ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ / 0281576_BEADB_orlova_e_a_istoriya_antropologicheskih_ucheniy

60 СОКОЛОВ З.В. Культурология. Очерки теории культуры. М., 1994. С. 103-104.

б1 Thomas N. Out of Time. History and Evo!ution in Anthropo!ogica! Discourse. Second ed. Ann Arbor, 1996. Р. 19-20.

[ВАВА 2. RШШ кIYВЬПРА» 8 СОВРЕМЕННОЙ АНТРОШОШ

померживать отношения с окружением. К ней относятся средства про­ изводства, жизнеобеспечения, ведения войны, обороны, строительные материахы. Социальная система указывает на межличностные отноше­

ния, выраженные в коллективных или индивидуальных паттернах пове­ дения. Внутри нее можно, в свою очередь, выделить экономическую,

политическую, правовую, религиозную составляющие, семью, органи­

зацию образа жизни и т. п. Идеологическая (идеациональная) подсисте­

ма относится к идеям, верованиям, знаниям, выраженным посредством

членораздельной речи или в иной СИмволической форме. Мифология и теология, легенды, литература, философия, наука, народная мудрость и обыденные знания тоже входят в эту подсистему.

Эти три измерения определяют концепцию социокультурной реаль­ ности. Конечно, в такой системе координат величины каждого из изме­ рений и их соотношения неодинаковы и меняются с разной скоростью. Согласно Л. Уайту, «главную роль играет технологическая система. Че­ ловек как биологический вид и, следовательно, культура в целом, зависят от материальных вещей, от механических способов приспособления к естественной среде. Технологическая система первична и наиболее важ­ на по значению; от нее зависят жизнь человека и его культура. Соци­ альные системы, действительно, носят вторичный и вспомогательный характер по отношению к технологическим системам. Социальная сис­ тема - функция технологической системы... идеологические или фило­ софские системы представляют собой организацию верований, интер­ претирующих людской опыт. Но и сам опыт, и его интерпретация в значительной степени обусловлены технологией». С этой точки зрения каждой конфигурации выделенных измерений соответствует свой тип культуры, опыт освоения окружения, выраженный в технологиях, соци­

альных структурах, а также символических системах, в которых находят

отображение социально значимые аспекты общественной жизни. Итак, пространство культуры можно представить в трех базовых

измерениях характеризующих фундаментальные связи людей с окру­ жением: вещественное, социальное, Символическое. Считается, что культура необходима им как живым организмам, чтобы получать энер­

гию природных ресурсов с помощью искусственных систем и исполь­

зовать ее для поддержания жизни. С эволюционистской точки зрения «жизнь есть борьба за свободную энергию. Энергия сама по себе ни­ чего не значит. В культурной системе важна лишь та энергия, которая контролируется, направляется. А это уже достигается технологически­ ми средствами, теми или иными орудиями производства. Культура

развивается по мере того, как увеличивается количество энергии, по­

требляемое в rog на gушунаселения,либо по мере роста эффективно­ сти оруgий mpyga, при помощи которых используетсяэнерсияз/",

Такая модель культуры которая объединяет ее процессуальныйи распределительныйаспекты считается приемлемым основанием для сотрудничестваантропологов, социологов и психологов. В этих теоре­ тических рамках культура рассматриваетсяне как набор полностью

ШВА 2. ПОUШЕ IКУШУРА. В СОВРЕМЕшi ШРОПШГII

ства. Этому помогает вполне правдоподобное допущение Гирпа, что в

рамках культуры люди стараются увязать «модели реальности», т. е.

описательные утверждения о том, что есть, с «моделями для реальнос­ ти», т. е. с нормативными утверждениями о TO~, что должно быть.

Шварц рассматривает эксплицитный аспект культуры как публично проявляемый выраженный комплекс взаимосвязанных когнитивных конструктов, репрезентаций моделей поведения, классификаций собы­ тий. Он порождается и осваивается членами общества, воплощаясь как в структуре событий, так и в совокупности артефактов (материальных или идеальных, символических), и в контексте процессов постоянных взаимодействий и коммуникаций между людьми. Так Формируются, модифицируются и фиксируются культурные факты. Они корректи­

руют восприятие реальности и сами корректируются в соответствии с ним. Таким образом, речь идет об изучении объективации субъектив­ ного и взаимодействия между внешней и внутренней реальностью.

Понятие имплицитной культуры определяет структуру индивидуаль­

ного сознания, но все интериоризированные компоненты опыта, рас­ пределенные среди членов общества. И хотя считается, что есть пред­

ставления, разделяемые всеми, предполагается, что по содержанию они варьируются от одного индивида к другому. Каждый из них не просто приобретает и использует опыт, но расширяет область его культурного оформления; в процессе взаимодействий и коммуникаций он создает свою собственную версию культуры, поскольку осваивает реальность неповторимым индивидуальным образом. Облекая этот опыт в слова,

люди переводят свои индивидуальные переживания в совместно по­ рождаемые идеи и образы. Выраженные в символической форме, они образуют мир, который для людей столь же реален, как и физический. В самом деле, в повседневных взаимодействиях и коммуникациях по­

стоянно используются идеациональные культурные категории, класси­

фикации, оценки. В отличие от вещественной эта область, как уже говорилось выше, характеризуется особыми временными и простран­ ственными свойствами, вызывает интенсивные переживания, детерми­ нирует свои формы активности. По словам Л. Уайта, «в наиболее наив­ ных философских системах идеи и слова всегда первичны. Они «более реальны», чем вещественные объекты. Они живучи, они вечны».

В реальном мире человек осваивает и использует вещи. Но это не просто предметы материального мира, поскольку содержат информа­ цию об их функциях, способах изготовления и культурном содержа­ нии. Наиболее отчетливо это проявляется в отношении орудий труда. «Инструмент для человека существует не только в данный момент, он оживляет прошлое и проецируется на еще не наступившее будущее ...

Таким образом, опыт использования орудий труда не сводится к серии разрозненных эпизодов, в каждом из которых человек берет инстру­ мент, пользуется им, а потом откладывает. Каждое из этих внешних действий - лишь частное выражение идеационального опыта, который длителен и непрерывеняб" .

гнш 2. ПШШ «IYНШРАв В ШРЕМШОЙ АНТРШНШI

происходит, культуру следует изучать как стратифицированную во време­ ни. А поколение становится не просто стадией в бесконечно повторяю­ щемся цикле, но культурным дифференциалом, обусловливающим не­ обратимые изменения в искусственном мире человеке.

Этот тип «процессуахьной» модели, который Шварц называет уни­ тарным, основывается на представлении М. Спиро, что культура и лич­

ность - производные одного и того же потока опыта, интериоризиру­

емого индивидами разным обраэом/". Соответственно предполагается, что конфликт между личностью и требованиями общества может спо­ собствовать порождению новых культурных форм, и анализ механиз­ мов таких изменений в микровременных масштабах помогает выявлять формы исторической динамики культуры.

Составляющие опыта не являются чисто когнитивными механизма­ ми изменений: они когнитивно-аффективно-ценностные. Они действу­

ют на различных уровнях психики, проявляясь И как мотивации, и как

представления, и как детерминанты поведения?'. Индивиды включаются в события, уже имея такие ментальные конструкты-предпосылки. По мере разворачивания событий они могут меняться, и в измененном виде приобретать новую форму. В случаях, когда это происходит у большин­ ства членов сообщества, трансформируются основания групповой куль­ туры. Однако носители культуры по-разному воспринимают и оценива­ ют события. В культурных процессах их представления подвижны, хотя

и ограничены заданными культурными рамками, такими, например, как

эпистемы Фуко или парадигмы Куна, впрочем, достаточно широкими. Такая неоднозначность толкования событий отнюдь не означает кризи­ са, но проявляется в культуре постоянно. Согласно Шварцу, изучение механизмов таких микроизменений должно занимать центральное мес­ то в процессуальной теории культуры.

Конструкты, составляющие «идиоверсию» культуры, являются про­ дуктами одновременно когнитивными, оценочными и аффективными восприятиями структурирования событий, как уже случившихся, так и возможных в будущем, как реальных, так и гипотетических. Когни­ тивный процесс связан с определенными мотивациями, возникающи­ ми в пределах субъективной реальности, такими как дискомфорт, бес­ покойство, стыд, гнев; он зависит от реакций других на поведение индивида, от внимания к нему, от одобрения или осуждения. Такие

ментальные конструкты рассматриваются как своего рода механизм, регулирующий допустимость мотиваций и вариаций поведения в мик­

росоциокультурных ситуациях.

Шварц считает, что при его изучении связь между теорией культуры

ипсихологией очевидна. Если признана ложность концепции «врожден­ ных идей», то логично предположить, что они черпаются из культурного окружения. За счет этого формируются человеческий разум, сознание

ибессознательное. «Я утверждаю, пишет Шварц, что процессы развития,

изучаемые психологами, - это не просто взросление, разворачивание

ша и. СМЕНА ПШАВАТШНhlХ ПАРАДlrм в АШОШОШ

человеческой натуры, но и приобщение ребенка к культуре - тема, которую, я уверен, антропологи и психологи могли бы изучать совмест­ но. Без культуры нет психологии, без культуры индивид перестает быть психологическим человеческим существомя/". И дальше: «Мы, психоло­ гические антропологи, нуждаемся в когнитивной психологии. Более того,

должно расширяться важное поле исследования - психология культу­ ры. Вот область науки, где следует проявлять инициативу. Мы должны исследовать, как человек думает в рамках своей культуры»73.

Итак, в антропологии понятие «культура» означает формы челове­ ческой адаптации и способы организации людьми своих отношений с окружением в реальных и символических формах. Людям присуща способность достигать это посредством благоприобретенных характе­ ристик поведения (культурных моделей), варьирующихся от одного сообщества к другому. На этом уровне рассуждений культура в широ­ ком смысле определяется в соотнесении с физическим, социальным и

символическим окружением, где люди в своем совместном существова­

нии должны адаптироваться, чтобы выжить. Но это понятие можно трактовать в более узком смысле как символическое окружение и ког­ нитивные модели людей. «Индивиды В человеческой популяции адапти­ руются не непосредственно к физическому и биологическому окруже­ нию, но к культурному (или социокультурному), содержащему средства для индивидуального выживания и обеспечивающему установленные пути или организованные правила (эксплицитные или имплицитные) адаптации, согласно которым индивиды должны взаимодействовать, думать о себе и своем окружении, вести себя по отношению к другим людям и объектам окружения. Эти правила не универсальны, и им не всегда следуют, но они признаются всеми и обычно ограничивают ва­ риативность моделей коммуникации, представлений, ценностей и со­ циального поведения в рамках культуры» 74.

Пока в отношении определения культуры в антропологии по-преж­

нему сохранялся дуализм: параллельное существование социального и культурного, культурного и ментального уровней анализа - каждый со своими системами значений. Задача заключалась в установлении теоретической связи между объективированной культурной и менталь­ ными трактовками реахьности'". Это обусловило повышенное внима­

ние к лингвистике и когнитивным теориям.

ШВА 2. ПОНШЕ .КУПШРАD В СDВРЕмшоi ШРDПШШ

вании мышления и, следовательно, культуры, был Э. Сепир. Этой пози­ ции до сих пор придерживается целый ряд иссхедоватехей?".

А Ф. Боас еще в 1911 г. подчеркивал значимость для антропологии функциональной лингвистики, позволяющей понять представления носителей других культур. Он премагал рассматривать синтаксис язы­ ка как «когнитивное бессознательное», поскольку большинство людей

не осознает, хотя и открыто использует синтактические структуры

родного языка.

Многих антропологов интересовал вопрос, каким образом мышле­ ние и поведение людей моделируются языком и культурой. Предпола­ галось, что культурная реальность существует во взаимодействиях и коммуникациях индивидов, в интерсубъективном пространстве - в ми­ ре значений, из которых каждый из участников может неосознанно извлекать нужные ему. При этом каждый язык структурирует культур­ ный мир его носителей особым образом?", Это центральная идея Сепи­ ра: «Люди живут не только в объективном мире, не только в мире со­ циальной активности, но также во владениях языка как характерного для сообщества выразительного средства. Дело в. том, что «реальный мир» по большей части представляется в языке, привычном для членов группы. Не существует двух языков, сходных настолько, чтобы считать, что они представляют одну и ту же социальную реальность. Миры, в которых живут различные общества - это отдельные миры, а не про­ сто один и тот же мир с прикрепленными к нему разными ярхыкемиь/".

Давно замечено, что для разных областей культуры характерны свои языковые особенности, и нередко им соответствую специфичные формы поведения. Но в таких утверждениях долгое время содержались всего лишь констатация факта, суждение на уровне здравого смысла, с одной сторо­ ны, или расхожее мнение антропологов - с другой. Такой поверхност­ ный взгляд оставлял без внимания важную связь между языком и куль­ турой, замеченную Сепиром. Речь идет не столько о том, что язык по-своему употребляется в разных областях культуры, «сколько О посто­ янной подготовке восприятия и повседневном анализе феноменов, осуще­ ствляемых с его помощью». Соответственно антропологи постепенно на­

чали принимать во внимание влияние, оказываемое языком на другие виды

культурной и личностной активности. «Определенная направленность

поведения часто включается по аналогичному сигналу, заключенному в лингвистической формуле, согласно которой ситуация обсуждается, ана­

лизируется и располагается в мире, который - в значительной степени бессознательно - строится на групповых языковых привычкахэ".

На этих основаниях строится широко известная гипотеза лингвис­ тической относительности Сепира - Уорфа: «Мы расчленяем природу в

76 De Vos Cu!tura! psycho!ogy: comparative studies 01 human behavior. In: The Handbook 01 Socia! Psycho!ogy. Lindzey С. and Лrоnsоп Е. (eds.). Reading (Mass.), Меп!о Park (СаШ.), London, Оеп MiIIs (Ontario), 1969. Р. 337-338.

77 Barnouw V. Culture and Personality. Homewood 111. 1963. Р. 95 - 96.

78Sapir Е. Language, Culture and Personality. Р. 162.

79Whort B.L. The relation 01 habitua! thought and behavior to !anguage. In: Hollander Е.Р.

ЧАСТЬ IV. СМЕНА ПО3НШТЕШЫХ ПАРЩГМ В АНТРОПШГ ••

направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явле­ ний те или иные категории совсем не потому, что они (категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калей­ доскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит - в основном языковой системой, хранящейся в нашем сознании... Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходные картины универсума только при сходстве или по крайней мере при соотносительности язы­ ковых систем»80.

Согласно этой гипотезе, когнитивные категории (классы и роды вещей) формулируются в соответствии не только с реальными проявле­ ниями природного мира и универсальными свойствами человеческого

разума, но и в ответ на организацию грамматических и лексических систем. Так, по мнению Сепира и Уорфа, грамматические системы

строятся на произвольных условностях, конвенционально принятых в языковых сообществах, а когнитивные модели детерминируются таки­ ми системами. «Рехятивистсквя позиция становится завершенной, ког­ да Сепир утверждает, что языки и культуры не имеют общего мерила и потому не подлежат сравнению и переводуя'". Более того, Сепир рас­ пространял эту идею и на индивидов: «Культуры представляют собой

просто абстрактные конфигурации моделей, идей и действий с беско­ нечным разнообразием значений для членов одной и той же группы»82.

На подобного рода предпосылках основывалось большинство этносеман­ тических исследований, где многозначность содержания отдельных

культурных элементов выявлялось В коммуникации между исследова­ телем и информантами. Такие данные репрезентировали культурное знание в отдельных группах и обществах и документировались в этно­ графических эаписяхб', Сами исследования были направлены на изуче­ ние терминологии родственных отношений, классификаций растений и животных, диагностики заболеваний, обозначений цветов, других культурных паттернов. «Их результаты продемонстрировали сложность социальной детерминации модусов мышления и стали источником

гипотез о процессах порождения, существования и изменения поня­

тий»84, обозначавших зону пересечения лингвистики и антропологии. Лингвистическая теория, описывающая знания и действия носителей

культуры, становится отправным пунктом изучения принципов их

упорядочения, поскольку «лингвистические знаки представляют собой наиболее важные средства когнитивной организацию>. А поскольку Э. Сепир был определенным образом связан с направлением «культура

80 Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М., 1988. С. 26.

81Ronald W.c. Cognitive епшгорогосу. 1п: Handbook 01 Рвуспоюшса] Anthropology. Bock Ph. К. (ed.). Р.66-67.

82Sapir Е. Language, culture and personality. [п: Mandelbaum D.G. (ed.). Selected Writings 01 Edward Sapir. Berkeley and Los Angeles, 1949. Р. 593.

аз Туlег S.A. (ed.). Cognitive Anthropology. N. У., 1969; Casson R.W. (ed.). Language, Culture and Cognition: Anthropological Perspective. N. У'о 1981.

К. (ed.). Handbook 01 Psychological Anthropology.