ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ / 0281576_BEADB_orlova_e_a_istoriya_antropologicheskih_ucheniy

ГПАВА 1. ШРШШШ оеноВАШ Iшqшшноrо АНАША

воздействиях на социальную систему. В этом случае в качестве динами­ ческих механизмов рассматриваются петли позитивной и негативной обратной связи. В первом случае речь идет об усилении внешних факто­ ров, способствующих улучшению функционирования системы. Во вто­ ром - о нейтрализации неблагоприятных воздействий окружения.

Таким образом, функциональную модель анализа не следует считать адинамичноЙ. Правда, круг изучаемых изменений ограничен и охва­ тывает только те, что определяются главным образом внутрисистемны­ ми факторами и составляют непрерывные процессы.

Кризисные состояния системы и конфликты - внутренние или

внешние - рассматриваются в достаточно узких пределах и с однознач­ но негативной априорной оценкой - как угроза разрушению системы. Иными словами, функциональный анализ позволяет интерпретировать

изменения, однако лишь те, которые происходят внутри системы при одном из ее состояний - гомеостатическом.

Обобщая сказанное, важно подчеркнуть, что в рамках антропологии функционализм представляет собой важный исследовательский инструмент, связанный с изучением организованной активности людей в пределах од­ ной социокультурной единицы (общества, сообщества, первичной группы). На ранних этапах становления теории основное внимание уделялось фор­ мам связей между людьми, обеспечивающим их совместное существова­ ние, координацию действий, направленных на социально значимое целедо­ стижение. Концепция институгов и их конфигурации позволила построить

структуру социокультурного пространства и определить его границы мя

каждого отдельного общества. Социальное измерение в этом случае опре­ деляется формой и фактом нормирования связей между людьми, осуществ­ ляющими социально необходимые функции. Культурное - содержанием выполняемых функций и регулирующих их норм.

Функциональный анализ направлен на выявление способов органи­ зации совместной активности людей, у которых различны интересы, цели, навыки и т. П., а также функционирования институтов, каждый из которых предназначен для решения особых социально значимых проблем и задач. Появление неофункционализма в последние десятиле­ тия ХХ века не означало разрушения классических исходных предпо­ сылок. Просто в уже сформировавшихся пределах открылась новая предметная область. Ею стала микродинамика социальных действий и связей, значимых не только для воспроизведения социальной системы, но в первую очередь для индивидов и отношений между ними. Возник­

новение темы повседневности в социологии и антропологии знаменует

стремление к теоретическому совмещению их исходных положений с целью построения программ социокультурных исследований.

•Литератgра

Arensberg св. and Kimbal1 S. Т. Culture and Community. N. У.: Harcourt, 1965.

Barnes J.A. Social anthroplogy in theory and practice 11 Arts, the Proseedings 271 of the Sydney University Arts Association. 1958. NQ 1. Р. 47-67.

ЧАСТЬ 111. СТРОЕНИЕ соqшvшvрных qЕПОСТНОШЕЙ

Parsons Т. The Structure of Social Action. N. У.: Mcgrawhill, 1937. Pocock D.F. Social Anthropology. L.: Sheed and Ward, 1961.

Radcliffe-Brown A.R. and Forde D. (eds.). African Systems of Кinship and Marriage. L.: Oxford University Press, 1950.

Radcliffe-Brown A.R. The Andaman Islanders. Cambridge: CambridgeUniversity Press, 1922.

-Social organization of Australian tribes // Oceania. 1930. NQ 1. Р. 34-36; 206 - 246; 322 - 341; 426 - 456.

-The Present Position of Anthropological Studies. 1931. Presidential Address to Section Н of the British Association for the Advancement of Science. Reprinted in Method in Social Anthropology. Srinavas M.N. (ed.) (1958). Chicago: University of Chicago Press, Р.60-61.

-The Natural Science of Society. Glencoe: Free Press, 1948.

Roethlisberger F.J. and Dickson W.J. Management and the Worker. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1939.

Srinivas M.N. Religion and Society among the Coorgs of South India. L.: Oxford University Press, 1952.

- Method in Social Anthropology (ed.). Chicago: University of Chicago Press, 1958.

Stevenson R.F. Population and Political Systems in Tropical Africa. N. У.: Columbia University Press, 1968.

Van Сеппер А. The Rites of Passage (1909). L.: Routledge and Kegan Paul, 1960.

Vidich A.J., Bensman J. and Stien M.R. (eds.). Reflections оп Community

Studies. N. У.: Wiley, 1964.

Warner W.L. and associates. Democracy in Jonesville. N. У.: Нагрет, 1949. Warner WL.and Low J.O. The Social System of the Modem Factory. New Haven: Yale University Ргевв, 1947.

Warner W.L. and Lunt P.S. The Social Life of а Modem Community. New Haven: Yale University Press, 1941.

- The Status System of а Modem Commuinity. New Haven: Yale University Press, 1942.

Warner W.L. and Srole L. The Social System of American Ethnic groups. New Haven: Yale University Press, 1945.

Warner W.L. Вlack СivШzаtiоп. N. У.: Harpere, 1937.

-Structure of American Life. Edinburgh: Edinburgh University Press, 1952.

-The Living and the Dead. New Haven: Yale University Press, 1959. Warner W.L., Meeker М. and Eel1s К. Social Class in America. Chicago: Science Research Associates, 1949.

Whitehead T.N. The Industrial Worker. L.: Oxford University Press, 1938. Whyte W.F. Street Comer Society. Chicago: University of Chicago Press, 1943. WilsопМ.н. and Wilson С. The Analysis of Social change. Cambridge:

Cambridgy University Press, 1945.

-Good Сотрапу. L.: Oxford University Press, 1951.

Wilson Reaction to Conquest (1936). L.: Oxford University Press, 1961. Rituals of Кinship among the Nyakyusa. L.: Oxford University Press, 1957. Communal Rituals of the Nyakyusa. L.: Oxford University Press, 1959.

ЧАСТЬ 111. СТРОЕНИЕ соqИОIУШУРНЫХ qЕпостношi

целью выдвижения концепций и гипотез, связанных с внешней детер­ минацией общих для носителей культуры черт. Второе ориентирова­ лось на разработку теоретической базы для объяснения в личностных терминах различий и особенностей поведения, институтов, норм, цен­ ностей в разных культурах.

«До середины 30-х гг. ХХ в. антропологи прежде всего описывали индивидов почти без соотнесения с психологической теорией. Обычно это были записи ретроспективных историй жизни индивидов в их соб­ ственных рассказах. Эти описания должны были продемонстрировать,

как индивид преломляет культурные нормы в своем поведении и когни­ тивных установках. Если же антропологи и обращались к психологии, то, как правило, к психоанахизуь".

В течение 1920-х ГГ. и первой полвины 1930-х гг. в рамках направле­

ния «культура и личность» накапливались данные полевых исследова­ ний, требующие теоретических обобщений. Культурно-центрирован­ ные концепции исчерпали свой эвристический потенциал и уже не отвечали решению новых задач. А. Кардинер (1891 - 1981) предложил свою модель связи между практикой детского воспитания, типом лич­ ности, доминирующим в определенной культуре, и ее институтами. И в дальнейшем американские антропологи, которые больше всех работали

врамках этого направления и испытали влияние гештальт-теории и

психоанализа, были склонны к интеграционному пониманию лично­

сти, как к тому, что влияет на поведение, а не содержит его.

Однако с распространением в культурной антропологии идей психо­ анализа и интереса к личности и к психоаналитической трактовке куль­ туры все более популярным становилось представление о том, что ее основания следует искать в сферах человеческого сознания и бессозна­ тельного. Так, Крёбер в новом издании «Антропологии» (1948) пересмот­

рел свои суперорганические идеи предыдущих тридцати лет и предложил

переоценить отношения теории культуры и психологии, исходя из того, что индивид есть действенная причина порождения и изменения куль­ турных феноменов. Из крупных антропологов только Уайт настаивал на необходимости объяснять культуру в ее собственных терминах без ре­ дукции к индивиду или человеку в обобщенном смысле.

Личность стали рассматривать как носителя и выразителя культуры, как источник информации о ней, сравнимый с артефактами, ритуалами

идругими традиционными объектами антропологических исследований.

В1940-х гr. на базе культурного усреднения концепции личности разворачивается тема «национального характера». Если раньше счита­

лось, что «антропологические методы неприемлемы для изучения круп­ ных современных обществ, поскольку предназначены для решения более простых задач»З, то теперь мнение изменилось. Когда началась Вторая мировая война, представители американских военных кругов

Levinson D. National character: the study 01 modal personality and sociocultural system / / Lindzey G. and Aronson Е. (eds.). The Handbook 01 Socia! Psychology. Reading Mass.. Menlo Park, СаШ.. L., 1969, vol. 4, Р. 19.

3 Mead М. National character. In: Kroeber A,L. (ed.) Anthropo!ogy Today. Chicago, 1953.

278 Р.662.

ГDABA 2. ШШfЬ I ШhfYРА: ВШМОШ3Ь шqЕШВ

вынуждены были признать, что для планирования действий в военный и послевоенный периоды важно понимать психологию врагов и их лидеров, союзников, особенно тех, кто может стать врагами, а «знание

американского национального характера может помочь поднять мораль­

ный уровень и боевой дух»4.

Начиная с 1920-х гг. Э. Сепир и другие антропологи уже считали,

что следует изучать не только примитивные, но и цивилизованные

общества>, В 1925 г." появилось первое исследование крестьянской об­ щины в письменном обществе, положившее начало целой серии иссле­ дований такого рода, занявших позже в антропологии прочное место.

•Аичность: gСАОВИИ формировании

По мнению исследователей этой темы необходимо «увидеть пред­ мет изнутри», что ОТНОСится К культуре и к психологии ее носителей,

и только потом можно выяснить какова их взаимосвязь.

д,ля того чтобы представить культуру, как пространство формирова­ ния личности, следует выявить общие характеристики и очевидные для носителей смыслы ее элементов и связей между ними, те категории, акценты в структурах отношений между людьми, освоение которых считается в ее рамках необходимым. Соответственно антропологи зада­

ются вопросами, на каковых принципах основаны такие порядки, а при условии, что культуры отличаются друг от друга, идет речь об антропо­ логических универсалиях или специфичности каждой культуры.

Важным принципом такого рода считается стандартизация представ­ лений и поведения, с которым Р. Бенедикт связывала понятия паттернов и этоса культуры, и с которым соотносились более поздние исследовате­ ли. «Специфичные для каждой ситуации оттенки поведения указывают на наличие этоса. Они представляют собой проявления стандартизиро­ ванной системы эмоциональных установок. В этом случае люди на вре­ мя принимают определенный комплекс чувств, отношений к остальному миру, к реальности, и шутят по поводу вещей, о которых в другое время будут рассуждать серьезно... Иногда та же группа может принимать другой этос... [Иными словами] внутри группы устанавливается этос, который... становится реальным фактором, детерминирующим поведе­ ние ее чхеновэ", В дополнение к тому Бейтсон предлагает понятие схиз­ могенеза, которое определяет как «процесс дифференциации норм ин­

дивидуального поведения, являющийся кумулятивным следствием взаимодействия между инвивидамиь'' и определяющий их сходные лич­

ностные изменения. А понятием «эйдос» он обозначает стандартизацию когнитивных характеристик членов общества как личностей.

4Bock Рh.к. Continuities in Psychological Anthropology. Р. 108.

5Sapir Е. Сиltше, genuin and spirituos / / American Journal 01 Sociology. 1927. NQ 29.

ШВА 2. ШИПеть • ШШРА: ВШМШШ ШЩТПВ

Сторонники этой позиции подвергают критике как радикальный бихевиоризм, так и биологический детерминизм. Они обосновывают двойную обусловленность становления личности, исходя из представ­ ления об антропологических универсалиях, которыми объясняется сходство личностных и культурных черт в разных обществах. Причем речь идет не только о поведении, но и о познании, которое зарождается во взаимодействии людей с окружением и осуществляется с помощью присущего им психобиологического оснащения. Степень освоенности «культурной реальности» зависит от широты и глубины заученных знаний навыков форм поведения, разделяемых в обществе. Если люди успешно адаптируются к окружению, используя свои психобиологи­ ческие познавательные возможности, то они снижают неопределен­

ность в отношениях с ним на уровне реальности.

Однако возникает вопрос, как субъект познает реальность объекта, точнее, каким образом объект представляется субъекту «реальным». Меж­

ду «внутренним порядком», или представлением, и «внешним порядком»,

или «объектом», постулируется определенная связь. Ее постоянство в по­ вторяющихся ситуациях И обеспечивает ощущение реальности. В отноше­ ниях между субъектом и объектом познания можно выделить «когнитив­

ную структуру», или организованную систему процессов, вступающих в контакт с определенным аспектом среды (внешним или внутренним), в целях упрощения обозначаемым как объект (вещь, личность, другая самость). Этот

аспект декодируется с помощью личностных иерархически упорядоченных конструкций, или когниций, иногда называемых картиной мира. Позитив­ ная обратная связь с окружением увеличивает вероятность того, что реаль­ ность в картине мира представленаадекватно. Напротив, если обратная связь

негативна, в картину мира следует внести изменения.

«Между личностными когнициями И структурными сегментами окружения существует определенный изоморфизм»13 И концепция «кар­

тины мира» позволяет связать личностные представления с теми кате­

гориями, в которых культуру описывает большинство ее носителей. Если предположить, что каждой культуре свойственна совокупность

таких конструктов, построенных вокруг определенных тем, то изуче­

ние «картин мира» индивидов позволяет судить о степени освоенности

культуры. М. Мид и Р. Бенедикт подчеркивали важность этого понятия

для понимания того, как люди управляют своим поведением, считая человека чрезвычайно пластичным существом. Например, по наблюде­ ниям Мид женщины народа чамбули могли вести себя подобно мужчи­ нам, а мужчины - подобно женщинам. У самоанцев отсутствие подрост­ кового кризиса объяснялось простотой и стабильностью их культуры. «В зависимости от общества, в котором родилась личность, она может стать свирепым, агрессивным каннибалом, как у мундутуморов, или отличаться мягкостью и женственностью, как у арапашей. Хотя могут быть и отклонения, они не изменяют общей картины культуры, кото­ рая в основном придает своим членам предсказуемую форму»!",

ЧАШ 111. СТРОЕШ соqшупыуРных шишин

Р. Бенедикт, М. Мид и другие вначале разрабатывали психологиче­ скую концепцию культурных моделей, привлекая соответствующие по­ нятия, но мало интересовались личностной структурой как таковой. Они занимались разделяемыми аспектами поведения, и в качестве ма­ териалов для анализа изучали главным образом институциональную практику - ритуалы, документыl5. От этих ранних работ к более позд­ ним в трактовке связей личности и культуры наблюдается возрастаю­ щий интерес к психоанализу. Антропологи относились к нему не как к набору бесспорных догм, но инструменатльно, как к совокупности концепций, которые в разных сочетаниях можно использовать для

решения конкретных задач.

Сложившаяся в результате трактовка этой связи не была полностью конфигурационистской или психоаналитической, но находилась так­ же под влиянием функционалистских идей Б. Малиновского, предпола­ гавшего, что каждая черта выполняет в культуре определенную функ­ цию и функционально связана через институты с другими чертами.

Такая позиция нашла обобщенное выражение в понятиях «нацио­ нальный характер» и «базовая структура личности», которые знамено­ вали перемещение акцента со структуры культурной среды формиро­ вания личности на ее собственное строение. Считается, что они формируются под воздействием «первичных социальных институтов», включающих в себя способы жизнеобеспечения, семейной организа­ ции, ухода за детьми, воспитания и социализации. В этом контексте осуществляется становление индивида как члена определенного обще­ ства, освоение личностных черт, знаний, навыков, специфичных для него. «Вторичные социальные институты» - фольклор, мифология,

религия - рассматриваются как социокультурная производная проек­ ции базовой структуры личности на окружение.

Базовая структура личности в определении Кардинера гарантирует максимальное соответствие индивида социальным требованиям. Напро­ тив, Инкелес и Левинсон полагают, что социальные требования и сле­ дование определенным культурным моделям не должны быть частью дефиниции национального характера. Дж. Горер в своих исследовани­ ях национального характера16 обращался к психоаналитической и би­ хевиористской концепциям. Он считал поведение взрослых людей ре­

зультатом наложения мотивированных заученных импульсов или

желаний на биологические импульсы. На базе объединения теории научения и фрейдизма он выдвигал тезис, что многие из этих желаний

неосознаваемы, поскольку сложились в результате детского опыта воз­ награждения и наказания. Такие желания, мотивы, другие заученные привычки складываются в культурные паттерны, образующие нацио­ нальный характер.

В 1940-е ГГ. с целью выявления национального характера было широ­ ко распространено изучение искусства и философии. Эти исследова-

15 Inkeles А., Levinson D. Nationa! character. Р. 431.

16 Согег С. Themes in Japonese Culture 11 Transactions of the New York Academy of Science. Series 11. Vo!. 5, 1943; Gorer G., Rickman J. The Реор!е of Great Russia: а Psycho!ogica!

280 Study: L., 1949.