в городе Волго­ донске 16 сентября 1999 г. (клиника, динамика, си­ стематика): Автореф. дис. ... канд. мед. наук. Ро­ стов н/Д., 2004.

8.Гаспарян Х.В. Возрастно-психологические осо­ бенности переживания трудных жизненных ситуа­ ций: на примере армянских детей и подростков, пе­ реживших землетрясение и военные действия: Ав­ тореф. дис. ... канд. психол. наук. М., 2005.

9.Грачев А.С. Тупики политического насилия. М., 1980.

10.Дружинин В.Н. Психология общих способностей. СПб.: Питер, 1999.

11.Ениколопов С.Н. Терроризм и агрессивное пове­ дение // Национальный психологический журнал. 2006. Ноябрь. С. 28-32.

12.Ениколопов С.Н.,Лебедев СВ., Бобосов Е.А. Вли­ яние экстремального события на косвенных участ­ ников // Психол. журн. 2004. Т. 25. № 6. С. 73-81.

13.Знаков ВВ. Психология понимания. М.: Изд-во "Институт психологии РАН", 2005.

14.Когнитивная психотерапия расстройств лично­ сти/Под ред. А. Бека, А. Фримена. СПб.: Питер, 2002.

15.Лазарус Р. Теория стресса и психофизиологиче­ ские исследования // Эмоциональный стресс / Под ред. Л. Леви. Л.: Изд-во "Медицина", 1970. С. 178208.

16.Насрулаев Ф.С., Шапкин Ю.А., Пушкин И.Б., Кекелидзе З.И. Особенности психических расстройств у заложников // Российский психиатрический жур­ нал. 2002. № 1.С. 4-9.

17.Нуркова В.В., Бернштейн Д.М'., Лофтус Е.Ф. Эхо взрывов: Сравнительный анализ воспоминаний москвичей о террористических актах 1999 г. (Москва) и 2001 г. (Нью-Йорк) // Психол. журн. 2003. Т. 24. № 1.С. 64-72.

18.Ольшанский Д.В. Психология террора. М.: Акаде­ мический проект, 2002.

19.Падун М.А. Особенности базисных убеждений у лиц, переживших травматический стресс: Автореф. дис. ... канд. психол. наук. М., 2003.

20.Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969.

21.Подсознание террориста / Под ред. Д.В. Сочивко. М.: PerSe, 2006.

22.Преснякова Л. Теракты в США: что потом? // Аме­ рика: взгляд из России. 2001. С. 181-194.

23.Психология и психопатология терроризма. Гума­ нитарные стратегии антитеррора: Сб. статей / Под ред. М.М. Решетникова. СПб., 2004.

24.Психология посттравматического стресса. Прак­ тикум / Под ред. Н.В. Тарабриной. СПб.: Питер, 2001.

25.Пушкарев АЛ., Доморацкий В.А., Гордеева Е.Г.

Посттравматическое стрессовое расстройство: ди­ агностика, психофармакотерапия, психотерапия. М.: Изд-во Института психотерапии, 2000.

26.Симонов П.В. Теория отражения и психофизиоло­ гия эмоций. М.: Наука, 1970.

27.Словарь синонимов русского языка / Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Астрель ACT, 2001.

28. Сухотина Н.К., Краснов В А., Крыжановская ИЛ.

идр. Клиника и лечение психических нарушений у детей, пострадавших при теракте в Беслане // Со­ циальная и клиническая психиатрия. 2006. Т. 16. № 1.Вып. 1. С. 70-74.

29.Тарабрина Н.В. Посттравматическое стрессовое расстройство у ветеранов-инвалидов (участников боевых действий) // Клиническая психология/Сост.

иобщая редакция Н.В. Тарабриной. СПб.: Питер, 2000.

30.Холмогорова А.Б. Клиническая психология и пси­ хиатрия: соотношение предметов и общие методо­ логические модели исследований / Психология: со­ временные направления междисциплинарных ис­ следований: Материалы научной конференции, посвященной памяти члена-корреспондента РАН А.В. Брушлинского. М.: Изд-во "Институт психо­ логии РАН", 2003. С. 80-92.

31.Чаганова Г.Я. Психология страха. Энциклопедиче­ ский словарь. Батуми: Изд-во "Аджара", 2004.

32.Ястребов B.C. Терроризм и психическое здоровье (масштаб проблемы, толерантность населения, ор­ ганизация помощи) // Журнал неврологии и психи­ атрии. 2004. № 6. С. 4-8.

33.American Psychiatric Association. Diagnostic and sta­ tistical manual of mental disorders (4th ed.). Washing­ ton, D.C., 1994.

34.BeckA.T. Clinical, experimental and theoretical aspects. N.Y.: Harper and Row, 1967.

35.Beck AT. Cognitive therapy and emotional disorders. N.Y.: International University Press, 1976.

36.Everly J.S. A clinical guide to the treatment of human stress response. N.Y.: Plenum Press, 1989.

37.Galea S., Ahem J., Resnick H. et al. Psychological se­ quelae of the September 11 terrorist at tacks in New York City // New England Journ. of Medicine. 2002.

V.346. P. 982-987.

38.Galea S., Vlahov D., Resnick H. et al. Trends of probable post-traumatic stress disorder in New York City after the September 11 terrorist attacks // American Journ. of Ep­ idemiology. 2003. V. 158. P. 514-524.

39.Green B.L., LindyJ.P., Grace M.C. et al. Buffalo Greek survivors in the second decade: Stability of stress symp­ toms // American Journ. of Orthopsychiatry. 1990.

V.60. P. 43-54.

40.Grieger ТА., Fullerton C.S., Ursano RJ. Posttraumatic stress disorder, alcohol use and perceived safety after the terrorist attack on the Pentagon // Psychiatric Service. 2003. V. 54. P. 138071382.

41.Janoff-Bulman R. The aftermath of victimization: Re­ building shattered assumption // Trauma and its wake: The study and treatment of PTSD/Ed. C.R. Figley. N.Y.: Brunner/Mazel, 1985.

42.Jehel L., Duchet C, Paterniti S. et al. L'encephale. 2001. V. 27. P. 393-400.

43.Keinan G., Sadeh A., Rosen S. Attitudes and reactions to media cover age of terrorist acts // Journ. of Community Psychology. 20O3.V. 31. № 2. P. 149-165.

44.McFarlane A.C. Posttraumatic morbidity of a disaster:

Astudy of cases presenting for psychiatric treatment // Journ. of Nervous and Mental Disease. 1996. V. 147.

P.4-13.

45.North C.S., Nixon SJ., Shariat S. et al. Psychiatric Dis­ orders Among Survivors of the Oklahome City Bomb­ ing // Journ. of the American Medical Association. 1999.

V.282. P. 775-762.

46.Rajaram S. Remembering and knowing: Two means of access to the personal past // Memory and Cognition. 1993. V. 21. P. 89-102.

47.Silver R.C., Holman E.A., Mcinton D.N. et al. Nation­ wide longitudinal study of psychological responses to September 11 // Journ. of the American Medical Associ­ ation. 2002. V. 288. P. 1235-1244.

48.Schlenger W.E., CaddellJ.M., EbertL. et al. Psycholog­ ical Reactions to Terrorist Attacks: Finding From Study of Americans' Reactions to September 11 //Journ. of the American Medical Association. 2002. V. 288. P. 581588.

49.SchreiberG. The Ultimate Weapon. L., 1978.

50.Schuster M.A., Stein B.D., Jaycox L. et al. A national survey of stress reactions after the September 11, 2001 terrorist attacks // New England Journ. of Medicine. 2001. V. 345. P. 1507-1512.

51.Shore J.H., Tatum E.L., Volhner N.W. The mount St. Helens stress response syndrome // Disaster stress stud­ ies: New Methods and Findings. Washington, D.C.: American Psychiatry Press, 1986. P. 77-79.

52.Sloan P. PTSD in survivors of an airplane crash: A clinic and exploratory research intervention // Journ. of Trau­ matic Stress. 1988. V. 1. P. 211-229.

53.Smith E.M., Robins L.M., Przybeck T.R., Goldring E.

Psychological consequences of a disaster // Disaster

Stress Studies: New Methods and Findings / Ed. J.H. Shore. Washington, D.C.: American Psychological Association, 1986. P. 49-76.

54.SpeckhardA. Inoculating Resilience to Terrorism: Acute and Posttraumatic Stress Responses in U.S. Military, Foreign and Civilian Serving Overseas After September 11th // Traumatology. June 2002. V. 8(2). P. 105-122.

55.Speckhard A. Acute Stress Disorder in Diplomats, Mili­ tary and Civilian Americans Living Abroad Following the September 11 th Terrorist Attacks on America // Pro­ fessional Psychology: Research and Practice. Apr. 2003. V. 34(2). P. 151-158.

56.Terrorism: Theory and Practice. N.Y., 1979. P. 111.

57.Yehuda R„ McFarlane A.C. Conflict between current knowledge about post traumatic stress disorder and its original conceptual basis //American Journ. Psychiatry. 1995. V. 152. P. 1705-1713.

58.Yehuda R. Post-Traumatic Stress Disorder // New En­ gland Journ. of Medicine. 2002. V. 346(2). P. 108-114.

59.Van der Kolk В A. Psychological Trauma. Washington, D.C.: АРА Press, 1987.

60.Wilkinson P. Political Terrorism. L.: Macmillan, 1974.