Filosofiya

61

Корпус аристотелевских сочинений в средние века называли «Великий органон»; он включал работы по самым разным отраслям знания, как естественнонаучного, так и гуманитарно-философского. О материальной природе рассуждали «Физика», «О небе», «Метеорология» (сюда входит и астрономия), «О частях животных» (проблемы биологии); «Метафизика» охватывала собственно философские вопросы онтологии и космологии; «Никомахова этика» – о добродетели, нравственных отношениях в обществе; в книге «О душе» – исследовались психические процессы; «Политика» – об общественном устройстве; «Афинская полития» - история установления демократического строя в Афинах; «Аналитика», «Топика», «О софистических опровержениях» – логика и методология науки, учение о силлогизме; «Риторика» – об искусстве красноречия; «Поэтика» – о художественном творчестве.

Таким образом, Аристотель создал целостную универсальную систему знания, завершившую развитие античного рационализма классического периода; в его лице движение древнегреческой духовной культуры «от мифа к логосу» достигло своей кульминации.

Сохраняя уважение к платоновскому философскому наследию, Аристотель, тем не менее, возражает по ряду вопросов; в средние века ему приписывали высказывание – «друг Платон, но больший друг есть истина»

(«amicus Plato, sed magis amica est veritas»). В первую очередь это касается онтологии: здесь платоновскому «объективному идеализму» противостоит аристотелевский «гилеморфизм» – учение о диалектическом единстве в конкретных вещах «материи» («υλη» – «гиле») и «формы» («μορφη» – «морфэ», морфологии объекта, обусловленной его предназначением, умопостигаемой сущностью; то, что у Платона называлось «идея»).

По мнению Аристотеля, не может существовать ни бестелесная «идея» сама по себе, в каком-то высшем трансцендентном мире, ни «бесформенная» материальная субстанция. Есть только предметный мир реальных вещей; в каждой из них присутствует субстрат, из которого она состоит, а также –

62

определённая упорядоченность вещественных элементов в зависимости от того, что это за предмет, в чём его сущность.

Материальный мир находится в постоянном движении, изменении; здесь Аристотель вводит понятие «энтелехия» («εντελεχεια»), движущая причина, превращающая возможность в действительность, например, «душа» – это энтелехия «тела». У каждого человека есть органы, с помощью которых он «может» выполнить какую-то работу. Но чтобы эта работа оказалась сделана, перешла из возможности в действительность, должны предшествовать некие психические процессы: возникнуть желание, волевой импульс, который приведёт органы тела в движение и т.д. Так и во всём мире должна существовать некая движущая сила, которая выводит его из инертного неподвижного состояния, т.е. «энтелехия» бытия.

Чтобы более эффективно исследовать структуру бытия, Аристотель создаёт учение о «категориях» («κατηγορια») – фундаментальных понятиях, позволяющих каждую вещь философски проанализировать (поскольку это даёт дополнительный материал для обсуждения, в классической аристотелевской «риторике» эти категории ещё называют «общие места» и рассматривают как основу искусства «инвенции» – «нахождения» того, о чём вести речь).

Основных философских категорий Аристотель рассматривает около десяти: «сущность» (например, «человек» или «лошадь», что это такое); «род» и «вид» (сопоставляются группы объектов, родовое понятие – более общее, включает в себя виды, к примеру, «человек» это вид «живого существа»); «качество» – особенности, свойства предмета (длина, ширина, умение читать) и «количество» – интенсивность этого качества, выраженная соответствующими числами (два или три локтя длины); «место» – отражает положение в пространстве (в Ликее; на площади) и «время» – длительность и последовательность событий (вчера; в прошлом году; раньше или позже чего-то); «действие» – активное изменение предмета (режет, жжёт, идёт по дороге) и «претерпевание» – воспринимающая сторона происходящих изменений (дорога «претерпевает» воздействие со стороны идущих или едущих по ней,

63

остаются следы или колея); «соотнесение» (больше, меньше, равно что-то чему-то) и «обладание» – принадлежность вещей и качеств (кто-то имеет обувь, вооружение, или знания и умения).

В своих логико-философских произведениях Аристотель продолжил развивать метод научных сократовско-платоновских определений, движущихся от единичных фактов к постижению сущности вещей. Обобщив предыдущие разработки, Аристотель подробно описал основные формы человеческого мышления (понятия, суждения, умозаключения); среди последних особое место занимает «силлогизм» («συλλογισμος») – логический вывод из двух или нескольких исходных посылок (например, «все люди – смертны, Сократ – человек, следовательно, Сократ – смертен»). Отдельно исследуются основные виды логических ошибок, которые софисты преднамеренно вводят в рассуждения, чтобы запутать своих оппонентов.

Особое место у Аристотеля занимает социальная философия, поскольку самого человека он рассматривает не как «творение богов», а как «зоон политикон» («ζωον πολιτικον» - «животное общественное», т.е. такой же биологический вид, как и все остальные, но способный жить в «полисе», в государстве, логически мыслить, развивать науку и технику, упорядочивать экономические отношения с помощью разумно организованных законов).

Критикуя платоновское «идеальное государство» за его нежизнеспособность, Аристотель в книге «Политика» даёт развёрнутый анализ разнообразных форм правления, рассуждает, какая из них более эффективна в тех или иных конкретных условиях. Все они подразделяются на два основных вида: «справедливые» (где государственное управление осуществляется для общего блага) и «несправедливые» (в интересах только самой правящей группировки). Дальше вступает в дело количественный показатель: если у власти находится один человек, то справедливая форма правления у Аристотеля называется «монархия» (в кризисных условиях бывает целесообразна централизация управления), а несправедливая – «тирания» (когда узурпатор угнетает остальных для личного обогащения).

64

Если у власти группа людей, то справедливую форму Аристотель именует «аристократия» (подразумевается не наследование сословных привилегий, а «аристократия духа», когда для управления государством собираются вместе люди добродетельные и просвещённые), а несправедливую – «олигархия» (когда богатеи никого не подпускают к власти, чтобы сохранить и приумножить свои богатства).

Если у власти большинство, то справедливая форма – «полития» (то, что сейчас называют «демократия»), а несправедливая – «охлократия» («οχλοκρατια» – «власть толпы», или «демократия» в собственно аристотелевской терминологии), когда разнузданные толпы всё разрушают под влиянием демагогов, принимают глупые и необдуманные законы. Очевидно, что во главу аристотелевской классификации политических структур общества положен не количественный показатель людей, находящихся у власти, а их нравственные качества, цели, которые они перед собой ставят.

Проблемы морали Аристотель исследует в работе «Никомахова этика», в которой он, подобно другим древнегреческим мыслителям, вновь обращается к понятию «добродетели» («аретэ», «аретология»), связывая с ним достижение счастья как высшего блага («эвдемонизм»). Однако определение добродетели у Аристотеля приобретает совершенно новый характер: это «золотая середина» («месон» – «μεσον», в средние века называли «aurea mediocritas») между избытком и недостатком тех или иных моральных качеств. К примеру, мужество есть середина между трусостью и безрассудной отвагой; щедрость – между скупостью и расточительностью; скромность (величавость) – между развязностью и застенчивостью.

Аристотель также даёт системную классификацию добродетелей, подразделяет их на «этические» (волевые) и «дианоэтические» (интеллектуальные); к последним, в частности, относятся мудрость и благоразумие. Этика Аристотеля стала высшей точкой научно-рационалистического осмысления моральной проблематики в эпоху античности; в отличие от естественнонаучных сочинений, по большей части устаревших в свете современных откры-

65

тий, этико-философское наследие Аристотеля сохранило актуальность до настоящего времени.

В эстетике (теории искусства) Аристотель тоже не согласен с платоновской негативной оценкой «подражания – мимесиса»; он противопоставляет ей понятие «катарсис» («καθαρσις» – «очищение», когда через художественное творчество человек очищает душу от всего негативного, к примеру,

вантичном театре сопереживает положительным героям, негодует по поводу отрицательных персонажей, т.е. сам становится лучше, приобщается к добродетели). При этом Аристотель опирается на основополагающую для классической античной эстетики категорию «калокагатии» («добро прекрасно, зло – безобразно», от «καλος» – «добро» в материальном смысле, когда говорят, к примеру, что у кого-то «много всякого добра» и «αγαθος» – «добро» как личностное качество, например, «добрый человек»).

После Аристотеля, великого энциклопедиста античности, который привёл все научные и философские знания своей эпохи в соответствие с требованиями логического дискурса и соединил их в единую систему, духовная культура опять начала движение в сторону религиозно-мифологического мировосприятия. Развитие путей сообщения привело к обширным завоеваниям,

вэкономике окончательно утвердился рабовладельческий способ производства, появились крупные государственные объединения – эллинистические монархии и Римская империя.

Возникает потребность в единой идеологии, которая, воздействуя не на критический разум, а на эмоции и чувства, смогла бы дать чувство общности всем многочисленным народам, населяющим империю, а также – утешение каждому отдельному нравственному субъекту, задавленному произволом государственной власти и бесправием раба перед господином.

Поэтому на смену научно-рационалистическому подходу всё в большей степени приходят религиозные культовые практики: пытаются обожествить самих римских императоров, свести отдельные племенные божества в единую систему во главе с Юпитером (в Риме строят Пантеон – храм «всех

66

богов», где им можно поклоняться одновременно), привлечь восточные верования (египетский культ Изиды и Осириса; культ Митры, связанный с зороастризмом, доисламской иранской религией и т.п.). Процесс централизации духовной культуры завершился только в IV – V вв., когда, пройдя период гонений и преследований, в качестве единой имперской идеологии окончательно утвердился христианский монотеизм.

Вфилософии тенденции иррационализма начали проявляться уже во втором веке до н.э., когда основанные учениками Сократа в разных городах эллинистического мира философские школы поставили критический разум на второе место по сравнению с чувственно-эмоциональным мировосприятием. Так, школа «киников» (Антисфен, Диоген Синопский) обратилась к идеалам крайнего аскетизма, предполагавшего полное внутреннее освобождение через отречение от мирских благ. Согласно легенде, Диоген жил в глиняной бочке, чтобы не связывать себе со строительством роскошных дворцов, которых можно потом лишиться, а у собиравшегося его наградить Александра Македонского попросил всего лишь отойти и не загораживать солнце.

Школа «киренаиков» (Аристипп из Кирены, Арета, Аристипп младший), наоборот, склонялась к радикальному «гедонизму» («философии удовольствия», от слова «гедонэ» – «ηδονη»), проповедующему принцип наслаждения каждым мигом изменчивого и преходящего бытия.

Втом и другом случае, чувства и эмоции оказываются важнее научного рационального мышления. В дальнейшем в несколько смягчённом виде аскетическую линию продолжила философия стоицизма, а умеренно гедонистическую – эпикурейство.

Школа «стоиков» возникла в Греции во втором веке до н.э. (Зенон, Клеанф – «старшая Стоя»; Панэций, Посидоний – «средняя Стоя»), но наибольшего расцвета достигла уже в Римской империи, когда Сенека (5 – 65 гг. н.э.), Эпиктет (50 – 140 гг. н.э.), Марк Аврелий (121 – 180 гг. н.э.) наглядно описали эпоху всеобщего морального упадка, беззащитности раба перед господином, свободного гражданина – перед произволом императорской вла-

67

сти. Философы-стоики разрабатывали проблемы онтологии, логики и гносеологии, но наиболее прославились нравственными рассуждениями.

Вотличие от философии классического периода, где все моральные качества находились в гармонической взаимозависимости, стоики призывают предпочитать «духовные блага» (добродетель) – «внешним» и «телесным». Они находят нравственную опору в чувстве собственного достоинства, отрешенности от внешнего мира («апатия» – «απαθεια»), твёрдом осознании своей правоты вопреки изменчивым жизненным обстоятельствам.

Вотличие от них, Эпикур (341 – 270 гг. до н.э.) предложил программу умеренного гедонизма, отдающего духовным удовольствиям предпочтение перед физическими. Высшим из наслаждений он считал философские беседы среди друзей, прогуливающихся по саду (школа эпикурейцев называлась «Сад» – «Κηπος»). В онтологии Эпикур продолжал развивать демокритовскую атомистическую теорию, выдвинул учение об «отклоняющемся атоме»,

очём уже говорилось; однако наибольшую известность получили его мо- рально-этические воззрения.

Идеал философской жизни Эпикур называл «атараксия» («αταραξια» – душевное спокойствие): «стремиться к удовольствиям и избегать страданий, руководствуясь разумом». Очевидно, что переизбыток удовольствия переходит в страдание, в свою противоположность; поэтому, считал Эпикур, удовольствий нужно не избегать, но с помощью разума контролировать их в пределах меры, чтобы в страдание они не переходили. Из этой формулировки видно, что хотя научный подход ещё сохраняет свою значимость, однако на первый план уже вышли чувственно-эмоциональные категории «удовольствия» и «страдания».

Вдальнейшем «школа скептиков» (Пиррон, Секст Эмпирик) подвергла науку и рационалистическую философию прямой критике за отсутствие твёрдых убеждений, неспособность дать нравственную опору в кризисную эпоху. «Скептицизм» обнаруживает в классической философии множество противоположных точек зрения («идеализм» – «материализм»), каждая из

68

которых ищет аргументы в свою пользу, а сказать что-то ясное и определённое не может. Таким образом, присущие науке качества – свободный обмен мнениями, творческие дискуссии, накопление всё новых знаний, способность к саморазвитию – ставятся ей в упрёк, там самым раскрывается простор для религиозных догматических верований. Тем не менее, критикуя классическую философию предшествующего периода, «скептики» подробно рассказывают о ней, поэтому их труды – важный источник по истории философии.

Школа «эклектиков» (Плутарх, Цицерон, Филон Александрийский) пыталась соединить наследие классической древнегреческой философии с восточными религиозными верованиями, идеями зарождающегося христианства («εκλεκτικος» – «выбирающий», в широком смысле так называют хаотичное сочетание произвольно выбранных разнородных частей и стилей, например, «эклектика в архитектуре»).

Так в работе «Изида и Осирис» Плутарх, стремясь избежать противоречия между наукой и религией, проводит параллель между неоплатонической триадой «Единое – мировой Ум – мировая Душа» и древнеегипетскими верованиями «Осирис – Гор (бог-сын) – Изида»; в христианстве это впоследствии выразилось в учении об ипостасях Единосущной Троицы: «Бог-отец, Бог-сын (Христос, Логос – слово Божье), Бог – Дух святой».

Движение к религии и мифу в период поздней античности проявилось и в школах, основанных Платоном и Аристотелем. В трудах неоплатоников («академиков»), таких, как «Эннеады» Плотина, «Первоосновы теологии» Прокла и др., платоновские «идеи» – это уже не абстрактно-теоретические сущности, а некие «боги», относительно которых слагаются гимны, производятся теургические действия. Последователи аристотелизма тоже старательно искали в трудах своего основоположника якобы скрытый, зашифрованный, «эзотерический» («εσωτερικος», противоположное понятие «экзотерический» – «εξωτερικος», т.е. ясный, буквальный), религиозно-мистический смысл, доступный только представителям школы «перипатетиков».

69

Однако в наибольшей степени религиозный мистицизм проявился у последователей школы «гностиков» («γνωσις» – подлинное «знание»: Василид, Валентин, Маркион, Симон Волхв, офиты), которых непосредственно связывали с магией, волшебствами и т.п. Всех философов «гностики» разделяли на три больших группы: «соматики» («σομα» – тело, соматическое – телесное) – представители научно-рационалистической философии классического периода, так или иначе тяготеющие к материализму; «психики» («ψυχη» – душа) – последователи иудаизма и христианства, трактующие библейские тексты в буквальном смысле; «пневматики» («πνευμα» – дух) – сами гностики, обладающие «подлинным знанием», толкующие библейскую мудрость в иносказательном философском значении.

В качестве субстанции они рассматривали «плерому» («πλερομα»), излучающую из себя «эоны» («εων») как некие божественные личностные духовные первоэлементы. Один из «эонов», которого называют «Демиург» («Δεμιουργος» – творец, создатель) порождает материальный мир как некоего «первочеловека» (Адам Кадмон), а также – всю совокупность материальных вещей. Эта религиозно-мифологическая схема подробно конкретизируется, наполняется усложнённым мистическим и духовно-нравственным содержанием. В лице «гностицизма» античная философия завершает движение «от логоса – к мифу», вплотную приближается к монотеистическим направлениям средневековья.

1.2.5. Философия Средневековья (автор Мушинский Н.И.)

Эпоха «средневековья» («medium aevum» – «средние века» между античностью и ренессансом, Новым временем) охватывает исторический промежуток примерно с пятого по пятнадцатый век, от распада и завоевания «варварами» Западной Римской империи – до начала современного промышленного переворота. В 306 – 337 гг. император Константин официально провозгласил христианство государственной идеологией и перенёс столицу в Константинополь (греческую колонию Византий). Тем самым империя распалась на две части: Западную – со столицей в Риме (где ещё оставались

70

сильны языческие пережитки) и Восточную – со столицей в Константинополе (в будущем ставшую Византийской империей).

В это время рабовладельческий способ производства переживал состояние кризиса: империя в своих завоеваниях достигла естественных границ (на западе – Атлантический океан, на востоке – среднеазиатские пустыни, на юге – пустыня Сахара, на севере – малонаселённые дикие леса, в которых жили первобытные племена германской и славянской группы), приток военнопленных прекратился; те рабы, которые были, постепенно ассимилировались, усвоили латинский язык и культуру, многие стали «вольноотпущенниками», занялись финансами или государственной службой; продвигаясь по служебной иерархии, достигли даже высших должностей.

Между тем, основная масса римских граждан уже не работала, жила на государственное пособие, требовала от императоров «хлеба и зрелищ» («panem et circenses»), средства для этого власти получали за счёт ограбления провинций. При этом давление на границы империи всё время усиливалось: варварские племена на её окраинах тоже переходили к земледелию и скотоводству, на волне демографического подъёма начинали вторгаться на освоенную цивилизацией территорию (из монгольских степей и причерноморья пришли кочевники-гунны, под их давлением готы и вандалы появились на границах империи).

От них пытались отгородиться «лимесом» – системой пограничных укреплений, держали на границах в постоянных лагерях легионы (многие из этих лагерей впоследствии превратились в средневековые города). Некоторых «варваров» принимали на службу в качестве «федератов», чтобы они защищали границы от других варваров, армия постепенно утрачивала национальный римский элемент. В конце античной эпохи принятые на службу предводители «варваров» иногда даже становились во главе всей армии, фактически – всей империи (Стилихон и др.).

Хозяйственный и экономический кризис привёл к тому, что в 410 г. вестготы Алариха захватили и разграбили Рим, вскоре после чего Западная им-