Концепции: независимые, противоречивые или совместимые?

Представленные и рассмотренные выше четыре категории не соответствуют хро­нологической последовательности отдель­ных фаз развития российского гражданско­го общества. Скорее, описание этих катего­рий следует за научным дискурсом, который изменяется по мере появления новых эмпи­рические данных. Так, литература 1980-х и 1990-х годов обращает основное внимание на преобразования и формирование третье­го сектора в России, в то время как в работах конца 1990-х обсуждаются транснациональ­ные воздействия, а в последнее время появи­лись исследования, посвященные концепции не-гражданского общества. Однако разли­чия в понимании тех или иных аспектов раз­вития гражданского общества не означают, что эти концепции являются взаимоисклю­чающими. Наоборот, между ними существу­ет взаимосвязь, и во многих отношениях они пересекаются. Исследования по всем четы­рем категориям продолжаются; они по-преж­нему актуальны сегодня, когда предметом анализа стало гражданское общество эпохи Путина и, по всей видимости, сохранят акту­альность и в будущем. ОГО будут продолжать разрабатывать стратегии выживания в кон­тексте продолжающихся преобразований,

изучение третьего сектора по мере расшире­ния сотрудничества между бизнесом и ОГО будет по-прежнему представлять интерес, а роль транснациональных и недемократиче­ских составляющих в этой сфере едва ли ста­нет менее существенной.

Эмпирические исследования с очевид­ностью показывают, что современное рос­сийское гражданское общество — явление не исчезающее, но в то же время и не тради­ционное. Оно развивается и в процессе этого вырабатывает сложный комплекс ори­гинальных механизмов, с помощью кото­рых адаптируется к конкретным российским условиям. Вместе с тем остаются открыты­ми ряд вопросов: в какой степени россий­ские ОГО создают новые способы участия граждан в общественной жизни и предостав­ления необходимых услуг? В каких областях иностранная помощь эффективна и какие стратегии для этого необходимы? Каким образом действия государства и бизнеса ока­зывают влияние на гражданские инициати­вы и на западную помощь? В концептуальном плане, очевидно, необходимо вновь проана­лизировать суть расхождений между эмпи­рическими тенденциями, наблюдаемыми в России, и традиционной западной теори­ей. Решить эту задачу должно академическое сообщество. ■

ПРИМЕЧАНИЯ ¹ Не углубляясь в анализ споров по поводу различных определений термина «граж­данское общество», отмечу, что здесь он исполь­зуется в эмпирическом понимании и описыва­ет организованные группы, действующие в про­странстве между государством, с одной стороны, и семьей и индивидуумом — с другой.

² См., напр.: Russlands Weg in die Zivilgesellschaft / G. Gorzka, P. W. Schulze (Hrsg). Bremen: Edition Temmen, 2000; Russlandauf dem Weg zur Zivilgesellschaft? Studien zur gesellschaftlichen Selbstorganisation in St. Petersburg / H. Schrader, M. Glagow, D. Gavra, M. Kleineberg (Hrsg). Münster: LIT, 2000.

SchulzeP. W. Krise und Delegitimation der Macht in Russland // Russlands Weg in die Zivilgesellschaft. S. 151.

⁴ Как видно из Федерального закона «О внесе­нии поправок в некоторые законодательные акты Российской Федерации», в том числе и в закон о неправительственных организациях (см.: http:// www.rg.ru/2006/01/17/nko-poryadok-dok.html).

⁰ Например, с 1988 года Институт «Открытое общество» (OSI) Джорджа Сороса финансиро­вал выплату зарплаты российским ученым, покуп­ку университетами оборудования для подключе­ния к Интернету, выпуск учебников, независимые СМИ, а также деятельность представителей твор-

ческих профессий. Европейское сообщество с 1991 года оказывало техническую и финансовую помощь в рамках программ Tacis, ECHO (часть про­граммы Tacis. — Д. Ш.) и Европейской инициати­вы в области укрепления демократии и прав чело­века (EIDHR). Агентство США по международному развитию (USAID)с 1992-го осуществляло програм­мы развития демократии в партнерстве с неправи­тельственными организациями. Британский бла­готворительный фонд (CAF) с 1993 года поддер­живал развитие гражданского общества, выделяя гранты, финансируя обучение и консалтинг.

Термин «неправительственные организации» (НПО) обычно употребляется в отношении орга­низаций, действующих в пространстве между госу­дарством и рынком (то есть они не являются ни административными, ни коммерческими), таких, как группы по интересам, правозащитные группы и гражданские ассоциации. В данной статье рос­сийские организации, относящиеся к этой катего­рии, называются организациями гражданского обще­ства (ОГО), чтобы можно было рассматривать раз­ные типы «организаций, осуществляющих незави­симую деятельность», которые официально могут быть зарегистрированы как ассоциации, некоммер­ческие организации, некоммерческие партнерства, фонды, движения, учреждения. (О многообразии форм ОГО и характере их практической деятель­ности см.: Дорошева Н.М. Все, что вы хотели знать о некоммерческом секторе, но боялись спросить: Пособие для журналистов. М.: CAF, 2002; Шведов Г. Гражданское общество в России: Заметки практика // Гражданское общество: Экономический и поли­тический подходы: Рабочие материалы. № 2. М.: Московский центр Карнеги, 2005).

⁷ «Гражданский форум» стал первой официаль­ной встречей в Кремле представителей россий­ских ОГО, правительства и президента. Плюсы и минусы этого неоднозначного события широко обсуждались. См., напр.: Гражданский форум: Год спустя / Под ред. Н.М. Дорошевой. М.: CAF, 2003; Fein F. Zivilgesellschaftlicher Paradigmenwechsel oder PR-Aktion? Zum ersten allrussischen "Bürgerforum" im Kreml' // Osteuropa-Spezial. 2002. № 52. Apr. S. 19—40; Meier C. Deutsch-Russische Beziehungen aufdem Prüfstand: Der Petersburger Dialog: 2001— 2003 // SWP-Studie. März 2003, Berlin: Stiftung Wissenschaft und Politik / Deutsches Institut für Internationale Politik und Sicherheit. S. 10.

⁸ Спикер Государственной думы Борис Грызлов, Москва, 16.05.2005 (RFE/RL, 17.05.2005).

⁹ Этот Совет заменил Комиссию по правам человека.

¹⁰ Экологический форум должен обеспечи­вать экологическую экспертизу для новых стро­ительных проектов в соответствии с требо­ваниями «Гражданских оценок экологическо­го воздействия» (Citizen's Environmental Impact Assessments).

¹¹ Наиболее яркий пример — движение «Наши», созданное в начале 2005-го и получающее суще­ственную поддержку, которая обеспечивает ему большие возможности.

¹² Ежегодное обращение президента Путина к Федеральному собранию (2004) (http://www. kremlin.ru/appears/2004/05/26/2003_type63372_ 71501.shtml). Эта озабоченность высказывалась в разных ситуациях — например, совсем недавно в связи с широко освещавшимся в СМИ «разоблаче­нием британских шпионов» (январь 2006 г.).

¹³ Интервью автора с представителями ино­странных доноров и российских организаций, получающих помощь (М.; СПб, 2003—2005). Самый известный пример: фонд Сороса в 2003-м закрыл свои офисы в России после того, как он в тече­ние 15 лет оказывал ей помощь в переходе от закрытого общества к открытому (через Институт «Открытое общество»).

¹⁴ Кроме того, среди множества других публич­ных акций, имевших место уже после протестов против монетизации льгот в январе 2005 года, прошли «автомобильные» акции протеста, в част­ности, против запрета использования японских автомобилей с правосторонним рулем, против новых налогов на дорогие машины и против изме­нений правил уличного движения.

¹⁵ Алексей Яблоков (RFE/RL, Москва, 6 июня 2005 г.). Работа по созданию партии «Союз зеле­ных» началась в июне 2005-го в преддверии мест­ных и региональных выборов (декабрь 2005) и выборов на федеральном уровне (2007).

¹⁶ Участие автора в работе первого «кругло­го стола», а затем еще в одной встрече, прошед­шей в том же, 2005, году в Санкт-Петербурге. Этот пример включает в себя и межрегиональ­ные инициативы (а именно попытки поделиться с Петербургом московским опытом), а также демон­стрирует конструктивность подобного рода про-

блемно ориентированных, хорошо организован­ных и регулярных встреч.

¹⁷ Сейчас идет процесс официальной регистра­ции этой организации в качестве движения. Его цель — обеспечить возможность проведения меж­региональных дискуссий без привлечения ино­странных грантов (из интервью, взятого автором у членов организации в Иркутске и в Москве, 2005).

¹⁸ Некоторые поясняющие эмпирические дан­ные приводятся в более ранней работе авто­ра ( Schmidt D. What Kind of Civil Society Does Russia Have? // How to Explain Russia's Post-Soviet Political and Economic System? / H. Pleines (ed.). Arbeitspapiere und Materialien. № 69. Sept. Bremen: Forschungsstelle Osteuropa, 2005. P. 23-45).

¹⁹ McFaulM. Russia's Unfinished Revolution: Political Change from Gorbachev to Putin. Ithaca; L.: Cornell Univ. Press, 2001. P. 320.

²⁰ См., напр.: Howard M. M. The Weakness of Civil Society in Post-Communist Europe. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2003. (Рец. на книгу Марка Морье Хауарда «Слабость граж­данского общества в посткоммунистической Европе» публикуется в этом номере Pro et Contra. С. 114-125. - Прим. ред.).

²¹ См., напр.: Beichelt T., Kraatz S. Zivilgesellschaft und Systemwechsel in Rußland // Systemwechsel

5. Zivilgesellschaft und Transformation / W. Merkel (Hrsg). Opladen: Leske + Budrich, 2000. S. 115-143; FeinE. Op. cit.; Скалабан И.А. Становление и раз­витие некоммерческой организации в России: Хрестоматия. Новосибирск: Новосибирский госу­дарственный технический университет, 2004.

²² SundstromL. M., Henry L. A. Russian Civil Society: Tensions and Trajectories // Russian Civil Society: A Critical Assessment / A. B. Evans, Jr. et al (eds). Armonk, U.S.: M.E. Sharpe, 2006. (Рец. на эту книгу см. в этом номере Pro et Contra. С. 125—132. — Прим. ред.)

²³ Интервью автора с российскими учеными и активистами (СПб., 2004-2005).

²⁴ См., напр.: Levada Y. Homo Sovieticus Ten Years On // Russia on Russia: The Fate of Homo Sovieticus / E. Skidelsky, Y. Senokosov (eds). Moscow: Moscow School of Political Studies, Centre for Post-Collectivist Studies, 2000. P. 13-28; Tschepurenko A. Die Akzeptanz von Demokratie und Marktwirtschaft in der russisch-en Gesellschaft // Russland unter neuer Führung: Politik, Wirtschaft und Gesellschaft am Beginn des

21 Jahrhunderts / H.-H. Höhmann, H.-H. Schröder (Hrsg). Bundeszentrale für Politische Bildung, 2001. S. 201-215.

²⁵ McFaulM. Op. cit. P. 320.

²⁶ SiegertJ. NGOs in Russland // Russlandanalysen. 2005. № 59. S. 2.

27McFaulM,. TreygerE. Civil Society // Between Dictatorship and Democracy: Russian Post-Communist Political Reform / M. McFaul, N. Petrov, A. Ryabov (eds). Wash., D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 2004. P. 135-173.

²⁸ Sundstrom L. M., Henry L. A. Op. cit.

²⁹ Kaufman M. T. Russia // The Life and Times of a Messianic Billionaire / M. T. Kaufman (ed.). N. Y.: Vintage Books, 2003. P. 226.

³⁰ К сожалению, работа Кауфмана одна из немногих на эту тему и относится только к перио­ду с конца 1980-х до середины 1990-х годов.

³¹ Хотя известны факты, свидетельствующие о том, что при неоавторитарном правлении трудно­стей в работе журналистов, активистов и исследо­вателей, имеющих дело с «деликатными» полити­ческими проблемами, становится все больше, это редко касается ученых (об исключениях см., напр.: MartirossianJ. Russia and Her Ghosts of the Past // The Struggle Against Corruption: A Comparative Study / R. A. Johnson (ed.). N. Y.; Houndmills: Palgrave Macmillan, 2004. P. 81-108.; McFaulM., TreygerE. Op. cit; Pas'ko G. Der Spion, der keiner war: Der Fall Sutjagin ist nicht beendet // Osteuropa. 2005. Bd 55. № 1. P. 91-102; SiegertJ. Ökoheld oder Vaterlandsverräter? Der Fall Pas'ko — Ein Lehrstück über Rußlands defekten Rechtsstaat // Osteuropa-Spezial. 2002. № 52. Apr. S. 41-54). С другой сторо­ны, существует много свидетельств о формирова­нии горизонтальных и вертикальных связей на местном и региональном уровне, а также о спон­танных массовых выступлениях. Хотя наблюда­емые в настоящее время примеры трудно подве­сти под традиционную концепцию гражданского общества, их легче трактовать в понятиях социаль­ного капитала, гражданских ассоциаций и обще­ственных движений.

³² О различных ключевых аспектах дискуссий на тему гражданского общества, см., напр., жур­налы «Pro etContra» (1997); «Неприкосновенный запас», № 28. Тема 2 (http://www.nz-online.ru/ index.phtml?cid=5010077); а также «Социс» и «Полис».

³³ Белокурова Е. Концепция гражданского обще­ства в российском прочтении: Обзор публи­каций последних лет // Граждане и власть: Проблемы и подходы / Под ред. Г.М. Михалевой, С.И. Рыженкова. СПб.: Летний сад, 2001. С. 28-47. См. также: Дорошева Н.М. Указ. соч.; Temkina

A. Russia in Transition: The Case of New Collective Actors and New Collective Actions. Kikimora Publications, Aleksanteri Institute, 1997.

³⁴ Белокурова Е. Указ. соч.

^Зэ Хлопин А.Д. Гражданское общество в России: Идеология, утопия, реальность // Pro et Contra. 2002. Т. 7. № 1.С. 120-144.

³⁶ См., напр.: Гражданское общество и полити­ческие процессы в регионах // Рабочие матери­алы. № 3. М.: Московский центр Карнеги, 2005; Гражданское общество: Экономический и поли­тический подходы // Рабочие материалы. № 2. М.: Московский центр Карнеги, 2005, а также интервью автора с российскими исследователями и практиками в Москве и С.-Петербурге (2005).

³⁷ O'Donnell G., Schmitter P. C. Transitions from Authoritarian Rule: Tentative Conclusions about Uncertain Transitions. Baltimore: John Hopkins UP, 1986. P. 48.

³⁸ Ibid. P. 48.

³⁹ См., напр.: LewinM. The Gorbachev Phenomenon: A Historical Interpretation: Expanded edition. Berkley; Los Angeles: Univ. of California Press, 1991.

⁴⁰ Evans A. B. Vladimir Putin's Design for Civil Society // Russian Civil Society: A Critical Assessment. P. 147-158.

⁴¹ Подтверждается в большинстве интервью автора с исследователями и практиками в Москве и С.-Петербурге в 2003—2004 годах.

⁴² O'Donnell G., Schmitter P. C. Op. cit. P. 48.

⁴³ См., напр.: WhistlerD. E. The Mainstream Democratic Vision // Building Democracy on One-Party Systems / G. D. Wekkin (ed.). Westport, Connecticut: Praeger, 1993. P. 19.

⁴⁴ Ср.: Kaufman M. T. Op. cit.

⁴⁵ Ср.: HinterhuberE., RindtS. Bürgerstiftungen in Russland: Philanthropie zwischen Tradition und Neubeginn (Community Foundations in Russia: Philanthropy between Tradition and Rebirth) // Arbeitshefte des Maecenata Instituts für Philanthropie und Zivilgesellschaft. № 14. Berlin: Maecenata Verlag, 2004.

⁴⁶ Ср. также: Петров Н. Модель «Государство — бизнес — гражданское общество» не работа­ет там, где бизнес и государство одно целое // Гражданское общество: Экономические и поли­тические подходы / Рабочие материалы. № 2. М.: Московский центр Карнеги, 2005. С. 18—21. Интересно, что, вопреки концепции давления государства, преобладающей в западной литерату­ре, аналитики говорят не только о давлении бизне­са в условиях России, но даже и о давлении непра­вительственных организаций.

⁴⁷ См.: HinterhuberE., RindtS. Op. cit.

⁴⁸ Характерным примером могут служить недав­ние дебаты вокруг внесения изменений в закон

о неправительственных организациях, который запрещает вмешательство иностранных неправи­тельственных организаций в российскую полити­ку. С другой стороны, проект этого закона сам по себе вызвал серьезную международную критику и озабоченность из-за того, что законодательные реформы в России противоречат международно­му праву.

⁴⁹ Keck M. E., Sikkink K. Activists Beyond Borders: Advocacy Networks in International Politics. Ithaca; London: Cornell Univ. Press, 1998.

⁵⁰ The Power of Human Rights: International Norms and Domestic Change / T. Risse, S. C. Ropp, K. Sikkink (eds). Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1999 (Cambridge Studies in International Relations).

⁵¹ См., напр.: SchmidtD., Bondarenko S. Good Governance and Anti-Corruption Mobilisation: Do Russian NGOs Have Any Say? // Corporate Social Responsibility, Accountability and Governance: Global Perspectives / I. I. Demirag (ed.). Sheffield: Greenleaf Publishing, 2005. P. 291-311; Sundstrom L. M. Foreign Assistance, International Norms, and NGO Development: Lessons from the Russian Campaign // International Organization. Vol. 59. No. 2. 2005. P. 419-449.

⁵² См., напр.: Carothers T. Aiding Democracy Abroad: The Learning Curve. Wash., D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 1999; Henderson S. L. Building Democracy in Contemporary Russia: Western Support for Grassroots Organisations. Ithaca; London: Cornell Univ. Press, 2003; The Power and Limits of NGOs: A Critical Look at Building Democracy in Eastern Europe and Eurasia /

S. E. Mendelson, J. K. Glenn (eds). N. Y.: Chichester, West Sussex: Columbia Univ. Press, 2002.

⁵³ Lenhard M. Netzwerkerinnen in Russland: Die digitale Vernetzung der Frauenbewegung // Netzwerker-Perspektiven: Bausteine für eine Soziologie des Internet / M. Schetsche, K. Lehmann (Hrsg). Regensburg: S. Roderer, 2003. S. 109-127; Schmidt D. Hard to Connect: Trans-National Networks, Non-Governmental Organisations and the Internet in Russia // The Internet and Politics: Citizens, Voters and Activists /S. Oates, D. Owen, R. Gibson (eds). L.; N. Y.: Routledge, 2006, forthcoming. P. 163-182.

⁵⁴ См. также работы: Russian Civil Society: A Critical Assessment; Henderson S. L. Selling Civil Society: Western Aid and the Non-Governmental Organization Sector in Russia // Comparative Political Studies. Vol. 35. No. 2. 2002. P. 139-167; Henderson S. L. Building Democracy in Contemporary Russia.

⁵⁵ HemmentJ. The Riddle of the Third Sector: Civil Society, International Aid, and NGOs in Russia // Anthropological Quart. 2004. Vol. 77. No. 2. P. 215-241.

⁵⁶ Сара Хендерсон указывает на тенденции, схо­жие с непредвиденными последствиями зарубеж­ной помощи: развитие гражданского общества, ориентированного на ресурсы, идеи и руковод­ство доноров (Henderson S. L. Building Democracy in Contemporary Russia. P. 155—166).

⁵⁷ Powell L. Western and Russian Environmental NGOs: A Greener Russia? // The Power and Limits ofNGOs… P. 141.

⁵⁸ Ibid. P. 142.

⁵⁹ HemmentJ. Op. cit. P. 215-241; см. также: Crot J. Managing Civil Society: Democratisation and the Environmental Movement in a Russian Region // Communist and Post-Communist Studies. 2003. Vol. 36. No 4. P. 489-508; Henry L. Two Paths to a Greener Future: Environmentalism and Civil Society Development in Russia // Demokratizatsiya. 2002. Vol. 10. № 2.

⁶⁰ Например, антикоррупционная коалиция в Иркутске (исследование автора, 2005).

⁶¹ Belokurova E. NGOs Role in the Policy-Making in the Russian NW Regions // Выступление

на конгрессе Международного совета по изу­чению Центральной и Восточной Европы (ICCEES) в Берлине, 25-30 июля 2005 года; Freise M. Demokratie-Bildung: Die Förderung der Zivilgesellschaft in Ostmitteleuropa // Osteuropa. 2005. Bd 55. № 8. S. 83-93; WedelJ. R. Collision and

Collusion: The Strange Case of Western Aid to Eastern Europe: 1989-1998. N. Y.: St. Martin's Press, 1998.

⁶² SundstromL. M. Op. cit. P. 423.

⁶³ Henderson S. L. Building Democracy in Contemporary Russia…; PowellL. Op. cit.

⁶⁴ Дорошева Н.М. Указ. соч. С. 20.

⁶⁵ См., напр.: ДорошеваН.М. Указ. соч. С. 24, 25.

⁶⁶ См., напр.: Обращение президента Путина к Федеральному собранию в 2004 году и заявление, сделанное министром иностранных дел Сергеем Лавровым. В частности, Лавров сказал, что Россия «не потерпит» использования неправительствен­ных организаций «для финансирования полити­ческой деятельности, особенно из-за рубежа» // РИА Новости. 2005. 21 сент. (www.rian.ru/world/ foreign_russia/20050921/41458713.html или www. cdi.org).

⁶⁷ Имеющиеся локальные исследования по соот­ветствующим проблемам остаются разбросанны­ми по разным региональным ресурсным центрам. Интересной попыткой обобщить и привести в соответствие с сегодняшним днем количественные и качественные данные относительно информиро­ванности общества о донорских и некоммерческих организациях (в федеральном масштабе) является недавнее исследование, инициированное Форумом доноров. См.: Донорскиеи некоммерческие орга­низации: Что мы о них знаем: Обзор материалов исследований. М.: Форум доноров, 2005.

⁶⁸ Содержание следующего раздела основа­но на данных Олега Яницкого. См.: Яницкий О.Н Экологическая политика: Роль движений и граж­данских инициатив // Социологические иссле­дования. 1994. № 10. С. 17; Он же. Экологическое движение в «переходном» обществе: Проблемы теории // Социологические исследования. 1998. № 10. С. 28-29.

⁶⁹ Яницкий О.Н. Экологическая политика… С. 17.

⁷⁰ Яницкий О.Н. Экологическое движение в «переходном» обществе… С. 29.

⁷¹ Hemment J. Op. cit.

⁷² Ср.: CaldwellM. L. Not by Bread Alone: Social Support in the New Russia. Berkeley: Univ. of California Press, 2004.

⁷³ Kopecký P. Civil Society, Uncivil Society and Contentious Politics in Post-Communist Europe // Uncivil Society? Contentious Politics in Post-Communist Europe / P. Kopecký, C. Mudde (eds). L.; N. Y.: Routledge, 2003. P. 1-18.

⁷⁴ Sundstrom L. M., Henry L. A. Op. cit.

⁷⁵ UmlandA. Toward an Uncivil Society? Contextualizing the Decline of Post-Soviet Russian Parties ofthe Extreme Right-Wing // Demokratizatsiya. 2002. Vol. 10. № 3.

⁷⁶ Warkotsch A. Zentralasiens Regime und der Islam // Osteuropa. 2004. Bd 54. № 11. S. 3-15.

⁷⁷ Ср.: SundstromL. M., Henry L. A. Op. cit.

⁷⁸ См. также: Krastev I. Shifting Obsessions: Three Essays on the Politics of Anticorruption. Budapest; New York: CEU Press, 2004; Savintseva M., Stykow

P. Country Report: Russia // Global Corruption Report 2005 /TI (ed.). London / Ann Arbor, MI:

Pluto Press; Transparency International, 2005. P. 200.

⁷⁹ Ср.: Oates S., White S. Politics and the Media in Post-Communist Russia // Politics. 2003. Vol. 23. No. 1. P. 31-37.

⁸⁰ См., напр.: Ledeneva A. V. Russia's Economy on Favours: Blat, Networking and Informal Exchange. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1998.

⁸¹ Kharkhordin O. The Importance of the Politics of Friendship in Contemporary Russia // PONARS Policy Memo. European University at St. Petersburg. No. 149. 2000. P. 2.

⁸² Ibid. P. 3.

Государство

и общественный

суверенитет

Как показывает пример Советского Союза и его преемников, развитие гражданского общества в немалой степени зависит от действий власти | самюэль а. грин

редставление о слабости россий­ского гражданского общества стало общим местом. Россияне, в большин­стве своем, с трудом организуются, плохо поддаются мобилизации, не стремятся всту­пать в какие-либо ассоциации или участво­вать в акциях публичного протеста ¹. Даже когда они действуют вопреки сложившему­ся стереотипу поведения, результаты, как правило, оказываются маловдохновляющи­ми. Однако в этом граждане России отнюдь не уникальны. Все чаще и настойчивее зву­чит утверждение, что они страдают пост­коммунистическим синдромом, для кото­рого как раз характерны все вышеупомя­нутые симптомы. В республиках бывшего Советского Союза, равно как в Центральной и Восточной Европе, общественная инициа­тива, которая обычно ассоциируется с граж­данским обществом, проявляется куда в мень­шей степени, чем в других регионах мира ². Если смотреть шире, на всем посткоммуни­стическом пространстве (в том числе там, где созданы наиболее открытые политиче­ские системы) ощущается недостаточное уча­стие рядовых граждан в демократическом процессе ³. Этот факт принято объяснять дефицитом доверия: россияне и жители дру-

гих освободившихся от коммунизма стран не склонны доверять ни своим соседям, ни самим себе ⁴.

Выявление общего в посткоммунистиче­ских странах (что само по себе, безуслов­но, очень ценно) имеет и оборотную сто­рону, поскольку упускает важные различия. В каждой посткоммунистической стране гражданская и общественная деятельность отличается как по характеру, так и по мас­штабам, и причиной тому не только разная степень доверия. Нельзя объяснить лишь низким уровнем доверия (болезнь, которая, как утверждают, сходным образом и в рав­ной степени поражает все посткоммунисти­ческие страны), почему граждане Сербии, Грузии и Украины проявили гражданскую активность, чтобы обуздать свои политиче­ские элиты, тогда как жители других пост­коммунистических стран в аналогичных ситуациях вели себя инертно 5. Такие распро­страненные доводы, как, например, послед­ствия длительного экономического упад­ка или фактор иностранных доноров, кото­рый якобы тормозит развитие граждан­ской активности, при сравнительном ана­лизе тоже оказываются неубедительными. Подобного рода теории больше говорят о

феномене посткоммунизма, нежели о самóм гражданском обществе. Цель данной ста­тьи — расширить существующие концепции, подробно проанализировав процесс станов­ления гражданского общества в Советском Союзе и в постсоветской России, и пред­ложить ответы на следующие вопросы: как гражданское общество определяет свои зада­чи, как разрабатывает стратегию для их выполнения и насколько успешно приспоса­бливается к различного рода изменениям.

Прежде чем двигаться дальше, важно уста­новить, как мы понимаем термин «граждан­ское общество». Приведу рабочее опреде­ление, не углубляясь в сложную аргумента­цию. Итак, здесь мы будем исходить из опре­деления гражданского общества на основа­нии выполняемой им функции; мы будем рас­сматривать его как совокупность ненасиль­ственных методов, с помощью которых люди стремятся реализовать свой коллективный суверенитет по отношению к государству. Кроме того, я следую традиции, идущей от политической философии Просвещения — от Фергюсона и Локка вплоть до Грамши и Геллнера, и воздерживаюсь от формалисти­ческих и нормативных утверждений, что акторы гражданского общества должны быть аполитичными, некоммерческими, хорошо организованными, демократичными и т. д.

Одной из первых попыток осмысленно­го сопоставления посткоммунистических трансформаций с аналогичными процессами в других странах была работа Хуана Линца и Альфреда Степана. Авторы отметили очевид­ную общую тенденцию: гражданское обще­ство в Латинской Америке, Южной Европе, а также в Центральной и Восточной Европе способствовало политическим изменениям ⁶. Справедливости ради следует отметить, что были и некоторые различия. В двух первых регионах гражданское общество еще до нача­ла преобразований было официально при­знано, обладало независимостью и высокой

организованностью. В странах Центральной и Восточной Европы (за некоторыми исклю­чениями) гражданское общество в пери­од, предшествовавший трансформации, было официально запрещено, раздроблено и плохо организовано. Тем не менее «успеш­ный» переход к демократии, как представля­ется, связан со способностью гражданского общества содействовать достижению «согла­шения элит», которое, по теории Дэнкварта Растоу, создает предпосылки для разрешения конфликта на основании демократических правил, признаваемых всеми сторонами ⁷.

Рассматривая с теоретической точки зре­ния этот аспект демократического транзи­та и консолидации, Линц и Степан утвержда­ли, что и само гражданское общество долж­но претерпеть некоторую эволюцию, превра­тившись из «гражданского общества, нахо­дящегося в моральной оппозиции», в «поли­тическое гражданское общество в услови­ях консолидированной демократии». Такое преобразование способствовало бы среди прочего выдвижению на первый план инте­ресов, а не идеалов, пробудило бы готов­ность к сотрудничеству с действующей влас­тью и терпимость к внутренним разногласи­ям ⁸. Эндрю Арато пишет, что гражданское общество в конечном счете должно научить­ся самоограничению и «отказаться от пря­мого осуществления власти» во имя утверж­дения демократии ⁹. По сути, это — упроще­ние более ранней модели, предложенной Маршей Вейгл и Джимом Баттерфилдом, которые выделяют четыре этапа развития гражданского общества в переходный пери­од: «оборона», «становление», «мобилиза­ция» и «институционализация» ¹⁰. Оба этих взгляда напрямую связаны с концепцией Адама Пшеворски, рассматривающего демо­кратию как «институциализированный кон­фликт», в котором стратегия участников определяется существующими институцио­нальными соглашениями ¹1. Кроме того, они

перекликаются с идеей Клауса Оффе, кото­рый трактует гражданское общество как «суб­структуру государства, объединяющую добро­вольные ассоциации»; эта субструктура опре­деляет политические цели и способы их достижения, не участвуя при этом в приня­тии политических решений и не обеспечи­вая их выполнения ¹².

неоднократно пытались согласованными действиями добиться того, чтобы государ­ство признало право общества на самостоя­тельность. Такие проявления гражданской и общественной активности в разное время принимали различные формы и отражали меняющиеся интересы советского народа. Отдельные энтузиасты и целые группы акти-

"Гражданское общество станет развиваться таким образом, чтобы в наибольшей степени отвечать потребности общества в суверенитете".

Проблема при таком подходе заключает­ся в стремлении представить гражданское общество до и после переходного перио­да в виде двух генетически разных моделей (в первом случае морально-оппозиционное гражданское общество, занимающее обо­ронительную позицию при авторитарном режиме, во втором — прагматичное, ориен­тированное на сотрудничество в условиях демократического правления). Однако если за термином «гражданское общество» стоит какой-то реальный смысл, то эти две формы его воплощения, при всех очевидных разли­чиях, должны подчиняться единой фунда­ментальной логике, которая, в свою очередь, должна вытекать из принятого нами опре­деления гражданского общества. Иными словами, несмотря ни на какие норматив­ные построения, гражданское общество ста­нет развиваться таким образом, чтобы в наи­большей степени отвечать потребности общества в суверенитете. Остальная часть статьи будет посвящена проверке этой гипо­тезы, и прежде всего мы обратимся к совет­ской истории.