Дополнительная литература / Шамов Биомедицинская этика / Биомедиц. этика 4

164

165

ка может быть 4 и даже 5 родителей — одна (один) или двое за­казавших ребенка, два донора яйцеклетки и сперматозоидов и сама суррогатная мать.

Юридические коллизии, которые могут возникнуть при сур­рогатном материнстве, иллюстрируются случаями из практики, приводимыми в наших СМИ. Вот пример. Супруги Джон Си-гер и Джо-Линн, имеющие одну взрослую дочь, захотели иметь еще ребенка путем использования технологий ЭКО. Джо-Линн сама была не в состоянии выносить ребенка. Стать суррогатной матерью согласилась их взрослая дочь, тридцатилетняя Джолин Стоун. После рождения ребенка возникают следующие юриди­ческие проблемы: фактической матерью будет Джолин Стоун. Но она обязалась отдать ребенка своим родителям. Следова­тельно, юридически зарегистрированными родителями будут ее же родители. Тогда родившийся ребенок станет сводной сес­трой или братом Джолин Стоун, а будущие ее дети станут племянниками ее собственной дочери. Вот такой юридический клубок, который может быть и похлеще ...

Кроме того, в мировой практике суррогатное материнство уже порождает и другую проблему. Речь идет о том, что женщи­на, согласившаяся стать суррогатной матерью, за период бере­менности так сродняется с ребенком, что потом отказывается отдать его "заказчикам". Юристы пытаются предупредить та­кое явление, издав законы, составляя контракты и т. д. Однако никакие законы в последующем не действуют на женщину, ре­шившуюся оставить родившегося ребенка себе. Можно со­слаться, например, на случай с Мэри Уайтхед из США. Эта женщина после рождения ребенка отказалась отдать его "за­казчикам", несмотря на то что она заключала соответствую­щий контракт. В ходе ряда судебных разбирательств ребенок был оставлен ей, а суд признал такие контракты противоре­чащими законам США и унижающими человеческое дос­тоинство.

За рубежом уже описывают множество таких коллизий, ког­да из-за нежелания суррогатной матери отдавать ребенка воз­никают трудноразрешимые и с юридической, и с нравствен­ной точки зрения конфликты (А.А. Рубанов. Генетика и пра­вовые вопросы материнства в законодательстве и судебной практике стран Запада. — В кн.: Политические системы, го­сударство и право в буржуазных и развивающихся стра­нах. - М., 1988).

Российское законодательство решает данный вопрос при­мерно в таком же аспекте: "Лица, состоящие в браке между со­бой и давшие свое согласие в письменной форме на импланта­цию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, мо­гут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (выделено мной. — И.Ш.) (сурро­гатной матери)"(Семейный кодекс РФ, ст. 51, ч. 4).

166

Таким образом, семейный кодекс ставит возможность запи­си супружеской пары, давшей свое согласие на имплантацию эм­бриона другой женщине, в качестве родителей ребенка в зависи­мость от согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной ма­тери). Сложность здесь еще и в том, что семейный кодекс не предусматривает срока, в течение которого суррогатная мать может дать такое согласие. Все же с точки зрения соблюдения права таким сроком должен быть признан период, установлен­ный законодательством об актах гражданского состояния для регистрации рождения ребенка в органах загса. В настоящее время в соответствии с Инструкцией о порядке регистрации актов гражданского состояния в РСФСР (п. 8) этот срок со­ставляет 1 мес.

Суррогатное материнство имеет еще целый ряд сложных этических и юридических аспектов. Об одном из них говорится в "Комментариях к СК РФ": «Применение метода искусствен­ного зарождения ребенка допускается в нашей стране только по медицинским показаниям. Поэтому ситуация, когда жен­щина, способная к деторождению, просто не хочет сама вына­шивать и рожать ребенка, в соответствии с нашим законода­тельством о здравоохранении теоретически не может иметь место. Кроме того, это было бы абсолютно недопустимо по мо­рально-этическим соображениям, так как фактически приве­ло бы к тому, что богатые женщины стали бы "нанимать" женщин из малоимущих слоев населения для вынашивания детей, чтобы не входить во все тяготы и неудобства, связан­ные с беременностью и родами. Тем не менее в условиях рос­сийской действительности, отсутствия надлежащей законо­дательной базы и низкого уровня жизни большого количес­тва населения вероятность распространения коммерческого суррогатного материнства достаточно велика. Подобного рода предложения уже начали появляться в российских газетах и журналах».

В России все получается "как всегда". Дело в том, что уже к 2005 г. в России были созданы агентства, занимающиеся воп­росами суррогатного материнства. В этих агентствах между за­казчиками и "сурмамой" заключаются контракты, по которым открыто видно, что это высококоммерциализированная сделка. Вот что, например, говорит директор одного из таких агентств С. Лебедев (Москва): "Между биологическими родителями и сурмамами заключается контракт, где оговариваются бытовые и технические вопросы... Имея такой договор, суррогатная ма­ма будет сознавать свою финансовую ответственность. В случае несоблюдения договора она должна будет возместить матери­альные издержки генетических родителей. И речь идет не о ма­лой сумме (выделено мной. — И.Ш). Таким образом, если даже рожденный ребенок прикипел к сердцу родившей его матери,

167

ей, ноленс-воленс, в России придется его отдать заказчикам, если у нее нет средств, чтобы откупиться от них.

Проблемы суррогатного материнства в нашей стране усугуб­ляются еще и тем, что законодательно оно разрешено только в "Семейном кодексе". В другие же нормативно-правовые акты эти вопросы не внесены, поэтому на практике наши граждане, решившиеся на такой шаг, могут столкнуться со многими проблемами.

Как и во всех делах в жизни, есть и противники суррогатно­го материнства, и его защитники. Защитники суррогатного ма­теринства говорят о наличии милосердного начала в этом про­цессе, ибо в целом ряде случаев он является единственным способом иметь детей при некоторых формах бесплодия. Про­тивники говорят о том, что суррогатное материнство во многих случаях — не добровольное, не милосердное, а вынужденное, экономическое, меркантильное, а следовательно, недопусти­мое с этической точки зрения явление. Сторонники суррогат­ного материнства считают, что во многих случаях оно не имеет меркантильной основы (как, например, в приведенном случае с Джолин Стоун). В связи с этим обществу следует видеть и гу­манные начала такого деяния, и с этим нельзя не согласиться. Можно ли осудить такую женщину, даже если она согласилась на вынашивание ребенка, чтобы поправить свое трудное мате­риальное положение?

Всемирная медицинская ассоциация стоит на точке зрения необходимости законодательного разрешения данной процеду­ры, но при условии бесплатности всех ее составляющих — до­норства яйцеклетки и спермы, вынашивания ребенка без ком­мерческих действий на основе добровольного информирован­ного согласия.

Из сказанного выше можно видеть, что закон стоит на за­щите прав матери, выносившей ребенка. Однако едва ли будет правильным считать такое решение вопроса однозначно вер­ным. Такой закон, вне всякого сомнения, милосерден, но с точки зрения честности, нормальных человеческих взаимоот­ношений (которые также являются категориями морали) мож­но понять и людей, лишенных возможностей деторождения и "заказывающих" ребенка другой женщине с полного информи­рованного и добровольного ее согласия, а затем оказывающих­ся "у разбитого корыта". В общем, на этих примерах можно ви­деть, насколько трудно регулировать законами моральные жиз­ненные ситуации — законы не всегда всесильны и справедли­вы. Защищая права одних, они нередко попирают не менее за­конные права других.

Вопрос суррогатного деторождения затрагивает не только права родителей, но и права ребенка. Фундаментальным пра­вом ребенка, закрепленным в Конвенции ООН о правах ре­бенка, является его право, насколько это возможно, знать

своих родителей. В отечественном законодательстве оно в об­шей форме получило закрепление в пункте 2 статьи 54 СК: "Каждый ребенок имеет право знать своих родителей". Несо­вершенство данного пункта едва ли нуждается в комментари­ях. Прежде всего, видимо, надо решить вопросы, о которых говорилось выше, — кого считать родителями "суррогатно" родившегося ребенка, благо ли это — сообщение сведений о биологических родителях и т. д. В других странах данный вопрос также еще не решен и принадлежит к числу дискусси­онных.

Одним из важных моральных (который может быть решен лишь политически и юридически) является вопрос справедли­вого распределения ресурсов в медицине. Дело в том, что даже в России каждая попытка ЭКО обходится в 1—2 тыс. долл. США (в Европе и Америке она обходится в 5—10 раз больше), и, сле­довательно, эта процедура доступна лишь немногочисленному классу "новых русских". Простому народу она пока абсолютно недоступна. Фонд обязательного медицинского страхования дорогостоящие медицинские услуги не оплачивает, а в бюджете таких денег для простого человека нет и подавно.

Как и следовало ожидать, вопросы ЭКО в последние годы значительно продвинулись вперед. В настоящее время синтези­рованы рилизинг-гормоны, в 50—100 раз более активные, чем эндогенные, и они позволяют осуществить суперовуляцию в яичнике. Появилась возможность забора яйцеклеток через свод влагалища. Значительно расширились границы ЭКО — опуб­ликовано сообщение о рождении ребенка женщиной старше 50 лет. Значительно модифицированы и усовершенствованы методы приживления эмбриона, оплодотворения яйцеклетки, в том числе и с помощью введения единичного сперматозоида внутрь яйцеклетки. Это нормальное явление — развитие науки неостановимо — так будет в каждой области науки во все вре­мена.

Однако, как сказано в соответствующем месте этого учебни­ка, генетический скрининг и выбор пола — вопросы спорные и нерешенные, но только не в России. Как давно известно, в России "закон, что дышло — куда повернул, туда и вышло". Ныне, как это и следовало ожидать в нашем обществе "дикого капитализма", открыто рекламируется возможность генетичес­кого скрининга и выбора пола при ЭКО [Кармызова Т.С, 2005].

Заканчивая изложение проблемы репродуктивных техноло­гий, нельзя не сказать и о позиции церкви в данном вопросе. Практически все религии высказывают свое отрицательное от­ношение к этим технологиям. Их возражения опираются на об­щеизвестные трафаретные религиозные суждения. 1. Зачатие жизни — это божеское провидение, и оно не может быть пода­рено или продано кому бы то ни было (проще говоря, доноры

168

169

не имеют права ни дать свою яйцеклетку или сперму из сообра­жений филантропии или милосердия, ни продать их). 2. Бес­плодие, в том числе и мужское, — последствие распущенности человека, и поэтому он должен нести это как кару и не имеет права исправлять каким бы то ни было способом. 3. В этом процессе могут участвовать гомосексуалисты, что противоре­чит церковным канонам и т. д.

Имеются прямые "Заявления" Церковно-общественного совета по биомедицинской этике Московского патриархата Русской православной церкви по данным вопросам. Вот вы­держки из "Заявлений ...".

«... Получает все более широкое развитие практика аноним­ного "донорства" половых клеток, а также предоставления услуг "вынашивающей матери", которая по условиям контрак­та обязана расстаться с рожденным ею младенцем немедленно после его появления на свет. Новые методики предполагают уничтожение "избыточных" или "бесперспективных" челове­ческих эмбрионов либо их криоконсервацию с последующим применением в исследовательских, медицинских или коммер­ческих целях ...

Традиционные представления об уникальности, бесценном достоинстве и богоподобии человеческой личности укоренены в Священном Писании и Священном Предании Церкви. Чело­веческая жизнь с точки зрения христианской веры — дар Божий ...

Использование же репродуктивных технологий порождает соблазн рассматривать формирующуюся жизнь как продукт, который можно выбирать согласно собственным склонностям и которым можно распоряжаться наравне с любыми другими продуктами человеческой деятельности. Человеческая жизнь становится предметом купли-продажи.

Почитая своим долгом отстаивать нравственные ценности христианства, Совет считает необходимым заявить следующее.

1. ... Православная Церковь не может считать нравственно оправданными любые пути к деторождению, если они связаны с нарушением достоинства богоподобной человеческой лич­ности, а также целостности супружеских отношений, которая несовместима с вторжением в них третьей стороны. Однако в тех случаях, когда иные терапевтические и хирургические мето­ды лечения бесплодия не помогают супругам, искусственное оплодотворение половыми клетками мужа может считаться до­пустимым, так как оно не нарушает целостности брачного сою­за и не отличается принципиальным образом от других лечеб­ных процедур. 2. Донорство половых клеток размывает основы семейных взаимоотношений ... 3. Суррогатное материнство даже в тех случаях, когда оно осуществляется на некоммерчес­кой основе, противоестественно и морально недопустимо ...

4. Все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оп­лодотворения, включающие заготовление, консервацию и на­меренное разрушение "избыточных эмбрионов", представля­ются нравственно недопустимыми с православной точки зре­ния ... (поскольку) именно момент оплодотворения яйцеклетки является единственным актом подлинно качественного изме­нения, полагающим начало человеческой жизни и формирова­ния будущей человеческой личности. 5. Использование репро­дуктивных технологий для обеспечения тех же "репродук­тивных прав" для лиц с "нестандартной сексуальной ориентаци­ей" неизбежно способствует разрушению традиционных форм семейных отношений.

Утверждено на заседании Совета 13 октября 1999 г.»

Для цивилизованного общества все эти доводы церкви не­убедительны. Церковь отказывает родителям в познании вы­сших радостей жизни — иметь детей, по какой бы причине суп­руги не были бездетны, потому что это не угодно Богу. Спра­шивается: если это действительно так, то милосерден ли во­обще тот, кого церковь именует Богом? Ведь бесплодие, как правило, приводит к психическому и социальному дискомфор­ту супружеских пар, снижает социальную активность, нередко является причиной распада семьи, тяжелых конфликтных си­туаций.

Как уже говорилось выше, репродуктивные технологии дают возможность монахиням и монахам иметь детей с помощью "беспорочного" зачатия. Разве не милосердна возможность за­иметь ребенка при помощи современных технологий како­му-нибудь бедолаге, по глупости надолго загремевшему в тюрь­му? Милосердна ли позиция церкви, отвергающая возмож­ность иметь детей гомосексуалистам? Я уже не говорю о фан­тастической, но чрезвычайно милосердной возможности вдове родить ребенка от случайно погибшего мужа, используя его сперму, взятую в первые часы смерти, как это ныне разрешено делать в Израиле. А ведь религиозные деятели выступают против всего этого.

Представители других конфессий также в большинстве слу­чаев негативно относятся к репродуктивным технологиям.

Католики отрицательно относятся ко всем видам репродук­тивных технологий. Они считают их вторжением в человечес­кое естество (операция при внематочной беременности тоже "вторжение в человеческое естество" — что же, не оперировать таких женщин и оставить их умирать?), операциями, посягаю­щими на святость супружеского союза, противоречащими дос­тоинству супругов и т. д. Нетрудно видеть, что все эти аргумен­ты абсолютно неубедительны и очень далеки от человеколю­бия, которое должно быть краеугольным камнем всякой ре-

170

171

Протестанты придерживаются менее категоричной пози­ции, однако также выступают против донорства репродуктив­ного материала и суррогатного материнства.

Позиция большинства иудейских раввинов примерно соот­ветствует позиции протестантских священников.

Ислам терпимо относится к гомологичному оплодотворе­нию, а также суррогатному материнству, если в роли суррогат­ной матери выступает вторая жена.

Служители Будды не возражают против гомологичного оп­лодотворения при полной конфиденциальности и альтруисти­ческом подходе, однако считают более приемлемым воспита­ние приемных детей.

Таким образом, можно видеть, что все религии сегодня вы­ступают в роли противников репродуктивных технологий, вы­двигая при этом абсолютно неубедительные аргументы. Еще раз следует подчеркнуть, что в нашей стране, где религия отде­лена от государства и является частным делом верующих, мне­ние служителей религий следует оценивать именно как частное мнение, не влияющее на решение вопроса на государственном уровне. Придерживаться положений религии или нет — это частное дело граждан, а все возникающие религиозные пробле­мы — это частные проблемы религиозных конфессий. Россий­ские законы должны быть обязательными для всех.

Все изложенное выше по вопросам аборта, половой стери­лизации и репродуктивных технологий свидетельствует, что в настоящее время в биомедицинской этике возникает право­мерность нового принципа "информированного общественного согласия" [Тищенко П.Д., 2004]. Действительно, очень многие вопросы биомедицинской этики в наше время не могут быть адекватно решены без учета общественного мнения, мнения ряда социальных групп, а не только отдельных граждан. В раз­витых странах Запада и США общество активно вмешивается в решение вопросов биомедицинской этики. Ярким примером тому является описанный в предыдущей главе случай с отклю­чением питания у американки Терри Шиаво, который вызвал большой резонанс и акции протеста в стране, а также вмеша­тельство различных конфессий и других общественных органи­заций в решение многих вопросов современной биомедицин­ской этики.

Выводы

1. Законодательством Российской Федерации разумно ре­шены вопросы современных высоких технологий в области репродукции, и все граждане, в том числе и религиозные деяте­ли, обязаны придерживаться его. ЭКО в его различных вариан­тах несет в себе положительное решение многочисленных пси-

хологических и социальных проблем большого числа граждан, связанных с бесплодием, стерильностью, конфессиональными убеждениями, социальными обстоятельствами и т. д. Оно в определенной мере способствует также решению проблемы роста населения России.

2. Религиозные деятели не имеют права вмешиваться в эти вопросы. Религия в России остается частным делом, она отде­лена от государства. Все деятели религии должны рассматри­ваться лишь как граждане России, которые обязаны соблюдать ее законы.

3. В принятии решения об аборте или процедурах репродук­тивных технологий права женщины выше всех остальных, тем более религиозных. Только сама женщина (или оба супруга) в рамках действующего законодательства может (могут) решать вопрос приемлемости или неприемлемости аборта и процедур репродуктивных технологий.

172