Ян кубик

Примечания ¹ BernhardM. Civil Society after the First Transition: Dilemmas ofPostcommunist Democratization in Poland and Beyond // Communist and Post-Communist Studies. 1996. Vol. 29. No. 3. P. 309-330.

² Ekiert G., KubikJ. Rebellious Civil Society: Popular Protest and Democratic Consolidation in Poland, 1989—1993. Ann Arbor: University ofMichigan Press, 1999.

³ Real Civil Societies: Dilemmas of Institutionalization /J. C. Alexander (ed.). L.: Sage, 1998; GellnerE. Conditions of Liberty: Civil

Society and Its Rivals. N. Y.: Allen Lane; Penguin, 1994; Putnam R. D., LeonardiR., NanettiR. Y. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. Princeton, NJ: Princeton Univ. Press, 1994.

⁴ Chambers S., Kymlicka W., Introduction // Alternative Conceptions of Civil Society / S. Chambers, W. Kymlicka (eds). Princeton, NJ: Princeton University Press, 2002. P. 2.

⁰ Hann C. Introduction: Political Society and Civil Anthropology // Civil Society: Challenging Western Models /C. Hann, E. Dunn (eds). L.: Routledge, 1996. P. 17.

⁶ Kennedy M. D. The Narrative of Civil Society in Communism's Collapse and Postcommunism's Alternatives: Identity and Difference in East European Business, Polish Protest and Estonian Nationalism (manuscript, 1996).

⁷ LinzJ., StepanA. Problems of Democratic Transition and Consolidation: Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe. Baltimore: Johns Hopkins Univ. Press, 1996.

⁸ Ibid.

⁹ Civil Society before Democracy: Lessons from Nineteenth-Century Europe / N. Bermeo, P. Nord (eds). Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2000.

¹⁰ Bermeo N. Civil Society after Democracy: Some Conclusions // Civil Society before Democracy: Lessons from Nineteenth-Century Europe. P. 239.

¹¹ Ibid. P. 242.

¹² Ibid. P. 244.

¹³ GellnerE. Op. cit.

¹⁴ Bermeo N. Op. cit. P. 243.

^lD О последнем писали часто и подробно анали­зировали. Ховард обсуждает эту проблему в заклю­чительной главе.

¹⁶ GellnerE. Op. cit.

¹⁷ Ibid. P. 87; Rau Z. Introduction

// The Reemergence of Civil Society in Eastern Europe and the Soviet Union / Z. Rau (ed.). Boulder, CO: Westview, 1991. P. 4-5; GrabowskaM. Civil Society after 1989 - Rebirth or Decease // After Communism: A Multidisciplinary Approach to Radical Social Change / E. Wnuk-Lipinski (ed.). Warsaw: Inst. of Political Studies, 1995.

Книга «Гражданское общество в России: Критическая оценка» открывается многообещающим введением, в кото­ром говорится, что авторы сборника «рассма­тривают большой круг проблем в достаточ­но широком временнóм и географическом контексте, чтобы выявить характерные осо­бенности российского гражданского обще­ства и новые виды социального сотрудни­чества» (с. 5). Действительно, книга содер­жит первый всесторонний обзор целого ряда проблем, острых вопросов и контекстуаль­ных факторов, связанных с развитием граж­данского общества в современной России. Две главы посвящены истории российско­го гражданского общества, еще шесть — усло­виям, влияющим на его развитие; в вось­ми главах состояние гражданского обще­ства в сегодняшней России анализируется на конкретных примерах (case studies); име­ется также введение и заключение. В заклю-

чительной части, подготовленной Лорой Генри и Лизой Сандстрём, обсуждается рос­сийское гражданское общество в целом (авто­ры дополнили работу приложением, в кото­ром речь идет о трудностях в определении этого понятия), причем особенно подчер­кивается необходимость более тщательно­го, комплексного исследовательского подхо­да к проблеме его развития. Для этого тре­буется изучение более широкого контекста, который в рецензируемой книге представ­лен историческими обзорами (авторы Мэри Конрой и Альфред Эванс) и главами о неко­торых современных реалиях, на фоне кото­рых формируется гражданское общество: СМИ (Сара Оутс), бизнес (Питер Рутленд), организованная преступность (Луиз Шелли), церковь (Эдвин Бэкон), сельская Россия (Стивен Вегрен), путинская модель граждан­ского общества (Альфред Эванс). Различные аспекты самого российского гражданского

общества проиллюстрированы конкретны­ми примерами: женские организации (статья Валери Сперлинг), группы по защите прав военнослужащих (Лиза Сандстрём), проф­союзы (Сью Дэвис), экологические органи­зации (Лора Генри), организации инвали­дов (Кейт Томсон), мигранты (Мойя Флинн), центры помощи жертвам домашнего насилия (Джанет Э. Джонсон) и гражданское обще­ство в малых городах (Энн Уайт). Однако по мере чтения книги становится очевидно, что представленные в ней работы в разной степе­ни опираются на имеющуюся литературу по данной теме, отличаются друг от друга в кон­цептуализации и интерпретации эмпириче­ских данных и не всегда убедительно связы­вают анализ контекста с собственно пробле­мой развития гражданского общества. Даже если оценивать этот сборник в совокупности, приходится признать, что масштабный замы­сел собрать под одной обложкой временной, пространственный и тематический подходы к изучению гражданского общества удался не в полной мере.

временной аспект Анализу современно­го контекста и разбору конкретных приме­ров в сборнике предшествуют два историче­ских обзора о развитии гражданского обще­ства в России до 1917 года (Конрой) и со вре­мен Октябрьской революции 1917-го до пере­стройки 1980-х (Эванс). В этих главах пред­ставлен чрезвычайно важный взгляд на усло­вия, которые способствовали или препят­ствовали формированию первичных струк­тур гражданского общества, и на историю советских «общественных организаций». В какой-то степени описание того, как совет­ский режим воздействовал на общественные организации, наводит на параллель с под­ходом нынешней государственной власти к гражданскому обществу. Однако следующая глава (Эванс) удерживает нас от столь поверх­ностных аналогий. В ней более подробно рас­сматриваются действия президента Путина,

направленные на формирование граждан­ского общества в России, и при этом учи­тываются сходства и различия между совет­ским режимом и сегодняшним. В целом дан­ная книга представляет собой исследование, потребность в котором давно назрела: в ней обсуждаются зарождение различных элемен­тов гражданского общества, а также неизмен­ность некоторых ключевых факторов, пере­живших и досоветское время, и советскую эпоху, и период «краха коммунизма».

Хотя книга опубликована в 2006 году, чита­телю не следует ожидать, что он найдет в ней результаты самых последних исследований. В большинстве случаев, анализируя «сегод­няшнюю» ситуацию, авторы ссылаются на литературу, датированную 2001-м и более ран­нюю, и лишь в редких случаях добавляют све­дения за 2002—2004 годы. Некоторые авторы используют данные, полученные в ходе соб­ственных исследований и интервью, кото­рые, впрочем, большей частью относят­ся к 1999—2000 годам. Между тем за послед­ние пять лет, и даже два года, в России мно­гое изменилось с точки зрения формиро­вания и развития гражданского общества, и прежде всего в его отношениях с государ­ством, что, несомненно, представляет осо­бый интерес для исследователей. Конечно, нельзя ожидать, чтобы подобный коллектив­ный труд отражал самые последние собы­тия. Тем не менее даже при том что редак­ционная и техническая подготовка занима­ет значительное время, в книге могли быть учтены более свежие эмпирические иссле­дования по ряду вопросов (следует отме­тить, что трем авторам все же удалось вклю­чить данные за 2005-й). Вот лишь несколь­ко примеров. Последние данные Генри отно­сятся к 2000 году, между тем начиная с лета 2000-го референдумы по проблемам окру­жающей среды стали проводиться гораз­до активнее. Уход фонда Сороса «Открытое общество» из России в 2003 году (Сперлинг)

вызвал определенные последствия. В закон об альтернативной службе, предложенный в 2002-м (Сандстрём), были внесены измене­ния, в январе 2004 года он вступил в силу, а сейчас обсуждаются дополнительные поправ­ки к нему. Григорий Пасько не просто ждет окончательного решения по своему делу с 2002 года (Генри) *. Кроме того, авторы могли бы использовать и данные более свежих опросов, например, о профсоюзах (Дэвис), армейской службе (Сандстрём), олигархах (Рутленд), об экологических проблемах и дея­тельности защитников окружающей среды (Генри). Даже если говорить об архивных данных, интересно, можно ли считать «новы­ми свидетельствами» сведения конца 1980-х — начала 1990-х годов (Конрой, с. 11).

Более того, некоторые фактические дан­ные и выводы выглядели бы гораздо убеди­тельнее, если бы авторы приняли в расчет произошедшие перемены, тем самым пре­доставив нам возможность судить о том, чем же на самом деле отличаются 2000-е годы от конца 1990-х. Можно также задаться вопро­сом: какие сдвиги имели место с 2000 года по настоящее время? Несомненно, при путин­ской администрации отношение к перспек­тивам становления гражданского общества неоднократно менялось, и сегодня оно не такое, как на рубеже тысячелетий, в самом начале президентства Владимира Путина. Например, в ходе моих интервью 2001—2002 годов с представителями ряда организаций гражданского общества выяснилось, что в целом в тот период они довольно оптими­стично оценивали свои ресурсы и возмож­ности, равно как и развитие гражданского общества в России. Однако более поздние интервью и беседы (2004—2005) показывают, что их оценка стала иной под влиянием собы­тий, происходящих в стране. Представители общественных организаций ссылаются в том числе на новые обстоятельства (впрочем, для них, в отличие от западных наблюдате-

лей, они не стали большой неожиданностью): например, в сфере СМИ (противоречия в законах, так или иначе затрагивающих дея­тельность СМИ), в области законодательства (подготовка поправок к закону о митингах, о налогообложении, о регистрации непра­вительственных организаций) или в плане финансирования (влияние дела «ЮКОСа», начатого в 2003 году, и заметное сокращение финансирования из-за рубежа).

географический аспект «Авторы исследо­вали состояние гражданского общества и за пределами Москвы: в областных центрах, в небольших городах и в сельской местности» (с. 5). Действительно, из материалов сбор­ника мы узнаём о женских организациях в Иванове и Чебоксарах (Сперлинг), об эко­логах во Владимире и Владивостоке (Генри), об организациях помощи детям-инвалидам в Саратове и Самаре (Томсон), а также о граж­данском обществе в провинциальных горо­дах Ачит, Беднодемьяновск и Зубцов (Уайт) и об организованной преступности в Санкт-Петербурге и на Дальнем Востоке (Шелли). В других статьях использованы сведения сразу по нескольким регионам. Благодаря этим материалам, книга документально под­тверждает, что гражданское общество суще­ствует, причем в разнообразных формах, и вне Москвы. К сожалению, столь важный факт не подкреплен тщательным анализом раз­личий между регионами, между Москвой и периферией, а также выяснением возмож-

Благодаря участию в этом деле Европейского парламента, Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) и Европейского суда по правам человека, Пасько был сначала переведен в исправительно-трудовой лагерь, а спустя несколько месяцев, в январе 2003 г., освобожден. Хотя сейчас журналист находится на свободе и срок его наказания истек, он так и не был оправдан российскими властями. Дело Пасько принял к рассмотрению Европейский суд по правам человека, и процесс еще не закончен.

ных причин этих различий. На следующем этапе исследований было бы целесообраз­но проследить, чем отличаются друг от друга (если отличаются) акторы гражданского общества в разных регионах и как они между собой взаимодействуют (и взаимодействуют ли вообще).

Между тем мои собственные исследова­ния гражданских групп в Москве, Санкт-Петербурге и Иркутске приводят к выво­ду, что отдаленный сибирский регион и «две столицы» существенно различаются, напри­мер, в том, что касается работы обществен­ных объединений с местными СМИ или сотрудничества с различными американски­ми и европейскими донорскими организа­циями. Кроме того, американские доноры выбрали Иркутск в качестве целевого реги­она для осуществления антикоррупцион­ного проекта, в котором был бы использо­ван опыт пилотных регионов — Самары и Томска. На практике это оказалось довольно сложно, поскольку местные организации не всегда с одобрением принимали это начина­ние из-за весьма специфических региональ­ных и/или местных политических, экономи­ческих и социальных условий.

Что касается «сельской России», дан­ная книга расширяет наше представление о гражданском обществе в сельской местности. Этой проблеме посвящена глава Вегрена, который, изучив участие граждан в обще­ственных организациях и доверие к ним, на основании полученных данных предложил подробное описание социальных отноше­ний в сельских районах. Участие сельских жителей в жизни местного сообщества оце­нивалось с учетом следующих переменных: уровень дохода, образование и пол. Однако автор воздерживается от дальнейшего ана­лиза и интерпретации выявленных законо­мерностей. Следует отметить, что, во-пер­вых, приведенные данные имели бы боль­шее значение, если бы обнаруженные сход-

ства и различия результатов по пяти выбран­ным регионам были более детально про­анализированы или сопоставлены с други­ми сельскими районами и населенными пун­ктами либо со столичными городами. Во-вто­рых, в этой главе, хотя и неявно, ставится ряд интересных вопросов, ответ на которые требует повторного изучения данных, но уже в более широком контексте. Например, что означает следующее наблюдение: женщины с высшим образованием активнее участвуют в различных мероприятиях на уровне райо­на или села? Ожидают ли от них этого мест­ные жители, или это необходимо для уста­новления важных формальных и неформаль­ных связей? А может, это следствие того, что в их распоряжении больше времени и/или денежных средств?.. Любознательный чита­тель сможет найти дополнительные сведе­ния, касающиеся этих вопросов, в остальных частях книги.

проблематика Редакторы сборника отме­чают, что, помимо хорошо изученных эколо­гических, женских и правозащитных органи­заций, в книге уделяется внимание и «забы­тым» темам, таким, как права инвалидов, переселение мигрантов или адаптация быв­ших советских организаций к новым усло­виям. Более того, авторы стремятся иссле­довать не только официально зарегистриро­ванные неправительственные организации, которые, как правило, оказываются в центре внимания ученых, занимающихся проблема­ми российского гражданского общества, но и «примеры социального сотрудничества в виде неформальных общественных объедине­ний, которым ранее не придавали значения» (с. 5). Несомненно, это — огромное досто­инство данной книги. В ней рассматривают­ся различные исторические формы социаль­ной организации, целый ряд акторов, опре­деляющих контекст, в котором функциониру­ет гражданское общество, и широкий спектр неправительственных или добровольных

организационных форм. В некоторых случа­ях (например, когда речь идет о защите прав военнослужащих, о профсоюзах, о мигран­тах) обсуждается роль «зонтичных» организа­ций, центральных комитетов и советов. Если говорить о дальнейших исследованиях, воз­можно, было бы полезно подробнее изучить наиболее значительные из этих явлений. Какова именно роль «зонтичных» организа­ций (которые действуют в интересах других объединений, а те в свою очередь занимают­ся множеством проблем) или коалиций (чья работа направлена на конкретную проблема­тику, но привлекает к участию самых разных акторов)? Помимо основной проблемы или целевой группы, которые объединяют дея­тельность таких организаций и коалиций, в какой мере они могут быть обеспокоены общими трудностями, например бюрократи­ческими препятствиями (в частности, вопро­сами регистрации, занятости, налогообложе­ния, визовыми правилами, отсутствием про­зрачности в деятельности органов власти) или попытками наладить каналы взаимодей­ствия с гражданами (например, путем просве­щения, мобилизации или консультирования)? Что касается последнего, то, как уже отмеча­лось, в книге преимущественно рассматрива­ются отношения между государством и граж­данским обществом. При этом в центре вни­мания находится неформальное социальное пространство, несмотря на то, что в одних статьях эта тема затрагивается не напрямую, а в других обсуждается достаточно узкий ее аспект — «неформальные объединения».

международный контекст Различные меж­дународные факторы, которые, безусловно, влияют на развитие современного граждан­ского общества в России, в рецензируемой книге явно остаются вне поля зрения иссле­дователей. О них упоминают лишь некото­рые авторы, обсуждая, в частности, тему оли­гархов и российской политической эконо­мии (Рутленд), но главным образом в связи с

вопросом об иностранной помощи. Однако и здесь данных недостаточно, в особен­ности относящихся к недавнему времени. Например, в последние несколько лет объем западного финансирования резко сократил­ся, и эта тенденция сохранится, по крайней мере, в случае с Европейским союзом и неко­торыми европейскими фондами. На осно­вании материалов книги трудно предпо­ложить, какие последствия может вызвать сокращение финансовой поддержки из-за рубежа. В ходе моих интервью с иностранны­ми донорами выяснилось, что в последние годы их настрой также значительно изменил­ся, в частности заметно возросло ощущение обреченности и беспомощности. Отчасти это объясняется внешними факторами, в том числе изменением структуры отношений между ЕС и Россией, постепенным сверты­ванием программы Tacis, помощью Украине и Грузии со стороны Европейского союза и США с целью укрепления в этих странах гражданского общества. С другой стороны, сказываются и внутренние факторы (напри­мер, обременительные процедуры регистра­ции, недавние изменения в законодатель­стве, процесс над Михаилом Ходорковским, после которого российский бизнес практиче­ски перестал быть источником финансирова­ния гражданских инициатив, а также скром­ные достижения самих российских неправи­тельственных организаций).

МЕТОДЫ, ИСТОЧНИКИ ДАННЫХ, КОНЦЕПТУАЛЬ­НЫЕ ПОДХОДЫ С точки зрения теоретиче­ского вклада и методологической основы этой книге нельзя дать однозначную оценку. Похвально, что все авторы строят свои рас­суждения и выводы на результатах собствен­ных исследований в соответствующих обла­стях. Таким образом, вниманию читателя предлагаются хорошо продуманные выводы, которые не сводятся к предварительным или гипотетическим соображениям. Но в то же время остается неясным, какие методы стоят

за большей частью этих умозаключений. Лишь немногие авторы четко обозначают границы и содержание своих эмпирических полевых исследований. К тому же очень скуд­но (за редким исключением) представлены российские источники. И хотя можно пред­положить, что взятые за основу оригиналь­ные авторские исследования в большей сте­пени опирались на российские материалы, содержащие как фактические данные, так и концептуальные дискуссии, из приведенных в сборнике ссылок этого не видно.

В теоретическом плане редакторы и авто­ры, в большинстве своем представляющие американскую науку, придерживаются обще­принятых западных подходов — преимуще­ственно теорий демократизации и граждан­ского общества. Но этот недостаток смяг­чается тем, что некоторые из них осознают потенциальную опасность, которая заключе­на в попытке распространить западные кон­цепции на российскую действительность (Генри, Сандстрём, Джонсон). И все же, если мы хотим понять расхождения и взаимосвязь между долгосрочными тенденциями и сию­минутными явлениями, а также между запад­ным и российским подходами как в теории, так и на практике, требуется большее эмпи­рическое обобщение. Если перед нами стоит задача определить (применительно ко всем акторам) причины и следствия последних усилий, направленных на формирование гражданского общества в России, в этом слу­чае тем более важны совсем недавние эмпи­рические исследования.

Как уже отмечалось выше, при нынеш­ней президентской администрации разви­тие гражданского общества продолжается и зачастую имеет противоречивый харак­тер. Однако бóльшая часть материалов, вошедших в данную книгу, отражает взгля­ды, характерные для многих исследований о гражданском обществе конца 1990-х и само­го начала 2000-х годов, которые априори

исходили из предположения, что речь идет о процессе демократизации, то есть целе­направленном переходе от авторитарного правления к демократической консолида­ции. Безусловно, такой подход хорош своим нормативным аспектом. Хотя при этом мно­гие исследования сводятся к субъективным оценкам и/или к анализу оказанного воз­действия. Качество анализа страдает всякий раз, когда авторы ограничиваются критикой мер, явно направленных на построение вер­тикальной структуры власти и жесткий кон­троль российских государственных органов. Подобный способ рассуждения, отягощен­ный априорными представлениями, пред­положениями, разного рода ожиданиями, порой использующий в качестве аргумента сиюминутные газетные сообщения, нередко оказывается помехой для серьезного эмпи­рического исследования. Ученым, столкнув­шимся с беспрецедентной, не имеющей ана­логов ситуацией, можно посоветовать стре­миться к более внимательному, непредвзя­тому анализу социальной морфологии, с тем чтобы понять, как именно стратегия и реаль­ные действия путинского руководства воз­действовали и продолжают воздействовать на развитие гражданского общества и поче­му. На самом деле, если говорить о норма­тивном аспекте, авторы признают, что, изу­чая гражданское общество в России, они прежде всего уделяют внимание его поло­жительному влиянию на демократизацию и подчеркивают, что их задача — «оценить, достаточно ли сильны субъекты граждан­ского общества, чтобы достичь своих целей, и выявить препятствия, которые ограни­чивают эту возможность» (с. 4). К счастью, этот недостаток — когда априори считается, что проблему следует рассматривать в кон­тексте демократизации, — отчасти компен­сируется вышеупомянутой статьей о граж­данском обществе в эпоху Путина (Эванс). В ней более подробно рассматривается,

какие меры предприняты нынешней прези­дентской администрацией, чтобы коопти­ровать российские НПО, взять их под кон­троль и/или воспрепятствовать их деятель­ности, а также то, как эти действия опирают­ся на политические, экономические и куль­турные традиции «сверхпрезидентской» вла­сти и на личные отношения. Эванс ссылает­ся на некоторые сведения, упомянутые в дру­гих материалах сборника, хотя в общем его работа стоит особняком. Возможно, книга в целом выиграла бы, если бы авторы дру­гих статей постоянно возвращались к этой теме. Главы, содержащие конкретные соци­ологические исследования, где рассматрива­ются различные типы организаций, могли бы стать частью соответствующего научного изыскания, цель которого — «понять, какую именно систему стремится создать Путин» (Эванс, с. 148). Верно ли, что те структуры и элементы гражданского общества, которые формируются и поддерживаются государ­ством, лишь дополняют добровольную дея­тельность? Каким образом прямые или кос­венные последствия предпринимаемых пра­вительством мер, о которых говорит в своей статье Эванс, могут отразиться на повседнев­ной деятельности различных организаций на местах? На эти вопросы предстоит отве­тить либо самому читателю, либо одному из будущих исследователей.

Наконец, проблема определения граждан­ского общества, затронутая во введении и в специальном приложении, не получила раз­вития в статьях, вошедших в сборник. В дей­ствительности у авторов, похоже, нет еди­ного мнения по этому вопросу, что само по себе не страшно (даже наоборот), если бы имеющиеся разногласия были хотя бы крат­ко оговорены. В результате без ответа остал­ся вопрос, считают ли авторы книги СМИ, бизнес и организованную преступность кон­текстуальными факторами или своеобразны­ми элементами гражданского общества (во

всяком случае, в определение гражданско­го общества, данное в предисловии и при­ложении, они не входят, тогда как Рутленд в своей работе называет бизнес «очень важ­ным элементом» гражданского общества, а Шелли говорит об организованной преступ­ности как о его «"негражданской" части»). Кроме того, авторский подход к проблема­тике в рамках отдельных статей едва ли соот­ветствует стремлению редакторов «избе­гать определения гражданского общества на основании итогов его деятельности (то есть способствуют ли демократизации упо­мянутые виды социального сотрудничества или нет), а исходить из его функций, кото­рые, по нашему представлению, заключают­ся в посредничестве между государственной и частной сферами» (с. 4, 5). И хотя боль­шинство авторов главное внимание уделя­ют собственно социальным отношениям, а не их воздействию на демократию, они все же пользуются определением, основанным на результатах, оценивая разнообразные достижения гражданских групп. Вместе с тем гражданское общество как связующее звено между государственной и частной сферами пока еще мало изучено. Гораздо больше вни­мания уделяется общественным организа­циям и их отношениям с государством, в то время как пространство гражданина и семьи остается вне поля зрения.

если взглянуть шире… Бесспорно, стремле­ние редакторов-составителей более широ­ко взглянуть на проблематику гражданского общества, раздвинув временн ые и географи­ческие рамки исследования, вполне оправ­данно. Однако главы сборника по большей части существуют в «параллельных простран­ствах» , и задача создания общей картины из разрозненных результатов оставлена на усмотрение читателя. В работах, вошедших в книгу, относительно недавние события или сходные проблемы рассматриваются с раз­ных точек зрения, и исследователи обраща-

ются к разным источникам. Очевидно, что авторы не учитывают ни полученные резуль­таты, ни доводы своих коллег. Поэтому информативная ценность книги ограничи­вается самим фактом публикации разроз­ненных работ, не связанных общей логикой. С научной точки зрения это досадно, но у читателя все же остается возможность углу­бить свои представления, соединяя или сопо­ставляя разные наблюдения и перечитывая главы в различных комбинациях. Связанные друг с другом аспекты одной и той же про­блемы обсуждаются одновременно в несколь­ких работах, которые тем самым могут успешно дополнять друг друга. Например, профсоюзы в советское время и в период перестройки (Эванс), а также в более позд­нее время (Дэвис); организованные преступ­ные группировки, оказывающие влияние на православную церковь (Шелли), и роль пра­вославной церкви в строительстве граждан­ского общества (Бэкон); акторы телевизион­ного бизнеса (Рутленд) и коммерческие СМИ (Оутс), причем в двух последних случаях обсуждается роль олигархов в этой сфере.

Наряду с этим подспудно возникают сюже­ты, не связанные напрямую с основными темами или заголовками статей, например участие женщин в гражданском обществе (статья Конрой об императорской России), выборы (Оутс о СМИ), взаимоотношения олигархов и государства (Рутленд о бизне­се и гражданском обществе), зарубежное финансирование (Сперлинг о женских орга­низациях), изменения и преемственность (Генри об экологах, Томсон об организациях по защите прав инвалидов), проблема опре­деления самого понятия «гражданское обще-

ство» (Верген о сельской России, Уайт о малых городах) или вопрос о возможности применения западных теорий к российской действительности (Сандстрём о группах по защите прав военнослужащих, Джонсон о центрах помощи жертвам домашнего наси­лия).

В целом книга представляет собой хоро­шую базу для дальнейшего анализа и постро­ения гипотез. Пожалуй, ею не слишком удоб­но пользоваться, поскольку нужно прочи­тать весь сборник целиком, чтобы обнару­жить некоторые важные детали. На эту книгу трудно опираться как на научный источник, поскольку собранные в ней материалы не складываются в единое целое (при том, что авторы часто — явно или неявно — обраща­ются к одним и тем же темам и вопросам). Помимо этого, она недостаточно вписана в более широкий теоретический и понятий­ный контекст (авторы сборника главным образом основываются на идеях Роберта Патнэма и Ларри Даймонда, при этом ссыл­ки на альтернативные теоретические под­ходы практически отсутствуют). А если так, то может возникнуть вопрос о степени «кри­тичности» оценки, данной в сборнике. Как первая попытка детально переосмыслить проблему развития гражданского общества в России, эта книга заслуживает всяческо­го одобрения. Однако в том, что касается событий последних лет, она скорее намеча­ет отправные точки для дальнейших иссле­дований, нежели дает ответы на актуальные вопросы. Поэтому сборник, вероятно, будет больше полезен исследователям, чем лицам, принимающим решения. ■