35. Былина о Садко как образец социально-бытовой былины Новгородского цикла.

Эпическое творчество Псковско-Новгородской земли привело к созданию нескольких оригинальных былин. Большинству этих былин свойственно стремление возвеличить Новгород. Певцы противопоставляли свой город Киеву, но их творчество не выходило из русла общерусских традиций.

События, о которых повествует былина, происходят в самом Новгороде и среди новгородцев. Эта былина по содержанию довольно сложна, ее сюжет распадается на две части: о приобретении им несметных богатств и о поездке Садко за море, во время которой он попадает к морскому царю.

В первой песне Садко является в виде бедного гусляра. Певцы (исполнители былины) на стороне гусляра Садко, но купец Садко лишен их сочувствия. Былина заставляет его признать себя побежденным Новгородом. Со всей определенностью здесь выражена мысль о торговой мощи великого города северной Руси. Эта идея соответствует областным тенденциям новгородского эпоса.

Во второй песне Садко отправляется с товарами за море. Плывут груженные золотом и серебром корабли по морю, расходилась непогода, бьют волне, ветер рвет паруса; все корабли вперед бегут, а корабль Садко на месте встал. Море требует человеческой жертвы. Кидают жребий, и, как ни ловчит Садко, жребий падает на него. Выхода нет, и Садко со всей присущей ему решимостью, отвагой и удалью бросается в море, взяв только гусли. Он снова тот самый гусляр, который некогда тешил своей игрой подводное царство.

Обрадовался морской царь гусляру, велел ему играть. Заиграл Садко – начал морской царь плясать. Во сне к нему пришел святой Никола (Никола Можайский, Николай Чудотворец), покровитель мореходов, и сказал: «Расплясался у тебя царь, сколыбалося сине море, разлились реки, тонут корабли, рви струны на гуслях, не губи народ». Послушался Садко. Утихли и море, и реки. Утром морской царь стал уговаривать Садко жениться на одной из тридцати своих дочерей. По наказу Николы выбрал Садко Чернавушку, и как проснулся, увидел, что лежит на берегу Волхова, одной ногой в реке. Огляделся вокруг Садко и узнал Новгород, по церкви Николы – свой «приход».

Идея былины раскрывается в предпочтении, которое оказывает Садко Новгороду перед всеми завидными судьбами, богатством, женитьбой на прекрасной дочери морского царя (девушка, которую выбрал Садко, оказывается рекой, на которой стоит Новгород).

Былина о Садко вошла в общерусский эпос со своей особой мифолого-сказочной образностью. Певцы сделали героем эпоса гусляра, верного своей преданности родной земле, а не богатея (купца), для социального облика которого характерны стяжательство и корыстолюбие.

36. Былина «Вольга и Микула» как образец социально-бытовой былины.

Идея былины выражена в сюжетной коллизии (столкновение противоположных сил, стремлений, интересов, взглядов).

Смысл былины в том, что власть и дары стольного киевского князя не имеют никакого значения в тех местах, где живет Микула. Здесь все решает местная сила. Вольга с дружиной могли убедиться, кто в краю Микулы хозяин положения. Узнав истинное соотношение сил, Вольга почитает за лучшее оставить Микулу наместником в городах (Гурчевец, Ореховец, Крестьяновец) и вернуться в Киев. Такая идея могла принадлежать северному новгородскому краю, т.к. Новгород признавал лишь те решения киевского князя, которые были угодны новгородцам.

Былина, поставившая новгородца Микулу выше дяди киевского князя Вольги Святославича, запечатлела то время в истории Новгорода, когда он в особенности настойчиво боролся с киевскими князьями за независимость (середина 12 века). Вместе с тем былина не отстаивала права новгородских богатеев, она противопоставила родственнику киевского князя не боярина, а пахаря. Демократическая основа, обнаруживающая сложение былины в крестьянской среде, позволила былине со временем войти в общерусский эпос. При таком вхождении былина могла усилить свое народное звучание и утратить некоторые приметы областной ориентации. Классово-социальная идея стала преобладать над областной. Былина внушала уважение к черному, тяжкому труду землепашца. Поэтизация труда пахаря дана в традиции эпоса.