Новый закон о выборах и эволюция режима

Переход к пропорциональной избирательной системе обусловлен моноцентрическим характером российской государственной власти

Для демократии, переживающей период становления, избира­тельная система — исключитель­но важный политический инсти­тут. В незрелой демократии, как, впрочем, и в зрелой, электоральное законодательство при­звано адекватно решать две ключевые зада­чи: представительство во власти всех значи­мых политических интересов и устойчивость исполнительной власти, которая либо фор­мируется по результатам прямых выборов главы этой власти (в президентских и пре-зидентско-парламентских системах), либо избирается парламентом (в парламентских и парламентско-президентских республи­ках) . Между тем в молодых демократиях изби­рательная система имеет и еще одну перво­степенную функцию — строительство власт­ных институтов, а также структур, обеспечи­вающих связь между обществом и властью. Речь идет в первую очередь о политических партиях.

Рамки проблемы: политический режим и избирательная система

Имея в виду именно последнюю функцию, есть смысл оценивать избирательную систе­му в контексте становления политическо­го строя в России, представляющего собой, по меткому определению Виктора Шейниса, не столько «суперпрезидентскую», сколько

«недопарламентскую» республику. По фор­мальным же критериям Россия — президент-ско-парламентская республика \ однако реальные полномочия ее представительного собрания довольно ограниченны. Очевидная слабость парламента и образующих его поли­тических партий в России (равно как и в дру­гих странах СНГ) — это не историческая слу­чайность, а закономерность посткоммуни­стического перехода.

Из 27 государств, расположенных на тер­ритории прежнего «социалистического лаге­ря», 16 стран, не входивших в СССР до 1940 года, избрали парламентскую или президент-ско-парламентскую систему организации государственной власти, тогда как 11 госу­дарств СНГ (входивших в СССР в границах 1940-го) предпочли президентскую республи­ку. По прошествии 15 лет все страны с пар­ламентским и президентско-парламентским устройством имеют относительно стабиль­ную и развитую систему политических пар­тий. В результате выборы в них приводят к переходу высшей власти от одних политиче­ских сил к другим. Напротив, в президент­ских республиках действующая власть терпе­ла поражение на выборах лишь считанные разы, а партийные системы там по-прежне­му слабы.

Очевидно, что выбор государственно­го строя (и соответствующей ему изби-

рательной системы) в первую очередь определялся политической традицией и состоянием общественного сознания. Посткоммунистическая модернизация в странах Центральной Европы воспринима­лась большинством населения как прибли­жение к Большой Европе, то есть в обще­стве преобладал широкий консенсус относи­тельно вектора политических и экономиче­ских реформ. Соответственно, политическая борьба сводилась к конкуренции конкрет­ных программ и олицетворяющих их лиде­ров, будучи подчинена общей «детерминан­те вхождения в Европу», задававшей жесткие рамки как поведению политического класса, так и содержанию его политики.

На пространстве СНГ такой детерминан­ты не было, а потому политическое проти­востояние носило куда более острый харак­тер. Это привело к тому, что в азиатской части СНГ утвердились жесткие режимы личной власти, а Закавказье прошло через

С этой точки зрения, как будет показа­но ниже, смешанная избирательная систе­ма 1990-х годов, идеально соответствовавшая «поляризованной» политике, устарела, как только был сформирован моноцентрический режим, для нужд которого потребовалась новая электоральная формула.