Актуализация социальной теории

В современной ситуации анализ проблем социальной теории приобретает особую значимость. Это прежде всего связано с состоянием современных общественных наук, состоянием наиболее ярко и подробно описанном в отношении социологии и характеризуемом как кризис. Что представляет из себя это явление?

Символическим началом кризиса можно считать 1974г. - 1976 гг., в которые произошло резкое падение числа студентов, избирающих социологию, а также другие общественные науки в качестве предметов специализации. Так, согласно данным Американской социологической ассоциации количество получивших докторские степени по социологии составило в 1970 г. 734 чел., а в 1976 - лишь 534. Падение на всех трёх уровнях обучения продолжалось до 1983 - 1985 гг., когда (1985г.) число докторских степеней составило 522, магистерских - 970 (1987г.), бакалавров - 12000, по сравнению с менее чем 500 докторскими степенями, 2234 магистерскими и 35915 бакалаврами в 1974 г. [24]. Приблизительно в то же самое время происходит сокращение финансирования исследовательской деятельности со стороны государственных и иных источников. Часть причин кризиса связана с внеакадемическими обстоятельствами, однако, вместе с тем важную роль сыграла сама логика развития общественных наук. Речь идёт о росте специализированного знания и появлении «конкурентов» для социологов, в значительной степени являющихся носителями мировоззренческого знания, в лице специалистов в таких «профилированных» прикладных областях как проведение опросов общественного мнения, маркетинговые исследования, исследования делинквентного поведения, оценка эффективности социальных программ (evaluation analysis). Разумеется, специализация и развитие узкопрофильного прикладного знания в качестве альтернативы более абстрактной и высокотеоретичной академической социологии были связаны и с кризисом специфической модели научности, присущей обществознанию и, в частности, социологии, точнее с аморфностью этой модели. Несмотря на последовавшим за данным периодом сдержанным, но стабильным возрождением интереса к социологии., проявившемся как в росте численности изучающих данную дисциплину, так и в некотором оживлении финансирования исследовательской деятельности, особенно после окончания правления администрации Р. Рейгана, негативно относившегося к общественным наукам [24] состояние социологической дисциплины в США и самоощущение Американского социологического сообщества далеки от состояния и самоощущения «золотого века» (эпохи, продолжавшейся с середины 40-х до начала 70-х гг. ХХ века). Причина заключается в том, что в период кризиса состояние социологического знания подверглось фундаментальному переосмыслению (ярким примером такого переосмысления стало, в частности, различение «законодательной» и «интерпретативной» парадигм социального знания британским социологом З. Бауманом). Как следствие, соответствующие оценки стали, по сравнению с эйфорией «золотого века» гораздо более сдержанными и далеко не всегда оптимистичными [17, 18, 24].

Обратимся к историческому примеру. В 1963 г. вышла книга, ставшая в кратчайшее время социологическим бестселлером, «Приглашение в социологию» П. Бергера [6]. Текст предназначен для знакомства несоциологической читательской аудитории с особенностями социологического взгляда на мир и проникнут идеей гуманизирующей миссии социологии, причём миссии выполнимой. Как явствует из названия, автор призывает читателей заниматься социологией, которая несомненно того заслуживает. Через 30 лет П. Бергер публикует статью, озаглавленную «Социология: неприглашение?». Американский социолог не отрекается от своих прежних намерений, он продолжает считать социологию наукой заслуживающей внимания талантливой молодёжи. Но, не отменяя своего прежнего приглашения, американский социолог произносит его с куда меньшим энтузиазмом. Потому что он «хорошо осознаёт», что та социология, в которую он когда-то приглашал читателя весьма непохожа на то, чем сегодня занимается «большинство людей, называющих себя социологами» [18. P. 38]. Сопоставляя социологию классического периода, датируемого «приблизительно» 1890-1930-ми годами, и современную науку П. Бергер называет четыре симптома нездоровья последней: узость, тривиальность, рационализм и идеологизированность. Именно эти качества проявились в неспособности современной социологии предвидеть четыре важнейших трансформации, произошедшие в ХХ веке, а когда они уже произошли - объяснить их. Речь идёт о контркультуре и молодёжных движениях протеста, «неожиданно» возникших в среде консервативного среднего класса, о неожиданной же резкой и успешной модернизации Японии и других стран конфуцианской культуры, о внезапном, для адептов теории секуляризации, всплеске фундаменталистских настроений в 1970-е гг., причём в США, и, наконец, о стремительном распаде Советского союза и всего социалистического блока, также совершенно внезапном для подавляющего большинства современных обществоведов. Аргументы, примеры, приведённые П. Бергером невозможно отрицать. По-видимому, их значимость заключается в демонстрации связи внутренних изъянов социальных наук (не только социологии, как позднее замечает и сам Бергер и как совершенно отчётливо явствует из самих примеров) и их несостоятельности в объяснении насущных проблем социальной реальности.

В чём состоят эти изъяны, когда и в связи с чем они возникли? Ответу на этот вопрос посвящены теоретические дискуссии, особенно активно проводившиеся в американской социологии в 80-е годы. Такого рода дискуссии призваны были выработать основания для завершения «эпохи борющихся школ» и предложить общеприемлемую альтернативу разрушенному ранее «ортодоксальному консенсусу». Однако относительно путей прекращения этой борьбы среди социологов-теоретиков не было согласия. По мнению С. Сидмана, участников дискуссий 80-х годов можно условно разделить на две большие группы. Участники первой считали, что дисциплинарная интеграция может быть достигнута на пути построения объединяющей перспективы естественнонаучного типа, к этой группе в частности относятся Р. Коллинз и П. Блау. Представители второй группы считали, что основания для интеграции находятся на пути реализации гуманистического проекта. Среди сторонников «естественнонаучной перспективы» выделяются Джонатан Тёрнер и Дж. Коулмен. Будучи избран Президентом Тихоокеанской социологической ассоциации, в своём обращении к участникам ежегодной сессии Тёрнер, констатировав современное состояние социологии как кризисное, возложил вину за него на теоретиков, оказавших неспособными реализовать образцы строгой научности естественнонаучного типа. Проблема научного статуса социологии, острота которой ощущалась на протяжении всей истории Американской социологии оставалась столь же далека от решения в 80-90-е годы ХХ века, как на раннем этапе её развития, в конце XIX - начале - ХХ века. В поисках такого решения социология пошла по ложному пути развития и углубления отраслевого деления. Следует преодолеть отраслевое деление и сконцентрировать усилия вокруг наиболее базовых моделей социальной организации, таких как социальная дифференциация, механизмы и условия интеграции, конкуренция, социализация и соответствующих каузальных отношений. Целью социологического проекта должно стать составление своеобразного каталога каузальных принципов, которые могли бы стать основанием для интерпретации социальной реальности и сделали бы возможной социальную инженерию. Джеймс Коулмен реализовал проект данного типа в своей работе «Основания социальной теории».

Однако большинство социологов-теоретиков составило вторую, гуманистически-ориентированную группу. Авторов этого направления объединяла идея, согласно которой в основе антагонистической борьбы современных социологов лежат противоречащие друг другу теоретические предпосылки (в терминологии Дж. Александера), которые ещё не стали предметом метатеоретической рефлексии. Задача теории заключается в экспликации, анализе и систематизации таких предпосылок. Это сделает возможным концептуальный консенсус. Теоретизирование должно выйти на уровень метатеории, поскольку предметом анализа должны стать предпосылки, являющиеся основанием эмпирических исследований и теоретических конструктов. Образцом для метатеоретических построений второй группы нередко служила Парсонианская «высокая теория». В ряде случаев такого рода преемственность декларировалась прямо. В качестве примера можно привести работы Дж. Александера «Двадцать лекций: социологическая теория после Второй Мировой войны» и «Теоретическая логика в социологии». В последней работе Александер предлагает рассматривать в качестве средства достижения внутридисциплинарного консенсуса «теоретическую логику». Теоретическая логика, основания которой заложены Т. Парсонсом, задаёт общие стандарты и направления разрешения концептуальных дискуссий между социологами. Понятие «теоретической логики» основано на мультиуровневом видении науки. Социология состоит из эмпирических утверждений, методов, моделей, идеологий и теоретических положений. Это разные уровни социологии. Каждый из них оказывает независимое воздействие на науку. Следует избегать редуцирования проблем одного уровня, например эмпирического, к проблемам другого уровня, например идеологического. Для научного редукционизма характерна абсолютизация роли проблем или дискуссий того или иного частного уровня. Например, эмпирические проблемы рассматриваются не как собственно эмпирические, но как преимущественно идеологические или концептуальные. Соответственное обсуждение концептуальных или идеологических оснований эмпирических проблем оставляет последние нерешёнными. Помимо теоретико-методологической направленности, работа содержит исторический аспект. Фактически, данное произведение можно рассматривать как историю социологии после Второй мировой войны. Рассмотрение этой истории Александер начинает с констатации «эмпирического факта теоретической гегемонии Парсонса» в послевоенный период [16. P. 55]. Однако к концу 60-х гг нападки на Парсонса привели к анархии и состоянию противоборства школ. К ключевым направлениям / школам данного периода Александер относит: теорию конфликта, теорию обмена, символический интеракционизм, этнометодологию, культурную социологию и марксизм. По его мнению, каждая из этих школ разрабатывала какой-либо один теоретический элемент из многомерной теории, которую пытался внедрить Парсонс. Драматизм ситуации заключался в том, что сам Парсонс, выступавший за экуменический синтез, призванный положить конец борьбе социологических школ, на практике подрывал это стремление, поскольку сам занял одностороннюю позицию, вызвавшую целый ряд обратных реакций.

Анализ послевоенной социологии, предложенный Александером, осуществляется под знаком критического анализа разнообразных контр-Парсонианских моделей в обилии которых американский социолог видит регрессивный отход от многомерного синтеза, в своё время блестяще осуществлённого Вебером и Парсонсом. Таким образом, идея «теоретической логики» Александера представляет собой средство осуществления синтеза, который завершит «гражданскую войну», начавшуюся в социологии в 60-е - 70-е годы.

Вместе с тем остаётся неясным, почему данное противоборство началось именно в упомянутый период. Возможно, ответ следует искать не только в общественных науках, точнее их состояние не следует толковать изолированно от трансформаций иных сфер социальной жизни и, в свою очередь они могут служить индикатором более широких социальных изменений? Подобную идею развивает Д. Ливайн, в работе «Видения социологической традиции», посвящённой анализу различных восприятий обществоведами историй социологии и других социальных наук с позиции современного понимания их миссии и проблематики.

По мнению Д. Ливайна, роль общественных наук двойственная. Они не только изучают человеческое поведение, но и выставляют его напоказ. Каким образом? Изменения в культуре и человеческом поведении проявляются не только в том, что изучают обществоведы, но и в том, как они действуют. Поэтому когда речь заходит о новом кризисе в социологии (работа Д. Ливайна опубликована в 1995-м году), возникает вопрос: а не отражает ли он неких изменений в культурной ситуации более широкого плана? На какие мысли же наводит «крещендо голосов, плачущих о нынешнем состоянии социологии»? В последние годы, говорит Ливайн, такого рода «стенания» стали резче, социологию стали называть «невозможной наукой», требующей не переосмысления, а «размыслевствления», «хрупкой» в профессиональном отношении, находящейся в состоянии полной «декомпозиции». Ливайн связывает с данной критикой в адрес социологии и иных общественных наук, по крайней мере, одну проблему, имеющую параллель в состоянии культуры в целом. Речь идёт о недостатке идей и идеалов, могущих придать нам цель и моральное направление в радикально изменившихся социальных и технологических условиях. Иными словами, данная проблема может быть обозначена как проблема исчерпания символических ресурсов.

Она (проблема) может казаться не такой насущной как мировой голод или загрязнение окружающей среды, но её решение может способствовать и решению этих - других проблем. Поднимая столь «дерзкую» тему, Ливайн стремится « вернуть общественную науку к одному из её корней - озабоченности моральными дилеммами индустриальной цивилизации, прозвучавшей в начале 19 века». Такого рода озабоченность прозвучала, в частности, из уст Сен-Симона и Конта, утверждавших, что подобно тому, как светские милитаристские элиты уступят своё место капиталам индустрии, традиционное духовенство заменит новая духовная элита, обладающая всем необходимым для построения научного подхода к социальному здоровью. Моральное влияние этой новой духовной элиты совершенно необходимо, поскольку не будучи сдерживаемы им, светские капитаны индустрии приведут общество к социальной дезинтеграции. Многие наши современники считают, что прогнозы Сен-Симона и Конта оправдались.

Однако, говорит Ливайн, те самые интеллектуалы, которых Сен-Симон и Конт считали возможным противовесом фрагментации современного общества, сами стали частью проблемы. Они либо ушли в узкую специализацию, либо посвятили свои усилия отстаиванию групповых или узкопартийных интересов. «Они редуцировали стандарты истины и осознание нашей общности как единого человечества к проблемам гендера, расы, этнической принадлежности, класса или узкопартийной идеологии - либо к нигилистическому мировоззрению, для которого не существует ничего, кроме борьбы».

Таким образом, интеллектуалы «предали своё призвание». «Предательству способствовала скудость символических ресурсов, необходимых для решения проблемы». Ресурсы, о которых идёт речь, не следует путать с всеохватными и универсальными доктринами, которые пытались создать Сен-Симон и Конт. Слишком долго казалось, что консенсус в общественных науках может быть достигнут лишь на основе некоего обширного массива общих убеждений. В то же время и теория и опыт указывают на то, что единообразие убеждений приводит в лучшем случае к стагнации, если не к подавлению всякой оригинальной мысли. «Средством от фрагментации является коммуникация, а не единообразие» [31. P. 2]. О какой коммуникации идёт речь? Разумеется, не о коммуникации в повседневном смысле. Речь идёт о коммуникации в смысле постижения действительно альтернативных точек зрения, постижении, означающим спокойное принятие и понимание.

Таким образом, задача (социологии, а также других социальных и гуманитарных дисциплин) заключается в решении следующей проблемы: как достичь нового консенсуса (консенсуса нового типа, непохожего на господствовавший до 60-х парсонианский «ортодоксальный консенсус») и при этом сохранить различия в убеждениях. Открывая новые способы соединения независимости и сопряжённости, разнообразия и взаимности, новое поколение интеллектуалов даёт человечеству новую, более восприимчивую и одновременно более терпимую совесть, а также более острое сознание, необходимое для управления человеческими проблемами.