Эпистемологическое оправдание биоэтики, ее критерии...

Так, например, ученый, который исследует человеческий эмбрион, не может ограничиться лишь наблюдением за результатами и этической сторо­ной процедуры, связанной с методологической корректностью, или поста­новкой вопроса о применении полученных результатов, но должен спро­сить себя, что такое человеческий эмбрион, является ли он человеческим существом, имеет ли он ценность человеческой личности или нет.

При ответе на этот вопрос обретают ясность и все остальные биоэтичес­кие вопросы: когда принимается в расчет весь масштаб реальности, тогда осоз­наются и этические требования относительно целей, средств, степени риска и т.п. Этот аспект был прекрасно понят К. Ясперсом (Jaspers), ученым и филосо­фом, утверждавшим, что экспериментальная наука не в состоянии познать и ощутить ни качественной стороны реальности, ни глубинной ценности ее при­роды, и одна, лишь с помощью своего метода, не может разъяснить сами цели науки и научного поиска, потому что все это потребовало бы и требует опре­деления целей человеческой деятельности и самой человеческой жизни¹⁸.

Более недавние эпистемологи, такие как Поппер (Popper) и Экклес (Eccles), также подчеркивали эту ограниченность экспериментальной науки и в от­ношении ее собственных методологических действий помимо тех, что от­нося гея к более глобальному исследованию реальности¹⁴. Поэтому связь меж­ду наукой и этикой, или, скорее, между научным исследованием и этическим исследованием,—это не вопрос произвольного выбора или недавней моды, она исходит из сложного требования, рождающегося в недрах самого науч­ного изыскания.

Если вопрос рождается внутри самого исследования, то, естественно, от­вет на него, как мы уже указывали, требует интеграции экспериментирова­ния со всей исследуемой реальностью, то есть онтологического и аксиоло­гического восприятия живого существа, над которым производится иссле­дование, и потому становится необходимой разработка критериев оценки, которые не могут определяться самим научным исследованием, а должны быть выведены из последнего видения и глобального охвата рассматривае­мой реальности.

Возвратимся к уже приведенному примеру: если экспериментирование производится на зародыше с терапевтической целью или без нее, то преж­де всего следует ответить на вопрос о том, что представляет собой сово­купная реальность человеческого зародыша (онтология) и какова его цен­ность (аксиология), и только затем, уже после того, как мы, скажем, придем к выводу, что речь идет о человеческом существе, о человеческом индивиде, задаться вопросом о смысле экспериментирования и в случае его продол­жения уяснить себе, что долг исследователя — вести себя так, как если бы речь шла о малолетнем ребенке.

Следовательно, чтобы принимать решения на основе этих критериев, необходимо выяснить, что такое человек, в чем его ценность, каково его

1⁸ К. Jaspers, DerArztim technischenZeitalter, Munchen, 1986(игал. перев. Пmediconell'etatecnologica, Milano, 1991);Rcale — Antiseri,Ilpensierooccidentale...,Ill,с 457 -462.

19 Там же, с. 707-779.