ОТ РЕДАКТОРА

Российское гражданское общество стало предметом разочарований для привер­женцев демократизации и объектом растущих государственных аппетитов.

Значительные средства западных фондов и правительств, вложенные в развитие некоммер­ческих организаций, не привели, вопреки ожи­даниям спонсоров, к укреплению демократии в России. Более того, несмотря на деятельность этих орга­низаций, в последние годы в стране набирает силу про­цесс централизации власти, радикального ослабления демократических институтов и — как следствие — оста­ется все меньше возможно­стей для гражданского участия в политике, а госу­дарство все сильнее отдаляется от общества. Для развития и функционирования граж­данского общества необходимо, чтобы государ­ство обеспечило гражданам институциональные и правовые условия, позволяющие им объеди­няться и, взаимодействуя с государством через систему демократических институтов, добивать­ся проведения в жизнь своих групповых целей. Но в риторике и практике российского государ­ства гражданское общество является объектом попечения и контроля, а не партнером в деле достижения общественного согласия и взаимно­го учета интересов. Что же касается самого рос­сийского общества, то оно на сегодня остается глубоко разобщенным: добровольное, самостий­ное объединение во имя осуществления совмест­ных задач в нашей стране по-прежнему редкость. Граждане без сопротивления отступают перед государством, которое, установив полный кон­троль в политической сфере, неуклонно нара­щивает свое присутствие в общественном про­странстве.

Политика последних лет в отношении граж­данских организаций включает в себя целый ряд направлений, среди которых выделяется стрем­ление создать лояльный «неправительствен-

ный сектор», действующий в границах, определя­емых государством. Подобная деятельность осу­ществляется весьма успешно: располагая значи­тельными ресурсами — финансовыми, админи­стративными, организационными, государство может создавать новые объединения и коопти­ровать уже имеющиеся; кроме того, оно оказы­вается привлекательным и надежным работода­телем.

Те, кто не согласен на роль подмастерья, кото­рому «главный мастер» по своему усмотрению отводит роль в проведении государственной политики, ставят себя в положение неблагона­дежных, особенно если основой их независимой позиции является финансирование из-за рубе­жа. Они все чаще становятся объектом намерен­ной дискредитации, цель которой — маргина-лизовать их участие в жизни российского обще­ства. Сегодня и эта политика властей оказыва­ется вполне эффективной: несмотря на актив­ную и профессиональную деятельность незави­симых некоммерческих организаций, общество мало знает о них, не испытывает к ним доверия, не числит их своими защитниками и уж подавно не готово защищать их от притеснений со сторо­ны государства.

Таким образом, Кремль на сегодняшний день как будто расчистил себе дорогу, вытеснив на обочину российской жизни не только полити­ческую оппозицию, но и тех людей и организа­ции, которые могли бы претендовать на автори­тет в обществе, предлагая собственные полити­ческие решения и альтернативные пути развития страны. Как долго государство сумеет сохранять контроль над политическим и общественным пространством? Существуют ли в российском обществе силы — не управляемые из Кремля и не финансируемые из-за рубежа, — которые со временем сумеют завоевать доверие граждан и составить основу нового гражданского обще­ства?

Анализируя нынешний характер отношений между гражданским обществом и государством, очередной номер Pro et Contra скорее ставит эти

вопросы, чем отвечает на них. Открывающая журнал статья Дианы Шмидт предлагает под­робный обзор литературы о российском граж­данском обществе, в который включены недав­ние работы как западных, так и российских авто­ров. Автор выделяет четыре основных подхода, используемые исследователями: 1) гражданское общество в контексте посткоммунистических преобразований, 2) гражданское общество как «третий сектор» — в дополнение к государствен­ному и рыночному, 3) транснационализация гражданского общества и 4) девиантные формы не-гражданского (uncivil) общества.

Самюэль Грин обращается к эпохе станов­ления гражданского общества в СССР, анализи­руя опыт правозащитного и диссидентского дви­жения, и на этой основе пытается прогнозиро­вать пути общественного развития в сегодняш­ней России. Отказываясь от нормативного под­хода, он утверждает, что «гражданское общество станет развиваться таким образом, чтобы в наи­большей степени отвечать потребности обще­ства в суверенитете».

Материал Николая Петрова посвящен Общественной палате, новейшему российско­му институту, который, по его мнению, «отра­жает представление российской власти о "пра­вильном" и "полезном" гражданском обще­стве». Ее состав помогает понять, «на какие силы в обществе власть хочет опереться, а с каки­ми даже разговаривать не желает», но при этом «задача создания эффективного инструмен­та взаимодействия общества и власти остается нерешенной».

Леонид Полищук исследует особенности российской корпоративной благотворитель­ности. Основным источником спроса на нее, счи­тает автор, являются органы государственной

власти, что отрицательно сказывается на конку­рентоспособности российской экономики: «уяз­вимость компаний по отношению к произволь­ным и непредсказуемым требованиям "поде­литься" прибылью снижает доходность и повы­шает риски для инвесторов».

За пределами главной темы мы предлага­ем материал Хавьера Корралеса, в котором он описывает авторитаризм нового типа, постро­енный Уго Чавесом в Венесуэле. «Чавес адапти­ровал авторитаризм к современной эпохе, где доминирует демократия», — пишет Корралес. С одной стороны, в Венесуэле существуют «актив­ная оппозиция, выборы, дерзкая пресса, а также энергичное и организованное гражданское общество», но при этом «под контролем Чавеса находятся законодательный орган страны. Верховный суд, две армии, единственный круп­ный источник государственных доходов и инсти­тут, который обеспечивает законное проведение выборов». Изабел Горст рассуждает о политиче­ском развитии в Казахстане после триумфально­го переизбрания Нурсултана Назарбаева прези­дентом страны. Борис Макаренко рассматрива­ет причины, которые побудили Кремль провести реформу российской избирательной системы. Реформа, полагает Макаренко, связана с тем, что «политический строй так и остался "недопарла-ментским", тогда как президентская власть бла­годаря стабилизации экономической и полити­ческой ситуации в стране еще более усилилась». Алексей Макаркин анализирует итоги введения смешанной избирательной системы в россий­ских регионах. Некоторая плюрализация поли­тической жизни на местах, возникшая благода­ря новой системе, вступила, по мнению экспер­та, в противоречие с интересами федеральной власти.

Какое гражданское общество существует в России?

Эксперты расходятся во мнениях по поводу состояния российского гражданского общества и перспектив его развития | дианашмидт

1990-х годах в России появились новые возможности гражданского участия, которые дали толчок воз­никновению и развитию гражданского обще­ства ¹. На рубеже тысячелетий этот процесс стал объектом анализа не только в связи с завершением первого постсоветского деся­тилетия, но также и потому, что наступа­ла новая эпоха, связанная с началом правле­ния Владимира Путина. В то время был весь­ма популярен вопрос, будет ли Россия про­двигаться к гражданскому обществу, и мно­гие ученые отвечали на него довольно опти­мистично ². Между тем другие отнеслись к новой политической эпохе более осторож­но, полагая, что те достижения, которых добилось российское общество за предше­ствующие несколько лет, возможно, подвер­гнутся испытанию на прочность ³. В послед­нее время Запад все больше утверждает­ся во мнении, что Россия отклоняется от пути демократизации, и это вновь привле­кает внимание к состоянию и перспективам развития российского гражданского обще­ства. Но сегодняшние попытки подвести некоторые итоги дают в лучшем случае про­тиворечивые результаты. Например, неко­торые авторы утверждают, будто россий­ское гражданское общество остается сла­бым и внутренне разобщенным, пребыва­ет на низком уровне развития, ассимилиру­ется или даже вообще не существует. В то

же время другие исследования подчеркива­ют, что гражданское общество в России объ­ективно существует и, более того, опирает­ся на давние традиции. Многие соглашают­ся с тем, что российское гражданское обще­ство трудно оценивать по западным стандар­там. Как и прежде, использование этого тер­мина в российских академических дискусси­ях и официальной риторике порой затрудня­ет, а не облегчает осмысление обсуждаемых явлений.

Сегодняшнее состояние российского гражданского общества представляет особый интерес для тех американцев и европейцев, которые оказывают помощь становлению демократии в постсоветской России, в част­ности, через программы развития граждан­ского общества и привлечение неправитель­ственных организаций в качестве посред­ников к участию в программах, посвящен­ных конкретным проблемам. Как раз с этим связано недавнее беспокойство российско­го правительства относительно деятельно­сти иностранных доноров и местных непра­вительственных организаций ⁴. В таких усло-

виях на протяжении последних 15 лет дан­ная проблема становится все более актуаль­ной и в политике, и в научных исследовани­ях. Однако, принимая во внимание широчай­ший диапазон разнообразных оценок и аргу­ментов, следует признать, что мы по-прежне­му не в полной мере представляем себе, что такое российское гражданское общество.

Какой тип гражданского общества суще­ствует в России? Данная статья не дает пря­мого ответа на этот вопрос. Скорее она пред­ставляет собой широкий обзор подходов к проблеме и накопленных сведений, кратко анализируя недавние академические рабо­ты как западных, так и российских авторов, а также некоторые эмпирические исследова­ния. В ней делается попытка систематизиро­вать многочисленные наблюдения, описыва­ющие особенности гражданского общества в современной России. Таким образом, в ста­тье определяются существующие границы между концептуальными подходами, запад­ными и российскими представлениями, дис­куссиями ученых и практиков и подчеркива­ются преимущества выхода за пределы этих границ.

Общие замечания о состоянии гражданского общества в России

В эмпирическом плане недавние события в России озадачивают аналитиков не мень­ше, чем практиков, непосредственно уча­ствующих в формировании гражданского общества. Усилия по созданию гражданско­го общества, сопровождаемые соответству­ющими декларациями, предпринимались в России и зарубежными, и местными деятеля­ми и организациями с конца 1980-х годов 5. Повышенное внимание западных доноров к развитию гражданского общества в России и вовлечению организаций гражданского общества (ОГО) в программы демократиза­ции проявляется в непрерывном увеличе­нии числа офисов различных иностранных

фондов в Москве, интернет-порталов, прак­тических руководств, списков неправитель­ственных организаций и, конечно же, годо­вых отчетов ⁶. Если говорить о ситуации вну­три страны, гражданская деятельность замет­но активизировалась в 1990-х. Когда Путин стал президентом, он объявил развитие гражданского общества одной из приоритет­ных задач при проведении реформ. Усилия властей по созданию формальной структу­ры для осуществления гражданской деятель­ности привели сначала к созыву в 2001 году «Гражданского форума» ⁷, а теперь — к соз­данию Общественной палаты в качестве «дополнительной возможности для развития гражданского общества в стране» ⁸. В ноябре 2004-го был создан Совет по содействию раз­витию институтов гражданского общества и правам человека ⁹, а в марте 2005 года — «Экологический форум» на федеральном уровне ¹⁰. Чтобы повысить активность граж­дан и привлечь на свою сторону обществен­ное мнение, Кремль поддерживает развитие гражданского молодежного движения ¹1. В то же время российские власти тща­тельно проверяют гражданские организа­ции на предмет финансирования их «влия­тельными зарубежными фондами» или отста­ивания ими «сомнительных групповых и коммерческих интересов» ¹². При этом вну­тренних источников финансирования мало. Предложения об оказании более существен­ной государственной поддержки на прак­тике сводятся к помощи группам, лояль­ным по отношению к федеральной или мест­ной власти, а финансовая поддержка со сто­роны крупного российского бизнеса посто­янно наталкивается на те или иные препят­ствия; достаточно вспомнить дело против «ЮКОСа» и Ходорковского и принять во внимание тот факт, что у крупных компаний, которым приходится финансировать мест­ные социальные и инфраструктурные про­екты, мало стимулов для того, чтобы вклады-

вать деньги еще и в добровольные граждан­ские инициативы. Другие критики утверж­дают, что совокупность внутренних мер по построению гражданского общества «сверху вниз» означает наличие государственного контроля над этим процессом и тем самым служит дополнительным доказательством авторитарной позиции властей по отноше­нию к ОГО, исследователям и журналистам. В целом разнообразная критика по поводу тревожной ситуации с гражданским обще­ством в России не утихает. Многие иностран­ные доноры недовольны и разочарованы

реакции на реформы, затронувшие интере­сы пенсионеров и студентов ¹⁴. Возможно, имеет смысл говорить о возникновении тяги к более долговременной горизонтальной и вертикальной консолидации. Примером могут служить усилия низовых экологиче­ских ассоциаций по созданию политиче­ской партии — «политического крыла дви­жения зеленых» ¹5. Активизируется деятель­ность на региональном и местном уровне — например, проводятся референдумы и регу­лярные «круглые столы», обеспечивающие систематическое сотрудничество при реше-

Именно слабая институционализация организаций гражданского общества, а не их слабое влияние заслуживает большего внимания исследователей".

весьма скромными результатами своей рабо­ты. Видя, как их стратегии терпят неудачу, а бюджетные средства расходуются впу­стую, они склоняются к тому, чтобы уйти из России. Однако некоторые из них, несмотря на сокращение бюджетов, в настоящее время пересматривают свои стратегии и програм­мы содействия развитию гражданского обще­ства в России ¹³.

Действительно, имеются убедительные свидетельства того, что не все иностранные гранты были просто растрачены и не все гражданские инициативы полностью свер­нуты. Некоторые направления деятельно­сти усилились и активизировались, в особен­ности те, которые ориентированы на пре­доставление важнейших социальных услуг. Другие недавние события заставляют вспом­нить об истоках «настоящего» гражданско­го общества, которое строится снизу вверх, того самого, о котором иностранные доно­ры мечтали десять лет назад. Например, уве­личиваются масштабы уличных протестов и массовой мобилизации, что особенно ярко проявилось в начале 2005-го в протестной

нии практических проблем; в частности, так действуют экологические организации в Ленинградской области начиная с июня 2005 года ¹⁶. Организуются форумы на феде­ральном уровне, объединяющие руководите­лей проектов и экспертов из разных регио­нов России (примером может служить граж­данское движение «Против коррупции») ¹⁷. Растет также число конференций по пробле­мам корпоративного гражданства, где обсуж­дается роль российского и иностранного бизнеса в области социальных инвестиций и общественного развития. Пока эти инициа­тивы по большей части пребывают в зачаточ­ном состоянии, и в качестве первых шагов их участники пытаются решать для себя фун­даментальные вопросы определения общих целей, координации и позиционирования.

Если учесть эти и другие обстоятельства и тенденции ¹⁸, вряд ли можно утверждать, что российское гражданское общество остается фрагментированным или вообще отсутствует. В то же время нельзя сказать, что оно суще­ствует в рамках неких устойчивых традиций. Скорее, наблюдаемые сейчас процессы ука-

зывают на появление новых стратегий, кото­рые отражают взаимодействие и взаимную адаптацию всех участвующих сторон, а также их реакцию на меняющиеся линии поведения каждой из них. Поскольку некоторые тенден­ции порой противоречат друг другу, интерес­но проследить, как в этих условиях граждан­ское общество изучается и интерпретируется разными учеными и аналитиками.