ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ / 0281576_BEADB_orlova_e_a_istoriya_antropologicheskih_ucheniy

ШВА 3. ОШВАШ • НШШЕШ струшршо АШШ

Она включает в себя области «реального», «воображаемого» и «сим­ волического». К реальному относятся витальные функции и отправле­ ния; к воображаемому - представления, связанные с жизненными событиями; к символическому - дискурсивно опосредованные и транс­ формированные репрезентации. Соответственно на этих уровнях кон­ ституируется три типа направленности субъекта: реальному соответ­ ствуют потребности; воображаемому - желания; символическому­ запросы, выраженные вербально.

Если у Фрейда «принцип удовольствия», обусловленный побужде­ ниями id, сдерживается «принципом реальности», воплощенном в ego, то Лакан видит в ego не основу всей работы сознания, но, напротив, средоточиезаблужденийи иллюзийсубъектаотносительносамогосебя. Он противопоставляетэтому бессознательнуюсимволическуюфунк­

цию, связывающую индивида с культурными порядками.

Лакан не разделяетформулыДекарта «cogito ergo вшп» ibi cogito ibi sum. Это представлениео совпадениитрансцендентальногомыслящего и реально существующего субъекта он считает иллюзией воображаю­ щего «Я». Он полагает, что связь сознания и существования нельзя выразить двучленной формулой: их отношения опосредуются дискур­ сом. Субъект не ограничивается «cogito». То, что на этом уровне пред­ ставляется существующим, может оказаться нереальным; то, что мыс­ лится не обязательно пораждает экзистенциальныеутверждения.

Когнитивное и реальное не сосуществуютв одном и том же месте. Вместо Декартова «где Я мыслю, там я существую» Лакан предлагает тезис: «Я мыслю там, где я не есмь, и я есмь там, где я не мыслю». Иными словами, при изучении субъекта мышления и субъекта существования

следует рассматриватьв соответствующихим аналитическихпростран­

ствах и представлять в разных терминах. На современномуровне зна­ ния, по Лакану, психическоепредставляетсякак неоднородное, объем­

ное, структурированное пространство, уровни которого не сводимы

друг к другу.

С этих позиций Лакан пытается преодолеть линейность соссюров­ ской цепи означающегои заменитьее полифоническиммногоплановым образованием. В его пределах наряду с горизонтальнымвыстраивается вертикальное измерение метафорических «сгущений» И метонимиче­ ских «смещений» означаемых относительно означающих. Они пред­ ставляют собой смешение в дискурсивном потоке линий и узлов, по которым врач-психоаналитикопределяетболезнь и которые ему пред­ стоит «распутать» И помочь пациенту упорядочить. Однако задача по­ строения многомерной структуры связей между воображаемым и ре­ альным, экзистенциальнымпока остается нерешенной,

«Денатурализация»И «десексуализация»биологическихимпульсов, которые Фрейд связывал с id, означает путь к признанию их априор­ ной культурной упорядоченности. «Десемиотизация» соссюровского языка указывает на возможность отклонений от культурной устойчи­ вости и нормативности в ходе его использования. При сложении эти векторы задают область анализа, где в противоположность прежнему

допущению о «непрерывности» энергетического напряжения и семи­ отического опыта человеческого коллектива принимается их дискрет- 381

ЧАШ 111. ШШIЕ coqШJШJРIЫI 'ШШШТЕi

ность.Уровневость,дискретность,преломленность«идеальности»озна­

чаемого через «материальность» означающего, разведенность их по разным планам вплоть до полной - вот характеристики этой новой области анализа. Здесь в сфере внимания оказывается «разрыв» между означающим и означаемым, сознанным и бессознательным, вообража­ емым и символическим. По мнению Лакана, стремление найти связи между этими полюсами - важная проблема современной социальной

науки.

Тема соотношения общего и многообразия в отношениях человека с окружением, согласно Ж. Деррида, предполагает решение иной, по сравнению с предыдущими задачи. Он пересматривает классический метафизический априоризм единой целостности мира, в том числе социокультурного. Но не с целью опровергнуть метафизику как тако­ вую, а чтобы выявить ее несформулированные имплицитные предпо­ сылки. «Грамматология» обращается к таким ее исходным основаниям, которые обусловливают внутренние разграничения этого мира в каче­ стве производных, а следовательно, не абсолютных и не универсаль­ ных. В этой попытке он подвергает критическому анализу принцип центрации - выбор одного элемента или понятия в качестве организу­ ющего начала для всех остальных. Понятийной цепи «центр - столп­ опора - присутствие - данность - полнота», характерной для культуры логоцентризма, Деррида противопоставляет «игру» - динамику взаи­ мопорождения, взаимозамещения, взаимопревращения элементов. За­ меняя принцип центрации акцентом на познавательной значимости различений, археписьмо, первометафоры, он предлагает вместо полно­ ты самосознания и бытия «пустоту» любой целостности, т. е. смещен­

ность, сдвинутость, несамотождественность ее компонент.

для решения этой задачи Деррида потребовался особый понятий­ ный словарь: различие (инаковость), различение, след, письмо, архе­ письмо, пробел, перечеркнутость (с его помощью Деррида отмечает модифицированный характер традиционного термина), текст, графи­ ка, грамма, про-грамма, грамматология, первометафора, означающее, означающее означающего и др. В контексте грамматологии он представ­ ляет свое понимание знака. В классической концепции знак трактуется

в его исходном двуединстве внутреннего и внешнего, идеационального и материального, по Соссюру, означаемого и означающего, двух взаи­ мосоотнесенных образов - звукового и понятийного, Деррида не при­ нимает такой трактовки. Он считает недопустимым наделение означа­

емого статусом самостоятельности, независимости от его выраженности в языке. Иными словами, его не следует рассматривать как данность мысли самой себе. В противном случае допускается трансценденталь­

ность означаемого, его существование до, вне и независимо от выража­ ющей, воплощающей его субстанции.

Деррида, разделяя феноменологическую точку зрения, полагает, что

означаемое уже есть означающее, точнее, означающее означающего. Это гибкий структурирующий инструмент познания, самопорождаю­ щийся и самостирающийся одновременно. Это некий исходный пере­ нос, смещение, «первометафора», соотнесение, загиб следа на самого 382 себя. Он порождает «текст», т. е. дискурсивно расчлененное и распре-

ЧАШ 111. ШШIЕ ЩIШШУРJlblХ ЩUШШТЕI

•Аинамичесиие принqИПLl стрgитgрноrо анализа

Концепции структурализма принято считать адинамичными, посколь­ ку они не предназначены для объяснения культурных изменений в историческом масштабе. Однако внимание к глубинным антропологи­ ческим механизмам, обеспечивающим воспроизведение культуры как таковой, означает их микродинамическую ориентацию. Это можно показать на примере работ Леви-Стросса, который рассматривал мифы как часть универсальной системы, подлежащей реконструкции в иссле­ довании. Она может бьггь перспективной или ретроспективной, посколь­ ку при обращении к универсалиям важность исторических особеннос­ тей стирается или по крайней мере существенно уменьшается. Однако следует иметь в виду, что мифы в бесписьменных обществах, по Леви­ Строссу, помогают разрешать противоречия, возникающие в отноше­ ниях людей с окружением, путем перевода исходной вызывающей их оппозиции в последовательность других, более дробных. Таким образом, в сфере внимания оказывается процесс дифференциации и упорядо­ чения спонтанного потока переживаний, связанных с такими про­ тиворечиями. Микродинамические аспекты наблюдаются и в исследова­ нии ритуала - реализации практической магии. Ее направленность на интегрирование дифференциальных единиц-результатов мифологиче­

ского мышления и включение этого целого в контекст непосредствен­ ных переживаний предполагает анализ последовательности актов, состав­ ляющих такие процессы. По Леви-Строссу, ритуал является реакцией не на жизнь как таковую, но на представления о ней. Соответственно здесь

сопоставляется их дискретность по отношению к непосредственности пе­

реживаний, Наконец, изучение ритуала ПОЗволяет проследить практику обратного движения от представлений к реальности.

В то же время микродинамические процессы могут порождать ста­ тичные объекты. Леви-Стросс полагал, например, что свойствами замк­ нутости и вневременности характеризуются культуры первобытных племен, названные им «холодными». Такие общества с устойчивым

постоянством воспроизводят некогда сложившиеся социальные струк­

туры и культурные черты. Социокультурная жизнь в их рамках опре­ деляется взаимодействием сравнительно немногочисленных легко обо­ зримых и четко разграниченных факторов.

Микродинамика познавательных процессов эксплицирована и в глав­ ном труде Леви-Стросса. Между всеми томами «Мифологию> обнаружи­

вается связь не только содержательного, но и теоретико-методологиче­ ского плана. Предполагается, что различные группы мифов имеют некоторую общую структуру. Поэтому вслед за анализом первого мифа выбирается тема, через которую он связывается с другими. Так, первый том - «Сырое И вареное» - посвящен изучению логики ощущений, восприятий, предполагающей неразделенность свойств внешнего воздей­ ствия и внутренней реакции на него, единичности и универсальности. Во втором томе - «От меда к пеплу» - рассматривается логика формо­ образования, основанная на оппозициях типа «внутреннее-внешнее», «содержащее - содержимое». Третий и четвертый тома содержат анализ

3ВВ движения к абстракции. Процесс выстраивается от выделения (через

ШВА 3. ОШВАШ • IАВРШЕШ ШУШРIШ ШША

сходство или различие чувственных свойств) понятий, которые затем связываются в высказывания и суждения, соответствующие уже логике отношений между человеком и окружением, а не между терминами. Здесь речь идет о соотношении терминов с точки зрения не просто их наличия или отсутствия, но смысловой дистанции между ними. Так, на уровне логики отношений обнаруженные ранее конъюнкции, дизъюн­ кции или медиации становятся просто терминами для комбинаторики содержательных единиц более высокого уровня. Соответственно значе­ ние мифов трактуется в динамическом ключе как подвижные отноше­

ния между конкретными означаемым и означающим, между множе­

ством мифов и их частей. По словам Леви-Стросса, не люди думают с помощью мифов, а мифы «думаются между собой», т. е. понять смысл каждого мифологического мотива можно только в контексте их взаим­ ных перекличек (так, расшифровка лишь одного исходного мифа в «Ми­ фохогиках» потребовала анализа свыше 180 мифов 20 племен).

Элементы логики мифа занимают промежуточное положение меж­

ду восприятием и понятием: это уже не восприятие, но еще не понятие.

Вэтом ключе и следует трактовать логику мифа. Если же рассматривать

еекак производную целенаправленного применения рациональных

средств, то результаты разворачивания мифа представляются случай­

ными, неожиданными, разрозненными, когда такие средства исполь­

зуются при его анализе.

В то же время у этой микродинамики есть свои константы. Так, первоначалЬно в поле исследования мифов выделяется центр, в котором сосредоточена большая часть взаимосвязанных элементов, и перифе­ рия, где такие связи предельно слабы или отсутствуют. В процессе

анализа исходное ядро уплотняется за счет прояснения и организации связей между элементами и расширяется за счет установления связей между ним и периферийными элементами. Соответственно первона­ чальная совокупность разрозненных мотивов приобретает упорядочен­ ность и смысловую устойчивость. В то же время Аеви-Стросс подчер­

кивает принципиальную невозможность полного структурирования мифологической субстанции: промежуточная природа предполагает ее имманентные подвижность и аморфность.

Закономерности существования дискурсивных формаций и собы­ тий также предполагается соотносить с устойчивыми областями реаль­ ности. Они определяются пространством, очерчиваемым историко­

культурным наличным потенциалом, где разворачиваются системы

высказываний - одновременно как «события», появляющиеся при

заданных условиях, и как «вещи», пригодные для использования в их рамках. При этом «априори» высказываний о реальности логической и гносеологической «истинности» не совпадают по уровням порождения.

Совокупности такого рода двуединых высказываний Фуко называ­ ет «архивом». Это понятие включается в состав дискурсивной форма­ ции в виде соответствующих практик и порождаемых ими собьггий для выделения ее базовых характеристик: материализованных предпосылок, условий возможности формирования и обоснования знаний и дискур-

са, относящегося к объектам, упорядоченным общей структурой. Здесь 381

фиксируются правила нелинейного инежесткого взаимоувязывания

[ПАВА 3. аШВАШ I ВШШЕШ ШУIТYРШU ШИШ

знание. Среди всех перемен, влиявших на знание вещей, на знание их порядка, то>.КДества, различий, признакав, равенств, слов, среди всех эпизодов глубинной истории тождественного, лишь один период, кото­ рый начался полтора века назад и, быть может, уже закончился, явил образ человека. И это не было избавлением от давнего беспокойства, переходом от тысячелетней заботы к ослепительной ясности сознания, подступам к объективности того, что так долго было достоянием веры или философии - ЭТО просто было следствием изменения основных установок поэненияя->. Таким образом, Фуко указывает на иллюзор­ ность представлений более ранних антропологов и философов об уни­ версальности проблемы человека, выявляя историческую подоплеку ее появления в определенный историка-культурный период.

В другой предметной области антропологии Лакан преодолевает статичность «классического» субъекта с его единством и автономно­ стью и «классического» объекта, внеположного субъекту, независимого от него «вещного» образования, их автономность и самодостаточность. «Неклассические» субъект и объект характеризуются постоянной и непреодолимой незавершенностью, побуждаюшей их раскрываться друг перед другом, двигаться к взаимопониманию. Их взаимоотношения в рамках психоаналитического сеанса формируются, с одной стороны, областью интерсубъективности, где субъект взаимодействует с субъек­ том. А с другой - материальной стороной означающего, опосредую­ щего эти отношения. Динамику отношений непрозрачного, «туманно­ го» субъекта и «отсутствующего», «недостающего» объекта Лакан

прослеживает на всех трех уровнях психического пространства - ре­ альном, воображаемом, символическом. Такой объект, который едва обозначается на границе уровней психической структуры, в «щели»

между символическим и реальным, радикально отличается от класси­

ческого синтеза символического и реального.

Понятие «означающее» Лакан заимствовал у Соссюра, которому принадлежит афоризм: в языке «нет ничего, кроме различий». Соответ­ ственно основное динамическое, коммуникативное свойство языка­

транслировать смысл того, что в нем выражается, определяется возмож­ ностью на всех уровнях языковой структуры противопоставлять друг другу его единицы. Эти различия и противопоставления Соссюр отно­ сит к плану либо означаемого, либо означающего, но к знаку, который он считает объединяющим оба плана и воплощающим принцип их не­ разрывности. В отличие от Соссюра Лакан подчеркивает «скольжение»

означающего относительно означаемого, допускающее относительную автономию этих двух порядков и обособление означающего.

Динамическая природа различий является также предметом особо­ го внимания Деррида. Исходным понятиям «инаковость», «различие» он дает негативное определение: это не есть ни субстанция (материаль­ ная либо идеальная); ни перваначало, исходный абсолют всего сущего и существующего; ни покоящаяся в себе замкнутая сущность как дан­ ность, наличие, присутствие; ни нечто представленное в виде ее образа,