Мотивы избирательной реформы

Введение выборов в регионах по партий­ным спискам стало составной частью меро­приятий Кремля по повышению роли пар­тий в политической системе, которое нашло отражение в Федеральном законе «О поли­тических партиях», принятом в 2001 году. Очевидно, что при этом федеральная власть руководствовалась несколькими резонами. Во-первых, ослабить позиции губерна­торского корпуса. Напомним, что в тече­ние 1990-х его роль постоянно увеличива­лась, так что к 1999 году губернаторы могли принять самое активное участие в созда­нии альтернативной «партии власти» — «Отечество — Вся Россия» (ОВР). На феде-

который произошел позднее, в той ситуа­ции был пока невозможен: позиции феде­ральной власти еще недостаточно укре­пились для того, чтобы идти на жесткое столкновение с региональными элитами. Губернаторы возражали и против введения смешанной системы, но их ресурсов уже не хватило для торпедирования этого проекта.

Во-вторых, было важно укрепить пози­ции создаваемой «партии власти», стиму­лировать вступление в нее знаковых регио­нальных фигур, которые могли рассчиты­вать на политическую карьеру в рамках пар­тии. Таким образом поощрялась лояльность регионального истеблишмента федерально­му центру, поскольку именно от него в значи­тельной степени зависит карьера активистов «партии власти».

Особенностью введения смешанной систе­мы в регионах стал баланс между жесткими рамками, фактически навязываемыми феде­ральной властью, и определенной свободой маневра для региональных законодателей, которые должны были принимать собствен­ные акты о выборах.

С одной стороны, центр настоял на том, чтобы партийные депутаты составляли не меньше половины общего числа депута­тов (или членов нижней палаты, если речь идет о двухпалатном органе власти, как в Башкирии, Свердловской области, Чечне). Таким образом, была предотвращена опас­ность профанации законодательства и, как следствие, его дискредитации (через избра­ние по спискам явного меньшинства депута­тов). С другой стороны, большинство реги­онов ориентировались в собственном зако­нотворчестве на тогдашний федеральный закон о выборах в Госдуму. Впрочем, были и отличия. Так, в ряде субъектов Федерации (в том числе и в Москве) количество «пар­тийных» депутатов превышает число одно­мандатников. А в 13 регионах были введены не существовавшие ранее в России «откры­тые списки», когда избиратели, помимо голо­сования за конкретную партию, имеют право высказаться за наиболее понравившихся им кандидатов из партийных списков, особо отметив их фамилии в бюллетене, что повы­шает их шансы на избрание. Такое нововве­дение выглядит весьма интересным в контек­сте распространенной в России практики, при которой на «проходные» места в партий­ных списках продвигаются спонсоры партий или их доверенные лица, фамилии которых ничего не говорят избирателям.

Новый закон на практике

Опасения скептиков, утверждавших, что выборы по партийным спискам приведут к тому, что избирательный барьер будет пре­одолевать лишь пара партий (скорее всего, «Единая Россия» и КПРФ), так и не сбылись. Подобный сценарий реализовался лишь в регионах с доминированием авторитарной политической культуры и, следовательно, крайне слабыми не только партийными, но и в целом демократическими традициями (Мордовия, Татарстан, Калмыкия).

Однако уже первые региональные выборы продемонстрировали, что во многие зако­нодательные собрания проходили партии и блоки, которые либо вообще не участвова­ли в федеральных выборах, либо не сумели пройти в Думу.

В большинстве регионов победила, как и ожидалось, «Единая Россия». Исключение составили лишь Алтайский край, Амурская и Сахалинская области, Корякский и Ненецкий автономные округа — во всех этих субъектах Федерации «единороссы» оказа­лись вторыми. Причем, в двух последних случаях речь идет о небольших автономных округах (Корякский, к слову, уже объединил­ся с Камчатской областью) — именно в них победили коммунисты. На Алтае большин­ство голосов получил блок с участием комму­нистов, аграриев и Народно-патриотическо­го союза России (НПСР). В Амурской обла­сти победил блок «Яблока» и Российской партии жизни (РПЖ), который своим успе­хом целиком обязан поддержке со сто­роны губернатора Леонида Короткова. На Сахалине «единороссов» немного обошла «Родина».

Особый интерес представляло разно­образие избирательных блоков. Так, в Алтайском крае был создан блок «В под­держку Президента», который получил 19 проц. голосов, что серьезно сказалось на результате «Единой России» (24 проц., вто­рое место). При этом учредителями блока выступили малоизвестные не только в реги­оне, но и по стране в целом Партия мира и единства и партия «Русь», а также объеди­нение «В поддержку политики Президента Российской Федерации». К тому же мест­ный избирком зарегистрировал блок, несмо­тря на серьезные сомнения в правомочно­сти подобного названия: согласно российско­му законодательству, в названии блока нель­зя было упоминать высшую государствен­ную должность в стране. Однако в данном

случае возникла коллизия: должность была упомянута не полностью («Президент», а не «Президент Российской Федерации»). Все же Центризбирком, обобщая практику рабо­ты региональных комиссий, счел такой под­ход сомнительным, хотя бы и постфактум. Зато в Ярославской области не был допущен к выборам блок «Путúна», название которо­го под видом рыбохозяйственного термина «обыгрывало» фамилию президента.

Занятный пример использования образа популярного политического деятеля — блок «Народ за Фролыча» в Ульяновской области,

При общем сходстве названий выше­названных импровизированных струк­тур их генезис носил различный характер. В Ярославской, Рязанской, Воронежской, Брянской областях это популистские поли­тические проекты, дистанцированные как от федеральной и региональной исполни­тельной власти, так и от представленных в Госдуме партий. При этом в качестве учре­дителей блоков выступали малоизвестные политические силы, которые в противном случае не имели никаких шансов пройти в законодательное собрание. В список таких

"Губернаторы возражали против введения смешанной системы, но их ресурсов уже не хватило для того, чтобы торпедировать этот проект".

получивший 11,85 проц. голосов. В данном случае речь идет о фигуре не федерального, а регионального масштаба — Юрии Фроловиче Горячеве, который в 1980-е годы занимал пост первого секретаря обкома КПСС, а в 1990-е был губернатором области.

В названиях блоков успешно эксплуати­руется тема справедливости — возможно, один из основных сюжетов следующей феде­ральной парламентской избирательной кам­пании. Дефицит справедливости в россий­ском обществе ощущается как при эконо­мическом спаде, так и в период роста ВВП, когда речь идет о том, что далеко не все социальные группы получают от него диви­денды. Неудивительно, что в местные зако­нодательные органы власти прошли такие блоки, как «Правда, порядок, справедли­вость» (Ярославская область), «За Родину! За справедливость!» (Брянская область), «Социальная защита и справедливость» (Рязанская область), «Справедливость» (Воронежская область), «За достойную жизнь и социальную справедливость» (Сахалинская область).

блоков входили известные региональные политики и представители бизнес-структур, выступавшие в качестве спонсоров.

Что касается Сахалинской области, то в данном случае речь идет об особом типе политических образований, которые можно назвать губернаторскими блоками. Они ори­ентированы на главу региона, стремящегося диверсифицировать свои политические пред­почтения. Официально региональные лиде­ры, как правило, позитивно относятся к пар­тии «Единая Россия», не желая портить отно­шения с Кремлем. В то же время далеко не все губернаторы смогли наладить отношения с руководителями местных организаций «еди-нороссов», что и привело к примечательному феномену, когда региональная элита шла на местные выборы двумя колоннами.

Среди других примеров формирова­ния губернаторских блоков можно назвать уже упомянутый успех такой структуры на выборах в Амурской области. Менее удач­но в Брянской области выступил блок «За Рязанский край», ориентированный на губернатора Георгия Шпака (10 проц. голо-

сов). Однако и он не только прошел в мест­ный законодательный орган власти, но и способствовал существенному снижению количества голосов, поданных за «Единую Россию». На региональных выборах эта пар­тия получила 22,19 проц., а на федеральных в той же области — 32 проц. голосов.