Радугин А. А, Радугина О. А. Философия науки. Общие проблемы. Учебное пособие для высших учебных заведений, 2006
.pdfплана текста необходимо создать условия для эмпатии — вчувствования
всубъективность автора и воспроизведение его творческой мысли. Таким образом, с точки зрения Шлейермахера, понять текст, значит проникнуть
вдуховный мир творца этого текста и повторить творческий акт.
На базе этих идейШлейермахер развиваетконцепцию герменевтического круга. Герменевтический круг — это научная метафора, описывающая продуктивное движение мысли интерпретатора в рамках техники герменевтическойреконструкции.Впроцессевчувствованиявсубъективность автора и воспроизведения его творческой мысли через процедуры фиксации содержательного и грамматического плана текста, интерпретаторпопадетвзамкнутыйкруг.Соднойстороны,помыслиШлейермахера, представляется очевидным, что часть понятна из целого, а целое из части. С другой стороны, понимание целого возникает не из частей, постольку, только из уже понятного целого можно интерпретировать и его части. Другими словами, чтобы отнести некие фрагменты текста или определенные исторические события к какому-нибудь целому, мы должны заранее иметь идею именно этого целого, а не другого. Тем самым мы можем часть фрагментов соединить в одно целое. Разрешение проблемы герменевтического круга можно описать так: понимать что-либо можно только тогда, когда то, что пытаются понять, уже заранее понимаемо. Но Шлейермахер не формулирует такого решения проблемы. Понимание для него является принципиально незавершенной деятельностью, всегда подчиняющейся правилу циркулярности, т. е. движения по расширяющемуся кругу. Повторное возвращение от целого к части и от частей к целому меняет и углубляет понимание смысла части, подчиняя целое постоянному развитию.
Развивая идеи Шлейермахера, В. Дильтей настаивал на дополнении его метода исторической реконструкцией возникновения текста (как выражениясобытияжизни).Сама же интерпретациятрактуетсяимкак постижение смысла текста,причем смысл понимаетсяим как объективно заложенный в текст и связывается с феноменом автора. В свете этого интерпретация, по Дильтею, предполагает двухэтапное «перемещение» текста: во-первых, наложение его на «опыт автора» (как в индивидуально-психо- логическом, так и в культурно-историческом его выражении), совмещение текста с узловыми семантическими и аксиологическими значениями этого опыта, и, во-вторых, последующее наложение его на личный опыт интерпретатора, реконструкция в нем указанных смысловых значений. В этом отношении концепция Дильтея интерпретации тесно смыкается с таким феноменом, как понимание. Дильтей рассматривал метод
Объяснение, интерпретация, понимание как методы 223
интерпретации как метод понимания в качестве специфического метода наук о Духе, в отличие от присущего наукам о природе метода объяснения.
Ф. Шлейермахер и В. Дильтей поставили проблему интерпретации
впсихологическую плоскость.В ихконцепции «понять автора лучше,чем он сам» заложено рациональное зерно. Искусство интерпретации состоит
вумении увидеть невидимое, не лежащее на поверхности, содержащее в себе ментальный пласт сознания, а именно увидеть то, как определенные черты индивидуальности автора текста, которые «навязаны» ему внешними обстоятельствами в процессе воспитания или в течение его жизни, внешними условиями его существования, а также внутренние черты его личности, такие как здоровье, характер, темперамент, сила воли, талант, политические взгляды, мировоззренческие установки и прочие, влияют на характер произведения. Многие из этих черт автор воспринял бессознательно, интерпретатор же «обязан вскрыть этот пласт, сделать бессознательное достоянием знания.
Дальнейшее развитие метод интерпретации находит в философии Г. Г. Шпета, которая может быть также названа герменевтической феноменологией. Выбор этого термина требует пояснения. Основной герменевтический труд Шпета «Герменевтика и ее проблемы» был закончен в 1918 г. В это время с подачи Шлейермахера и Дильтея под герменевтикой обычно понимали искусство постижения смысла текста. Причем, следует отметить, что это искусство (умение, техника) было весьма специфично. Оно представляло собой, прежде всего, совокупность психологических приемов проникновения во внутренний мир автора текста. Этими приемами являлись эмпатия, вчувствование, сопереживание, вживание в исто- рико-культурный мир,мысленное проникновение в творческую лабораторию автора. Так понимаемая герменевтика была психологически нагруженным методом исследования. И если ее трактовать только так, то вновь образованный термин «герменевтическая феноменология» будет с точки зрения содержания внутренне противоречивым. И очевидно, Шпет прекрасно осознавал, какие выводы из этого могут последовать. Но, тем не менее,основныеегоустремлениясвязаныименнос идеейсоединениягерменевтики и феноменологии. Это возможно, по его мнению, потому что слово имеет сложную структуру. Смысл слова (высказывания, текста) объективен и может быть познан непсихологическими методами. Искусство постижения смысла текста (герменевтика) должно неизбежно включить в себя семиотические методы (ввиду знаково-символической природы языка), логические и феноменологические приемы. Они направлены
224
на постижение (изучение, исследование, но не «схватывание», не «вчувствование») объективного, внутреннего смысла текста. Все остальные моменты смысловой структуры текста, навеянные психологическими особенностями автора, историческими и социальными условиями, являются внешними факторами, они своеобразно влияют на смысл текста, безусловно, должны учитываться и включаться в исследования текстов под общим названием условия понимания, постижение которых обеспечивается историческим методом.
Психологический и исторический методы в герменевтике были исторически обусловленными приемами исследования, научными средствами постижения смысла в таких условиях, когда не было еще развитых семиотических средств,не существовалисовременные логико-семантиче- ские приемы, не был еще создан феноменологический метод. Поэтому герменевтика концептуально не сводится только к психологическому искусству, она лишь вынуждена им была ввиду недостатка технического инструментария. Даже более того, психологическую герменевтику XIX в. можно без всякого преувеличения назвать исторической разновидностью герменевтики вообще.
В начале XX в. с возникновением семиотики, современной логики, семантики, феноменологии была преобразована и герменевтика, в которойпсихологические приемысталиигратьсвоючеткоопределенную роль в системе методологических средств, обслуживая внешних моментов понимания смысла текстов. Причем ввиду того, что тексты весьма разнообразны по своему назначению, происхождению и роли в жизни общества, акцент может делаться на разные элементы смысловой структуры. Никакого противоречия между психологией, логикой и феноменологией не существует. Строгое разведение внутреннего и внешнего ведет к различению методов исследования, систематизирует исследование и сохраняет специфику предметных областей. Предмет определяет метод исследования. Спор о том, что является основным при определении смысла текста
— внешняя среда или внутренние структурные моменты, — вытекает либо из неправильного представления о существовании непримиримых противоречий между внутренними и внешними детерминантами, либо из желания угодить уже становящейся в начале XX в. и претендующей на подавляющее господство идеологеме, утверждающей, что все в духовной жизни человека жестко определено внешними условиями (так называемыми социальными факторами) бытия человека.
Значение концепции Г. Г. Шпета состоит в том, что она существенно переставила акценты в герменевтическом методе. В
Объяснение, интерпретация, понимание как методы225
дошпетовской герменевтике раскрытие исторической природы текста относилось к центральной задаче герменевтического метода, являлось главным содержанием процесса понимания. Шпет выводит всю проблематику, связанную с психологическими и историко-культурными моментами, за рамки акта постижения смысла, помещая ее в условия понимающей деятельности. Это было оправдано феноменологической структурой слова. За скобки выносилось все, что не имеет отношения к объективному смыслу слова, к его идее. Эйдетические моменты структуры слова понимаются интеллектуально, со-мыслятся, только здесь имеет место собственнопонимание.Новструктуресловаимеютсятакжемоменты,сопровождающие смысл, сопутствующие ему, окружающие центральное ядро структуры слова как некий фон. Онисочувственно воспринимаются.В основе их восприятия лежит так называемое симпатическое понимание, которое Шпет называет «пониманием в основе своей без понимания», так как периферийные моменты структуры слова нужно не со-мыслить, а сочувствовать, переживать симпатически. Если и употребляют еще термин «понимание» по отношению к психологическим актам, то это является данью старой традиции. Таким образом, здесь принципиальным становится выделение условий понимания, которые образуют контекст «жизни» анализируемого текста. Этот контекст воссоздается при помощи филологической, исторической и психологической интерпретаций. Понимание становится критерием выделения в указанных методах их формальной части,
ккоторой издавна относилась герменевтика.
Сфилософией науки Г. Г. Шпета связано оформление так называемого «формального метода интерпретации». В качестве исходного положения используется идея объективности текста, который интерпретиру-
ется вне приписываемого ему контекстного содержания. Текст с позиций этой установки рассматривается как самодостаточная реальность, при интерпретации которой процедура возведения к автору является избыточной, ибо смысл текста задается факторами не индивидуально-психологи- ческого, но объективно структурного характера:«ритмыструктуры»,«порядки организации», «фигуры кода» и т. д. В этой ситуации интерпретация выступает не как реконструкция внутреннего опыта автора, но как дешифровка текстового подхода.
В этом ключе интересную концепцию предложил еще один известный герменевт — П. Рикёр. Он пытается выяснить смысл интерпретирующей парадигмы для социальных и гуманитарных наук. В качестве центральной проблемы универсальной методологии П. Рикёр рассматривает проблему диалектики объяснения и понимания.
226
Диалектику понимания и объяснения П. Рикёр пытается уточнить по аналогии с диалектикой постижения смысла текста при его чтении. Здесь понимание используется в качестве модели. Реконструкция текста как целого имеет характер круга в том смысле, что знание целого предполагает знание его частей и всевозможных связей между ними. Причем многозначность целого является дополнительным побудительным мотивом для возбуждения герменевтических вопросов. Понимание присваивает себе полученный врезультате объяснения смысл, поэтому оно всегда следует во времени за объяснением. Объяснение опирается на гипотезы, реконструирующие смысл текста как целого. Обоснованность таких гипотез обеспечивается вероятностной логикой. Путь от объяснения к пониманию, обусловлен спецификой текста. При интерпретациях «текста имеет большое значение правильная методика формулировки вопросов по отношению к нему. Вопросы должны предельно ясно способствовать усвоению смысла текста.
Более последовательно реализует принцип формального подхода Э. Бетти. Бетти при решении проблемы понимания ставит своей задачей определить процесс объяснения вообще. По его мнению, объяснение только подводит к пониманию. В то же время, чтобы понять в единстве процесс объяснения, необходимо обратиться к феномену «элементарного понимания» как языкового явления. Процесс объяснения призван решить проблему понимания, которая имеет много оттенков, обладает собственной спецификой. Результатом такого подхода является определение Бетти понимания как узнавания и реконструкции смысла текста.
С точки зрения Бетти, положение интерпретатора всегда соответствует такому состоянию, когда на него направлена информация, объективированная в тексте, созданном другим человеком. При этом интерпретатор может не знать автора текста. Этот факт мало что меняет, потому что «существует положение духа, которому направляется весть и импульс вобъективациидругогодуха,этотдухмогбы быть идентифицированперсонально и индивидуально или он мог бы быть неперсональным и сверхиндивидуальным. Текст выступает необходимым посредником между интерпретатором и создателем текста. «Отношение между тем и другим духом имеет триадический характер: истолковывающий дух всегда обращался к тому, чтобы понять сознательно полагаемый или объективно известный смысл, т. е. вступить в связь с чужим духом через посредство содержащей смысл формы, в которой он объективирован. Коммуникация между обоими никогда не бывает прямой».
Объяснение, интерпретация, понимание как методы227
Бетти высказывает предположение, которое оказало большое влияние на последующихисследователей. Смысл егосводитсяк тому, что реальный процесс (эмпирический ход) создания текста содержит общий законметода(теорииинтерпретации).«Еслисклоняютсяквзгляду,чтокаждый акт понимания протекает по обратному пути акта речи и мышления...
тогда ясно, что из и возврата такого рода можно получить общий закон смыслового соответствия между процессом создания художественного произведения и процессом его истолкования».
М. Хайдеггер придал пониманию онтологический статус. Он трактовал понимание как специфическое отношение к действительности, в котором человек выступает истолковывающим себя бытием «т. е. понимающим бытием». В связи с этим Хайдеггер ввел понятие «предпонимание, выражающее развертывание понимания как онтологического определения человеческого бытия, задающее непреодолимый горизонт познания. Понимание как предпонимание изначально предполагает мышление,
иповедение через «предмнение», «предвидение» и «предвосхищение», делая возможным производным («вторичное») понимание как метод и процедуру познания.
Большое влияние на современную западную философию науки оказали идеи Г. Г. Гадамера, который критически осмыслил предшествующую герменевтическую традицию, выявил в ней основные направления
ипредложил собственный подход. Критический пафос Гадамера нацелен против концепции Шлейермахера. По мнению Гадамера, Шлейермахер стремится к «воссозданию прошлого состояния» произведения искусства, к «исторической реконструкции». Произведение искусства, вырванное из культуры, к которой оно относилось, теряет, по мнению Шлейермахера, свою значимость. Гадамер, оценивая герменевтику Шлейермахера, пишет: «Воссоздание мира, к которому оно относится, воссоздание прошлого состояния, которое было «дано» художнику, введение в прошлый стиль — все эти средства исторической реконструкции могли претендовать на то, чтобы сделать понятным истинное значение произведения искусства, и чтобы на них можно было опираться в борьбе против неправильного понимания и ложной актуализации. Это действительно является шлейермахеровской мыслью, которая безмолвно предпосылается его общей герменевтике».
Такоепредприятие,нацеленноенавоссозданиеусловий,вкоторых произведение искусства создавалось и выполняло свое истинное предназначение, Гадамер называет «бессильным начинанием». Любое пониманиегерменевтики,основывающеесянашлейермахеровскихидеях,будьто
228
истолкование в духе автора, предназначенное для современного потребителя искусства, подогнанное под его вкус и уровень его компетенции (такое истолкование, носящее вторичный характер, Гадамер называет «репродукцией прошлой продукции»), или стремление к адекватному воссозданию прошлого, по мнению Гадамера, «не более осмысленно, чем реставрация прошлой жизни». Оба вида истолкования не составляют истинной сути герменевтики.
Намечая дальнейшее развитие герменевтики, Гадамер продолжил «онтологический поворот герменевтики к путеводной нити языка», заложенный М. Хайдеггером. Гадамер во многом следует своему предшественнику. Многие категории, которые использует в своей герменевтике Гадамер,рассматривалисьХайдеггером.Срединих,преждевсего,следует выделить предпонимание, традицию, предрассудок, горизонт понимания. Предпонимание — это определяющаяся традицией предпосылка понимания, поэтому оно должно выступать одним из условий понимания. Совокупность предрассудков и «предсуждений», обусловленных традицией, составляет то, что Гадамер называет «горизонтом понимания». Центральным, обусловливающим все остальные, здесь является понятие предрассудка. Оно понимается Гадамером весьма специфично, не несет только негативную смысловую нагрузку. Определяя его, Гадамер пишет: «Предрассудком называется суждение, которое имеет место до окончательной проверки всех фактически определяющих моментов. Следовательно, «предрассудком» не называют ложное суждение, в его понятии заложено то, что может быть оценено позитивно и негативно». Традицию Гадамер считает одной из форм авторитета. Она связывает историю и современность. В современности живы элементы традиции, которые и были названы Гадамером предрассудками.
Основной проблемой, как считает Гадамер, является здесь трудность определения характера проявления в языке предпосылок понимания. Поскольку «все есть в языке», то каким образом язык сохраняет, кроме переносимого смысла, объективные и субъективные предпосылки понимания? Этот вопрос, навеянный размышлениями по поводу герменевтики Шлейермахера, Гадамер связывает с идеями Хайдеггера. Язык есть мир, который окружает человека, без языка невозможны ни жизнь, ни сознание, ни мышление, ни чувства, ни история, ни общество. Все, что связано счеловеком, находит своеотражение вязыке. Языкестьне только «дом бытия» (Хайдеггер), но и способ бытия человека, сущностное его свойство. Так понимаемый язык становится условием познавательной деятельности человека.
Объяснение, интерпретация, понимание как методы229
Втаком отношении Гадамера к языку и герменевтике многие исследователи справедливо усматривают тенденцию к онтологизации понимания. Понимание считается неотъемлемой функцией языка наряду с говорением,аязыкявляетсясущественнымсвойствомчеловеческогобытия. Таким образом, понимание из модуса познания превращается в модус бытия. Гадамер считает понимание моментом человеческой жизни. Такая оценка понимания переориентирует устремления герменевтики как научной дисциплины. Теперь ее основной задачей выступает не методологическая направленность на феномен постижения смысла, а выяснение онтологическогостатусапониманиякакмоментажизничеловека. Герменевтика, в связи с этим приобретает еще большую философскую значимость, она становится учением о человеческом бытии, своеобразной философской антропологией.
Вотличие от классической парадигмы радикально новое понимание интерпретации задается философией постмодерна. Если в классической парадигме в качестве объективной характеристик текста рассматривается его строгая структурная организации, то постмодернизм ориентирован на принципиально антиструктурную его организацию, которая конституирует текст как децентрированное смысловое поле. Принципиальное отсутствие трансцендентального означимого (Ж. Деррида) снимает возможность интерпретации как реконструкции в опыте интерпретатора исходного (так называемого «правильного») смысла текста, заданного авторским замыслом или объективными параметрами структуры.
Интерпретация в рамках такого подхода к тексту возможна лишь какметафизическое иусловное (в дань традиции) обозначение процедуры «деконструкции» текста, предполагающую вариативность «центраций» (реконструкцией) вокруг тех или иных произвольно избранных семантическихузлов,чтозадаетбезграничнуювозможностьпрочтения.Основной стратегией по отношению к тексту выступает, таким образом, не понимание, а «означивание» его.
Второй основополагающей идеей в истолковании интерпретации является установка интерпретатора не на фигуру автора (герменевтическая традиция) и не на текст (структурно-семиотическая задача), а на читателя. Сколь скоро автор устранен, то совершенно неправильными становятся притязания на расшифровку текста и присвоения тексту автору. Это значит, как бы застопарит текст, наделить его окончательным значением, замкнуть письмо (Р. Барт). Интерпретация, таким образом, оказывается, с позиции постмодерна, фактически эквивалентной самому созданию текста, «интерпретация имеет смысл креативного творчества по
230
созданию смысла» (Р. Барт). По словам Дж. Миллера, «само существование бесчисленных интерпретаций любого текста свидетельствует о том, что чтение никогда не бывает объективным процессом, обнаружения смысла, но вкладыванием смысла в текст, который сам по себе не имеет никакого смысла». Более того, по оценке Бланшо, интерпретатор в принципе не может быть верен источнику, ибо последний в самом процессе интерпретации меняет смысл. Согласно постмодернистской позиции, это происходит в силу семантического самодвижения текста, т. е. самотолкования мысли, в рамках которого «каждое предложение, которое уже само по себе имеет толковательную природу, поддается толкованию в другом предложении» (Ж. Деррида). В результате постмодернизм приходит к выводу об абсолютной независимости интерпретации от текста и текста от интерпретации.
3.
Интерпретация как всеобщий метод познавательной деятельности
Выявление специфики интерпретации как познавательной процедуры и метода предполагает, прежде всего, установление отличия от близких ей процедур и методов описания и объяснения. Нам представляются следующие отличия. Во-первых, интерпретация отличается от простого описания того или иного объекта тем, что всегда предполагает целеполагание. Она не только описывает относительные особенности объекта, но всегда направлена на выявление отношений между объектом и иными объектами или срезами реальности. Именно поэтому интерпретативная деятельность способна «шагнуть» за пределы очевидного, помочь увидеть те обстоятельства,которыеневозможноуловитьвиныхформахпознавательнойдеятельности.
Во-вторых, интерпретация предусматривает создание целостного истолкования объекта, в рамках которого он рассматривается не как частное проявление генерализирующей закономерности или закона (как это, скажем, происходит в объяснении), но предстает как обладающий специфическими и уникальными особенностями.
Кроме того, мы сталкиваемся с интерпретацией в том случае, если объект допускает несколько объяснений (в самом широком смысле термина) без доступной нам возможности окончательной проверки или фальсификации одного из объяснений. Поэтому в интерпретации неизбежно
Объяснение, интерпретация, понимание как методы231
присутствует элемент соглашения. То есть недостаток объективных процедур выбора предоставляет возможность субъективного решения исследователя или интерсубъективного соглашения сообщества исследователей в пользу одного из возможных объяснений явления. Однако, несмотря на субъективный элемент в формировании интерпретации, аргументы и рассужденияиграютвнейзначительную роль.Именнопоэтомуинтерпретации отнюдь не являются субъективными фантазиями. Даже в интерпретации оракулов есть определенные правила, в соответствии с которыми должна быть проведена процедура интерпретации.
Интерпретация как метод познавательной деятельности имеет сложную структуру. По мнению Е. Н. Ищенко, базовыми элементами
интерпретации в любом виде познавательной деятельности являются: объект, его представление, интерпретативная схема и интер-
претативная стратегия. Эти элементы являются взаимосвязанными, однако их разграничение и анализ необходимы для выделения общей структуры интерпретации.
Важное значение для реализации интерпретации имеют также основные принципы, являющиесяее регулятивами. С этойточки зрения,ин-
терпретация предстает как представление объекта, которое происходитспецифическимспособомвсоответствииаинтерпретативнойсхемой.
Процесс интерпретации начинается с идентификаций объекта как подлежащего интерпретации. Для того чтобы объект был признан таковым, необходимо выполнение целого ряда условий. Прежде всего, необходимо определить, что же в принципе может быть объектом интерпретации. Мы говорим об интерпретации текста, действия или поведения человека, природы прошлогоили настоящего. Мы можем говорить и об интерпретации фантазий, исторических документов, социальных практик, художественных произведений, коммуникативных актов, музыкальных тем. Этот список может быть продолжен.
В философии науки существуют различные позиции по поводу того, могут ли стать предметом интерпретации природные объекты или интерпретации подлежат только культурные произведения, результаты деятельности человека. Нам представляется обоснованной позиция Е. Н. Ищенко, которая считает, что разрешение этого спора состоит в том, что всякий раз, говоря об «объекте» интерпретации, мы не предусматриваем объект «сам по себе», как он существует в природной и культурной реальности. Мы, так или иначе, имеем дело с объектом, отобранным и
232