ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ / 0281576_BEADB_orlova_e_a_istoriya_antropologicheskih_ucheniy

Понитие сскgЛLтgраl1 В современной

антрополоrии

в своей работе «Культура и коммуникация» Э.Р. Лич охарактеризо­ вал сложившиеся в первой половине ХХ в. основные теоретические направления в антропохогиисхедующим образом:

изучение причинно-следственных связей (различные варианты эволюционизма и историзма); изучение взаимозависимости различных частей социальной систе­ мы (структурный функционализм);

-демонстрация того, что любой отдельно взятый культурный инсти­ тут, наблюдаемый в реальности, это одна из возможных «перспек­ тив» И комбинаций, часть которых можно наблюдать в других куль­ турных комплексах. Эти ученые предлагают структуралистское - в смысле Леви-Стросса - объясненнег.

Им соответствуют эмпирическая и рационалистическая исследо­ вательские позиции. Первая, представленная Малиновским, Рэд­ клифф-Брауном, Фёрсом, Фортесом, Глакманом и их последовате­

лями, которые «полагали, что основная задача антрополога в процессе полевого исследования - фиксировать непосредственно наблюдае­

мое поведение членов локального сообщества, взаимодействующих друг с другом в своей повседневной жиэния", Ко второй позиции, восходящей к Дж. Вико, относятся Аеви-Стросс, Эванс-Причард (1950 - 1970 гг.] и их последователи, к которым Лич относит и себя. «Представления им интереснее, чем "объективные факты", то, что

говорится, - чем то, что делается ... рационалисты склонны утверж­ дать, что социальная реальность "существует" в вербальных выска­ зываниях, а не в том, что действительной происходит»:'. В то же время оба направления - эмпирический (функциональный) и рационали­ стический (структурный) - считаются взаимодополняющими, а не противоречащими друг другу: один представляет собой трансформа­ цию другого".

ЧАСТЬ IV. СМЕНА пшштшны x ПАРАДИГМ В АШОШОГ"

•Смена теоретических ориентаций

Сконца 1960-х гг. в западных социальных науках наметились новые тенденции, иногда обозначаемые как «феноменологический поворот»

Исвязанные с пересмотром познавательной парадигмы в антропологии. Это было вызвано все большим расхождением между ее теоретически­ ми разработками и этнографическими описаниями. Предполагалось, что социальная антропология базируется на методах индуктивной логики, характерных для естественных наук, а сравнительный анализ применя­ ется для выявления общих тенденций и взаимозависимостей в культу­ ре, ЯВляющихся универсальными для человеческих сообществ>. В то же

время этнографические исследования как составляющая антропологии всегда были связаны не столько с обобщенными социокультурными

процессами, сколько с внешними проявлениями отдельных культурных

образцов и не столько с антропологическим объяснением их сходств и различий в разных культурах, сколько со сравнением их интерпрета­ ции информантами и исследователем. Антропологи-теоретики не раз заявляли, что этнография - это не наука. Она ближе к гуманитарному знанию, поскольку ориентирована не на определение закономерностей культуры, но на понимание культурных значений.

Многие антропологи говорили о необходимости объединения те­ оретических обобщений и эмпирических наблюдений (этнографиче­ ских описаний). Но они видели, что наличные теории и этнографи­

ческие отчеты перестали отвечать на те вопросы, которые стали центром внимания в изменившихся условиях. Стремление преодолеть расхождение между идиографической (подробное описание происхо­ дящего события в его уникальности) и номотетической (выделение устойчивых и повторяющихся процессов и явлений) методологиче­

скими позициями, присутствующими В антропологических исследо­

ваниях и разделяющими эмпириков и теоретиков, до сих пор не при­ вело к их полному примирению. Правда, наметился компромисс, поскольку эмпирики признали, что в любой ситуации наблюдения,

даже включенного и участвующего, они сохраняют непреодолимую принадлежность к своей культуре (страна проживания) и субкультуре (социальная наука), а теоретики - что все их построения суть не «отражение реальности», а инструмент для решения не всегда отреф­ лексированных проблем, возникающих по зачастую неизвестным при­ чинам между людьми (в том числе исследователями) и окружением.

Натуралистические основания, доминировавшие в американской и британской антропологии, вызывали сомнения у Э. Эванс-Причарда уже в 19ЗО-х ГГ., а в 1950-х гг. он писал: «В функциональной антропологии

социальные системы постулируются как естественные и сводятся к

социологическим законам, из чего следует, что их история не имеет

значения. Я должен признать все это худшим выражением доктринер­

ского позитивизма».

ШВА 2. ШШЕ -.УШУРА. В ШРЕмшоi АНТРОООПШI

Среди антропологов, пришедших на смену основателям функциона­ лизма, он одним из первых сформулировал в качестве первостепенной задачи этой науки понимание значений культурных феноменов изуча­ емых народов, а не только выявление функциональной нагрузки их

институтов.

Новое поколение антропологов, осуществляющих полевую этногра­ фическую работу, оказалось в ситуации, когда наблюдаемая ими реаль­ ность перестала укладываться в рамки функциональных и структурных схем. Знания о социальных институтах и их функциях уже легко под­ давались научной фиксации. Фокус интереса переместился в сторону изучения механизмов социальных взаимодействий и коммуникаций, которые прямо не наблюдались. Их выявление обусловило обращение

к категории «понимание», которая логически привела к рассмотрению

любого наблюдения в контексте связей наблюдающего и наблюдаемого как равноправных партнеров, обменивающихся своими определения­

ми ситуации и представлениями о том, что происходит в ее рамках и

почему. Иными словами, наметился поворот в сторону когнитивных исследований, т. е. попыток понять формы мышления, познания, их порождение, их влияние на устойчивые и изменчивые аспекты отно­ шений между людьми, на результаты их взаимодействий.

В рамках антропологии эта тема имеет свою историю. Тему «перво­ бытного мышления» активно разрабатывали 3. Дюркгейми его последо­ ватели- М. Мосс, С. Бугле, М. Хальбвакс, А. Юбер и др. В британской

антропологии изучению психологических механизмов восприятия у

«дикарей» отдали дань еще в конце XIX в. такие ученые, как А. Хэддон, У. Мак-Дугал, Ч. Селигмен, У. Риверс. В рамках этого направления была отвергнута индивидуалистическая трактовка первобытного мышления (3. Тайлор, Дж. Фрэзер и др.). На смену образу «дикаря-философа» (3. Тайлор) пришлаконцепция«коллективныхпредставхений»Э. Дюрк­ гейма, подчеркивавшегозначимость культурно запрограммированных, «разделяемых»С другими членами сообществапредставлений.

Категории «хартия института» Малиновскогои «структурнаяфор­ ма» Рэдклифф-Брауна были предназначеныдля анализа нормативных

аспектов социокультурнойжизни, что исключало необходимостьрас­ сматривать процессы мышления и индивидуальногоповедения", При

изучениинормативныхи социальноинтегративныхфункций религии, магии и мифологии их познавательнаяроль в культуре оставалась за пределами исследовательскоговнимания'. Допущение о психическом

единстве человечества при изучении современныхдописьменныхсо­

обществ трактовалось в терминах эволюционизма «первобытность­ цивилизация»,«примитивное- сложноорганизованное» и рассматрива­ лось как иррационально-пралогический (л. Леви-Брюль) прародитель

рационально-логического, развившегося в ходе эволюции.

По мере накопления и анализа эмпирического материала, собранно­ го квалифицированными исследователями в ходе непосредственных кон-

ЧАШ 1•• СМЕНА ШИШТШНЫХ ПАРАП_ГМ в АНТРОПОПШИ

тактов с представителями бесписьменных обществ классические европо­ центрические допущения стали изменяться. Оказалось, что члены этих обществ не менее рациональны, чем европейцы, и пользуются свободой выбора в условиях действия нормативов, заключенных в мифах и обы­ чаях. Соответственно при сравнении «примитивных» культур С европей­ ской, которое присутствует в любом типе исследования, проводимого европейцем, стал доминировать принцип их сопоставимости.

Там, где речь идет о реальных действиях, например, при сравнении хозяйственных систем, факторы, обусловливающие соответствующие действия и способы их реализации легко наблюдаемы. Когда же изуча­ лись связи с трансцендентным, начали обращаться к герменевтической логике толкования священных понятий изучаемого народа и переводу их на язык европейской (христианской) теологии". Но и это не делает интерпретацию «объективной». «Могут сказать, что в описании и ин­ терпретации примитивной религии безразлично, является исследователь

агностиком или христианином, иудеем, мусульманином, индуистом или кем-либо еще, но фактически это существенное различие, поскольку

даже в описательном исследовании личная позиция никоим образом не может быть устрененав".

Таким образом, наметился поворот к рефлексии антропологов к исходным основаниям своих теоретических построений и к самому процессу исследования, особенно этнографического.

«Исследователь может изучелъ культуру только с помощью ее инди­ видуальных представителей, тех, кто ее создает. Этнолог выстраивает ее из своего опыта отношений с носителями культуры: специфичность культуры этнолог воспринимает как нечто отличное от собственного

прошлого опыта, как неупорядоченное интуитивное восприятие без отчетливого выделения имеющихся различий» 10.

В конце 1980-х гг. стало распространяться мнение, что работа антро­ полога близка к писательской и она ближе к искусству, чем к науке в естественно-научном смысле11.

Некоторые этнографы подчеркивают необходимость не только изучать язык исследуемой культуры, но и осваивать типичные для

нее паттерны поведения, что позволяет «вживаться. в происходящее. Это состояние получило название «бикухьтурахьность». Смена по­ зиции наблюдателя привела к пересмотру исходных противопостав­ лений культур, характерных для европоцентризма. Так, британский антрополог Э. Саид утверждал: «Культурные различия, географиче­ ски проводимые между Западом и не-западной периферией, прочер­

чивались настолько резко, что граница между двумя «мирами» счи­

талась «абсолютной» 12. Западные научные представления о странах и народах Востока - это всего лишь мифологема, созданная на За-

8Evans-Pritchard Е.Е. Nuer Religion. Oxlord. 1956. Р. УI - УН.

9Ibid. Р. VII.

ГВАВА 2. ШШЕ _(ШТУРА» В СОВРЕМЕнноа АНТРОШОШ

паде и для Запада и ставшая значительной частью современной куль­ туры, в том числе похитической Р. «Восток представляет собой идею,

имеющую собственную историю, традицию репрезентаций, концеп­ туальный и терминологический аппарат, сложившиеся на Западе и для Запада» 14.

Было признано также, что «концепция культуры служит своему времени» 15. Соответственносомнению подвергаласьправомерность

использованиятеорий, разработанныхзападными антропологамидля

изучения не-западныхкультур, на том основании, что используемыев их рамках категории не улавливаюттого, что представляетсяважным

самим носителям изучаемых культур. Распространениерелятивизмапредполагало,что все интерпретации

культуры зависят от ситуации и точки зрения наблюдателя. Однако обусловленныеэтими различиямитеоретическиеориентациипривели к многообразиюреконструкцийизучаемыхкультур.А поискикультур­ ной экзотикипобуждалиисследователейискать особенностиструктур, жизненныхусловий, поведения, критериевоценки, демонстрирующие отличия изучаемых культур от западных. «Те же работы, где другие

народы оказываются лишенными экзотики и сходными с нами, не публикуютсяи не читаются. Такая фильтрацияосуществляетсяискус­

ственнои померживаетидеологиюкультурногорелятивизма,радикаль­ ного различия культур и пронизываетвсю дисциплину... в результате мы ориентируемся на отбор наиболее экзотичных данных и их интер­ претаций... Благодаря всему этому отличия народов друг от друга, от нас оказываются преувехиченными»16.

Разнообразие тем, результатов наблюдений, ин:терпретаций породи­ ло в антропологии множество глубоких и продолжительных споров. «Результатом этого стало фрагментирование дисциплины; вместе с

быстрым чередованием тематики в работах ведущих исследователей меняются наборы ключевых схов»!",

Расхождения в направлениях научного поиска и в терминологии

оказались столь существенными, что сегодня актуальным стал вопрос

о будущем антропологии. «Дезинтеграция дисциплины И ее фрагмен­ тированность на множество субдисциплин сопровождается акцентом на различиях и уникальности в большей степени, чем на общности. Есть

ли будущее у этнологии, во многом зависит от того, обретут ли эти фрагменты общую эпистемологическую базу»!".

В этом контексте появилась необходимость «заново собрать разроз­ ненные части классической антропологии и заново осмыслить ее зада­ чи, не отвергая, а трансформируя критику, включая ее в свою работу, поскольку она способствует росту нашей восприимчивости и мастер-

13 Said E.W. Orientalism. N. У., 1978. Р. 12.

14Ibid. Р. 5.

15СШfогd J. Cambridge, Mass., 1988. Р. 274.

16Keesing R.M. Exotic Reading 01 Сшшге Texts 11 Сипепt Anthropology. Vol. 80. N2 4.

ЧАСТЬ IV. СМЕНА ПD3НШТЕПЬНЫХ ПАРАДИfМ В АШОПОПШИ

ства»!". Пересмотр оснований исследований требовался и на эмпири­ ческом, и на теоретическом уровнях. В первом случае заговорили о «новой этнографию>. Предлагалось начинать с тщательных наблюдений взаимосвязей изучаемых событий во времени и во всем их разнообра­ зии и их подробных описаний. В ходе такого рода работы возникают

вопросы о смысле происходящего для изучаемых, а также для исследо­ вателя. Если его начальная цель ограничивается лишь «плотным» (тер­ мин К. Гиртца) описанием наблюдаемого, то у него отпадает необходи­ мость одновременно выявлять «сущностные» характеристики событий, предписываемые теоретическими априоризмами. Он будет уделять внимание всем мелким деталям наблюдаемого, которые становятся видимыми благодаря новому способу описательной работы. Считается, что в этом случае картина увиденного и услышанного будет более пол­ ной, хотя и менее упорядоченной. Разумеется, потребуется больше времени для углубленного анализа полученных данных. Однако эти описания обнаружат вариативность значений и смыслов изучаемых событий и позволят принять ее как неотьемлемую черту того, что видит

и слышит исследователь.

До настоящего времени изменчивость оказывалась вне сферы вни­ мания из-за тех заранее установленных теоретических предписаний, в силу которых наблюдаемое должно трактоваться как отражение груп­ повых ценностей, норм, структур. В некоторых случаях такой априо­ ризм может, конечно, оказаться вполне адекватным. Однако «новая этнография» репрезентирует собранные с ее помощью данные с точки зрения их разнообразия и подвижности. Вслед за этим в ходе сравни­

тельного анализа исследователь продвигается по пути поиска повторя­

ющихся феноменов и возможных связей между ними.

Однако при таком подходе следует использовать или разработать техники, которые позволили бы зафиксировать частности в их измен­ чивости. Все предшествующие методики предполагают следование шаб­ лонам и схемам, побуждающим исследователя к обобщающим выводам относительно предзаданного теорией целого. «Это означает, что следу­ ет более осознанно относиться к самому процессу наблюдения и про­ являть меньшую озабоченность тем, что предстоит обнаружить. Хотя построение теорий таким образом замедляется, но вместе с тем откры­ вается возможность больше внимания уделять организации иссхедова­ ний, минимально нарушая целостность объекта разделением его. на части ... Исследователям лучше было бы перекхючитъся с теоретических обсуждений объективности интерпретаций и стиля описаний на прак­ тическую полевую работу... Культурную среду важно изучать как из­ нутри, чтобы в какой-то степени понять значение действий и событий, так и извне... чтобы определить, как причинные связи внешнего мира преломляются в изучаемой кухьтуреи-".

А.ля решения такого рода задач необходимо было преодолеть барьер между культурно специфичными способами выражения непосредствен-

19 Барт Ф. ЛиЧНЫЙ взгляд на культурные задачи и приоритеты КУЛЬТУРНОЙ и социаль­

НОЙ антропологии / / Этнографическое обозрение. 1995. NQ З. С. 45. 408 20 Там же. С. 47 - 49.

ТIШ 2. IШТIЕ .'ШТУРА. I СШЕМЕшi АШШIШI

ных переживаний, что является серьезным препятствием мя понима­ ния культурных процессов". Считается,что переходк их микроанали­

зу является средством такого преодоления, и в этих целях «некоторые

прежние теории можно использоватьснова»22, такие, например, как интеракционизм,структурализм,генеративныеи трансформационные

лингвистическиемодели.

В начале 1990-хгг. опятьвозникаетвопрос, как «примирить:(а) трак­ товку культуры, при которой культурный паттерн, с одной стороны, организуетактивностьлюдей, а с другой - представляет собой произ­ водную этой активности и (б) конструктивистскую позицию в психо­ логии, освещающую процессы и формы ментальных репреэентаций'Р. или по-другому: если культура определяется через ментальные представ­ ления и через связанную с ними активность, то «проблема заключается в том, чтобы разработать адекватную концепцию отношения между

индивидуальными феноменами и коллективно организованным окру­ жвниемя-".

В целом антропология начиная с 60-х гг. ХХ в. характеризуется ко­ личественным ростом различных методологий для решения узких за­ дач, обусловленных этой всеми разделяемой проблемы. Предыдущий интерес к анализу личности и культуры в целом сменился изучением

взаимодействий и коммуникаций между людьми и используемых в их ходе средств-". Вряд ли можно считать противоречием, что предыдущие

направления в антропологии начиная с 1960-х гг. не развивались, а под­ вергались критическому пересмотру. Отчасти это было связано с рос­ том безразличия к культурам других народов. Все больший интерес вызывали сложные современные общества и прикладные исследования, их антропологическая версия. Призыв к междисципхинарности (пси­ хологии, антропологии, социологии, истории, семиотики) при решении такого рода проблем постепенно становился реальностью, поскольку все больше внимания уделялось взаимовлиянию обусловливающих их ин­ ституциональных, культурных, исторических факторов. Это существен­ но повлияло на формирование нового предметного поля. Однако в рас­

ширившихся границах доминирующего антропологического течения сложилось множество узких теоретических - лингвистических семан­ тических - и методологических ориентаций, включая «новую этно­ графию» и «этнонауку», которые пока не привели к более общим соци­

альным и культурным теориям.

В 1970-х гг. в антропологии выделяли два отчетливых направления: символическое и когнитивное. Символическое предполагает изучение культуры как системы значений, но без обращения к процессам, про­ исходящим в сознании. Когнитивное также было связано с изучени-

ШВА Z. ПDНШЕ -.УШУРА. В ШРЕМЕшl АШШIШI

__ИСТОЧНИКИ ПОРОJКАеНИII КПАЬТПРНЫХ феноменов

Концепциякультурыкак производнойсоциальнойжизнипоявилась в рамкахфункционализма.Так, Малиновскийсчитал, что человеческие общества отличаютсядруг от друга в двух отношениях: во-первых, по физическим характеристикам,'что является предметом физической

антропологии;во-вторых,по «социальномунаследию»I которое он отож­

дествлял с культурой, - предмет культурной антропологии. Поэтому при изучении различий между человеческими сообществами следует выделять ее компоненты и выявлять характер взаимосвязи и взаимного соответствия между ними в соотнесении с потребностями людей и с окружением. Он считал, что изучение функций культурных единиц, способов удовлетворения потребностей людей с их помощью важнее, чем исследование стадий развития культуры, ее эвохюции'".

Как уже говорилось, согласно Малиновскому, все общества осно­ вываются на «базовых потребностях» (пища, секс, физическая безо­ пасность), которые, в свою очередь, порождают культурные «им­ перативы», или вторичные потребности, а затем - культурные «ответы». Более развернутое обсуждение этой темы в терминах куль­ туры появилось значительно позже, но теория потребностей Мали­ новского позволяла выявлять некоторые общие теоретические осно­ вания, элементы и тенденции, характеризующие свойства культуры и на социальном, и на индивидуальном уровнях. В то же время не­ которые феномены не объяснялись базовыми потребностями. «На­ пример, какой базовой потребностью или потребностями можно объяснить универсальность искусства? С другой стороны, почему животные так отличаются от людей, хотя у них те же базовые по­ требности? Однако теория базовых и производных потребностей Малиновского придает рассуждениям новую ориентацию - на психо­ логические факторы, определяющие человеческое поведение... Извест­

ные межкультурные контрасты позволяют допустить, что существует

различие между внутренним и внешним контролем»28.

Малиновский полагал, что функционализм решительно и радикаль­ но отличается от других социологических теорий пониманием и опре­ делением человека. При анализе культуры предполагается обращение не только к эмоциональной и интеллектуальной сторонам его менталь­ ных процессов, но также к его биологической природе. «Потребности

тела, влияние внешнего окружения и отношение к ним, обусловленное культурой, должны изучаться бок о бок»29. Сам Малиновский так фор­

мулировал «аксиомы функционализма», связанные с субстанциональ­

ным пониманием культуры:

культура в своей сущности представляет собой инструментальный механизм, помогающий человеку справляться со специфичными

ЧАШ 11. емш RIШIАТШНЫI ШАЩМ В АШОRIШII

проблемами, порождаемыми окружением в ходе удовлетворения его потребностей; .

культура - это система объектов, действий, установок, все компо­ ненты которой являются средствами для достижения определенных целей;

культура есть целое, в пределах которого ее элементы автономны;

объекты, виды деятельности, установки организованы для решения жизненно важных задач в форме институтов (семья, клан, община, племя); их взаимосвязанность (социальная структура) является усло­ вием экономической кооперации, политической, правовой, образо­ вательнойдеятельности;

в динамическом, т. е. акционистском ключе культуру можно анали­

зировать в разных аспектах, таких как образование, социальный контроль, экономика, система познания, верований, мораль, искус­

ство; культурный процесс в его конкретных проявлениях предполагает

дифференцированную по видам совместную человеческую актив­ ность. Люди создают и организуют искусственные элементы свое­ го окружения в процессах взаимодействия и символической ком­ муникации. Вещи, человеческие группы и системы символов - это три составляющие культурного процессаёе.

Из сказанного следует, что культура представляет собой производ­ ную социального взаимодействия. В рамках британской социальной

антропологии при изучении различных культур и продуцирующих их обществ в первую очередь акцентируются социальные отношения,

а культура рассматривается скорее с точки зрения механизмов или

средств социального взаимодействия, нежели его результатов как тако­ вых. Этим британские социальные антропологи в свое время отлича­

лись от своих американских коллег, которые основное внимание уде­ ляли содержанию культурных паттернов в ущерб их социальному измерению. Соответственно структура социальных отношений скры­ валась за культурной схематизацией и обусловленностью, что с особой очевидностью проявлялось при изучении практик воспитания детей, социализации и инкультурации, непрерывности и дискретности дей­

ствия механизма традиции.

Британские антропологи отдавали приоритет изучению социальных отношений перед их культурным выражением и рассматривали широ­ кий круг форм совместной активности и разделяемых представлений. Поэтому их основная цель заключалась в том, чтобы выделить важные типичные события и единицы социальной жизни, а затем изучить

составляющую их основу схему, чаще имплицитную, чем эксплицит­ ную, которая укажет, как они помещаются в значимый паттерн: «Наш интерес направлен не на какую-то одну область социальной жизни, но скорее на все, составляющие общество, особенно на их взаимозависи­ мость как частей цехогоэ". Исходнымидопущениямифункционализ­ ма в отношении социальнойжизни были «интеграция» и «взаимосвя-

30 Malinovski БА Scientific Theory of Culture. Chapell Нill. 1944. Р. 150. 410 31 Ibid. Р. 19.