4. Независимость Косово: «за» и «против»

непризнанный государство конфликт независимость

Большинство членов Совбеза ООН выступили против независимости Косово.

Внеочередное заседание Совета Безопасности ООН, созванное по инициативе Сербии для обсуждения ситуации вокруг Косово, закончилось полным фиаско для сторонников отделения края.

Пощечина получилось тем более звонкой и обидной, если принять во внимание, что за происходящим с галерки наблюдали представители более чем 50 государств.

С формальной точки зрения никаких обязательных к исполнению резолюций в ООН принято не было. А сама дискуссия шла по накатанной колее. Глава внешнеполитического ведомства Сербии Вук Йеремич, специально прилетевший в Нью-Йорк из Белграда, еще раз объяснил, почему мировому сообществу не следует признавать независимость Косово. Эти аргументы звучали не один десяток раз и сводились к следующему: «в мире существует много территорий, чьи жители хотят получить определенную самостоятельность». И если косовская проблема будет решена в обход ООН с нарушением Устава этой организации и основных принципов международного права, то остается только гадать, какая страна станет следующим «уникальным случаем».

На европейских членов Совбеза подобные заклинания действовали слабо ? практически все участники этой геополитической игры ждали встречи министров иностранных дел ЕС, где, собственно, как предполагают эксперты, и будет поставлена точка в косовском вопросе. Министерское заседание намечено на понедельник. Причем его участники окажутся в весьма непростой ситуации.

Косово намерено объявить о независимости края. Так что дискуссия в Брюсселе по сути сведется к обсуждению только одной темы ? согласится ли с этим решением Евросоюз в целом или же процесс признания будет постепенным, когда каждая страна в отдельности вынесет свой вердикт.

Однако поражение сторонников отделения Косово на Совбезе с разгромным счетом ? пять «за», десять ? «против» дает дополнительные аргументы тем европейским государствам, которые не намерены идти в одном строю с Вашингтоном. И имеют свой взгляд на последствия косовского дележа. Как заявили в российском МИДе, итоги голосования в Совбезе ООН заставят задуматься тех, кто активно пытается подтолкнуть Приштину к объявлению независимости. Власти Кипра уже объявили, что «никогда не признают одностороннее провозглашение независимости частью территории государства ? члена ООН».

Итоги дискуссии в Совете Безопасности опровергли еще один «миф», который до последнего времени активно насаждали многие европейские СМИ. Они утверждали, что Россия ? единственная страна, которая выступает против раздела Сербии.

Впрочем, не совсем верно считать ту негативную позицию, которую заняли большинство членов Совбеза в отношении независимости Косово, исключительно победой российской дипломатии. Скорее, речь идет о победе здравого смысла. И о существовании определенных опасений у многих в мировом сообществе, что «уникальный косовский случай», о котором охотно рассуждают в европейских столицах и Вашингтоне, станет прецедентом. И даст в будущем весьма ощутимые очки сепаратистским движениям. Так что логика «своя рубашка ближе к телу» оказалась сильнее тех многочисленных обещаний, которые щедро раздавали направо и налево по всему миру США и Евросоюз за поддержку идеи независимости Косово.

Пока остается неясным, как отреагируют на возможное отделение части Сербии государства, расположенные на постсоветском пространстве. Но чем им грозит чрезмерно восторженная реакция на это событие, а тем более признание Приштины уже очевидно. В пятницу Россия и Абхазия обсудили возможные действия на случай независимости Косово. Встреча прошла в российском внешнеполитическом ведомстве. Нашу страну представлял заместитель министра иностранных дел Григорий Карасин. Уже сам факт проведения такого совещания говорит о многом. «Провозглашение и признание независимости Косово поставит Россию перед необходимостью корректировки линии в отношении Абхазии и Южной Осетии, подавляющее большинство населения которых имеет российское гражданство», ? отмечается в итоговом сообщении МИД РФ.

Ранее появилась информация о планах Абхазии открыть дипломатическое представительство в непризнанной Турецкой республике Северного Кипра. Цель геополитической демонстрации выглядит абсолютно ясной - наглядно показать Европе, к чему могут привести «двойные стандарты» при разрешении региональных конфликтов.

Сербия отмечает День государственности. Этот праздник посвящен памяти первого восстания против Османской империи в 1804 году. На специально созванном экстренном заседании парламента переизбранный на пост президента Сербии Борис Тадич принял присягу. Он обещал сохранить территориальную целостность страны. Окажется ли эта задача ему по плечу, станет ясно уже через два дня.

Итоги голосования по статусу Косово в Совбезе ООН

За независимость:

США, Франция, Великобритания, Бельгия, Италия

Против независимости:

Россия, Китай, Буркина-Фасо, Вьетнам, Ливия, Индонезия, Коста-Рика, Панама, Хорватия, ЮАР

Непризнанные государства Кавказа: истоки проблемы

Сам факт существования непризнанных государств является национальной травмой для государственных образований, признанных международным сообществом. Существование Абхазии и Южной Осетии в их нынешнем виде — это не только свидетельство государственной несостоятельности постсоветской Грузии, непривлекательности ее этнополитической модели, но и запретительный шлагбаум на ее пути к евроатлантической интеграции. Государство, избравшее этноцентристсткую модель развития, не сможет получить европейскую прописку в принципе.

Существование Нагорного Карабаха (самого дееспособного непризнанного государства на постсоветском пространстве) — свидетельство политического провала независимого Азербайджана, который помимо собственно карабахской земли утратил свой суверенитет над пятью районами полностью и двумя частично. Неразрешенность армяно-азербайджанского противостояния также сужает возможности для маневра Азербайджана на европейском и американском театрах. Таким образом, инкорпорирование непризнанных образований их "большими братьями" является приоритетной задачей для двух независимых государств Южного Кавказа. Задачей, куда более важной, чем экономическая модернизация и формирование внутриполитической конкурентной среды. Именно с разрешением проблемы отколовшихся территорий Тбилиси и Баку связывают свое вхождение в "цивилизованный мир".

Однако существует один политический факт в отношениях между признанными и непризнанными, который до сих пор фактически не анализировался политологами. В данном случае речь идет об идеологическом (и легитимационном) обеспечении процесса инкорпорирования "отщепенцев". На каких основаниях Южная Осетия и Абхазия должны быть включены в состав Грузии, а Нагорный Карабах снова "воссоединиться" с Азербайджаном? Какие исторические и правовые основания могут быть использованы для доказательства законности и справедливости грузинских и азербайджанских притязаний? Это вовсе не тождественно широко обсуждаемым проблемам статуса непризнанных территорий в будущем и статуса переговаривающихся сторон (должен ли Карабах быть самостоятельным от Армении участником переговорного процесса?).

Почему сегодня международное сообщество должно признавать a priori целостность Грузии и Азербайджана, отказав в праве на целостность Сербии или Индонезии? Какие такие "особые" политико-юридические права есть у Тбилиси на Абхазию и Южную Осетию, а у Азербайджана на Нагорный Карабах? "Абхазия — это неотъемлемая часть Грузии" — лейтмотив выступлений грузинских политиков и экспертов. Но сколько лет непризнанная сегодня республика просуществовала в составе суверенной Грузии (не Грузинской ССР), а сколько времени — вне ее состава. Получается, что вне Грузии Абхазия находится 12 лет, а в ее составе была всего два года, из которых 14 месяцев (август 1992-октябрь 1993 гг.) пришлись на грузино-абхазскую войну.

"Карабах — это территория Азербайджана", — не устают повторять в Баку. Однако и здесь ситуация обстоят не лучше, чем у Тбилиси с Абхазией. 30 августа 1991 г. Верховный Совет Азербайджана принял Декларацию о выходе из состава СССР и независимости республики. А уже 2 сентября 1991г. была принята Декларация о провозглашении Нагорно-Карабахской Республики (НКР). Решение об образовании НКР было принято облсоветом Нагорно-Карабахской Автономной области (НКАО) и райсоветом Шаумяновского района. Если же добавить к этому фактическое обособление НКАО от Баку с 1988 года, то получается, что даже в состав Азербайджанской ССР Нагорный Карабах уже фактически (а не формально-юридически) не входил. А про независимый Азербайджан говорить и вовсе не приходится.

Так какие же аргументы есть у Тбилиси и Баку в пользу возвращения отторгнутых территорий? С первой группой аргументов спорить довольно бессмысленно, хотя время от времени к ним активно прибегает националистически экзальтированная интеллигенция двух закавказских республик. "Стержнем" этой аргументации является тезис об автохтонном происхождении грузин в Абхазии и в Южной Осетии, а азербайджанцев в Нагорном Карабахе, и миграционном происхождении абхазов, осетин и армян на указанных выше землях. В этом ряду и маркирование Южной Осетии как Шида Картли (внутренняя Картли) или Самачабло (земля грузинских князей Мачабели), идея о картвельском происхождении племен апсилов и абазгов, тезис об интенсивной "арменизации" Карабаха с помощью Российской империи со второй четверти XIX столетия, педалирование тюркского происхождения самого топонима "Карабах" ("черный сад").

Однако историко-этнологические экскурсы в прошлое Абхазии, Южной Осетии и Карабаха интересны как факты становления национальной историографии Грузии и Азербайджана. Они работают на фабрикацию новой этнонационалистической "партийности" в исторической науке и рассчитаны на массовое историческое сознание. Однако эта система аргументов имеет мало пользы для легитимации возвращения отколовшихся территорий на международном уровне. Здесь нужны аргументы более рационального — юридического характера. И Грузия и Азербайджан эксплуатируют тезис о территориальной целостности своих образований и нарушении этого принципа непризнанными государствами. Данный тезис принимается a priori. Однако его безупречность сомнительна.

На постсоветском Южном Кавказе было использовано две модели политической легитимации независимости. Армения избрала путь создания новой государственности. Армянская элита была единственной из всех республиканских элит Советского Союза, которая пошла по пути выхода из СССР на основе советского же законодательства (объявление о референдуме по вопросу о выходе из Союза за полгода и проведение всенародного голосования по этому вопросу). Постсоветская Армения не искала политической преемственности с Первой Республикой (1918–1920 гг.), подчеркивая при этом существование традиций национальной государственности у армян.

Азербайджан и Грузия пошли по другому пути — "восстановления исторической преемственности" и национальной государственности. 9 марта 1990 г. Верховный Совет Грузинской ССР принял Постановление "О гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии". Высший советский (!) орган власти Грузии дал политико-правовую оценку ввода частей Красной армии в 1921 г. в Грузию, квалифицировав его как оккупацию и аннексию. Фактически выход Грузии из состава Союза ССР начался до прихода к власти этнонационалиста З.Гамсахурдиа. 20 июня 1990 г. Верховный Совет Грузии признал незаконными все договоры и правовые акты, заключенные после "оккупации" страны в 1921 г. 9 апреля 1991 г. был принят "Акт о восстановлении государственной независимости Грузии". Таким образом, новая Грузия признавала себя правопреемницей Грузинской Демократической Республики образца 1918–1921 гг.

В августе 1991 г. Азербайджан заявил о восстановлении преемственности с первым азербайджанским государством — Азербайджанской Демократической Республикой (1918–1920 гг.). Таким образом, и Грузия, и Азербайджан перечеркивали всю правовую базу советского периода, регулирующую, в том числе, и проблемы территориального устройства.

Но фокус состоял в том, что в период независимости Грузии и Азербайджана их суверенитет не распространялся на Абхазию, Южную Осетию и Нагорный Карабах. Более того, во время независимости Грузии и Азербайджана территории нынешних непризнанных государств были ареной ожесточенной борьбы (военная экспедиция генерала Мазниашвили в Абхазию, разгон Абхазского Национального Совета). В течение двух лет своего существования АДР участвовала в конфликте с Арменией из-за Карабаха, Зангезура и Нахичевани. Несмотря на это, в Национальном совете Азербайджана работало 7 армян (2 представителя Гянджи и 5 — Баку). В июле 1918 г. была провозглашена независимость Нагорного Карабаха, избраны Национальный Совет и Народное правительство. Территория Карабаха Лигой наций и Парижской мирной конференцией была признана спорной.

Таким образом, независимые Грузия и Азербайджан — паттерны для современных государственных образований — были не в состоянии установить военный и политический контроль над Абхазией, Южной Осетией и Карабахом. Эту работу за них сделала советская власть. Такие основополагающие характеристики государства, как единая территория, границы были утверждены не благодаря военно-политической эффективности первого азербайджанского независимого государства — АДР, и первого грузинского государства - Демократической Республики Грузия (ДРГ) а действиями советских руководителей Кавказского бюро (Кавбюро) РКП(б). Установление границ советского Азербайджана в 1921 г. и советской Грузии в 1920-1930-х гг. в дальнейшем определило представления их элит о естественных границах этих образований. Территориальные решения РКП(б) - ВКП (б) по Азербайджану и Грузии способствовали формированию новейшей азербайджанской и грузинской "воображаемой географии" (то есть массовых представлений населения о том, что есть его государственная и этническая территория).

Подобный опыт "внешнего" госстроительства и нациестроительства не был прерогативой Азербайджана и Грузии. Формирование "соборной Украины" в границах, начертанных на картах украинских этнонационалистов, было совершено Советским Союзом в период правления И.В.Сталина и Н.С.Хрущева. Тот же опыт был использован и для конструирования Литвы (с включением польского Вильно и немецкого Мемеля).

Но, отказавшись от советского территориального строительства (которое, безусловно, нельзя признать оптимальным), Грузия и Азербайджан сами загнали себя в ловушку, поставив под сомнение легитимность своего суверенитета и независимого развития. Фактически оба этих государства продемонстрировали двойной стандарт в легитимации своей национальной независимости. Мы рвем с советским прошлым, но территориальные приобретения того периода признаем. Между тем в законодательстве этих двух республик в 1918-1921 гг. не были закреплены автономные статусы Абхазии, Южной Осетии, Карабаха. Не шла в нем речь и о федеративном характере грузинского и азербайджанского государств. В 1918–1921 гг. на Юге Кавказа во всех без исключения государственных образованиях восторжествовала унитаристская модель, основанная на приоритете "титульного этноса"… и этнической иерархии. Ни к чему другому кроме как к межэтническим конфликтам такая модель привести не смогла. И все эти межэтнические конфликты были возрождены вместе с "восстановлением" государственности. Сделав ставку на унитаризм и этноцентризм в начале 1990-х гг., Грузия и Азербайджан спровоцировали и новую этническую конфликтность и уход в самостоятельное плавание Абхазии, Южной Осетии и Карабаха.

В августе 1990 г. был введен запрет на участие региональных общественно-политических сил в выборах в грузинский парламент, что закрывало дорогу к участию в общегрузинской политике осетинскому движению "Адамон ныхас", абхазскому "Аидгылара". Пойди тогда Тбилиси на разумный регионализм, два непризнанных государства на Южном Кавказе могли бы не возникнуть. Об этом автору не раз говорили влиятельные абхазские и осетинские политики и общественные деятели. Однако 11 декабря 1990 г. Верховный Совет Грузии принял решение об отмене югоосетинской автономии.

18 октября 1991 г. был принят Конституционный акт независимости Азербайджанской Республики, а 26 ноября того же года было принято Постановление об отмене автономии Нагорного Карабаха. Столице НКАО Степанакерту было возвращено тюркское название Ханкенди. Таким образом, Карабах был фактически исключен из правового пространства Азербайджана.

Таким образом, и в случае с отменой Юго-Осетинской автономии в Грузии, и в случае с аннулированием статуса Карабаха, Тбилиси и Баку сыграли на руку сторонникам сецессии. Лишение Южной Осетии и НКАО статуса автономии в составе соответственно Грузии и Азербайджана объективно способствовало институционализации непризнанных государств. Идея национально-государственной преемственности, положенная в основу легитимации постсоветских Грузии и Азербайджана, сыграла с ними злую шутку. Именно "возрожденческий" проект сыграл решающую роль в фрагментации этих образований и появлении непризнанных государств, для которых унитарная Грузия и Азербайджан не могли стать "своими".

Очевидно, что без пересмотра многих фундаментальных идейно-политических основ грузинской и азербайджанской государственности политику по возвращению "отторгнутых территорий" будет невозможно осуществить. На каком основании Карабах входит в состав Азербайджана? На основе решения Кавбюро РКП (б)? Согласимся, недостаточный легитимационный ресурс. Почему Абхазия входит в состав Грузии? Потому, что так захотело сталинское руководство? Но напомню, что после депортации северокавказских народов в 1943–1944 гг. части территорий Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии были включены в состав Грузии и находились там до 1957 г.. Не пойди Хрущев на территориальную реабилитацию репрессированных народов, спорили бы сейчас карачаевцы с грузинами по поводу принадлежности Карачаевска (в 1943–1954 гг.- Клухори), а кабардинцы — по вопросу о Тырныаузе.

Постсоветские непризнанные государства (государства де-факто: Приднестровская Молдавская республика, Абхазия, Южная Осетия, Нагорно-Карабахская республика) по странному недоразумению часто называют «самопровозглашенными». Как будто среди крупнейших государств мира есть не «самопровозглашенные». Проблемы этих государств следует рассматривать не только в контексте бывшего СССР с его конфликтами, но и в контексте всего посткоммунистического Балканско-Черноморско-Кавказского региона.

История

Непосредственными историческими предпосылками возникновения непризнанных государств стали: процесс суверенизации и национального освобождения стран советского блока, создание национальных государств, что повлекло за собой распад социалистической системы, Организации Варшавского Договора, Совета Экономической Взаимопомощи, СССР и Социалистической Федеративной Республики Югославия.

К новым государствам относятся следующие:

На Балканах – Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина, Сербия и Черногория (с перспективой независимой Черногории), Македония. К ним примыкали непризнанные государства: Косово, Сербская Краина, Республика Сербская и другие.

В Черноморско-Кавказском регионе – Молдавия, Украина, Грузия, Азербайджан, Армения. К ним примыкали непризнанные государства: Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах. Особой новацией в регионе в результате уничтожения режима Саддама Хусейна в Ираке стал Свободный Курдистан, стремящийся к независимости.

В течение нескольких лет было реализовано несколько моделей решения проблемы непризнанных государств со стороны международного сообщества, сторон конфликта или народов самих этих государств:

Успешное подавление непризнанных государств: полное государственное и демографическое уничтожение Сербской Краины на территории современной Хорватии, десуверенизация и инкорпорация Республики Сербской в состав Боснии и Герцеговины.

Неудавшееся подавление непризнанных государств: Азербайджаном – Нагорного Карабаха, Молдавией – Приднестровья, Грузией – Абхазии и Южной Осетии

Замороженный конфликт вокруг непризнанных государства или их «отложенный статус»: Нагорного Карабаха, Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии, Косово

Урегулирование: реализованная Западом дейтонская модель, примененная в ходе создания Боснии и Герцеговины (из Мусульмано-хорватской федерации и Республики Сербской). Охридская модель Запада, реализованная в ходе умиротворения межэтнического конфликта в Македонии, когда вдохновленное опытом Косова албанское меньшинство в итоге получило квотное представительство на всех этажах государства. Модель конфедерации – содружество Сербии и Черногории, – служащая сейчас для удержания Черногории и Косово (и, возможно, Воеводины) в формальном союзе с Сербией.

Отказ от суверенизации, либо сохранение перспективы «проективных автономий» – там, где для борьбы за суверенитет не хватает внутренних ресурсов: Закарпатье, Северная Буковина, Крым – на Украине, Чечня – в России.

Стимулированная извне суверенизация: Свободный Курдистан в Ираке.

Постсоветские непризнанные государства

К нынешнему положению дел вокруг непризнанных государств на постсоветском пространстве относится модель замороженного конфликта, либо «отложенного статуса» (Нагорный Карабах, Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия). Факторы формирования этих государств следующие:

Изначальный отказ «центральной власти» нового международно-признанного национального государства признать суверенизацию части своей территории: отказ Азербайджана признать суверенизацию Нагорного Карабаха, ликвидация автономии Абхазии и Южной Осетии в Грузии, непризнание Молдавией Приднестровья.

Война между сторонами конфликта в начале суверенизации, создающая ситуацию соревнования суверенитетов, нарушения территориальной целостности и завоевания реального, но не признанного суверенитета: между Азербайджаном и Нагорным Карабахом, Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией, Молдавией и Приднестровьем.

Беженцы, свершившиеся (добровольные или вынужденные) массовые переселения представителей конфликтующих этносов из зоны конфликтов: азербайджанцев из Нагорного Карабаха, армян из Азербайджана, грузин из Абхазии, осетин из Грузии (исключение – Приднестровье, где этнический баланс молдаван, русских и украинцев сохранен).

Значительное или абсолютное большинство граждан государств-гарантов в числе граждан непризнанных государств (Армении в Нагорном Карабахе, России и Украины в Приднестровье, России в Абхазии и Южной Осетии), что создает один из каналов их суверенизации – пусть даже не в абсолютном, а в межрегиональном и приграничном измерении.

Форма правления и символ суверенитета в непризнанных государствах – президентские республики. И ведущаяся извне этих государств борьба за превращение их в парламентские республики есть не что иное, как один из проектов десуверенизации этих де-факто государств.

Интернационализация урегулирования.

Принципиальный характер проблемы суверенитета для каждой стороны конфликта. Как для Грузии является неприемлемой независимость Абхазии и Южной Осетии, так и для Абхазии и Южной Осетии сейчас являются абсолютно неприемлемыми сценарии их возвращения в состав Грузии (столь же принципиальный характер носит проблема статуса Приднестровья для Молдавии, Нагорного Карабаха для Азербайджана, и наоборот).

Перспективы суверенизации непризнанных государств

Постсоветские непризнанные государства не пользуются поддержкой Запада (кроме, частично, Нагорного Карабаха, получающего прямую государственную финансовую поддержку от США). Поэтому перспективы их суверенизации на пространстве бывшего СССР видятся в ином коридоре возможностей, нежели предоставленные для Косова и Свободного Курдистана. Тем не менее существующие возможности легитимации их как государств значительны:

Международно-правовые – например, поддержанный ОБСЕ меморандум в отношении Приднестровья от 8 мая 1997 года предоставляет Приднестровью суверенные права ведения внешнеэкономической, образовательной и культурной деятельности.

Интеграционные – межрегиональные, коммуникационные и хозяйственные связи всех сторон конфликта и их соседей (кроме Нагорного Карабаха, не имеющего никаких межрегиональных связей с Азербайджаном)

Элементы международной легитимации существующих институтов власти непризнанных государств – например, поддержанный ОБСЕ план парламентских выборов в Приднестровье по законам Приднестровской Молдавской республики.

Дополнительными факторами легитимации непризнанных государств как субъектов урегулирования (независимо от его результатов) и одновременно факторами расширения возможностей этого урегулирования должны служить:

Абсолютное исключение НАТО из процессов урегулирования на постсоветском пространстве, ибо участие Альянса приведет лишь к новому расколу между сторонами и дальнейшему замораживанию конфликта.

Отказ от реализованного НАТО на территории бывшей Югославии принуждения к миру путем военного, политического давления, экономической блокады или «гуманитарной интервенции», результатом которой стало физическое уничтожение Сербской Краины и фактическое отчленение Косова. Кроме того, в зонах конфликтов вокруг Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии (везде – при миротворческом участии России), Нагорного Карабаха (при дипломатической инициативе России) мир существует уже более десяти лет, и поэтому нет причин для принуждения к миру.

Безусловное уважение суверенных прав граждан стран-гарантов на территории непризнанных государств (около 100 тысяч граждан России и 50 тысяч граждан Украины в Приднестровье, 115 тысяч граждан России в Абхазии, 20 тысяч граждан России в Южной Осетии). Ибо эти граждане своим существованием не только обеспечивают интернациональный характер урегулирования, но и придают населению этих государств гражданскую субъектность

Межрегиональная экономическая интеграция и предварительная демократизация в зонах конфликтов – как предварительное условие любого урегулирования