4. Борьба с Францией

Властвовать — значит бороться. Для европейской островной Анг­лии эти слова имеют особое значение. Англия, бесспорно, могла до­стигнуть мирового владычества только в случае подчинения ей ма­терика и его отдельных держав. Геополитическая трагедия Англии заключается в том, что она лежит не где-либо в океане, а у самых во­рот Европы, и связана с нею на радость и на горе.

Но Европа XVIII столетия и не помышляла без борьбы уступать Великобритании мировую торговлю и мировое владычество. Та же Франция, которая в союзе с Англией когда-то помогла ей устранить соперничество Голландии, крепла с каждым днем и грозила вытес­нить Англию из Европы и из-за океанских владений. Генрих VI (1589-1610) способствовал не только росту внутреннего хозяйства, но и развитию мореплавания и торговли. Людовик XIII (1610-1643) и Людовик XIV благодаря энергии своих министров Ришелье, Маза-рини и Кольбера увеличили владения страны и чрезвычайно повы­сили удельный вес Франции в Европе и во всем мире. В Западной Африке и в области Антильских островов, в Северной Америке и в Индии, всюду осели французские торговцы. И хотя заселение этих французских колоний шло медленно и недостаточно интенсивно, сильный флот являлся надежной охраной этих стран от возможных посягательств всех завистников. К концу XVII столетия площадь ко­лониальных областей, занятая французами, значительно превышала английскую. И в торговле соперничество Франции делалось все за­метнее. Но не для того же Англия боролась с Армадой и вела тяже­лые морские войны с Голландией, чтобы Франция воспользовалась плодами этих побед!

Английский король Вильгельм III (1689-1702), до своей женить­бы на английской принцессе бывший принцем Оранским как гол­ландец и англичанин одновременно, лучше всех понял грозившую обоим мировым торговым государствам опасность со стороны Фран­ции. Война из-за испанского наследства оказалась подходящим по­водом для выступления с оружием в руках за установление выгодно го для Англии Ва1апсе о/ Ретеег.. Еще в год своего восшествия на пре­стол Вильгельму Оранскому удалось составить коалицию из европей­ских держав (Англия, Голландия, Испания, Германия и т. п.) против Людовика XIV как нарушителя европейского равновесия. Перед Ьа Но§ие французский флот в 1692 г.' был разбит соединенной англо­голландской эскадрой. При заключении мира в Рисвике (в 1697 г.) Людовик XIV временно должен был отказаться от своих замыслов.

Но не это было существенно для Англии. В Америке француз Ро­берт де-Саль проник через Канадские озера до Миссисипи, проехал вниз по течению до Мексиканского залива и закрепил всю область реки (Луизиана) за Францией. Колонии Новой Англии, таким обра­зом, оказались замкнутыми внутри материка и со всех сторон стис­нутыми сферой влияния Франции и Испании. Известия из Индии были не менее тревожны. Французская Ост-индская компания в Пондишери с каждым годом занимала все большие и больше терри­тории. Притом «Король-солнце» стал претендовать на все наследст­во умершего бездетным Карла II Испанского, включая и испанские колонии. Политика Людовика XIV явно была направлена на уничто­жение Англии — так, но крайней мере, думали в Англии в то время. Если бы испанские Нидерланды были присоединены к Франции, то пришлось бы считаться с постоянной непосредственной угрозой метрополии, с возможностью повторения Гастингса. Ни в коем слу­чае нельзя было допускать объединения испанских и французских колоний, если англичане не желали добровольно надеть ярмо фран­цузского мирового владычества: ВгИопз пеъег ш11 Ье 5/аиех/³. На невы­носимые для Англии претензии французов ответ Англии мог быть только один — война.

Англия, Голландия, Дания, Австрия и большинство германских государств образовали в 1701 г. единый союз против Людовика XIV. Конечно, Англию интересовало и то или иное разрешение континен­тальных европейских проблем, но главным образом ее волновал во­прос об испанских и французских колониях, которые, в случае побе­ды союзников, могли достаться, конечно, только ей как обладатель­нице самого сильного военного флота. В то время как на суше война продолжалась с переменным счастьем, Англия попыталась на море решить исход этой войны, «из всех английских войн наиболее проникнутой деловыми соображениями» (5ее1еу~). На море, так же как и на суше, не удалось достигнуть решительного успеха. Англия все-таки могла быть довольной условиями Утрехтского мира (1713 г.). <...>

Чем дальше отодвигались на восток колониальная империя и ее центр тяжести, тем дальше были колониальные владения от метро­полии и тем более возрастала опасность для хозяйственного организ­ма Британской империи. Для предотвращения ее усердно захватыва­лись, как мы уже видели, все важные в стратегическом отношении опорные пункты. Англичане позаботились, понятно, по возможности увеличить и усилить военный флот для защиты дороги в Индию — главной артерии британского колосса. Но всего этого было еще не­достаточно. Теперь, когда метрополия заняла исключительное но своему значению место во всеусложняющейся жизни мировой импе­рии, необходимо было более, нежели когда-либо раньше, защитить Британские острова от угроз материка. Какую пользу могли бы при­нести огромные размеры колониальной империи, если бы матери­ку удалось захватить в свои руки власть над ее объединяющим цен­тром — Британскими островами? Остались бы все части тела, но без головы, увенчивающей туловище. Могучая колониальная экспансия с железной необходимостью принуждала Англию к более глубокому проникновению в континентальную европейскую политику. Эти два фактора, взаимно влияя друг на друга, в будущем имели одинаковое, решающее значение для британского государства.

Англия особенно сильно почувствовала справедливость этого по­следнего указания в конце XVIII и начале XIX столетия. В то время как за океаном могучими усилиями строилось индийское государст­во и был покорен Тихий океан, на материке появился новый сопер­ник. Он замышлял схватить за горло Англию и превратить остров­ное государство в часть континентальной державы, как во времена римского владычества, и уничтожить одним ударом плоды упорной работы столетий.

Французская революция 1789 г. послужила началом этой боль­шой захватывающей драмы. Революционные деятели объявили о по­беде «прав человека». Не только во Франции, но и во всем мире должны были воцариться «свобода, равенство и братство». Францу­зы свято клялись в полном разрыве с проводившейся до того време­ни политикой: «Не будет больше завоевательных войн, покушений на свободу какого-либо народа. Долой порождающий войну нацио­нализм! Да здравствует мировая республика или союз всех держав мира!» Таковы были французские лозунги в 1789-1791 гг. Но посте­пенно все изменилось. Внутри страны, особенно в социальной поли­тике, большая часть достижений революции удержалась. Что же ка­сается внешней политики, французы все более и более становились на путь дореволюционных принципов, хотя и старались наивно за­вуалировать этот новый империализм революционной фразой. Фран­цузы считали своей обязанностью освободить Европу по француз­скому примеру и подчинить ее Франции.

Описание революционных войн не входит в нашу задачу. Велико­британия вначале, под влиянием Фокса, сочувствовала французским революционерам и не обращала никакого внимания на предупрежде­ния дальновидного Берка. Она только тогда поняла грозившую ей опасность, когда французы вошли в Бельгию, заняли Антверпен, за­хватив таким образом «пистолет, направленный в сердце Англии», и приготовились к покорению Голландии. Война началась 1 февраля 1793 г. Эта гигантская борьба между Англией и Францией продол­жалась, с перерывом в один год, до 1815 г.

Для Англии, не имевшей сухопутной армии, путь борьбы был со­вершенно ясен. Англия должна была, с одной стороны, с помощью больших денежных субсидий постараться мобилизовать Европу про­тив Франции и одновременно попытаться уничтожить французский флот, чтобы облегчить себе нападение на колонии Франции и ее воз­можных союзников. Первая часть этой задачи Великобритании была чрезвычайно облегчена казнью Людовика XVI, прозвучавшей уда­ром для монархических государств Европы и привлекшей европей­ских монархов в объятия Англии, готовой субсидировать всех врагов Франции. Германия, Австрия, Пруссия, Голландия, Сардиния, Не­аполь, Испания, Португалия и др. страны объединились в большую коалицию против «врагов религии и цивилизации» и могли быть ис­пользованы Англией в качестве фигур на шахматном поле Европы. В то же время Англия лихорадочно увеличивала свой военный флот и не отказывалась принуждать к помощи и в этой области всех своих сухопутных союзников. <...>

Первый акт англо-французской борьбы за мировое владычество окончился вничью: Франция сделалась владычицей на суше, Бри­тания же властвовала над морями и с успехом продолжала строить свою колониальную империю. <...>

Британское государство оказалось более сильным и более лов­ким, нежели организованная Наполеоном Европа. Никто не противоречил, когда Англия при первом и втором Парижском мире (30 мая 1814 г. и 20 ноября 1815 г.) обогатилась не только за счет Франции, но и за счет других континентальных держав: Гельголанд и Мальта, Тобаго и Сайта-Лючия (Вест-Индия), Тринидад, остров св. Маврикия и Сейшельские острова, Капская земля и Цейлон дос­тались Англии. Истекающая кровью Европа была слишком слаба, чтобы противиться ненасытной алчности Британской империи. Каж­дое отдельное государство материка было настолько занято собст­венными тяжелыми переживаниями, что не могло интересоваться ни­чем, происходившим за его пределами.

Англия, благодаря своему островному положению, торжествова­ла над Европой. Многие из когда-то многочисленных центров поли­тической власти были уничтожены. Как Испания и Португалия, так и Голландия раз и навсегда сыграли свою роль великих держав. Зато на востоке появились новые центры. Но ни Берлин, ни Вена, ни Пе­тербург, ни всемогущий когда-то Париж еще долгие годы не осмели­вались оспаривать у Англии завоеванное ею первенство.