ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ / 0281576_BEADB_orlova_e_a_istoriya_antropologicheskih_ucheniy

ЧАСТЬ V. МШIАШМШСШ ТЩЩII В ТШЕШЕшi ШШIJlШI

Родоначальниками антропологического реализма принято считать Б. Малиновского и А. Рэдклифф-Брауна. Но ключевыми поворотными пунктами в развитии этнографии, основывающейся на функционалист­ ской теории, признаны работы Эванс-Причарда «Тпе Nuer» (1940) и

В. Тернера «Schism and Continuity in an African Society» (1957). Эванс­

Притчард представил свою книгу как аргумент в пользу того, что даже

всложных условиях подготовленный исследователь может проникнуть

вкультуру И достичь ее глубинного понимания. Дж.. Клиффорд (1983) указывает на конструкцию текста «Тпе Nuer», отмечаяв его рамках ин­ тересноепереплетениепереводовместныхидиом, обращенийк читате­

лю через произнесениеих третьимлицом и использованияместных ме­ тафор. Но такая работа могла быть толькоузкоориентированной,и этот стиль стал определяться как «проблемно фокусированный».

Работа В. Тернера считается вершиной иного стиля функционалист­ ского письма. Он сформировался в рамках Манчестерской школы М. Глакмана, где предметная область определялась сочетанием индиви­ дуальных акторов, социальной структуры в смысле Эванс-Причарда и социальной драмы. Взаимодействия между структурами, культурными

идиомами и индивидами демонстрировались в нарративе, составленном из сложного набора реальных жизненных событий.

Дескриптивная стилистика Малиновского, структурный анализ Эванс­ Причарда и драматические фреймы Тернера задали направление совре­ менному этнографическому реализму в описании личности и ее опыта в ее собственных репрезентациях. Сегодня этот стиль может быть пред­ ставлен пятью фреймами: жизненная история, жизненный цикл, риту­ ал, эстетические жанры, драматичный инцидент.

.Жиэненная история. Показательными примерами такого рода ис­ следований считаются работы М. Шостак «Nisa: Life and Words of а! Kung

Woman» (1981) иВ. Крапанзано «Tuhami: Portrait of а Moroccan» (1980).

Обе работы представляют собой нечто большее, чем обычные истории жизни, документирующие формативные части личностной биографии. Авторы размышляют о своих отношениях с информантами и демонст­

рируют модель диалота, в котором разворачивается и совместно конст­

руируется рассказ об истории жизни. В этих работах акцентируются местные конвенции, идиомы, мифы, с помощью которых репрезенти­ руются истории жизни или значимые события, повлиявшие на форми­ рование личностного опыта; фиксируется, как эти элементы дискурса и сопровождающие их эмоции появляются в беседах и интервью в ходе полевой работы.

Жизненный цикл. В отличие от истории жизни, где культурная кон­ струкция личности демонстрируется через глубинное проникновение

в жизнь отдельного индивида, эта исследовательская модель концент­ рируется на типичных для культуры фазах и событиях, через которые здесь проходит каждый индивид. Показательным примером может слу­

жить работа М. Розальдо «Knowledge and Passion: Ilongot Notions of Self

and Social Life» (1980). Она описывает общий институциональный фон, на котором прослеживает основные события, формирующие мужскую личность в культуре илонготов. Из ее описаний видно, что даже без 542 специальной психиатрической подготовки, как у Леви, обычный ант-

ЧАШ V. МШОПШМШСШ ТЩЩII в ТЕВРШЧЕшi ШРВШОШ

Драматичный инциgенm. Б. Шор в работе «Sala'ilua: а Samoan Mystery» (1982) использует драматичный инцидент - убийство в сообществе, где он работал, - в качестве образца определенной тактики этнографиче­ ского исследования. Суть ее состоит в том, чтобы при помощи литера­ турных нарративов связывать абстрактные аналитические описания социальных структур и значений культурных категорий с подробным описанием отдельных событий социокультурной жизни.

Как и многие из современных «новых» этнографов, Шор побуждает

читателя задуматься о культурных сходствах и различиях в отношении личностных переживаний. Он показывает, что, хотя различия и суще­ ствуют, они никогда не выражаются как абсолютные, несопоставимые с проявлениями других культур, как считалось в ранние, более наивные периоды существования этнографии. Реалистические описания Шора

передают текучесть, неопределенность, парадоксы изучаемых культур­ ных форм. Он не пытается изобразить целостный национальный ха­ рактер; его цель - представить параметры этой текучести, характерные как для личностного опыта, так и для культурных форм.

Следует подчеркнуть, что все эти реалистичные тексты размыкают

традиционные эпистемологические рамки, связанные с описанием

межкультурных различий личностного опыта. Они представляют со­ бой образцы более утонченных репрезентаций и возможностей изуче­ ния альтернативных типов эстетики, познания, избирательной сензи­

тивности, которые продолжают полноценно существовать в условиях глобализации. Они также уравновешивают своей ориентированностью на личность более раннее преимущественное внимание к таким темам, как социальная структура, политика, экономика. Наконец, их появле­ ние ознаменовало собой новую тенденцию в антропологии, проявляю­ щуюся в том, что конструирование теории становится функцией раз­ работки стратегии построения текстов, отличной от объективистской стилистики прошлых десятилетий.

Модернистский. Он появился в качестве реакции на традицион­ ный этнографический реализм с его претензиями на объективную репрезентацию чужой культуры. Если реалистический стиль письма

подразумевает, что при написании отчета авторская позиция всегда

остается доминирующей, то построение модернистских текстов на­ правлено на репрезентацию дискурса, формирующегося между ант­ ропологом и информантами, или на вовлечение читателя в процесс анализа. Уже отмечалось, что аутентичный опыт носителя иной куль­ туры непередаваем ни одной из существующих техник записи и ин­ терпретации данных полевых исследований. Сторонники модернизма утверждают, что в этнографии может быть представлен только опыт диалога между антропологом и информантами, где обе стороны име­ ют собственный голос. Соответственно и вопрос, связанный с резуль­ татами исследования, ставится по-иному, чем прежде: что можно узнать о чужой культуре, анализируя разворачивание самого процес­

са исследования.

Модернистские авторы поставили под сомнение понятие культуры как единой, целостной системы. Большинство из них исходит из допу­

544 щения, что люди, личности являются исходным и конечным пунктом

ЧАШ V. МШПЩАММШШ ТЩЩИМ В ШРШШlпi АНТРПШПrRI

велика, антрополог и его потенциальные информанты изначально ока­ зываются по отношению друг к другу и чужими, и знакомыми. При таких обстоятельствах исследователю особенно важно научиться удерживать в памяти позицию носителей изучаемой культуры и отражать ее в своих отчетах о полевой работе. Экспериментирование с этнографическим письмом стимулирует поиск эффективных способов использования опы­ та теоретических и методологических ошибок, полученного в других странах, для обновления собственного исследовательского аппарата.

11I Теоретические основании интерпретации Аанных в инокgАыgрном контексте

Из всего сказанного следует, что описанный способ познания есть

производная от двух различных типов интерактивных процессов:

-освоения семиотической организации чужих культурных текстов (моделей);

-конструирования значений, посредством которых культурные сим­

волы, опосредующие диалог, осознаются как опыте, «Поструктуралистская критика предыдущих теорий культуры поста­

вила под сомнение представление о ней как о целостности, единой си­ стеме значений. Еще раньше под влиянием герменевтики в отношении значения стали задавать вопрос - для кого? Возможность разных ин­ терпретаций превращает любой культурный текст в открытую и полифо­ ничную совокупность значений. Именно с этой точки зрения антропо­ логи начали рассматривать этнографические тексты, придавая им таким образом историческое измерение. В результате решение проблемы куль­ турных значений стало связываться с поиском причин, вызывающих изменение фокусов внимания людей в их отношениях с окружением.

Понятие социального действия как обусловливающего такие изме­ нения уже было для символической и когнитивной антропологии цен­ тральным; однако в обеих не объяснялись соответствующие ему смены ментальных репрезентаций, и потому не были выявлены связи между когнитивными и социальными аспектами значения. Традиционно ан­ тропологи фокусируют внимание на вопросе о том, что означает дан­ ный предмет; теперь же акцент перемещается к более фундаментально­ му вопросу: как предметы вообще приобретают значения в процессах интеракции. В этом случае центром внимания становится интерсубъ­ ективность. Полагают, что она находится между индивидами на пе­

ресечении значений, которыми они оперируют. Она вовлекает в свое содержание и культуру, и контекст, и стимульный материахв": Такая

теоретическая позиция, по мнению Гиртца, делала создание «общей интерпретативной теории культуры» не имеющим. смысла, поскольку нужны были не кодифицированные абстрактные закономерности, но теоретические основания, обеспечивающие возможность подробного

в Shore В. Twice born, опсе conceived: meaning construction and culturaI cognition 11 American AnthropoIogist. VoI. 93. N9 1. March. 1991. Р. 9.

548 9 Shweder R.A. Thinking Trough Culture. Р. 80.

ЧАШ У. МШDЩАМШШЕ ТEНRЩII В ТШЕТIЧЕШЙ АНТРОПШШ

Интерсубъективность в этом смысле представляет собой область взаи­

мопонимания, где существует разделяемое представление о культурных

значениях и где диалог строится из реплик, опирающихся на него. Разрушение диалога рассматривается как неудавшиеся попытки достичь интерсубъективности.

Этим понятием охватываются процессы коммуникации между антро­ пологом и информантами и все их составляющие - условия, свойства и способности участников, цели, взаимовлияние, результаты. «По своей природе коммуникация преgполагаеm интерсубъективность» 13 и обеспе­ чивает достижение взаимопонимания между сторонами-", Она может осуществляться как в вербальных, так и в невербальных формах: в неко­

торых незападных культурах практика социализации значительно мень­ ше вербализована, чем в западных странах, поэтому антрополог должен

уделять внимание значениям, представленным в экстралингвистических

проявхениях!", Коммуникация и интерсубъективность - центральные понятия при использовании «наблюдающего участия», в которое антропо­ лог вовлекает информантов в процессе интерпретации чужой культуры.

К. Тревартен в исследовании ранних отношений между матерью и ре­ бенком говорит о врожденных предпосылках интерсубъективности!". Он

утверждает, что дети рождаются со способностью к коммуникации, кото­ рая вскоре приобретает «формы сензитивности и выражения, благодаря

которым становятся возможными «акты, имеющие значения», ориентиро­

ванные надругих людей»17; младенец обладает способностью искать ответа, поддержки и понимания. Универсальные механизмы интерсубъективнос­ ти определяются как свойства людей при обмене информацией одновре­

менно распознавать значения, контролировать совместные интенции и сопрягать когнитивные модели. Соответсвенно на этом базируется и осво­ ение чужой культуры в процессах интеракции с ее носителями.

Тадж, употребляя термин «интерсубъективность», предполагает, что индивиды приступают к решению задачи или проблемы, к беседе с собственными, субъективными способами их осмысления. Если далее они обсуждают свои различные точки зрения, то могут достичь общего понимания ситуации. Иными словами, в процессе коммуникации ант­ рополог и информанты приходят к некоторому общему согласию отно­ сительно значений используемых понятий или межсубъективному пониманию". Исходя из его позиции, можно предположить, что при наличии априорной «интерсубъективности. или разделяемом понима­

нии культурных паттернов в процессе коммуникации они перестают

замечаться и принимаются как нечто само собой разумеющееся. Это

ШВА 3. IНШПРЕТЩИ Ш АНТРDШШШШ ПРШЕМА

обычно присутствует при изучении антропологом собственной культу­ ры и должно стать предметом специальной рефлексии. Напротив, раз­

личия в представлениях приводят к когнитивным изменениям участ­ ников, и ведут к формированию такой зоны интерсубъективности, где отсутствие общего согласия способствует выявлению особенностей в представлениях взаимодействующих сторон-",

Р. Роммствейт, исходя из допущения о языке как о «полностью И подлинно социальном феномене», утверждает, что собеседники в диа­ логе достигают «состояния интерсубъективности» или «общей соци­ альной реальности» тогда, когда у них один и тот же фокус внимания

или тема и они понимают точку зрения друг друга относительно них. «Состояние интерсубъективности» зависит от «предпочтения говоря­ щего» и «обязательства слушающего». Такой процесс может быть сим­ метричным и асимметричным. При этом первый возможен лишь, когда «взаимообмен диалоговыми ролями (говорящего и слушающего) регу­ хируется?", и антрополог должен осуществлять такое регулирование.

Интерсубъективность в процессе исследования достигается тогда, когда у участников возникает «взаимная вера в общность переживае­ мого, воспринимаемого опыта», т. е. «интерсубъективность, чтобы быть достигнугой, должна в определенном смысле восприниматься как не­ что само собой разумеющееся»?'. Это молчаливое соглашение между собеседниками относительно обстоятельств - пространства, времени установления соглашения - «диалогического состояния». Таким обра­ зом, это своеобразный культурный сценарий, разделяемый антрополо­ гом и информантами и определяющий для антрополога границы интер­

претации полученных данных.

В связи с этим возникает ряд вопросов, на которые нужно искать

ответы:

Как в контексте исследования и посредством интерактивных про­ цессов формируется достоверная информация?

Как интерсубъективные процессы влияют на репрезентацию инди­ видуальных и культурных когнитивных схем?

Как формируются достоверные данные и конституируется их обоб­ щение?

При интенсивном изучении этих вопросов пока остается неясным,

следует ли рассматривать в качестве первичных внутриндивидуальные

или межиндивидуальные факторьг'". Процессы коммуникации связы-

19 Концепцию интерсубъективности разрабатывали: Rogoff А, Apprenticeship in Thinking;

Rommetvert R.

Wertsch J. V. Language acquisition as increasing linguistic structuring 01 experience and symbolic behavier Control. ln: Wertsch J.V. (ed.) Culture, Communication and Cognition. Cambridge, 1985; Tudge J. Processes and Consequences 01 Реег Collaboration. 1992; Threvarthen С, Logotheti С First Symbols and the Nature 01 Нumап Knowledge.

20 Rommetveit R. Оп the architecture 01 intersubjectivity. ln: Rommetveit R. Blakar R.M.

шть V. МШВЩАМIШШ ТЕНДЩII В ТЕuрШЧШuj ШРШ//ШI

ваются с методами целенаправленой репрезентации представлений, принятых в социокультурном окружении, с одной стороны, и соответ­ ствующих личностному опыту - с другой. Однако механизмы регули­ рования субъектом их пропорции - даже при активном участии ант­

рополога - остаются мало изученными.

В этом случае иногда используется понятие «определение ситуа­ ции» - «способ, которым представляются или определяются объекты и события в данных обстоятельствах» - для описания и характерис­

тики не только соотношения культурно стереотипного и личностного, но и уровней развития интерсубъективности, зависящих от степени,

до которой собеседники разделяют общие аспекты определения ситуа­ ции2З. Интерсубъективность при этом предполагает «взаимопонимание»

И«симметричный диалог»24.

Вотличие от сторонников гармонии как условия интерсубъектив­ ности некоторые полагают, что такие формы социальной интеракции, как оппозиция идей, противодействие коммуникации и другие дисгар­

моничные эпизоды не мешают ее достижению.

Структура коммуникации строится на взаимности, подразумеваю­ щей, что субъекты согласны померживать и конституировать отноше­ ния согласно установленному распределению ролей. Но это не означа­ ет полной гармоничности взглядов - представления участников могут расходиться, а конституирование субъектов сводится к отношениям не только взаимности: у каждого остается своя степень автономии. В ан­ тропологическом диалоге обмен информацией шире, чем понятие ин­ тенционального действия. Он предполагает, что рассуждения, размыш­ ления сторон о своих проблемах концептуализируются в терминах фундаментальных оппозиций, риторических столкновений или «поли­ фонического согласия», а не только гармоничного целедостижения и следования стратегии взаимного согхасия-".

Как уже отмечалось, когнитивное структурирование реальности имеет два измерения: интеграция опыта во фреймы действия субъекта, с одной стороны и в «Я-мировидение» (1 -world -view), - с другой. Ин­ терпретация значения получаемых сведений для антрополога, таким образом, означает поиск ответа на два вопроса:

в какой степени и каким образом содержание опыта информанта (вещь, другой(ие), ситуация, образ, идея, чувство} передается ис­ пользуемыми им способами репрезентации; в какой степени и каким образом содержание диалога подтвержда­

ет, усиливает, совершенствует или, напротив, угрожает его миро­

видению. Построение интерсубъективных значений служит под­ держанию непрерывности взаимодействия и стабильности крите­ риев оценки его адекватностизё.

23 Wertsch J.A. Language acquisition as linguistic structuring of experience and symbolic behavior control / / Culture. Communication and Cognition: Vygotskian Perspective. Wertsch Р.У. (ed.). Cambridge University Ргевв, 1983.

24 Wertsch J. V., Del Ша Р. Alvarez А. Sociocultural studies: history, action and mediation / / Sociocultural Studies of Mind. Wertsch J.V. (ed.). Cambridge University Press, 1995. Р, 15.

25 Wertsch J. V. Language acquisition. Р. 16-17.

550 26 Boesch.E.E. Symbolic Аспоп Theory and Cultural Psychology. Berlin etc., 1991. Р. 45.