12. «Теория структурации» э. Гидденса

«Теория структурации»: стремление к построению «синтетической» теоретической схемы

Подход Э. Гидденса, одного из ведущих социологов и социальных теоретиков современности, развивается из широкого круга идей, источников и подходов. При этом британский автор отвергает «дуалистическое» понимание ключевых проблем социальной теории. Он не использует понятие «дуализмы», предпочитая ему понятие «дилеммы». В список дилемм, которые по мнению данного исследователя являются предметом постоянных дискуссий членов обществоведческого сообщества, он включает «структуру и общество», «консенсус и конфликт», «направления будущего развития общества и факторы его определяющие» (фактически эта дилемма заключает в себе противостояние марксистского подхода, согласно которому социальное развитие определяется состоянием материального производства и экономическими отношениями, развивающимися по этому поводу и веберианского подхода, согласно которому социальное развитие определяется воздействием не одного фактора, а рядом факторов между которыми проблематично выстроить иерархические отношения; кроме того, марксистский подход в большей или меньшей степени предполагает единые закономерности, отражающие общее направление развития человечества, тогда как веберианский подход скептичен в отношении такого рода единой социально-исторической перспективы и возможностей её описания в терминах ограниченного числа компактных универсальных законов или принципов), а также дилемму «гендера», связанную, в частности, с тем, следует ли вводить данное понятие (и обозначаемую им проблематику) в качестве базового при описании социальной реальности [1. C. 654-656]. Э. Гидденс в основном концентрируется на первой дилемме, «структура - действие». Попытка разрешить дуализм «действие» - «структура» и связанный с ним «макро - микро» реализуется в его понятии «дуальности структуры».

Усилия Гидденса сосредоточены на построении «синтетической» теоретической концепции. Гидденс не стремится к созданию жёстко интегрированной «системы», подобной парсонианской. Вместо этого он стремится предложить социологическому сообществу набор сенсибилизирующих концептов, которые могли бы быть полезны как в социальном анализе в целом, так и в прикладных социальных исследованиях в частности [6. P. 326]. Последнее обстоятельство представляется принципиальным, поскольку британский теоретик предполагает, в лице теории структурации создание такого методологического инструментария, который исследователь может задействовать как в целом, так и по частям тогда и так, когда и как он считает полезным для своего частного исследовательского проекта, придерживаясь, при этом позиции, которую можно охарактеризовать как попытку «честного эклектизма», поскольку она заимствует определённые аспекты других теорий и перерабатывает их в собственных целях.

В таких работах как Конституирование общества, Новое изложение метода социологии а также Социальная теория и современная социология Гидденс утверждает, что исследователи, работающие в области социальной теории, должны обратить своё внимание в первую и главную очередь на человеческое бытие и человеческое действие, социальное воспроизводство и социальную трансформацию. По мнению Гидденса, исследователи слишком поглощены эпистемологическими проблемами (проблемами знания) в ущерб проблемам онтологическим (природы вещей, составляющих предметы человеческого знания, проблемы их реальности). Гидденс считает, что это обусловлено тем, что сторонники различных теоретических позиций заняты прежде всего защитой своего собственного пространства в социальной теории. Однако, действия такого рода не способствуют построению истинной картины элементов социальной жизни.

Комментируя соотношение теоретических дебатов и проблем эмпирической социологии Гидденс указывает, что социальной теории не следует чрезмерно концентрироваться на проблеме валидности знания или на видах доказательств за и против той или иной теории или объяснений. Вместо этого необходим теоретический анализ актуального (фактического) поведения и социального опыта и способов преобразования людьми социальных обстоятельств. Однако Гидденс предостерегает и от «возврата к безмозглому эмпиризму» [8. P. 57], поскольку «хотя не все дебаты, происходящие в социальной теории оказывают действенное влияние на практику социального исследования, возможно показать, что вопросы, поднимаемые социальной теорией нередко касаются глубинных аспектов задач, разрешаемых эмпирическими исследованиями» [там же].

В отличие от других авторов, разделяющих стремление снять дуализмы, например, М. Фуко, Н. Элиаса и Г. Гарфинкеля, Э. Гидденс гораздо восприимчивее к оппонентам и иным точкам зрения. Характерной чертой его позиции является установка на диалог с альтернативными подходами. Поэтому концепцию Э. Гидденса целесообразно рассматривать в общем контексте социальной теории.

Ядро этой концепции, то есть теория структурации касается чрезвычайно широкого круга тем: природы повседневного взаимодействия, развития национальных государств и гражданских прав, классового анализа, эволюционных теорий общества, природы современности, войны и т.д.

Наиболее полное изложение теории структурации содержится в работах Новое изложение метода социологии [7], название которой вызывает ассоциации с программным произведением Э. Дюркгейма, а также в Конституировании общества [6]. Обе работы были восприняты с большим энтузиазмом отчасти из-за того, что в это время в социологии как никогда ощущалась потребность в концепции, которая была бы способна придать связность и единство дисциплине. Усилившееся с середины 60-х разочарование в ортодоксальной социологии (парсонианском структурном функционализме), доминировавшей с 40-х годов, привело к тому, что в качестве оппонентов ортодоксии заявили о себе самые разные школы мысли, в особенности - «конфликтная теория», радикальный марксизм, феноменологические и интеракционистские подходы. Однако несмотря на появление целого ряда альтернативных точек зрения и бурные дебаты, консенсуса по поводу целей, аналитических процедур и методов социологии достичь не удалось. Каждая из концепций претендовала на трон поверженного парсонианства. Именно в этих условиях Гидденс формулирует основные положения теории структурации.

Несмотря на диалогическую позицию Гидденса и его дистанцирование как от структурного подхода, так и от крайностей «интерпретативного» подхода, Гидденсовское понимание социального анализа ближе к последнему, то есть разворачивается скорее в гуманистической перспективе (интеракционизм и этнометодология), чем в более традиционной сциентистской (Парсонс и структурный марксизм). Отсюда и название работы - «Новое изложение метода социологии» - ассоциация с «Методом социологии» Э. Дюркгейма (1895).

Если Дюркгейм, излагая методологические правила социологического исследования, указывает на то, что социология должна, насколько это возможно, использовать модель естественных наук, то есть подобно физике, химии, биологии и другим естественнонаучным дисциплинам, должна изучать независимые объективные предметы - «социальные факты», которые следует изучать, избегая влияния субъективных установок или позиции здравого смысла, то в противоположность ему, Гидденс утверждает, что предмет социологии - люди и продукты их социальной деятельности и они не могут рассматриваться как независимые и объективные наборы предустановленных фактов. Люди внутренне вовлечены в общество и активно вторгаются в его устройство. Люди конструируют, поддерживают и изменяют общество, поскольку природа человека такова, что он испытывает воздействие окружающей среды и сам воздействует на неё. В отличие от элементов физического мира (молекул, атомов, а также силовых полей), рассматриваемых естественными науками, люди не могут не испытывать воздействия своих чувств и мотиваций. Люди не похожи на предметы физического мира, которые механически подчиняются законам природы. Люди осуществляют рефлексию по поводу собственного поведения и обстоятельств. Тем самым становится возможен выбор различных моделей поведения. Люди всегда до некоторой степени способны сопротивляться принуждению со стороны общества, а также трансформировать свои социальные ситуации.

Таким образом, социологи должны искать, вычленять квалифицированные способы, с помощью которых люди продуцируют (создают) и репродуцируют (воспроизводят) существующие или утвердившиеся стороны общества (социальные практики), занимаясь своими повседневными делами. Социологам следует относиться к повседневному поведению людей как к важному аспекту своего анализа. Гидденс подчёркивает компетентность людей и считает неверным видеть в них только исполнителей требований социальной системы, он утверждает, что «предмет социологии составляет не «предзаданный» универсум объектов, но такой, который конституируется или производится в процессе активных действий субъектов» [7. P. 168]. Такой акцент на активности (сознательности, преобразовательной деятельности) людей и деталях повседневной деятельности сближает Гидденса с гуманистической парадигмой.

Британский исследователь считает, что социологический анализ должен быть направлен на конкретных людей, фактически вовлечённых в производство социальных форм (или ограниченных сегментов социальной жизни) посредством своей деятельности. Таким образом, анализ социальной жизни оказывается с необходимостью связан с интерпретацией поведения и социальных правил, охватывающих определённые ограниченные сегменты социального мира (таких, как, например, госпиталь, университет, персонал банка). В то же время Гидденс отмечает, что теория структурации не является простой версией интерпретативной социологии (этнометодология, феноменология), поскольку он заявляет, что общество не является произведением индивидов. В этой связи Гидденс пишет: «Если интерпретирующие социологии основываются на империализме субъекта, то функционализм и структура провозглашают империализм социального объекта. Одна из моих принципиальных задач в создании теории структурации состоит в том, чтобы положить конец обоим имперским притязаниям. Согласно теории структурации, базовой сферой изучения общественных наук должен быть не опыт индивидуального актора и не та или иная форма социальной тотальности, но социальные практики, упорядоченные в пространстве и времени» [6. P. 2]. В свою очередь, «социальные тотальности» (один из способов понимания «общества», наряду с его пониманием в качестве социальной ассоциации или социальной интеракции) «не обладают чётко очерченными пределами», поскольку «существуют только в контексте «интерсоциальных систем» [4. C. 45].

Таким образом, с точки зрения теории структурации социальный анализ не ограничивается осмысленными мирами изучаемых людей. Он также отдаёт должное тому факту, что социальные институты предшествуют индивидам.

Разворачивая свою концепцию, Гидденс стремится сочетать некоторые элементы новейших интерпретативных форм социологии с более традиционными «структурными» формами (в терминологии Гидденса с «институциональным анализом»). Вместе с тем, реализуя такую стратегию, он в ряде существенных положений отходит от ортодоксальной структурной версии. Гидденс отвергает три элемента традиционной «структурной» социологии. Во-первых, Гидденс не считает, что социология должна заимствовать модель естественных наук. Он считает, что нельзя говорить об универсальных «фактах» социальной жизни. Человеческое поведение невозможно предсказать с точностью, возможной в естественных науках, поскольку оно варьируется в соответствии с интенциями и целями людей, а также исторически изменяющимися смыслами. Если какие-либо обобщения относительно социальной жизни вообще возможны, то их следует ограничивать конкретным временем, местом и обстоятельствами. [1].

Во-вторых, Гидденс отвергает идею структурных сил, которые «извне» оказывают принудительное и детерминирующее воздействие на поведение. Гидденс называет такую позицию «объективизмом». Влияние «объективизма» обусловлено упомянутым пониманием социологии как науки, призванной формулировать законы социальной деятельности, «сходные по своему статусу с естественнонаучными законами» [4. C. 47]. Объективизм проявляется через несколько форм, и Гидденс отвергает их все. При этом, следуя логике, намеченной уже в Новом изложении метода социологии, он отмежёвывается от объективизма, главным образом полемизируя с Э. Дюркгеймом.

1). Гидденс утверждает, что представление о существовании независимого (объективного) предмета социологического исследования, подобного «социальным фактам» Дюркгейма или структурам, или системам, или даже «институтам», должно быть отвергнуто и заменено идеей о том, что центральное место в социальном анализе должны занимать мотивы или мотивации людей [7. P. 168].

2). Безличный, дистанцированный подход к социальному анализу означает неспособность увидеть, учесть наличие взаимодействия, взаимного влияния между исследователем и исследуемым. Между тем социолог в той же мере является частью социальной жизни, как и те, кого он изучает. Как следствие, социологическое знание «взаимодействует» с «обыденным», непрофессиональным знанием (включая знание «здравого смысла»), и это следует учитывать [7. P. 169].

3). Социальное поведение должно «интерпретироваться» социологом, а это с необходимостью предполагает гораздо большее участие, вовлечённость в дела изучаемых, чем может предполагать понятие объективного исследователя. Для того, чтобы иметь возможность ссылаться на мотивации и смыслы, присущие обследуемым, социолог как субъект должен быть способен их воспринять [7. P. 169 - 170].

В-третьих, Гидденс отвергает «функционализм», понимая данный термин не только в связи с персоной и трудами Т. Парсонса, но как гораздо более широкое направление, включающее множество именитых сторонников (например, весьма влиятельного Мертона). Гидденс полагает, что в качестве ортодоксии, доминировавшей в течение двух десятилетий, функционализм шёл рука об руку с натурализмом, то есть ориентацией на естественнонаучный образец и объективизмом. Гидденс чрезвычайно критичен в отношении всех трёх направлений и в отношении их союза.

Главным объектом его критики является представление о том, что общества являются «социальными системами», обладающими особого рода «качествами», которые возможно анализировать без учёта желаний и мотивов акторов. Между тем, представление о наличии у социальных систем «потребностей» (например, в интеграции или адаптации), предполагает как раз такой тип объяснения. Например, сторонники функционализма и структурализма такие как Т. Парсонс, Л. Альтюссер и К. Леви-Стросc, настаивают на том, что социология должна рассматривать социальные феномены в качестве независимых от индивидов. Это означает также поддержку объективизма и натурализма (анализ того, что понимает под «натурализмом» и «объективизмом» Гидденс, а также критика данных направлений приведена ниже). В данной (совокупной для 3-х направлений, то есть функционализма, структурализма и объективизма-натурализма) версии социального анализа приоритет отдаётся понятию «структуры», которая ограничивает действия и смыслы, доступные индивидам.

Данной парадигме противостоят «интерпретативные», в терминологии Гидденса, школы мысли, то есть этнометодология и феноменология. Исходным пунктом анализа для них является индивид или субъективность. Всё, что находится вне субъективного опыта, вне индивидуальной деятельности и смыслов, не является релевантным для понимания социальной жизни. Иными словами, представители данных школ оказываются сторонниками субъективизма (наиболее значимы действия и смыслы) и гуманизма (предметом социологии являются люди, а не «объективные» предметы). Наличие двух названных блоков социальной мысли привело к образованию «трещины» в здании социального анализа, которую нужно устранить, поскольку в противном случае движение в противоположных направлениях не закончится никогда. Гидденс стремится преодолеть соответствующие разделения и положить конец «имперским попыткам», имеющим место под флагами соответствующих позиций.

Две описанных выше позиции конституируют собой два полюса дилеммы «структура - участие (действие)». В связи с ними рассматриваются и другие дуализмы социальной теории. Однако, ключевое различение касается противоположности (противопоставления) структуры и действия. Эти элементы (полюса) рассматриваются в качестве взаимоисключающих областей и исходных пунктов социального анализа. Такая трактовка исходит из ложного предположения о возможности раздельного существования данных полюсов или о возможности детерминирования ими друг друга. Обе позиции игнорируют сущностную связь структуры и действия (субъекта и объекта, микро и макро и т.д.). Демонстрация такой связи осуществляется в концепции «дуальности структуры».

«Дуальность структуры»

Отвергая дуализмы, Гидденс предлагает мыслить в терминах «дуальности», «дуальности структуры». Иными словами, речь должна идти не о двух отдельных и противоположных друг другу явлениях, а об одном, в данном случае - о структуре, которая имеет двойственную или дуальную природу. В такой формулировке структура оказывается внутренне связана с действием и наоборот. Это две стороны одной медали. В этой связи Гидденс говорит: «Строение агентов и структур нельзя представлять как два независимо заданных ряда явлений, т.е. как дуализм. Это дуальность. В соответствии с понятием дуальности структуры структурные качества социальных систем являются как средством, так и результатом практик, которые они регулярно организуют. Структура не является «внешней» по отношению к индивидам: как отпечатки в памяти и то, что проявляется в социальных практиках, она в определённом смысле скорее «внутренняя», чем внешняя по отношению к деятельности индивидов (в терминах Дюркгейма). Структуру не нужно приравнивать к принуждению, она не только принуждает, но и даёт возможности» [2. C. 61].

Таким образом две стороны, структура и участие (действие) связаны посредством социальных практик - действий, которые люди совершают регулярно и которые составляют социальную ткань их жизни. Именно социальные практики Гидденс считает важнейшим объектом социального анализа. Практики являются частью «дуальности структуры», поскольку состоят как из действия, так и заключают в себе структурный элемент. Именно в этой связи Гидденс утверждает, что структура не является «внешней» по отношению к действию. Она, в некотором смысле, скорее является «внутренней» по отношению к потоку действия, которое конституирует данную (исследуемую) практику.

Дуальность структуры является стержнем теории и является основой, на которой могут быть преодолены другие дуализмы социальной теории. Это понятие позволяет разрешить проблему социального производства или воспроизводства. Социальное производство связано со способами производства социальной жизни, которое осуществляется людьми посредством их участия в социальных практиках, образующих субстанцию их жизней и социального опыта. Это положение указывает на связь с интерпретативными школами социальной теории.

Для Гидденса, люди создают смыслы и социальную реальность изнутри социальных обстоятельств, и таким образом, социальные формы, такие как институты и структуры не существуют помимо воплощённых в них видов деятельности.

В свою очередь, проблема социального воспроизводства в первую очередь связана с тем, как получается, что социальная жизнь приобретает упорядоченность (паттерны) и рутинизируется. Каким образом формы социального порядка (включая как гармоническое сотрудничество, так и конфликт) сохраняются, несмотря на творческие и преобразовательные способности индивидов? Каким образом институты, организации и культурные паттерны воспроизводятся во времени (как правило, превосходящем время жизни отдельных индивидов)? Социальное воспроизводство (копирование, репродукция) связано с вопросом о том, каким образом социальная деятельность также обеспечивает непрерывность и паттерны (порядок) в социальной жизни.

Гидденс указывает, что интерпретативная социология, как правило, концентрируется на проблеме социального производства в ущерб социальному воспроизводству. Иными словами, социологи, представляющие данную парадигму, сосредоточивали своё внимание на «акторе» как смыслозадающем центре, на свободном агенте, творящем социальные реалии вокруг себя. В этом смысле интерпретативные школы пренебрегали влиянием институтов и других устойчивых паттернов.

С другой стороны, структурные (или институциональные) формы социологии сосредоточивались почти исключительно на проблеме социального воспроизводства. Они рассматривали «актора» исключительно как продукт определяющих влияний социальной структуры. В качестве ничтожных исполнителей социальных требований люди обречены повторять, воспроизводить и усиливать те самые условия, которые ограничивают их же свободу.

Для демонстрации того, как взаимопереплетаются производство и воспроизводство, Гидденс использует понятие практик. Его также использовал, причём весьма активно, Фуко (как и понятие дискурса). Гидденс сознательно дистанцируется от способа употребления этого понятия Мишелем Фуко, поскольку для Фуко (по мнению Гидденса) практики это исключительно социальные конструкты. Действительно у Фуко понятия дискурсов / практик «парят» на некоем безличном уровне над фактической деятельностью и ситуациями личностного взаимодействия, в которое люди вовлечены в повседневной жизни. В этой связи социальные процессы оказываются лишены активных субъектов, а такой аспект социальной жизни как участие (действие) оказывается избыточным [8. P. 98].

Для Гидденса практики не являются «пустыми» выражениями социальной общности, они неотделимы от прямого и активного участия, то есть прямой и активной вовлечённости людей. Взаимодействуя друг с другом, люди автоматически черпают из ресурсов, приобретённых в процессе своей жизнедеятельности, либо в формальных обстоятельствах, например, посредством образования, либо через неформальные средства - друзей или семью. Речь идёт о широком круге знаний и навыков, которые будучи однажды усвоены, воспринимаются как данность. Можно представить такого рода ресурсы как «навыки взаимодействия» в том смысле, что люди регулярно задействуют их в обычном рутинном общении друг с другом. Формальное владение языком, речевыми навыками или навыками письма, знание локальных условий и обстоятельств, знание того, как обращаться с другими людьми или вести себя в сложных или опасных обстоятельствах - примеры таких ресурсов. Мы используем эти ресурсы в процессе социальной жизни.

Но такого рода ресурсы не являются частью исключительно нашего личного репертуара способностей. Они также доступны и принадлежат другим, поскольку представляют собой часть того запаса знаний и навыков, которые являются общим социальным достоянием данного общества.

Вместе с тем наши уникальные личности, стили поведения и опыт, который они отражают, а также сиюминутные чувства и эмоциональные реакции, придают нашим действиям особую окраску, уникальную, отличающую от действий других людей. В этом смысле мы действуем «творчески», поскольку «накладываем» наши уникальные качества на знание, являющееся общим социальным достоянием. Мы интерпретируем «правила» поведения в присутствии других (старших, детей, родителей, «властей» и т.д.), поскольку располагаем нашими собственными уникальными способами поведения в тех или иных ситуациях (например, действуем с юмором, манипуляторски, с симпатией, агрессией).

Таким образом, социальные практики отражают способность людей модифицировать обстоятельства своей жизни и одновременно воспроизводить социальные условия, то есть практики, знания и ресурсы, унаследованные из прошлого. В связи с этим Гидденс говорит о возобновляющейся природе социальной жизни [6. P. 25]. Это означает, что модификация с одновременным воспроизводством не является исключительно результатом свободного выбора или интенций со стороны «акторов». Разумеется, люди намереваются произвести то или иное действие в тех или иных социальных ситуациях (добраться из пункта А в пункт Б или добиться повышения в должности), но поступая в соответствии со своими намерениями, мы ненамеренно воспроизводим социальную ткань, лежащую в основе правил организационной деятельности или рыночных отношений.

Такое переплетение намеренных и ненамеренных последствий социальной деятельности играет очень важную роль в теории структурации в целом и дуальности структуры в частности. Подчёркивая значимость такого переплетения, Гидденс указывает на то, что «структура» или то, что мы называем «структурой», в социальной жизни следует рассматривать как одновременно средство и как результат социальной деятельности. Правила и ресурсы, которые мы используем, являются средством в том смысле, что они позволяют нам производить те или иные действия и иметь те или иные интенции. В то же время они также представляют результат или следствие (в основном ненамеренные) нашей деятельности, поскольку используя их, мы тем самым подтверждаем их ценность и вносим вклад в их сохранение, продолжение (обеспечиваем их продолжение во времени).

Однако на то, как фактически протекает человеческая деятельность воздействует то обстоятельство, что, по Гидденсу люди обладают различными уровнями осознания или осведомлённости. Во-первых, существует уровень бессознательной мотивации. Он представляет собой глубоко укоренённые желания и эмоции. Этот уровень, то есть подсознательные эмоции и желания, оказывает «фоновое» влияние на поведение. Однако неверно считать, будто индивид вынужден удовлетворять эти желания или потакать им. Такие желания могут «вытесняться» из сферы сознания. В этом смысле такие мотивации представляют собой скорее общее направление действия. Гораздо более важными представляются Гидденсу те элементы психологической установки «актора», по отношению к которым он обладает некоторым контролем. Речь идёт о практическом и дискурсивном сознании.

Практическое сознание связано с дуальностью структуры. Это практические навыки и знания, которыми обладают люди и которые они используют в своём поведении. Знание о том, каким должен быть «следующий шаг» или «что же дальше» необходимо делать в тех или иных социальных ситуациях, предполагает понимание социальных условий, в которых действуют люди. Однако такого рода знание далеко не всегда возможно вербализовать, поскольку оно используется «автоматически». Таким образом в практических обстоятельствах повседневной жизни люди, как правило, просто делают те или иные вещи, а не «обсуждают» их.

В свою очередь, дискурсивное сознание связано со способностью к рациональному комментарию по поводу наших действий - к описанию и обсуждению причин нашего поведения.

Между дискурсивным и практическим сознанием не существует непреодолимого различия. Они указывают на способы перехода от одного к другому. В контексте различения практического и дискурсивного сознания становится понятной следующая характеристика человеческого поведения: рефлексивный мониторинг деятельности. Такой само-мониторинг поведения самого «актора» и других людей, поведения в таком виде, в котором оно «проигрывается» в различных ситуациях, даёт человеку способность гибко реагировать на разного рода обстоятельства, в том числе непредвиденные, по мере их возникновения. Таким образом становится возможным осуществление деятельности на непрерывной, хотя и не всегда «гладкой», основе. Использование знания и навыков в практическом и дискурсивном смысле, а также рефлексивный само-мониторинг обеспечивают непрерывность и полноту потока человеческой деятельности. Описанную модель «актора» Гидденс противопоставляет модели, которая ассоциируется со структурной социологией. Последняя, как правило, игнорирует или минимизирует значимость осведомлённости «акторов», в частности практических её аспектов.

Гидденс видит свою задачу в том, чтобы показать: что бы не происходило в обществе и его институтах, происходит «не за спинами» людей. В исследовательских целях особенно важно учитывать, каким образом намерения и мотивы «акторов» занимают центральное место в создании и воссоздании социальной жизни.

Понятия «участия»и «власти» у Э. Гидденса

По мнению Гидденса, человеческое действие не следует определять исключительно в терминах интенций. Помимо интенций и целей существенной чертой человеческой деятельности является способность действовать. Эта способность совершить действие имеет первостепенное значение. В этом смысле всякое человеческое действие предполагает власть - способность производить последствия. Способность изменять мир, трансформировать обстоятельства, в которых находятся люди, является сущностной чертой человеческой деятельности. Всякое действие предполагает власть в вышеуказанном смысле [6. P. 14-15]. Однако это не означает, что способность людей к трансформации мира и достижениям ничем не ограничена. Масштабы влияния определяются ресурсами, имеющимися в распоряжении данного индивида (например, влияние класса на вхождение в занятость) [7. P. 116-118].

Кроме того, власть релятивна. Власть субъекта А по отношению к субъекту В в известной степени зависит от власти В над А (например, в случае партнёрских отношений, фиксируемых тем или иным контрактом). Это также означает необходимость учитывать широкий контекст властных отношений. Социальный контекст и специфические обстоятельства могут смещать баланс власти. Так или иначе власть никогда не бывает безграничной. Невозможна ситуация, когда один индивид или группа обладает абсолютной властью по отношению к другим - абсолютно безвластным. Подчинённые, как индивиды, так и группы, всегда располагают некоторыми ресурсами, с помощью которых они могут изменить баланс власти. Это не означает равенства власти или «переворота», это означает, что подчинённые никогда не бывают полностью безвластными, подвергаясь контролю со стороны других. Это явление Гидденс называет «диалектикой контроля» [6. P. 16]. Он считает, что «диалектика контроля» имеет место всегда, когда имеет место власть. «Диалектика» такого рода связана с изменением баланса власти с течением времени или в изменяющихся обстоятельствах в результате попыток подчинённых групп использовать ресурсы, подчас скудные, имеющиеся в их распоряжении. Гидденс подчёркивает значимость диалектики контроля как на индивидуальном уровне, так и на коллективном или групповом, (например, защита прав рабочих в результате забастовок, завоевание гражданских прав и т.д.).

В этом смысле Гидденс считает, что и Парсонс и Фуко исходят из неверного допущения, согласно которому человек это игрушка социальных сил, находящихся целиком вне его контроля [6. P. 15]. Вместе с тем, релятивная природа власти означает, что она никогда не являлась простой функцией индивидуальных воль и интенций.

Понятие «структуры» у Э. Гидденса

У Гидденса структура означает нечто совершенно иное, чем в традиционных подходах, например, в структурном функционализме. В «ортодоксальном» смысле «структура» связана с институциональными чертами общества, противоположными микро чертам повседневного взаимодействия. Такой смысл понятия «структуры» нередко смешивается с понятием «система». Предполагается, что оба термина означают примерно одно и то же - зримые черты упорядоченности социальных отношений в обществе. Для Гидденса как раз такие аспекты обозначает понятие «система». Эти аспекты традиционно мыслились как институциональные или «макро» черты социальной реальности.

«Структуру» Гидденс определяет как правила и ресурсы, используемые акторами по мере того, как они производят и воспроизводят общество в процессе своей деятельности. Правила бывают различные. Некоторые более явственные (эксплицитны) и кодифицированные (например, правила карьерного продвижения в бюрократических организациях), некоторые менее. Есть неписаные правила, связанные с сиюминутным поведением в общественных местах (принятое расстояние между собеседниками, взаимная вежливость). Такие социальные правила позволяют нам действовать в социальных ситуациях даже тогда, когда мы не в состоянии явственно сформулировать то или иное правило в деталях. В свою очередь, ресурсы подразделяются на 2 основных вида: аллoкативные ресурсы или ресурсы «места», то есть материальные объекты (например, сырьё или земля), которые позволяют людям производить определённые действия (например, организовывать бизнес, управлять наёмными работниками), а также авторитативные, или властные ресурсы, которые дополняют аллокативные. Властные ресурсы связаны с нематериальными факторами, такими как статус или иерархическая позиция, позволяющими распоряжаться другими людьми. Ресурсы порождают власть. Власть лежит в основе способности индивида осуществлять изменения своих социальных обстоятельств.

Взятые в своей совокупности правила и разного рода ресурсы дают людям возможность совершать действия, изменять социальный мир. Гидденс утверждает, что этот аспект структур принижается в традиционных объективистских подходах, которые как раз фокусировались на принудительной сущности структур. Однако структуры также генерируют поведение, обеспечивая питающие его правила и ресурсы.

Социальные структуры не являются аналогичными таким явлениям природы, как землетрясения или ураганы, которые разрушают города и уничтожают жителей, «неспособных каким-то образом повлиять на происходящее» [6. P. 181]. Социальные структуры не воздействуют на людей подобно силам природы, заставляя их действовать каким-либо определённым образом. Коротко говоря, «структурные ограничения (принуждения) не действуют независимо (помимо) от мотивов и желаний самих агентов» [там же]. Поведение людей никогда полностью не определяется социальными обстоятельствами, у них всегда есть некоторый выбор. Как и в случае с «диалектикой контроля», Гидденс полагает, что в распоряжении людей всегда есть некоторые ресурсы, позволяющие им противостоять социальному давлению.

Изложенное выше понимание структуры сочетает позитивные черты как гуманистического, так и структурного подходов. Однако более пристальный анализ показывает, что Гидденсово понимание структуры имеет больше общего с гуманистической версией. Это связано с тем, что Гидденс отвергает все «объективистские» представления, в которых структура рассматривается (по крайней мере отчасти) как внешняя по отношению к деятельности и отличная от желаний и мотиваций акторов. С точки зрения Гидденса, структура является «внутренней» по отношению к деятельности - она не существует помимо ситуаций человеческого действия. В этом смысле структура не обладает непрерывным и вещественным (реальным) материальным существованием. Она скорее обладает «виртуальным» существованием. Его в первую очередь следует понимать как след в памяти людей, использующих правила и ресурсы, конституирующие структуру. Кроме того, структура существует только в тех случаях, когда правила и ресурсы фактически задействованы в деятельности людей. Именно это имеет в виду Гидденс, когда он говорит, что структура существует только через свои проявления в человеческом действии.

Если структура существует только в памяти и актуальных действиях людей, то концепция Гидденса оказывается поставлена перед проблемой сохранения социальных институтов во времени. Конвенциональное понимание структуры разрешает эту проблему , однако Гидденс такое традиционное понимание структуры отвергает. Гидденс проводит чёткое различие между структурами и теми аспектами общества, которые обладают более длительным, долговременным (durable) и «наблюдаемым» (реальным) существованием. Так, для Гидденса социальные системы и институты это зримые паттерны социальных отношений, превратившихся в рутинные черты общества вследствие постоянного воспроизведения в поведении людей. Социальные системы связаны с репродуцируемыми практиками, тогда как институты связаны с репродуцируемыми правилами и ресурсами.

Возможно, имеет смысл представить системы и институты как различные аспекты одного явления - структурированной модели социальных отношений, структурированных во времени и пространстве и придающих обществам форму и определённость. Такая модель включает устоявшиеся, принятые практики и лежащие в их основе властные отношения.

Гидденсово различение между социальной и системной интеграцией делает возможным несколько более детальное понимание того, что он подразумевает под системой. Социальная интеграция связана с эпизодами реального взаимодействия между людьми, то есть их соприсутствием, тогда как системная интеграция связана с человеческими отношениями, особенно коллективными, «растянутыми в пространстве и времени», вне непосредственного присутствия других. Такой акцент на коллективных аспектах общества, дистанцированных от эпизодов непосредственного взаимодействия, перекликается с тем, что обычно подразумевается под институциональной структурой общества, то есть такими его аспектами как экономика, включая структуру занятости, политика, система образования и различные системы верований, например, религия и мораль.

Специфическое отличие точки зрения Гидденса состоит в том, что для него и социальные структуры и институты и системы не существуют независимо от желаний, мотиваций и рефлексивного поведения реальных людей. Они существуют только в той мере, в которой они непрерывно производятся и воспроизводятся посредством дуальности структуры. Социолог может сосредоточивать своё внимание на институциональных феноменах или социальных системах для реализации некоторых исследовательских целей, или, как говорит Гидденс, «концептуализировать их», но никогда не следует забывать о том, что институтам не присуще «автономное существование» - социальная жизнь «творится» социальными акторами в потоке их интенционального поведения. Таким образом, онтологически институты и системы присутствуют только в той мере, в которой они связаны с желаниями и мотивациями людей.

Оценка «теории структурации»

Особенности определения структуры, предложенного Гидденсом, состоят в том, что он отделяет структуру от системы. Традиционное понимание структуры предполагает некоторого рода рамки, своеобразный «скелет», на котором крепится социальная деятельность. У Гидденса, в свою очередь, структура имеет принципиально иной смысл. Это правила и ресурсы. Однако каковы итоги такой радикальной переформулировки?

Гидденс утверждает, что он «преодолевает» дуализм между действием и структурой. Однако если структура больше не означает того, что она традиционно означала, то понятие «дуальности структуры» оказывается трудно приложимым к традиционной проблеме действия и структуры, понимаемой как институциональный контекст. Таким образом, Гидденс не столько разрешает проблему действия и структуры в традиционной постановке, сколько фактически сосредоточивается на рассмотрении лишь одной её стороны. Это происходит потому, что он сосредоточивается на совершенно новой проблеме и её решении. Речь идёт о том, что Гидденс отвергает конвенциональную идею «объективной» социальной реальности, независимой от деятельности людей. Иными словами, проблема приобретает следующий вид: «как можно представить структуру в качестве аспекта деятельности?» [10. P. 141]. Ответ заключается в том, что действия и структуры являются различными аспектами одного явления - социальных практик. При этом: «считая, что предметом социальных наук выступают социальные практики, организованные в пространстве и времени, он рассматривает социальную деятельность как самовоспроизводящуюся реальность. Воспроизводимость социальной деятельности означает, что они не создаётся социальными актёрами, а постоянно заново производится ими. Причём это воспроизводство осуществляется теми же самыми средствами, которыми актёры реализуют и самих себя» [3. C. 340]. В этом смысле «старая» проблема действия и структуры вообще не рассматривается, поскольку более не представляет интереса. Таким образом, Гидденс заменяет решение традиционной проблемы её переформулировкой.

Существует также некоторое противоречие между понятием «системы», обозначающим порядок социальных отношений, имеющий протяжённость во времени и пространстве, и утверждением, согласно которому социальные отношения существуют только в тех случаях, когда они создаются и воссоздаются реальными людьми. По-видимому, представление о том, что социальные отношения не существуют помимо человеческих действий, а также намерений и мотиваций кажется означает, что репродуцируемые практики это практически то же, что и намерения и мотивы людей. Если это так, то получается, что социальная реальность основана на явлениях психологического порядка - против чего Гидденс решительно выступает. Кроме того, существует двусмысленность в идее Гидденса, согласно которой чем больше институты укоренены в пространстве и времени, тем они более устойчивы к манипуляциям или изменениям со стороны любого индивидуального агента. Другими словами, чем дольше тот или иной институт существует в обществе и чем глубже он проникает в ткань традиций, обычаев и законов данного общества, тем труднее он поддаётся изменению со стороны отдельных людей, тем сложнее его игнорировать. Таким образом, представляется, что такие институты противостоят индивидам в качестве предшествующих социальных условий, длительность существования которых превосходит время жизни индивидов (такая же идея содержится в понятии институционального времени, используемом Гидденсом).

Вместе с тем, подобные акценты уводят в направлении более конвенционального представления об «объективной» структуре - понятию, предполагающему, что социальные системы фактически являют собой нечто большее, чем намерения и мотивации людей. Как говорит Д. Лэйдер, «дело не в том, что люди и их деятельность (в том числе намерения и мотивации) играют менее значимую роль в строении социальных систем (construction), чем это представляет Гидденс. Дело скорее в том, что социальным системам присуща большая устойчивость (durability) и независимость, чем это готов признать Гидденс. Такая позиция ограничивает объяснительные возможности (the scope) его теории. Игнорируя частично независимый характер социальных систем, он тем самым ограничивает свой анализ природы социальной деятельности её субъективным аспектом, в пределах которого намерения и мотивации людей имеют центральное значение для создания и воспроизводства социальных систем». [10. P. 142].

Описание Гидденсом обратного воздействия социальных систем на человеческую деятельность выглядит менее убедительно, поскольку он не признаёт за ними объективных качеств, частично независимых от намерений и мотиваций людей. Уместно привести следующую общую оценку теории структурации, данную российскими исследователями: «Теория структурации, направленная на преодоление дуализмов, существующих в социальном теоретизировании, исходит из перспективы социального субъекта (агента)», будучи образцом «строгой», «аккуратной» и кропотливой «теоретической деятельности», данная теория, однако не является в полной мере адекватной в разрешении теоретических дуализмов, поскольку «возможность движения к социологическому синтезу со стороны субъекта предполагает и обратную возможность - движение со стороны объекта» [3. C. 341]. В теории структурации эта возможность не реализуется. Это делает проблематичным использование теории структурации в качестве набора «сенсибилизирующих» концептов для эмпирического исследования. Речь идёт о том, в какой степени можно абстрагироваться от какого-либо из аспектов дуальности структуры в ситуации эмпирического исследования (Гидденс называет «вынесением за методологические скобки» («methodological bracketing»). Например, когда исследователь анализирует некий институт или тип общества, он может «вынести за скобки» или абстрагироваться от вопроса о том, каким образом люди продуцируют и репродуцируют их в своей повседневной деятельности. Соответственно, когда мы анализируем стратегическую деятельность людей в той или иной конкретной ситуации, мы можем абстрагироваться от институционального контекста. Гидденс настаивает, что это просто методологический приём, позволяющий сосредоточить наше внимание на анализируемом в данный момент предмете, и что «в принципе» каждая из сторон дуализма «приобретает завершённый вид посредством соотнесения с дуальностью структуры» [6. P. 228]. Однако, «сам факт того, что возможно сосредоточивать внимание либо на «институциональном анализе», либо на «анализе стратегического поведения», по-видимому, означает, что эти феномены представляют собой достаточно разные аспекты социальной реальности, даже несмотря на то, что мы можем согласиться с тем, что они взаимно переплетены и взаимосвязаны» [10. P. 143].

Следующее замечание касается иного «полюса» теории структурации, а именно свободы и креативности актора. Гидденс многократно подчёркивает, что структуры не только сдерживают, но и предоставляют возможность действия. В этом смысле структура является таким же имплицитным атрибутом свободы действия, каким она является в отношении рамок, ограничивающих поведение. Однако Гидденс в этом не всегда последователен. Его позиция по данному вопросу меняется. Например, в работе Новое изложение метода социологии [7. P. 168-169]. Он говорит: «Производство и воспроизводство общества...должно рассматриваться как квалифицированное действие (skilled performance) со стороны его членов, а не просто как ряд механических действий», это связано с тем, что трансформируя объективный мир, существующий до и независимо от человека, люди «создают историю и отныне живут в истории». Создавая историю «люди делают это потому что производство и воспроизводство общества не является «биологически запрограммированным», как у низших животных». Однако, говоря о создании истории как проявлении квалифицированной деятельности человека, Гидденс отмечает: «акцентировать этот аспект, вовсе не означает предполагать, что акторы обладают полным осознанием соответствующих навыков, или осознанием того как они такого рода навыки применяют, или что формы социальной жизни могут быть адекватно поняты в качестве намеренных последствий действия» [7. P. 168]. В работе «Конституирование общества» данная мысль находит дальнейшее развитие: «неверно полагать, будто акторы создают социальные системы, они репродуцируют и трансформируют их, преобразуя уже созданное» [6. P. 171]. Таким образом, Гидденсово понимание человеческой креативности достаточно неустойчиво. Неудивительно поэтому, что его трактовка принуждения (constraint) воспринимается как слабая и недостаточно развитая. Нередко, стремление Гидденса дистанцироваться от объективизма заставляет его преувеличивать значимость аргументов, направленных против него. Так, он считает, что всем формам объективизма присущи недостатки, связанные как с его функционалистской версией, так и с идеей полного подобия общественных наук наукам естественным. Однако, можно не разделять указанных убеждений и при этом признавать наличие в обществе более или менее объективных компонентов, а также тот факт, что они оказывают влияние на деятельность как изнутри, так и извне [10. P. 145]. Таким образом, вполне правомерен вывод, что Гидденс принижает объективную значимость (the objective force) структурных ограничений, поскольку предполагает, что они существуют только в намерениях и мотивациях экчеров.

Учитывая присущее Гидденсу резкое отрицание объективизма, можно сделать вывод о том, что теория структурации серьёзно недооценивает принуждение, внутренне присущее социальной жизни. В свою очередь, Гидденс стремится отвести упрёк в том, что его теория преувеличивает степень свободы действия и способность людей изменять обстоятельства своей жизни. Гидденс делает это двояким образом. Во-первых, он утверждает, что степень свободы и масштабы способности людей к трансформации определяются данными конкретными обстоятельствами. Чем сильнее формы доминирования укоренены в социальной реальности, тем ниже возможность для трансформации [6. P. 256-262]. Во-вторых, в различных контекстах работ, посвящённых теории структурации, Гидденс подчёркивает, что люди не создают общество, а лишь воспроизводят уже имеющееся.

Вместе с тем, подобные утверждения противоречат идее о том, что человеческой деятельности внутренне присущи творчество и способности к преобразованию. Если люди не продуцируют и не конструируют социальную реальность, но лишь следуют конвенциональным паттернам, то, разумеется, их поведение не может считаться в полной мере креативным. Иллюстрацией данного противоречия можно считать следующий комментарий: «...сознательность всегда ограничена. Поток действий непрерывно воспроизводит последствия, которые являются ненамеренными, и эти непредвиденные последствия могут также формировать новые условия действия посредством обратной связи. История творится интенциональной деятельностью, но не является интенциональным проектом, она постоянно ускользает от попыток повети её по какому-то задуманному направлению. Однако такие попытки постоянно предпринимаются людьми, живущими под влиянием угрозы и, одновременно, надежды, обусловленных тем обстоятельством, что они - единственные существа, которые осуществляют свою историю самостоятельно» [2. C. 62].

В своих поздних работах «Последствия современности» и «Трансформация Интимности». Гидденс сосредоточивает своё внимание на проблеме самоидентичности в эпоху позднего модерна. Тем самым он «достраивает» теорию структурации в сфере анализа человеческой личности, то есть обращается к проблематике, достаточно слабо представленной в его ранних работах. Гидденс говорит о так называемой «рефлексивной природе самоидентичности». Речь идёт о том, что в современном мире самость (self) постоянно пересматривается в свете меняющихся обстоятельств, прежде всего макросоциального характера. Так, комментируя необыкновенно широкое распространение аддиктивности в современных обществах Гидденс объясняет это следующим образом: «в рамках посттрадиционного порядка, сценарий самости должен действительно постоянно перерабатываться, а жизненно-стилевые практики согласовываться с ним, если индивиду необходимо совмещать личную автономию с чувством онтологической защищенности. Тем не менее, процессы самоактуализации очень часто неполны и ограничены. Поэтому неудивительно, что аддикции потенциально имеют столь изменчивую природу. Так как институциональная рефлексивность проникает сейчас, в сущности, во все стороны повседневной социальной жизни, практически любой паттерн или привычка может стать аддикцией. Идея аддикции имеет незначительный смысл в традиционной культуре, где считается нормальным делать сегодня то, что ты делал вчера. Там, где существовала непрерывность традиции, и люди следовали определенному социальному паттерну так, как это было давно установлено, также как и утверждено как правильно и уместно, вряд ли это воспринималось как аддикция; также и нельзя было заявлять об особых характеристиках самости. Индивиды не могли искать и выбирать, но в то же время и не имели обязательства анализировать себя в своих действиях и привычках.

В этом смысле, аддикции являются негативным показателем в той степени, в которой рефлексивный проект самости занимает центральное место в поздней современности. Это те модели поведения, которые, быть может, очень важным образом вторгаются в этот проект, но отказываются соответствовать ему. В связи с этим, все становится вредным для индивида, и легко понять, почему сейчас проблема их преодоления так часто обсуждается в терапевтической литературе. Аддикция – это неспособность планировать будущее, и как таковая отвлекает индивида от основных проблем, с которыми он теперь рефлексивно должен справляться» [9. P. 75-76].

Данные работы важны прежде всего тем, что представляют собой логическое продолжение сильной стороны теории структурации - а именно «предпринятой в ней попытки введения субъективного измерения социального опыта в анализ социальных институтов» [10. P. 146]. По мнению Д. Лэйдера, «существует естественное сходство между психологически полноценным, завершённым видением личности и акцентированием значимости разного рода навыков, сознательности и компетентности (knowledgeability) личности» [там же].

Отметим, что предпринятый в поздних работах Гидденса анализ «микросоциологической» проблематики примечателен в двух отношениях. Во-первых, он наглядно демонстрирует возможности теории структурации в решении эмпирических проблем социальной реальности. Во-вторых, хотя такая демонстрация осуществляется в отношении «микрофеноменов» в ней явным образом присутствует соотнесённость последних с явлениями «макроуровня». Таким образом, возможно утверждать, что Э. Гидденсу удаётся преодолеть «интерпретативную» предрасположенность теории структурации.

Методический блок к главе 12

Основные понятия: дуальность структуры, структурация, объективизм, интерпретативные школы социальной теории, рутинизация социальной жизни, практической сознание, дискурсивное сознание, рефлексивный мониторинг, диалектика контроля, аллокативные ресурсы, авторитативные ресурсы, структурные школы социальной теории, социальная интеграция, системная интеграция.

Контрольные вопросы

1. Почему для обозначения важнейших проблем социальной теории Э. Гидденс использует понятие «дилеммы», а не «дуализмы»?

2. Почему одно из первых своих программных произведений Э. Гидденс назвал «Новое изложение метода социологии»?

3. Каковы основные недостатки «структурных школ социальной мысли»?

4. Каковы основные недостатки «интерпретативных школ социальной мысли»?

5. Каково соотношение социального производства и социального воспроизводства в концепции Э. Гидденса?

6. Какой смысл Э. Гидденс вкладывает в понятие «структуры»?

7. Что означает «релятивность власти»?

Литература

1. Гидденс Э. Социология. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 704 с.

2. Гидденс Э. Элементы теории структурации // в кн. Современная социальная теория: Бурдьё, Гидденс, Хабермас. - Новосибирск, Издательство Новосибирского университета, 1995. - 120 с.

3. Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семёнов В.А. Западная социология. - СПб., «Ольга», 1997. - 372 с.

4. Якимова Е.В. Гидденс Э. Конституирование общества: очерк теории структурации // Современная теоретическая социология: Энтони Гидденс. Реферативный сборник. - М., 1995. - 155 с.

5. Giddens A. The Consequences of Modernity. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1990-1997. - 186 p.

6. Giddens A. The Constitution of Society: Outline of the Theory of Structuration. - University of California Press. Berkeley and Los Angeles, 1984 - 1986. - 402 p.

7. Giddens A. New Rules of Sociological Method: a Positive Critique of Interpretative Sociologies. Second Edition. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1997. - 188 p.

8. Giddens A. Social Theory and Modern Sociology. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1987 - 1997. - 310 p.

9. Giddens A. The Transformation of Intimacy: Sexuality, Love and Eroticism in Modern Societies. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1992. - 212 p.

10. Layder D. Understanding Social Theory. Sage. - London, Thousand Oaks and New Delhi, 1994. - 230 p.

Литература основная

Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. - 704 с.

Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдьё, Гидденс, Хабермас. - Новосибирск: Издательство Новосибирского университета, 1995. - 120 с.

Якимова Е.В. Гидденс Э. Конституирование общества: очерк теории структурации // Современная теоретическая социология: Энтони Гидденс. Реферативный сборник. - М., 1995. - 155 с.

Giddens A. The Constitution of Society: Outline of the Theory of Structuration. - University of California Press. Berkeley and Los Angeles, 1984 - 1986. - 402 p.

Giddens A. New Rules of Sociological Method: a Positive Critique of Interpretative Sociologies. Second Edition. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1997. - 188 p.

Layder D. Understanding Social Theory. Sage. - London, Thousand Oaks and New Delhi, 1994. - 230 p.

Литература дополнительная

Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семёнов В.А. Западная социология. - СПб.: «Ольга», 1997. - 372 с.

Giddens A. The Consequences of Modernity. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1990-1997. - 186 p.

Giddens A. Social Theory and Modern Sociology. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1987 - 1997. - 310 p.

Giddens A. The Transformation of Intimacy: Sexuality, Love and Eroticism in Modern Societies. - Polity Press. Oxford (UK) and Cambridge (MA), 1992. - 212 p.