Упорядоченная экономика, которой не свойствен хаос

То, что речь не может идти о хаотичном или анархичном характере системы, свидетельствует фактическое функциониро­вание конкурентной системы рынков и цен. В ней царит опре­деленный внутренний порядок, и она развивается согласно ряду свойственных ей закономерностей. И она действует. Система конкуренции представляет собой сложнейший механизм непро­извольной координации, проявляющейся через систему цен и рынков. Речь идет о сложившемся механизме связи, объединя­ющем знания и конкретные индивидуальные действия членов общества. И одна из самых сложных проблем, в которой пред­ставлены тысячи неизвестных переменных и многообразие от­ношений, решается без помощи специально созданного органа центральной разведывательной службы. Причем невозможно

259

назвать автора, изобретшего эту систему. Она естественно по­явилась на свет и развивается, как и сама человеческая натура. И она способна выжить, удовлетворяя тем самым основному требованию, предъявляемому любому социальному организму.

Громадное значение системы цен наглядно и типично про­явилось в послевоенные годы в Западной Германии. В стране отмечался крайне низкий уровень производства и потребления в 1946—1947 гг. При этом полностью объяснить это ни разру­шениями, причиненными бомбардировками в военные годы, ни огромными репарационными платежами невозможно. В основе причинных связей лежал практически парализованный меха­низм цен: обесценивание денег, дефицит сырья и остановка про­изводства в промышленности, нехватка топлива для поездов и невозможности наладить добычу угля из-за отказа крестьян торговать за деньги и отсутствия для обмена промышленных товаров. Был установлен официальный уровень цен, однако по­купательная возможность денег была минимальной при фантас­тических ценах на черном рынке, где преобладал натуральный обмен. “Чудо” явилось в 1948 г. Механизм цен начал эффек­тивно работать, благодаря решительной и радикальной денеж­ной реформе: чуть ли не сразу вверх рванулись производство и потребление и сама система рынков и цен начала решать три­аду проблем — что, как и для кого.

И такого рода чудеса происходят вокруг нас повсюду — до­статочно открыть глаза и внимательно посмотреть на функци­онирование рынка. Разрушая капиталистическую систему, ре­волюционер ни к чему более действенному, нежели глубокая инфляция или дефляция, парализующие систему цен, не при­шел бы.

“Совершенная конкуренция” и “Невидимая рука”

Изучающим экономическую теорию рекомендуется избегать ошибочного предположения о хаотичности действия механизма цен при отсутствии какого-то органа контроля. Однако не сле­довало бы впадать и в противоположную крайность, уверовав в высшее совершенство механизма ценообразования, поддав­шись его чарам и видя в нем только воплощение высшей пред­определенной и не подвластной человеку гармонии.

Одним из первых, кто, обнаружив в этой системе некий по­рядок, был заинтригован подобным открытием, стал Адам Смит, давший жизнь современной экономической теории или политэкономии в его работе 1776 г. “Исследование о природе

260

и причинах богатства народов”. А. Смит и ввел в обиход прин­цип “невидимой руки”, т.е. направления преследующего свои личные цели индивидуума в его деятельности как бы невиди­мой рукой к отвечающим интересам общества в целом целям достижения всеобщего блага. Отсюда и вывод о бесспорно вред­ных последствиях вмешательства государства в сферу свободной конкуренции. Сам Смит не отрицал определенную ограничен­ность своей доктрины, однако позднее в изысканиях экономис­тов была открыта следующая истина, все достоинства, свойст­венные, по общему мнению, свободному предпринимательству, действительно присущи ему лишь при условии существования “совершенной конкуренции”, сдерживающей и уравновешиваю­щей его. “Совершенная конкуренция” в определении экономис­тов — это технический термин, предполагающий невозмож­ность индивидуального воздействия на рыночную цену со сто­роны фермера, бизнесмена или рабочего. Определенная степень монополистического несовершенства и явное ослабление дейст­вия невидимой руки могут иметь место при условии влияния с их стороны на понижение или повышение рыночных цен, имей они в своем распоряжении достаточное для этого количе­ство зерна, товаров или рабочей силы.

Однако в наше время была бы неуместна столь неумеренная похвала совершенной конкуренции. Выше уже говорилось о том, что мы имеем дело со смешанной системой государственного участия и частного предпринимательства. Далее вы увидите, что современная система также представляет собой и смешанную систему монополии и конкуренции. О совершенной конкурен­ции, с точки зрения циника, можно было бы сказать то же, что сказал Бернард Шоу о христианстве: единственная беда христи­анства состоит в том, что оно никогда не было испытано.

Существовал ли когда-то золотой век свободной конкурен­ции — это предмет споров историков. Разумеется, сегодня никто не рискнет в экономическом смысле говорить о совер­шенной конкуренции. Нам даже не известно, могут ли ослабить или усилить конкуренцию основные характеристики крупного производства и современной технологии, как на это влияют вкусы потребителей и организация бизнеса. Согласно статисти­ческим данным, наблюдается по меньшей мере ослабление в не­значительных размерах концентрации власти монополий. Об­щество во всяком случае не обязано признавать неизбежность наметившейся в 90-е годы прошлого столетия и начавшей уси­ливаться тенденции к крупному бизнесу, появлению картелей,

261

трестов и слияний. Задача состоит в том, чтобы постараться улучшить действие нашей далеко не совершенной конкурентной системы законодательным либо социально-психологическим путем. Характер экономических принципов наиболее ярко про­является при сравнении диаметрально противоположных сис­тем laissez faire и тоталитарной экономической диктатуры. И сегодня речь не об альтернативе выбора между этими двумя противоположностями, а скорее о поиске ответа на вопрос о возможности модификации практики конкретных видов част­ного предпринимательства через государственную политику.