41. Испания в конце XIX в. Касикизм.

Касикизм — одна из ключевых характеристик испанской политической системы конца XIX века, отражавшая глубокие структурные проблемы общества. Этот феномен, основанный на господстве местных влиятельных лиц (касиков), контролировавших выборы и администрацию, стал символом коррупции, фальсификаций и социального застоя. Чтобы понять его природу, необходимо рассмотреть исторический контекст, механизмы функционирования системы, её экономические корни и последствия для испанского общества.

После падения Первой Испанской Республики (1873–1874) и реставрации монархии в лице Альфонсо XII (1874–1885) в стране установилась политическая система, известная как «Реставрация». Её архитекторы, Антонио Кановас дель Кастильо (консерваторы) и Пракседес Матео Сагаста (либералы), создали двухпартийную модель, где власть формально переходила между партиями через выборы. Однако реальное управление осуществлялось через сеть касиков — местных лидеров, которые обеспечивали лояльность регионов центральной власти путём манипуляций и давления.

Касикизм стал инструментом стабилизации после десятилетий революций, карлистских войн и кризисов. Например, после Второй карлистской войны (1872–1876) и восстаний кантоналистов (1873) центральная власть стремилась укрепить контроль над провинциями. Касики, часто крупные землевладельцы или предприниматели, использовали своё влияние для фальсификации выборов, подкупа избирателей и подавления оппозиции. Это позволяло Мадриду сохранять видимость легитимности, избегая прямых диктаторских методов.

Система функционировала через «эль турнино» — договорённость между консерваторами и либералами о попеременной передаче власти без реальной конкуренции. Выборы превратились в формальность: касики заранее определяли состав кортесов (парламента), используя следующие методы:

• «Энкахе» — административное давление: угрозы увольнения, лишение доступа к общественным работам или ресурсам для несогласных.

• Подкуп — раздача денег, продуктов или алкоголя в обмен на голоса.

• Фальсификации — подмена бюллетеней, запугивание наблюдателей, манипуляции со списками избирателей.

Примером служат выборы 1890-х годов, когда в сельских районах Андалусии и Кастилии явка часто превышала 100% из-за «мёртвых душ» в списках. Касики контролировали не только политику, но и суды, полицию и прессу, создавая замкнутую систему, где несогласие подавлялось.

Касикизм опирался на аграрную структуру Испании, где 2% собственников владели 47% обрабатываемых земель. Крупные латифундисты (например, в Андалусии и Эстремадуре) использовали экономическую власть для политического доминирования. Крестьяне, зависевшие от помещиков, вынуждены были голосовать по указке касиков, чтобы сохранить аренду или работу. Это усугубляло нищету: низкая урожайность, отсутствие модернизации и голодные бунты (например, в Андалусии в 1905–1906 гг.) стали нормой.

Промышленный рост, хотя и наблюдался в Каталонии и Стране Басков, не менял общей картины. Иностранные капиталы (преимущественно британские и французские) контролировали добычу полезных ископаемых и железные дороги, усиливая зависимость регионов от центра. Касики выступали посредниками между иностранными компаниями и местным населением, получая выгоду от сделок.

Официальная двухпартийная система (где были консерваторы и либералы) маскировала отсутствие реальных реформ. Лидеры, такие как Антонио Маура (консерваторы) и Хосе Каналехас (либералы), обещали модернизацию, но их усилия блокировались касиками, заинтересованными в сохранении статус-кво. Например, попытки провести аграрную реформу или ввести прогрессивное налогообложение проваливались из-за сопротивления местных элит.

Армия играла двойственную роль. С одной стороны, офицерский корпус (28 тыс. офицеров на 80 тыс. солдат) получал привилегии и жалование, становясь опорой монархии. С другой — военные всё чаще критиковали коррупцию, особенно после поражений в колониальных войнах (например, Испано-американская война 1898 года). Недовольство армии вылилось в поддержку диктатуры Примо де Риверы в 1923 году, что стало логическим итогом кризиса касикизма.

Социальные последствия и сопротивление

Касикизм углублял социальное неравенство, провоцируя рост радикальных движений:

• Рабочее движение — Социалистическая рабочая партия (основана в 1879 году) и анархо-синдикалистская Национальная конфедерация труда (НКТ, 1910) набирали силу. Забастовки в Барселоне (1902) и Андалусии (1905–1906) жестоко подавлялись, но демонстрировали растущее недовольство.

• Регионализм — В Каталонии и Стране Басков касикизм сталкивался с требованиями автономии. Каталонские промышленники и интеллектуалы (например, Энрик Прат де ла Риба) видели в централизованной системе препятствие для экономического развития 10.

• Антиклерикализм — Церковь, тесно связанная с касиками, стала мишенью анархистов. Поджоги монастырей и убийства священников (например, «Кровавая неделя» 1909 года в Барселоне) отражали кризис легитимности власти.

К концу XIX века касикизм исчерпал себя. Поражение в Испано-американской войне (1898) и потеря колоний (Куба, Филиппины) обнажили слабость государства. Интеллектуалы «Поколения 98 года» (Мигель де Унамуно, Хоакин Коста) требовали «европеизации» Испании, ликвидации латифундий и образовательных реформ. Хоакин Коста в работе «Олигархия и касикизм» (1901) называл систему «раковой опухолью», парализующей страну.

Попытки модернизации, такие как закон Мойано о всеобщем начальном образовании (1857), оставались декларативными из-за отсутствия финансирования и сопротивления касиков. Даже введение всеобщего избирательного права для мужчин (1890) не изменило практику манипуляций.

Заключение

Касикизм в Испании конца XIX века стал продуктом симбиоза архаичной аграрной структуры, слабой центральной власти и коррумпированной политической системы. Он обеспечил временную стабильность, но заблокировал модернизацию, углубив социальные и региональные противоречия. Кризис этой системы в начале XX века привёл к диктатуре, гражданской войне и длительному периоду авторитаризма. Изучение касикизма важно для понимания не только испанской истории, но и общих закономерностей взаимодействия власти, экономики и общества в условиях незавершённой модернизации.