VI. В мировом хозяйстве

Если Германия и Австро-Венгрия сольются экономически в одно целое, то они не будут представлять собой достаточно большой ми­ровой организм. Мы видели, как поднялись на нас гигантские госу­дарства, чтобы нас раздавить. Этого им не удалось, но мы не забудем, как двинулась на запад Россия и как Великобритания призвала сво­их индусов и канадцев. С движениями таких масс придется Считать­ся и в будущем. Не только центральная Европа, но и все остальные государства будут помышлять по окончании этой войны о средствах защиты и обороны. Такому приготовлению к будущим войнам не мо­гут воспрепятствовать усиливающейся в мире течения пацифизма. Человечество далеко еще не дошло до того исторического момента, чтобы слиться в одну общую, могущественную организацию. Обра­зованию «Соединенных штатов земного шара» должен предшество­вать, по всей вероятности, весьма продолжительный период време­ни, в течение коего отдельные группы человечества* сложившиеся вне соблюдения национальных разграничений, будут бороться за пра­во управления судьбой народов и за достояние человеческого труда. Как одна из таких групп намечается Срединная Европа, хотя и не­большая, но сильная и стройная.

Верховная власть постепенно сосредоточивается только в немно­гих местах земного шара. В настоящее время существуют всего не­сколько центров действительно сильного господства: Лондон, Нью-Йорк, Москва (Петроград) являются признанными центрами. Еще неясно, образуется ли также подобный мировой центр на Дальнем Востоке, в Японии или Китае. В Индии, Южной Америке или Афри­ке вряд ли когда-нибудь возникнет такой центр первого разряда. Те­перь идет кровопролитнейшая борьба из-за вопроса, может ли удер­жаться между Россией и Англией самостоятельный срединно-евро-пейский центр. Человеческая группа центральной Европы борется за свое мировое положение. Если мы проиграем, то мы, по всей веро­ятности, будем обречены навеки быть «народом-спутником»; если мы победим наполовину, то нам еще раз придется вступить в борьбу; если мы выиграем, то мы облегчим работу нашим детям и внукам и Срединная Европа будет внесена в поземельную книгу грядущих веков.

Что значит «народ-спутник»? Можно также сказать: планетное государство. Такие государства имеют свою собственную жизнь, свою культуру, свои заботы и свой блеск, но на великих мировых путях они не следуют более своим собственным законам, а служат усиле­нием руководящей группы, к которой они принадлежат. Таким об­разом, Севере-Американские Штаты стараются привлечь к себе все государственные формации в Северной и Южной Америке не для того, чтобы их поглотить, а чтобы руководить им. Также, но несколь­ко иным образом, Россия собрала вокруг себя все нации, находящие­ся на ее окраинах: финнов, поляков, малорусов, кавказские народно­сти, армян, туркменов, тунгусов и т. д. А Великобритания окружила себя африкандерами, австралийцами, индусами, египтянами, порту­гальцами и старается теперь в течение войны втянуть в свои круги также Францию и Италию, хотя обе эти латинские нации желают, на основании своего великого прошлого и своих собственных заслуг, оставаться еще независимыми центрами.

Вокруг планетных государств плывет еще неорганизованная мас­са мелкого национального элемента в виде комет, которые именуют себя нейтральными, потому что они не принадлежат ни к одной из великих солнечных систем. Они древнего политического рода и го­раздо старше побеждающих синдицированных государств. Но позд­но или рано каждой из них придется куда-нибудь примкнуть, потому что в мире великих державных групп вряд ли могут еще долго про­держаться столь крохотные государства.

Весь этот процесс только еще начинает намечаться, и отдельные комбинации еще твердо не сложились и не раз будут меняться. Пе­риод великих народных групп человечества еще не наступил, но он уже близится. В процессе образования этих групп мы наблюдаем то же самое явление, которое обнаруживается в малом виде при создании промышленных синдикатов: смычки постоянно меняются, но основной принцип слияния не умирает.

Раньше чем перейти к обсуждению человеческой группы Средин­ной Европы, нам надо познакомиться, с социологической точки зре­ния, с новыми сверхнациональными государственными организма­ми, каковыми мы можем считать Великобританию, Америку и Рос­сию. Каждый из этих организмов обширнее и громаднее, чем может когда-либо стать Срединная Европа. В наилучшем случае Средин­ная Европа может сделаться четвертым мировым государством.

Из числа трех первых русское мировое государство основано пре­имущественно на принуждении, американское — на вольности, Анг­лия занимает среднее положение. Невозможно вывести общий закон, прочнее* принудительная или добровольная формация, так как оба эти принципа ведут к разложению государства, если перешагнуть пре­делы. Каждое сверхнациональное великое государство — искусствен­ное создание, риск, ежедневно возобновляемый опыт. Оно является грандиозной машиной, которая требует постоянных исправлений, чтобы оставаться работоспособной. И как каждое художественное произведение находится в зависимости от художника и вещества, так и такое великое государство образуется из руководящей нации и сопутствующих ей народностей, из идей и нравов правящих и ка­честв управляемых, из таланта великих мужей и воли широких масс, из истории, географии, сельского хозяйства, промышленности и тех­ники. <...>

Каждое из трех старых мировых государств само по себе интерна­ционально. В них осуществляется на практике то, что в нынешний век может быть реализовано из интернациональной идеи.

Интернациональная идея была сначала религиозной: христианст­во восприняло как бы наследие римской империи. Все мысли хри­стианства были направлены на человечество как на целое: «И так идите, научите все народы». Папство осталось в Риме незаконченной попыткой духовного объединения всех народов. Христианство на зем­ле — идея, пророчество и молитва, но не осязаемая действительность, потому что оно стремилось организовать высшее и тонкое в человеке до того, как были организованы его мирские потребности. Нелов­кость догматики, громадные расстояния, самостоятельные стремления отдельных наций и человеческие погрешности в области заведывания сверхчеловеческим сломили католическое единство, христиан­ство распалось на множество различных толков. Но во всех вероис­поведаниях тихо звучит пророческое ожидание, что по воле Божьей когда-нибудь иными путями и новыми силами может осуществить­ся в более мирском образе то, чего не удалось достигнуть усилиями стольких апостолов, синодов, соборов и епископов.

Затем интернациональная идея воплотилась в философской мыс­ли. Почти все великие философы были носителями идеи мирового гражданства, развивая ее в различных литературных трудах. Однако в случае угрожавшей опасности столкновения народов и при пробуждении националистических стремлений философы и литераторы становились опять в ряды своей нации, как поступили, например, в Германии Фихте и Шлейермахер. То, чего не удалось осуществить церкви, не могла завершить также проповедь свободной науки. В ней, как и в христианстве, отражаются надежды человечества, но для ор­ганизации человечества отвлеченная мысль оказалась слишком сла­бой и немощной.

После провозглашения философских учений о мировом общении человечества интернациональная идея была воспринята и распро­странена в свете английской торговлей. Идея свободной торговли основывалась уже на реальной почве, но, несмотря на свою широту, она охватывала только производительные силы, покупателей и продавцов и ограничивала мировое общение человечества областью ком­мерческих сношений. При всем своем практическом направлении эта идея была не лишена все-таки известного интернационального идеа­лизма, намечая мирное соревнование наций, возможное предупреж­дение столкновений и содействие взаимному развитию. Нельзя от­рицать, что теория эта дала громадные положительные результаты благодаря создавшейся технике общения. Действительно, ныне су­ществует уже экономически объединенное человечество, человечест­во пароходства, железных дорог, почты и телеграфов, элеваторов, то­варных складов и коммерческих домов. Среди народов существует мировая торговля и разделение труда. <...>

При системе экономического международного общения продол­жают существовать старые военные и административные государст­ва, которые борются между собой за верховное управление мировым аппаратом.

От буржуазного торгово-экономического либерализма интерна­циональная идея перешла к социал-демократии, которая углубила ее, стремясь превратить общество экономического обмена в мировое объединение рабочего труда. Ввиду того, что социал-демократия по своему существу является пролетарской организацией, она обладает умением организоваться, и поэтому ею был вполне понят организационный дух наступающей мировой эпохи. Развивая теории соци­альной организации, она наметила конечной целью создание госу­дарственного управления, охватывающего все народы. <...>

...Идея мировой организации не исключительно экономическая, она осуществляется не только синдикатами, биржами и профессио­нальными союзами, ибо основой порядка и всякой человеческой ор­ганизации, права и принуждения является государство. Государство же не переходит скачком от национального или территориального государства к мировому человечеству, потому что оно не есть отвле­ченное понятие, а органически реальная величина, которая растет, расширяет свои границы и не отказывается от своих приобретений и своего достояния, пока она не покорена. Мировая организация чело­вечества без государственного характера может существовать только в коммерческой или финансовой области, государства же живучи и борются за свое существование, т. е. за сохранение своей территории и своих производительных и финансовых сил, а также за все свое внутреннее экономическое хозяйство.

В этой борьбе отдельных государств между собой возникают те увеличивающиеся мировые центры, о которых мы говорим. Военная борьба государств не есть какая-то игра, повторяющаяся на одной и той же шахматной доске с теми же фигурами. Требования, предъяв­ляемые к каждому государству, растут, благодаря усовершенствова­ниям военной техники, увеличивающимся массам войск и росту во­енных расходов, и государство, которое не в состоянии продолжать это соревнование, принуждено отступить во второй или третий ряд. Многие государства уже утратили свою самостоятельность или всту­пили в союзы государств. Основание Германской империи является классическим примером процесса государственно-экономического расширения. Подобное развитие не зависит от индивидуальной воли отдельных личностей. Существуют растущие государства, которые двигаются все дальше вперед благодаря своей собственной вели­чине. <...>

Нас интересует вопрос, и это наш интернациональный вопрос: бу­дет ли Срединная Европа в состоянии развиться в такой мировой экономический организм на государственной основе? <...>

Что касается существующих торгово-экономических отношений между Германией и Австро-Венгрией, то мы можем сказать, что Ав­стро-Венгрия является для Германии поставщиком сырья, но однако не в такой степени, чтобы она могла быть единственным ее постав­щиком. Германия получает от нее также некоторые специальные продукты, которые она, впрочем, могла бы добывать в одинаковом коли­честве и качестве в других местах. Австро-Венгрия служит страной вывоза для произведений германской промышленности, но при этом, она сама производит или старается производить однородные изде­лия. В общем, состояние это можно скорее сравнить с отношениями между двумя братьями, чем с отношениями между мужем и женой; соревнование между братьями может быть лучше всего урегулирова­но равным участием их в одном общем предприятии. <...>