Развадовская / Лекция 4-6

ЛЕКЦИЯ № 4 СРЕДНЕВЕКОВАЯ НАРОДНАЯ ПОЭЗИЯ, ЛИРИКА, ДРАМА. ФРАНЦУЗСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС.

1.Средневековая народная поэзия, лирика, драма. Установление в 10-11 вв. феодальных отношений в большинстве стран Западной Европы привело к разделению общества на 2 класса феодалов и крепостных крестьян. Феодалы (крупные светские рыцари, князья, их вассалы, мелкопоместные рыцари, т.е. военно-земледельческая знать, а также духовные феодалы) получает чёткое сословное оформление, обособляясь в наследственных привилегиях и кастовой идеологии.

Интересы и воззрения феодалов находят отражение в рыцарской и клерикальной литературе периода развитого феодализма. С 12в. усиливается значение городов как центров ремесла и торговли, что создаёт особую городскую литературу, оппозиционную и демократическую, но и отделившуюся от народного мироощущения. Творчество народных масс почти до конца средневековья продолжает существовать и развиваться лишь в устной форме. Тем не менее, эти направления литературы развиваются не изолированно, а во взаимодействии: поэзия демократическая иногда использует мотивы и формы рыцарской поэзии, а народная поэзия питает своими сюжетами, образами и формами и рыцарский роман, и рыцарскую лирику, и позднейшие сатирические и дидактические повести, и даже «учёной» литературой эпохи. Но народная поэзия, представленная самостоятельной, богатой, но исключительно устной традицией не дошла до нас в более ранних письменных записях, чем сделанные в 14-15 вв. Поэтому мы можем составить представление о её характере на основании документов или по записанным поэтическим произведениям, где она не слишком подверглась переработке.

Исполнителями и авторами переработок были профессиональные певцы: во Франции—жонглёры, в Германии—шпильманы, в Испании—хуглары и т.п., функции которых были очень разнообразны. Они водили медведей и обезьян, ходили по канату, проделывали фокусы, рассказывали анекдоты, героические поэмы, духовные стихи, а в 12 в. к этому присоединилась рецитация произведений различных жанров рыцарской и городской литературы. Вначале все функции совмещали одни и те же люди, но позже произошло разделение их на 2 категории—потешников и исполнителей эпоса и духовных стихов. Жонглёры во всех кругах средневекового общества пользовались огромной популярностью: ни одно торжество, ни одна ярмарка не обходилась без них.

Как правило, до 12 века жонглёры были неграмотны и заучивали свои произведения наизусть, но очень часто они являлись авторами исполнявшихся ими произведений или тех вариантов, которые они создавали. Сложностью общественной среды жонглёров и их отзывчивостью объясняется то, что типично рыцарские сказания очеловечивались, обобщались до степени народной сказки; христианская легенда становилась выражением народных оценок и чаяний.

Из этого вытекают основные свойства творчества жонглёров: вся литература имела стиховую, напевную форму; каждое произведение воспринималось как традиционное и коллективное, ставшее общим достоянием. При таких условиях вопрос об оригинальности сюжета, о личном авторстве и об индивидуальном стиле отпадал. Главной задачей поэта исполнителя было дать нечто традиционное, отвечающее запросам массового, коллективного слушателя.

Из всех видов народной поэзии, преломившихся в творчестве жонглёров, лучше всего сохранился героический эпос. От других жанров до нас дошли только небольшие отрывки, но всё же можно приблизительно составить картину богатой средневековой народной лирики и драмы. Наиболее обильный материал сохранился во Франции.

Начиная с 6 и до середины 9в., мы имеем ряд свидетельств о существовании в Галлии разнообразных народных песен и игр. Существовали прежде всего трудовые песни, восхвалительные, позорящие, любовные, свадебные, шуточные, заплачки.

В сборниках лирической поэзии (12-13 вв., когда сформировался и стал господствующим рыцарский стиль) содержится несколько групп стихотворений, представляющих собой переработку старых народных песен, большинство которых связано с празднованием прихода весны, воспеванием обновления природы и развёртывающейся на этом фоне свободной любви. Интересен в этом плане обряд празднования весны, сохранившийся во многих странах Западной Европы, «празднования мая». Этот старинный народный обряд лежит в основе песен, которые распадаются на 2 жанровые группы: реверды, в которых воспевается обновление природы и иногда на фоне этого свободная любовь и песни о несчастной в замужестве. Очень близки к этим жанрам другие виды плясовых песен, преимущественно любовного содержания, связанные с весенней обрядностью—баллада, древнейший вид пастурели, изображающий простую жизнь и чувства пастухов на лоне природы, а также прения—спор Зимы и Лета.

Часто отрывки народных песен можно обнаружить в припевах позднейших образцов рыцарской лирики. Очень своеобразна группа стихотворений 12-13 вв., представляющих собой переработку старых трудовых песен («ткацких»), распеваемых во время вышивания, тканья женщинами из народа, а иногда и из высших слоёв общества. Это большей частью трогательная любовная история. О народной основе этих песен свидетельствует архаичная метрика, простота, отсутствие рыцарских мотивов, ряд бытовых черт, уводящих в глубокую старину. Такие же следы народной лирики находятся в литературных памятниках 12-13 вв. Германии, Испании и т. д.

Менее отчётливы следы народной драмы. Однако в разных странах сохранились свидетельства об исполнении жонглёрами «шутовских сценок» и «позорных игр». Это были маленькие импровизированные пьески балаганного, нередко вольного характера, в которых вместе с показом забавных бытовых эпизодов и анекдотов иногда пародировалось богослужение и высмеивались предметы религиозного культа.

Народное игровое творчество, преследуемое властями и церковью за пережитки языческой обрядности и жизнерадостный, вольный характер, продолжало жить и развиваться полулегально в низовой традиции. Одно из ярких проявлений этого—шутовские праздники низшего духовенства («праздник дураков»), практиковавшиеся до 15в.

Импровизированные жонглёрские представления, восходящие своими корнями к народным обрядовым играм, были обязательной принадлежностью всех народных праздников или городских торжеств. Эти игры являлись источником средневековой драматургии. Отсюда ведут начало вставные комические сценки, оживлявшие церковные драмы (буффонно-акробатические выступления дьяволов и чертенят), и первые французские комедии 13в., французские фарсы 14-15вв., немецкие «масленичные» игры—фастнахтшпили и т.д.

2.Французский героический эпос. Французский героический эпос сохранился лучше всего и дошёл до нас в виде поэм, из которых древнейшие возникли в самом конце 11в., а наиболее поздние относятся к 14в. Однако даже самые ранние представляют собой переработку более старых поэм или песен, развивавшихся перед этим в течение 2 или 3 веков. Дошедшие до нас поэмы носят названия шансон де жест (песни о деяниях).

3 темы составляют основное содержание французского эпоса:

• Оборона родины от внешних врагов—мавров, норманнов, саксов и т.д.;

• Верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников;

• Кровавые феодальные распри.

Выбор этих тем соответствует тогдашнему политическому сознанию народных масс, тянущихся к национальному единству, видевших в феодалах главное зло, терзавшее родину, и утопически мечтавших найти в короле защиту от их самоуправства и жестокости. Первые 2 темы всегда связаны с образом доброго и мудрого короля, чаще с Карлом Великим. Ибо память об этом короле (768-814), закрепилась в народе, заслонив в эпическом предании многие другие имена. Карл в поэмах предстаёт в идеализированном виде. В некоторых поэмах Карл выступает активно, лично совершает разные подвиги. Но в других поэмах, притом художественно более значительных, карл отходит на задний план; объединяя своим присутствием все действия, он уступает активную роль приближённым славным витязям.

Не только из поэм этой «королевской» группы, но и из всего французского эпоса самой замечательной является «песнь о Роланде», представляющая собой одну из вершин средневековой поэзии. Поэма повествует о героической гибели графа Роланда, племянника Карла Великого, во время битвы с маврами в Ронсевальском ущелье, о предательстве отчима Роланда Ганелона, которое явилось причиной этой катастрофы, и о мести Карла Великого за гибель Роланда и 12 пэров. Поэма возникла около 1100 г., незадолго до 1-го крестового похода.

На дошедшую до нас редакцию «Песни о Роланде» оказала влияние пропаганда этого похода. Но в основе самой ранней эпической форме предания о Роланде (которая до нас не дошла) лежит та самая идея крестового похода, только в более старом, ограниченном варианте, заключавшемся не в завоевании Палестины, а в оказании помощи испанским христианам, притесняемым маврами, и в конечном итоге изгнании последних из Испании. Эти походы очень рано стали истолковываться как дело патриотическое и вместе с тем «богоугодное», клонящееся к искоренению язычества. Из этого двойного корня—религиозного и патриотического—развилось народно-героическое и рыцарское содержание поэмы.

Однако содержание «Песни о Роланде» далеко не исчерпывается одушевляющей её национально-религиозной идеей. В ней с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося в 10-11вв. феодализма. Эта 2-ая проблема вводится в поэму эпизодом предательства Ганелона. Ганелон не просто изменник, но выражение некоего злого, мощного начала, враждебного всякому общенародному делу, олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе: Ганелон изображён отнюдь не физическим или нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. На суде Ганелон, признавая, что ненавидит Роланда, решительно отвергает обвинение в измене. С точки зрения правовых отношений того времени виновность его не столь уж несомненна, ибо, выполнив честно свой вассальный долг перед Карлом на поле битвы и во время посольства к Марсилию, Ганелон мог считать себя вправе после этого свести личные счёты со своим пасынком Роландом. В «Песне» не столько разоблачается чернота поступка отдельного предателя, сколько разоблачается гибельность для родной страны того феодального, анархического эгоизма, представителем которого является Ганелон.

Наряду с противопоставлением Роланда с Ганелоном через всю поэму проходит другое противопоставление, менее острое, но принципиальное—Роланда и его любимого друга, наречённого брата Оливье. Есть сталкиваются не 2 враждебные силы, а 2 варианта положительного начала: «безмерность» (необузданная смелость) Роланда и «благоразумие» Оливье, но так, что из этого ни для одного из них не вытекает осуждение. Автор поэмы отражает здесь 2 доступные сознанию того времени формы рыцарской и человеческой доблести, не разрешая спора прямолинейно в пользу той или другой из них, но показывая красоту и достоинство каждого.

Роланд в поэме—образец рыцарской доблести и благородства. Но все рыцарские черты Роланда даны поэтом в очеловеченном, освобождённом от сословной ограниченности виде. Роланду чужды эгоизм, жестокость, алчность, анархическое своеволие феодалов. В нём чувствуется избыток юных сил, радостная вера в правоту своего дела, страстная жажда бескорыстного подвига; он целиком посвящает себя служению королю, но сильнее всего проявляется у Роланда чувство патриотизма. Всё это делало Роланда подлинным народным героем. В этом главная причина огромной популярности «Песни» не только на его родине, но и в других европейских странах.

2-ая эпическая тема—тема верного служения королю, выручаемому из беды,--представлена главным образом циклом поэм о Гильоме д^,Оранж.

Несколько сложнее обстоит дело с трактовкой темы феодальных распрей. При изображении раздоров между феодалами и королём симпатии автора нередко колеблются.

В некоторых поэмах феодальная природа королевской власти раскрывается до конца в образах вероломных, деспотичных и хищных королей, которые нисколько не лучше своих разнузданных вассалов («Поэма о Жираре Руссильонском»; «Поэма об Ожье Датчанине»).

В обеих поэмах восстание вассалов против короля оправдывается его вероломством или его несправедливостью. Кровавые раздоры между самими феодалами—причём король играет пассивную и очень жалкую роль—изображены в поэме «Рауль де Камбре». Рауль, павший в междоусобной войне около 950 г., король (Людовик 4 Заморский), сыновья графа Вермандуа и ещё ряд других персонажей поэмы существовали в действительности. Певцы-сказители тонко разработали дикий характер Рауля и присочинили историю Бернье, раскрывающую всю жестокость и безысходность феодальных распрей.

Французский героический эпос проделал длинный и сложный путь. В основе всего развития лежат краткие песни и предания о выдающихся событиях, сложившихся среди участников или близких наблюдателей этих событий. Эти первичные эпические предания были небольшого объёма, кратки, просты по языку и близки к историческим фактам. Предания быстро распространялись среди широких масс населения, побуждая их к дальнейшей обработке в виде всё новых вариантов. При такой обработке фактическая основа предания стиралась, исторические черты всё более сменялись легендарными. Легендарные черты представляли выражение характера эпохи, её отношений и противоречий, и потому они историчны в более глубоком смысле, чем точное воспроизведение отдельных эпизодов исторической действительности. Такие песни или прозаические сказания становились выражением политического и морального мировоззрения народа.

Следующий этап в жизни французского эпоса наступил с завершением феодальной структуры общества, когда эпический материал перешёл в руки жонглёров. Он был подвергнут ими систематической переработке, которая коснулась и внешней формы, и идейного содержания. Поэмы стали обширными и разработанными, сюжеты усложнились и стали цикличными, добавились вставные эпизоды, разговорные сцены, картины душевных переживаний. Эпическая песня превратилась в эпопею. Однако в ней сохранились многие общие черты и приёмы устной народной поэзии: прямое выражение оценок, простота языка и т.д.

В отношении идеологии для жонглёрских версий характерно проникновение в них феодальных критериев, обильного религиозного элемента в виде христианских чудес, молитв, описаний благочестивой кончины героев и т.д. Однако оба новых элемента, внутренне связанных между собой, всё же носят второстепенный характер, не заслоняя героической и народной основы.

Французский героический эпос обнаруживает огромный диапазон чувств, жизненных положений и оттенков. Наряду с чертами возвышенными мы встречаем в нём моменты интимные, бурлескные: обыденные картины сражений чередуются с изображением нежной любви, горячей родственной любви, супружеской верности; суровость сочетается с шуткой. Эти черты и мотивы являются типическими для морального и общественного сознания людей того времени. Французский героический эпос представляет собой «поэтическую историю» Франции 9-12вв. и критику основ её общественно-политического устройства с народной точки зрения

ЛЕКЦИЯ № 5 ИСПАНСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС. НЕМЕЦКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС.

1.Испанский героический эпос. В испанском героическом эпосе нашла отражение специфика истории Испании раннего средневековья. В 711 г. произошло вторжение в Испанию мавров, которые в течение нескольких лет овладели почти всем полуостровом. Испанцам удалось удержаться лишь на крайнем севере, где образовалось королевство Астурия. Однако вслед за этим сразу же началась «реконкиста», т.е. отвоевание страны испанцами. Астурия в начале 10в. превратилась в королевство Леон, из которого в середине 11 в. выделилось королевство Кастилия. А на северо-востоке—королевства Наварра и Арагон. Все эти королевства и независимые от них графства воевали то с маврами, то друг с другом, что тормозило реконкисту, которая всё же сделала в 11-12вв. успехи, благодаря патриотизму народных масс Испании.

В 10в. развернулась борьба между старым, аристократическим королевством Леон и подвластной ему Кастилией: кастильское рыцарство и городские сословия, которым удалось добиться учреждения собственных судей, вскоре добились и полной политической независимости. Рабство было смягчено, а после и вовсе упразднено, города получили ряд новых привилегий, звание и права рыцарей были распространены на всех, кто ходил в поход против мавров на коне. Однако в конце 11в. кастильские свободы сильно пострадали, когда на престол взошёл Альфонс 6. Антидемократические тенденции при этом короле ещё более усилились вследствие притока в Кастилию французских рыцарей и духовенства. Они насаждали в Испании феодально-аристократические навыки и понятия. Всё это делало их ненавистными местному населению.

Эти политические события широко отразились в испанском героическом эпосе, 3 основными темами которого являются:

1. Борьба с маврами, имеющая целью отвоевание родной земли.

2. раздоры между феодалами, изображаемые как величайшее зло для всей страны.

3. Борьба за свободу Кастилии, а затем за её политическое первенство, которое рассматривалось как залог окончательного разгрома мавров и как база национально-политического объединения всей Испании. Но во многих поэмах эти темы даны не обособленно, а в тесной связи между собой.

Испанский героический эпос развивался аналогично французскому. Его основу составили краткие эпизодические песни лирико-эпического характера и устные неоформленные предания, возникшие в дружинной среде, и точно также в 10в. этот материал, попав в руки хугларов, путём глубокой стилистической переработки оформился в виде больших эпических поэм. Расцвет этих поэм приходится на 11-13 вв., но после этого ещё 2 века они продолжают интенсивную жизнь и замирают лишь в 15в., уступая место новой форме народного эпического предания—романсам.

Испанские героические поэмы по форме и способу исполнения подобны французским, однако, метрика их иная. В отношении стиля испанский эпос тоже сходен с французским, но он отличается более сухим и деловым способом изложения, обилием бытовых черт, почти полным отсутствием гиперболизма и элемента сверхъестественного.

Вершину испанского народного эпоса образуют сказания о Сиде. Это лицо историческое, и его деяния изображены в 2 дошедших до нас поэмах: в более ранней, близкой к историческим фактам «Поэме о Сиде» и в поздней, богатой вымыслом поэме «Родриго» и в цикле романсов.

Руй Диас, прозванный Сидом (арабское «господин»), родился между 1025-1043 гг. и принадлежал к высшей кастильской знати, возглавлял все войска короля Кастилии Санчо 2. Когда Санчо погиб и на престол взошёл его брат Альфонс 6, между новым королём и Сидом установились враждебные отношения; и Альфонс изгнал Сида из Кастилии. Некоторое время Сид служил со своей дружиной наёмником у разных государей, затем стал самостоятельным властителем и отвоевал у мавров княжество Валенсию. После он помирился с королём Альфонсом и стал действовать в союзе с ним против мавров. Величайшим подвигом Сида был удар, нанесённый им североафриканским племенам, принявшим мусульманство и отличавшимся фанатизмом. Одно имя Сида приводило мавров в трепет. Сид замышлял полное освобождение Испании от мавров, но смерть в 1099 г. пресекла его планы. Сид был крупнейшим деятелем реконкисты, что сделало его национальным героем Испании. Ещё при жизни Сида начали слагаться песни и сказания о его подвигах, распространившиеся в народе и ставшие достоянием хугларов, один из которых около 1140 г. сложил о нём поэму. «Песнь о Сиде» распадается на 3 части. В 1-ой («Песне об изгнании») изображаются 1-ые подвиги Сида на чужбине. Во 2-ой («Песнь о свадьбе») изображается завоевание Сидом Валенсии. В 3-ей части («Песнь о Корпес») рассказывается о судебном поединке, где бойцы Сида побеждают и Сид торжествует.

Поэма близка к историческим событиям, отклонения от истории незначительные: либо мелкие фактические неточности, либо результат стремления идеализировать Сида—умолчание подробностей невыгодных для его облика. Но поэма более точна в историческом отношении, чем какой-либо из западноевропейских эпосов. Этой точности соответствует общий правдивый тон повествования, обычный для испанских поэм. Лица, предметы, события изображаются просто, конкретно. Почти нет поэтических сравнений, метафор, отсутствует христианская фантастика, нет гиперболизма в изображении боевых моментов. В поэме отсутствует исключительность рыцарских чувств, в соответствии с бытовыми мотивами видную роль играет семейная тематика.

В тесной связи с опрощением изображаемых событий и чувств находится антиаристократическая тенденция поэмы. В ней обличаются представители консервативной испанской знати того времени: барселонской и леонской. Поэт высмеивает пороки высокородных инфантов: трусость, хвастливость, жадность, неблагодарность и т.д. Сид же представлен рыцарем, имеющим вассалов, но не принадлежащим к высшей знати. Демократизация образа Сида и народный тон поэмы о нём имеют основанием народный характер реконкисты. Исторический Сид осуществлял дело реконкисты в широком демократическом плане, и именно это создало ему популярность у испанского народа.

Совсем в ином обличье предстаёт Сид в более поздней поэме «Родриго». Несмотря на отход поэмы от исторической действительности и господство в сюжете вымысла, в ней отражены глубокие чувства, одушевлявшие народ в пору реконкисты: патриотизм, недоверие к королям, враждебность к духовенству, презрение и ненависть к аристократии. Зато в поэме прославляются душевное благородство и сила простого народа, нашедшие своё воплощение в образе Родриго, который демократизирован и освобождён от всякого рыцарского обличья. Недаром он выступает под самой простой кличкой «Кастилец».

В конце 14в. широкое эпическое творчество в Испании ослабевает, а в начале 15 в. совершенно прекращается. Исчезают условия, приводившие к созданию больших эпических образов. Историография, роман и повесть оттесняют эпические поэмы; рост грамотности, развитие городов, первые ренессансные веяния ориентируют литературные интересы и идеалы в других направлениях. Однако старый эпос продолжает жить. В конце 14 или в начале 15 в. появляются первые романсы—«пограничные». Это своего рода хроника пограничной жизни, дневник виденного и пережитого, и вместе с тем средство развлечения. Также появились «старые романсы» (на старые эпические темы), не записывавшиеся и дошедшие до нас лишь в печатных изданиях 16в. В эпоху возрождения жанр эпических романсов начинают разрабатывать крупные индивидуальные поэты: Лопе де Вега, Гонгора. Развитие романсов продолжалось до 18в.

2. Немецкий героический эпос. В 12в. в Германии впервые возникает светская литература на немецком языке, зафиксированная в письменных памятниках. Она служит выражением идеологии феодального общества и орудием её формирования и развития. Эта литература имеет разные источники: импорт новых сюжетов и жанров из Франции, а также база на старую национальную традицию героического эпоса и народной обрядовой лирики, переработанную в духе рыцарской идеологии.

Германский героический эпос продолжал существовать в народной эпической традиции всего раннего средневековья. Исчезает дружинный певец, но эпический материал переходит к шпильману (бродячему профессиональному певцу), которые вносили в старинные сказания значительные сюжетные изменения.

Развитие рыцарской культуры в 12в. ставит перед искусством шпильмана новые задачи. Героический эпос должен занять почётное место в новой светской литературе феодального общества. Под влиянием образцов, заимствованных из Франции, старинные эпические песни о Зигфриде и гибели Нибелунгов, о Дитрихе Бернском и многие другие перерабатываются в обширные эпические поэмы. При этой обработке сказания подвергались влиянию рыцарской идеологии и новых литературных форм. «Песнь о Нибелунгах» написана около 1200г. после переводных рыцарских романов Гартмана фон Ауэ и одновременно с рыцарской лирикой Вальтера фон дер Фогельвейде. Но сквозь внешний налёт отношений нового рыцарского быта и идеологии проступает народное содержание сказания: простота и грубость, суровость и жестокость, которые сохраняются как неизжитое наследие эпохи варварства.

Сюжеты немецкого эпоса 12-13вв. восходят по своему происхождению к племенным эпическим песням эпохи «великого переселения народов». Старые противоположности эпических сюжетов выступают отчётливо, и отдельные сюжеты или циклы ещё сохраняют свою самостоятельность, где-то сближаясь, но, не объединяясь в эпос немецкий, из-за отсутствия исторических предпосылок в феодально-раздробленной средневековой Германии. Поэтому средневековый немецкий эпос не является в такой степени национальным, как эпос французский или испанский. Подвиги героев ограничены интересами личными и семейно-родовыми, племенными и феодальными.

«Песнь о Нибелунгах» представляет собой обширную поэму, состоящую из 39 песен и насчитывающую около 10000 стихов. Она результат трансформации старинного эпического сказания рыцарской литературы конца 12в., которая приближается к типу рыцарского романа, рассказывающего о любви и мести, о феодальной чести и верности. Широкое и развёрнутое повествование далеко ушло от стиля краткой героической песни, но сквозь налёт литературной обработки выступают черты подлинного героического эпоса: монументальные образы героев, основные мотивы и драматические ситуации эпического сказания (герой Зигфрид, его антагонист—«суровый Хаген», строптивая невеста Брюнхильда, кроткая, любящая Кримхильда).

Несмотря на феодально-христианскую обработку, сюжет поэмы о Нибелунгах содержит пережитки более ранних ступеней развития сказания, оттеснённые в поэме на задний план: рассказы о 1-ых подвигах молодого Зигфрида, о его победе над драконом и добыче им клада Нибелунгов, о чудесной деве-воительнице Брюнхильде. Это привело к тому, что проблемой возникновения «Песни о Нибелунгах» стали заниматься многие исследователи немецкого эпоса 19в. Новейшие исследования Хойслера показали, что в основе поэмы лежат 2 краткие эпические песни, соответствующие 2 основным частям поэмы: песня о Зигфриде-свате и песня о гибели бургундов. Развитие краткой эпической песни в поэму происходило путём развёртывания сюжета песни, обогащения его новыми действующими лицами, эпизодами. Это путь разрастания героической песни в эпопею является вполне закономерным для эволюции старых эпических песен в феодальную эпоху. Литературный интерес к «Нибелунгам» возрождается в Германии в середине 18в., в связи с обращением к немецкому национальному прошлому. В немецкой литературе 19в. создаются многочисленные драматические обработки «Нибелунгов», опирающиеся на немецкую и на скандинавскую традицию: «Герой Севера» романтика Фуке (1810), «Нибелунги» Геббеля (1862), тетралогия Вагнера «Кольцо Нибелунга» (1842-1862), «Воители в Хельгеланде» Ибсена (1858).