Расширение государственного контроля и регулирования

Произошел значительный рост коллективных расходов с одной стороны. Одновременно помимо прямого участия государ­ства в национальном производстве, шло расширение законода­тельства, и исполнительная власть издавала все больше дирек­тив по регулированию экономической жизни.

По всей видимости, Америка XIX столетия подошла ближе, чем другая какая-либо страна, к состоянию laisser faire, кото­рое Карлейль назвал “анархия плюс констебль”. В результате этого мы имели столетие быстрого экономического прогресса и обстановки индивидуальной свободы, с одной стороны, но и по­явление периодических экономических кризисов, истощение природных ресурсов, крайности бедности и богатства, разложе­ние государственного аппарата группами, преследующими свои цели, и, временами, вытеснение монополией саморегулируемой конкуренции — с другой.

Человек, по-видимому, сегодня не руководствуется теми со­ображениями, что “лучше всего регулирует то государство, ко­торое меньше всего регулирует”. Постепенно, несмотря на оп­позицию, методы Александра Гамильтона начали применяться для достижения целей Томаса Джефферсона: конституционные полномочия центральных и местных органов власти стали ис­пользоваться для “обеспечения общественных интересов” и “на­ведения порядка” в экономической системе. Предприятия ком­мунального обслуживания и железные дороги попали под кон­троль штатов. После 1887 г. для регулирования железнодорож­ного движения через границы штатов была организована феде­ральная комиссия по торговле между штатами. Антитрестов­ский закон Шермана и другие законы, принятые после 1890 г., были предназначены для борьбы против монополистических объединений, “ограничивающих торговлю”. Стало радикаль­ным регулирование банковской деятельности; в 1913 г. была создана Федеральная резервная система, которая выполняет функции центрального банка, контролирующего коммерческие банки — члены ФРС и оказывающего им помощь. Большая часть банковских депозитов с 1933 г. застрахована в Федеральной корпорации по страхованию депозитов.

В начале века, после ряда скандальных разоблачений, были приняты законы против отравления лекарствами и продоволь­ствием. Во многих штатах, чтобы предотвратить вымогательство,

271

под контроль попали ссудные операции. Злоупотребления финансовых дельцов дали повод к введению более строгого кон­троля над финансовыми рынками со стороны комиссии по цен­ным бумагам и биржевым операциям. Дела по улучшению ус­ловий труда женщин и детей вначале неохотно принимались судами. Но со временем эти доктрины получают признание, и, радикальные для своего времени, они становятся даже реакци­онными в дальнейшем. Федеральное законодательство и зако­нодательство штатов было расширено и стало включать законы о минимуме заработной палаты, обязательном страховании ра­бочих на производстве от несчастных случаев, обязательном страховании по безработице, о пенсиях по возрасту, максималь­ной продолжительности рабочего дня для мужчин, женщин и детей, контроле над условиями труда на производстве, обяза­тельные коллективные договоры, законы о справедливых тру­довых отношениях.

Чтобы понять тенденцию к расширению роли государства, необходимо проследить историческую перспективу. Так, док­трины “честной игры” республиканца Теодора Рузвельта, по поводу которых никто в настоящее время и пальцем не поше­вельнет, в свое время считались угрожающе радикальными. Наше общество не может и не должно поворачивать колесо ис­тории вспять, чтобы возвратиться к условиям XIX века, пред­ставленным в Гринфилд Вилледж Генри Форда (своеобразном, основанном Г. Фордом в Дирборне, музее, в котором собраны типичные американские дома, строения и коттеджи прошлого века). Тем не менее, было бы ошибкой считать эти исторические процессы неизбежными и вслед за Омаром Хайямом повторять слова его мрачной песни:

Мчатся вперед стрелки часов, всю вашу жизнь отмечая,

И не заставит вернуться их вспять добрая сила иль злая.

Ни благочестьем, ни разумом вам, в прошлое мысль возвращая,

Не зачеркнуть и горючей слезой хоть полстроки умаляя.

Демократия порождает такое государство, какое ей жела­тельно.

На вопросы, было ли такое значительное расширение пол­номочий государства положительным или отрицательным мо­ментом для сохранения и укрепления и усовершенствования нашей системы, история, если и ответит, то много времени спустя. В политике, как ни в какой другой области, верно, что дорога в ад вымощена благими намерениями.

Но прошлое позволяет сделать очень серьезный вывод. Не­сгибаемый консерватизм подрывает свою собственную цель. “Неподатливая” сталь внезапно разрушается при сильном напряжении.

272

Хрупким экономическим системам, не обладающим гибкостью и способностью эволюционным путем приспосабли­ваться ко все возрастающим трудностям и социальным пере­менам, грозит величайшая опасность угасания, какими бы прочными они ни казались в данный момент, ибо наука и техника непрерывно изменяют естественный ход экономичес­кой жизни. Если мы хотим, чтобы наша система успешно су­ществовала, наши институты должны приспосабливаться к переменам. Можно смело сказать, что без ощущения реальной перспективы ни одной партии: ни радикалам, ни консервато­рам, ни сторонникам среднего курса — не отстоять своих под­линных интересов.

Прежде чем перейти к экономическому анализу характера деятельности государства, обобщим то, что мы уже рассмот­рели.