Разделяй и властвуй

Нельзя сказать, что действия Чавеса по захвату власти не встречали никакого сопро­тивления. Между 2001 и 2004 годом состо­ялось более 19 массовых маршей проте­ста и множество демонстраций «cacerolazos» («марши пустых кастрюль»), а всеобщая заба­стовка в PDVSA фактически парализовала всю страну. В апреле 2002-го в результате госу­дарственного переворота Чавес на корот-

удерживать власть в своих руках объясня­ется просто: его любят бедные. Можно воз­разить, что Чавес — каудильо, но по сравне­нию с другими каудильо он самый настоящий Робин Гуд. Риторика солидарности с народом вкупе со щедрым увеличением бюджетных расходов, особенно с конца 2003-го, помогла Чавесу удовлетворить и духовные, и матери­альные потребности венесуэльской бедноты (а в 2004 году к этой категории относилось 60 проц. домашних хозяйств страны).

Однако политические достижения Чавеса не сводятся к облегчению социальных про­блем; ситуация гораздо сложнее, и в действи­тельности прецедент, созданный Чавесом, таит в себе большую опасность. Бесспорно, Чавес сумел провести в жизнь инновацион­ные социальные программы в тех районах, которые частный сектор и венесуэльское правительство едва не отдали на откуп пре­ступным бандам. Правда, многие из подоб­ного рода инициатив возникли только после того, как президент был вовлечен в борь­бу за победу на референдуме о его возмож­ной отставке. За время пребывания Чавеса у власти произошло также гигантское — по

меркам развивающихся стран — увеличение государственных расходов: с 19 проц. ВВП в 1999-м до более чем 30 проц. в 2004 году. И все же Чавесу не удалось добиться сколь­ко-нибудь заметных успехов в деле борь­бы с нищетой, улучшения образования или упрочения социальной справедливости. Еще хуже для Чавеса — Робина Гуда, что его не поддерживают широкие массы бедноты. Большинство опросов показывают, что по крайней мере 30 проц. бедняков, а иногда и больше, относятся к Чавесу неодобритель­но. И можно смело предположить, что из тех 30—40 проц. граждан, которые, как правило, не участвуют в голосовании, бóльшая часть имеет низкие доходы.

Неспособность Чавеса установить кон­троль над малоимущими — вот ключ к пони­манию изобретенного им нового типа дик­татуры, назовем его «конкурентной автокра­тией» (competitive autocracy). Поддержка, кото­рой обладает конкурентоспособный дикта­тор, достаточна для того, чтобы состязать­ся с соперниками на выборах, но ее не хвата­ет, чтобы сокрушить оппозицию. На сегод­няшний день коалиция Чавеса включает в себя часть бедноты, но в основном состоит из военных (ряды которых полностью очи­щены от нелояльных элементов) и большого числа левых политических деятелей, долгое время остававшихся на втором плане. Таким образом, Чавес отличается от двух извест­ных типов диктаторов: непопулярного, име­ющего мало сторонников и вынужденного прибегать к прямым репрессиям, и «благо­устроенного», которому противостоит сла­бая оппозиция, а потому он может, не забо­тясь ни о чем, спокойно пребывать у власти. Оппозиция Чавеса слишком сильна, чтобы ее можно было открыто подавить (в любом случае реакция со стороны международного сообщества на такого рода действия была бы достаточно жесткой). Именно поэтому Чавес поддерживает некое подобие демократии, но

для этого требуется обыграть своих против­ников. Он выбрал не метод запрета, а метод противодействия. Успех Чавеса на выборах объясняется не столько тем, что он делает для бедных, сколько тем, как он обращает­ся с организованной оппозицией. Он понял, что ему будет гораздо легче сосредоточить власть в своих руках, если ему противостоит враждебно настроенная оппозиция, чем если она будет запрещена. Действуя таким обра­зом, он создает совершенно новые правила поведения для авторитарного правителя в современных условиях. Вот как это делается.