allbest-o-00196295 / 196295

Отрицание конечной цели парадоксальным образом требует абсолютного знания о Мироздании и месте в нем человека. Открытость изменений ставит проблему первопричины с тяготеющими к креационизму решениями и рождает императив контроля над развитием. Необходимость следования законам Творца, коллективного сознания или бессознательного, ценностным ориентирам или экономической целесообразности в этом плане становятся детерминантами одного порядка, ингибирующими деструктивные процессы в социуме. Ограничение детерминацией настоящим требует колоссального философского построения, функционирующего в сфере духа.

Роль детерминации будущим подчеркивалась еще у Аристотеля, где в классификации причин цель обозначается как причина конечная, а осознанная деятельность требует непременного наличия целевой установки.

В обобщенной кибернетической трактовке цель вырождается в состояние, к которому тяготеет система. Понимание цели как финального состояния подчеркивает глубинное родство связи состояний и детерминации будущим, наличие которого можно было предполагать уже исходя из вышеприведенных примеров. Несмотря на дискуссионный характер данного подхода, его рациональность очевидна. Так, в этом русле находятся результаты работ основоположника системного подхода Л. Берталанфи, несмотря на отмеченную им «эквифинальность» живых систем как способность достигнуть одинакового результата при различных стартовых условиях.

Целевая детерминация, как будет показано далее, играет существенную роль как в исследовании социумов, так и в эволюционистских построениях. Ее значение определено требованием к наличию онтологического центра, утверждающего целостность бытия. С другой стороны, оно вытекает из противодействия высшего и низшего, отрицания бытием совершенным несовершенного и хаотического. Степень упорядоченности, таким образом, предстает как характеристика совершенства и эволюционного статуса системы.

Значение целевой детерминации очевидно и на обыденном уровне. Формулирование целей помогает человеческой личности преодолевать жизненные трудности. Кроме того, цели, находящиеся в сфере духовного, позволяют индивиду не потерять смысла жизни. При этом следование данным целям и становится собственно смыслом. Приведенный факт является схематическим отражением целевой детерминации в аксиологии.

Достижения синергетики подтверждают значение целевой детерминации в развитии систем. Несмотря на предусматриваемую в точках бифуркации сценарность, будущее системы все же представляется, в определенном плане, предсказуемым: при прохождении аттрактора оно конкретизируется через снижение степеней свободы.

Указанные положения допускают идеалистическую трактовку в плане конструирования особого пространства целей, которое в духе платоновского пространства идей объективно существует до своего овеществления в реальных событиях. Допустимость различных трактовок, основанная на предположении о наличии «идеальных» сценариев, не является недостатком синергетического подхода, а утверждает его философский характер, как допускающего мировоззренческий плюрализм.

Возможно и непосредственное логическое обоснование исходного наличия предположения о целевой детерминации в основе вероятностных представлений о развитии систем. При использовании частотного определения вероятности исследователем неявно предполагается наличие как неблагоприятных, так и благоприятного исходов, различие между которыми при отсутствии цели не определимо. Таким образом, «если изначально не задана цель эволюции, говорить о вероятности образования конкретных форм некорректно».

Важность целевой детерминации особенно очевидна на уровне представлений об обществе, так как любой социум и управленческая система подразумевают некое распределение функций. При этом, иерархическая организованность в принципе свойственна любой системе. Наблюдаемая в них организация высшим низшего, по сути, является детерминацией будущим, то есть детерминацией целевой. В практическом плане указанная детерминированность имеет два полярных варианта проявления: от жесткой управленческой вертикали, увенчанной целеполагающим абсолютом, до утверждения необходимости для эволюции общества публичной дискуссии при формулировании целей.

В Космическом плане цели и идеалы, руководящие действиями человека, являются системообразующими свойствами Человечества, закрепляющими его онтологический статус во Вселенной. Вытекающая отсюда теоретическая возможность преобразования Космоса в собственных целях и в согласии с определенными идеалами, базирующаяся на целевой детерминации, позволила философам сформулировать идеи глобальной эволюции.

Классическая форма причинности опровергнута достижениями и событиями XX в., подтвердившими необходимость комплексности философского осмысления детерминационных связей. Претензии к каузальности – это, помимо прочего, претензии к ее неантропоцентричности и механистичности. Они объективно правомерны, но принципиальная несостоятельность классического каузализма проявляется в объяснении процессов общественного развития, а также роли личности в социуме.

Однако, как было показано выше, все (и причинные, и непричинные) виды детерминации в отдельности обладают как определенной степенью универсальности, так и специфической методологической «уязвимостью», внешним проявлением которой является затруднение в однозначном определении детерминационной связи в философских построениях, затрагивающих функционирование сложных систем. Этот факт нисколько не умаляет научной и философской роли принципа детерминизма, являясь лишь характеристикой познания, связанной, с одной стороны, с его релятивизмом и со спецификой процесса развития – с другой.

Приведенный анализ детерминационных связей подтверждает, что их общепринятая классификация (каузальные, функциональные, целевые, связи состояний) на текущий момент актуальна и, в целом, удовлетворяет требованиям передовых философских направлений. После проведенного утверждения универсальности данной классификации она может быть использована в качестве методологической базы исследования.

Синергетика сегодня стоит не только перед проблемой создания своей дисциплинарной онтологии, которая выражается в соответствующих онтологических принципах, но и перед проблемой включения этих принципов в научную картину мира. Именно вокруг этой проблематики, по существу, разворачиваются дискуссии относительно места синергетики в системе научного знания.

Формирование теоретических оснований синергетики включает множество философских проблем. Они связаны с пониманием особенностей самоорганизующихся и саморазвивающихся систем, методологических принципов их анализа. Это проблема и нового смысла категорий, различного понимания части и целого, взаимодействия, причинности, пространства и времени. Для малых систем было достаточно предполагать, что целое может быть описано свойствами частей и их взаимодействиями, что элементы вне целого и внутри него обладают одними и теми же свойствами. Причинность трактуется как жесткий лапласовский детерминизм (всякое состояние Вселенной есть следствие предыдущих и причина последующих ее состояний). Сложные саморегулирующиеся системы имеют уровневую организацию, они включают в себя подсистемы со стохастическими (случайностными, вероятностными) взаимодействиями элементов и информационно-управляющий блок, с передачей информации от него к подсистемам и обратным связям, обеспечивающим воспроизведение системы как целого. Категории части и целого здесь изменяются – появляется идея системного качества, не сводимого к свойствам частей. Лапласовская причинность применяется ограниченно и дополняется идеей вероятностной причинности (состояние системы в данный момент однозначно определяется состоянием системы в предшествующий момент, однако способ описания состояния становится новым, вероятностным).

Открытые системы, обменивающиеся с внешней средой веществом, энергией, информацией, характеризуются иерархией уровневой организации элементов. По мере их развития появляются новые уровни и новая дифференциация системы на подсистемы. При этом каждый новый уровень оказывает обратное воздействие на уровни, сформировавшиеся ранее, видоизменяет их, – и система функционирует как новое целое. Появление новых уровней организации и переход к новому типу гомеостазиса (гомеостазис – относительное динамическое постоянство состава и свойства внутренней среды) происходит через состояния динамического хаоса, появление точек бифуркации, в каждой из которых возникает «веер» потенциально возможных направлений развития системы. В настоящее время хаос рассматривается как фундаментальное свойство материи, обеспечивающее стабильные свойства вещества. Становление упорядоченных систем происходит из хаоса, т.е. порядок это частный случай хаоса. Теперь уже недостаточно зафиксировать наличие особых свойств целого, не сводимых к свойствам частей (системное качество), необходимо проследить изменения системных качеств (появление новых управляющих параметров – «параметров порядка») в процессе развития системы. Наряду с лапласовской и вероятностной причинностью рассматривается целевая причинность – причинно-следственная связь, в которой действует цель (конечное состояние, финал процесса). В синергетике начинают по-новому трактоваться причины и формы развития неживой материи и исторических процессов в экономической, политико-социальной и иных сферах человеческой жизнедеятельности. Возникает новое понимание случая как самостоятельного фактора биологической и социальной эволюции, признание его роли в самоорганизующихся процессах. В процессе познания мира каждая наука пользуется различными методами, которые находятся в тесной связи с теорией. Метод – это прием, способ подхода к познанию и преобразованию действительности, сознательное использование ранее полученных знаний для объяснения новых фактов.

Один из основных философских методов познания – диалектический, соответствующий определенной концепции развития. По мнению некоторых исследователей, синергетика, как новая парадигма в методологии общественных наук, либо будет включать диалектику как частный метод – и то лишь для некоторых областей, – либо вообще заменит ее принципиально новыми подходами к действительности.

Список литературы

1. Спиркин. А.Г. Философия.

2. Декарт Р. Первоначала философии // Сочинения в 2 т. Т. 1 / [Сост., ред., вступ. ст. Соколова В.В.; пер. с лат. С.Я. Шейнман – Топштейн, с франц. Н.Н. Сретенского]. – М.: Мысль, 1989. – С. 297 – 423.

3. Спиноза Б. Этика // Избранное; Пер. с голл. и лат. – Минск: Попурри, 1999. – С. 313–590.

4. Пилипенко Н.В. Диалектика необходимости и случайности – М.: Мысль, 1981. – 263.

5. Лаплас П. Опыт философии теории вероятностей. – М., 1908. – 211 с.

6. Купцов В.И. Детерминизм и вероятность. / В.И. Купцов. – М.: Политиздат, 1976. – 256 с. – (Над чем работают, о чем спорят философы).

7. Кузнецов Б.Г. Эйнштейн. Жизнь. Смерть. Бессмертие. / Б.Г. Кузнецов.; отв. ред. М.Г. Идлис. – 5-е изд., перераб. и доп. – М.: Наука, 1980. – 680 с.

8. Фок В.А. Нильс Бор в моей жизни // Наука и человечество: Ежегодник. – М.: Знание, 1963. – 523 с.

9. Малых Г.И. Терминологический словарь по философии для иностранных студентов, с. 61.

10. Аристотель. Метафизика // Сочинения: В 4-х т. Т. 1 / Аристотель – М.: Мысль, 1976. – 550 с.

11. Берталанфи Л. фон. Общая теория систем – критический обзор / Л. фон Берталанфи // Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс, 1969. – С. 23–82.

Размещено на Allbest.ru