3. Нелитературные формы национального языка

   1. Диалект – это нелитературный вариант языка, используемый людьми на определенных территориях. Он образует историческую базу русского языка, представляет собой хранилище национального своеобра- зия и творческих потенций языка. Многие крупные ученые высказываются в защиту диалектов, призывают их носителей не забывать свои корни и не считать их родной язык «неправильным», а изучать, хранить, но при этом, конечно, в совершенстве владеть литературной нормой, литературным ва- риантом русского языка. В последнее время в ряде государств признается необходимость воспитывать уважение к народной диалектной речи и отме- чается стремление поддерживать ее.

Постоянное воздействие на жителя современной деревни средств массовой информации, по словам Л. П. Крысина, привело к тому, что но- ситель диалекта интуитивно начал понимать: существуют разные формы

речи, закрепленные за различными ситуациями общения. Несмотря на то, что это представление не перерастает в активный навык (не формируется навык построения речи в соответствии со стилистическими нормами), «ре- чевое поведение сельского жителя меняется под влиянием моделей речево- го поведения горожан» [5, с. 69]. Поэтому «чистый» диалект, без инород- ных языковых вкраплений, занимает очень узкую нишу, обслуживает сфе- ру общения в семье и ситуации непринужденного общения односельчан друг с другом: «Во всех иных коммуникативных ситуациях можно наблю- дать смешанные формы диалектной речи, в которых диалект осложнен,

«разбавлен» разного рода иносистемными элементами, например словами и синтаксическими конструкциями литературного языка, городского про- сторечия (так называемая полудиалектная речь, о которой диалектологи писали уже тридцать лет назад»)» [5, с. 71].

2. Жаргон – это нелитературный вариант языка, используемый в речи отдельных социальных групп с целью языкового обособления. Для жаргона характерно наличие специфической лексики и фразеологии; вы- деляют жаргоны студентов, музыкантов, спортсменов, охотников и т. д.

Разновидностью жаргонов является арго, который объединяет слова, употребляемые, в частности, представителями преступного мира: перо = нож, шмон = обыск, мусор = милиционер, деньги = баклажан, на воровском жар- гоне новые значения приобретают слова бумага, вашингтон, дядя Володя, кусок, угол, хруст, черви и т. п. По мнению Ю. Н. Караулова, «арго парази- тирует на могучем древе национального языка», и он «может повлиять на изменение языкового ландшафта в сообществе, но никак не на закономер- ности языкового строя» [4].

Сленг – это то, что не признано всеобщей ценностью. Сленг – это

«плохо», потому что он находится вне системы ценностей. Д. С. Лихачев в работе «Черты первобытного примитивизма воровской речи» замечает, что ворам жаргон по большому счету не нужен, он их только выдает; во- ровской язык – это шик, излишество, игра, кураж [6].

В 1960-е гг. В. Шукшин, отвечая на вопрос об отношении к исполь- зованию жаргона в литературных текстах, сказал: «В литературе стало мо- дой, в жизни – все не так. Крупный вор никогда не станет “по фене бо- тать” – говорить языком воров, за редким исключением. “Ботают” – хули- ганы, мелкие воришки, студенчество. И в матросах я был, и там все нор- мально с языком. “Салага” еще нет-нет выщелкнется со словцом, но его тут же осадит тот, кто служит по последнему году. Да он и промолчит

в среде старших, это он с девушкой позволит себе “полундру” или “сачка”. Но вот в литературе запестрели “предки”, “чуваки”, “чувихи”, “хаты”. Из мухи слона раздули» [12, с. 71].

Часто слова сленг (молодежный жаргон) и арго (условный, тайный язык) используются как синонимы к слову жаргон. Исторически сложи- лось, что на непонятном для окружающих языке (арго) говорили торговцы- ходебщики, ремесленники (жестянщики, портные, шорники и др.).

Интересное описание некоторых условных (искусственных) языков находим у В. И. Даля: «Столичные, особенно питерские, мошенники, кар- манники и воры различного промысла, известные под именами мазуриков, изобрели свой язык, впрочем, весьма ограниченный и относящийся исклю- чительно до воровства. Есть слова, общие с офенским языком: клевьш – хороший, жулик – нож, лепенъ – платок, ширман – карман, пропулить – продать, но их немного, больше своих: бутырь – городовой, фараон – бу- дочник, стрела – казак, канна – кабан, камышовка – лом, мальчишка – до- лото. Этим языком, который называется у них байковым, или попросту му- зыкой, говорят также все торговцы Апраксина двора, как надо полагать, по связям своим и по роду ремесла. Знать музыку – знать язык этот; ходить по музыке – заниматься воровским ремеслом».

Затем В. И. Даль приводит разговор на таком «тайном» языке и дает его перевод: «Что стырил? Срубил шмель да выначил с куржаную лохан- ку. Стрема, каплюжник. А ты? – Угнал скамейку да проначил на веснухи» («Что украл? Вытащил кошелек да серебряную табакерку. Чу, полицей- ский. А ты? – Украл лошадь да променял на часы») [Цит. по: 2, с. 20].

Обратимся к более современному примеру. Д. Лукин в статье «На каком языке они говорят?» пишет: «Захожу в один из многочисленных мо- сковских государственных… Преподаватели, студенты – все такие важ- ные… Одна студентка (лица не разобрать: только пудра, помада и тушь) говорит подруге:

– Я чисто, на первую пару забила. Лажа все это! Он опять пургу гнал… Подхожу спрашиваю: нельзя ли по-русски? У девушки, к счастью, бы-

ло хорошее настроение, и я не “отлетел” на сто метров, она меня не “отбри-

ла”, а “стрельнув птичку” у подруги, положила сигарету в сумку и ответила: – А что, разве можно говорить нормально, живя в ненормальном об-

ществе? …С родителями я нормально говорю, а то они уроются и не фига не въедут» [Цит. по: 2, с. 21].

Л. П. Крысин отмечает, что в последнее десятилетие появилось мно- го лингвистических работ и словарей, посвященных социальным жарго- нам: «Столь заметный всплеск исследовательского интереса к жаргонам вполне понятен: раньше в отечественной русистике это была запретная те- ма, поскольку официальная пропаганда предписывала считать несущест- вующими такие социальные явления, как проституция, наркомания, рэкет и др. В наши дни эти всегда существовавшие “язвы” на теле общества не- обычайно разрослись и приобрели новые формы. Тем самым социальная база соответствующих жаргонов еще более реальна и осязаема, чем рань- ше, и задача русистики заключается, в частности, в том, чтобы изучить многообразие современных социальных жаргонов и их связи с порожда- ющей эти жаргоны человеческой средой» [5, с. 91].

3. Просторечие – нелитературный вариант языка, используемый при непринужденном общении между малообразованными представите- лями некоторых социальных групп. Эта форма языка не имеет собствен- ных признаков системной организации и характеризуется набором языко- вых форм, нарушающих нормы литературного языка. Как правило, такое нарушение нормы носители просторечия не осознают, не понимают разли- чия между нелитературными и литературными формами (традиционный вопрос: «А я что, разве не так сказал?»). Ошибки допускают на разных уровнях языковой системы: в фонетике – шОфер, полОжить, прИговор, рИдикулит, коЛидор, рЕзетка, дРУшлаг, в морфологии – моЙ мозоль, с повидлОЙ, делОВ, на пляжУ, шофЕрА, без пальтА, беЖАт, лЯжь, лО- жИ, в лексике – поДстамент, полУклиника.

По мнению Л. П. Крысина, в последнее время в просторечии наблю- дается расслоение на две разновидности, «старую» и «молодую». Анали- зируя функционирование просторечия, можно обозначить два круга носи- телей современного просторечия. Во-первых, это горожане старшего воз- раста, не имеющие образования или имеющие начальное образование, речь которых обнаруживает явные связи с территориальным диалектом. Таковы носители просторечия-1. Во-вторых, большую группу составляют горожа- не среднего и молодого возраста, имеющие незаконченное среднее образо- вание и не владеющие нормами литературного языка; их речь лишена диа- лектной окраски и в значительной степени жаргонизирована. Таковы носи- тели просторечия-2 [5].

Л. П. Крысин отмечает, что возрастная дифференциация носителей просторечия дополняется различиями по полу. Просторечием-1 владеют пре- имущественно пожилые женщины, а среди пользующихся просторечием-2 значительный (если не преобладающий) процент составляют мужчины [5].

Незнание различных форм национального языка, неумение перейти на ту форму, которую использует собеседник, создает речевой дискомфорт, затрудняет понимание говорящими друг друга.

Следует подчеркнуть, что литературный вариант национального рус- ского языка – это обработанный мастерами слова, нормализованный язык. Одного лишь живого общения в соответствующей социальной среде не- достаточно для полного его усвоения, необходимы его специальное изуче- ние и постоянный самоконтроль за устной и письменной речью.