1. Категория «поколения прав человека» в теории права.

Концепция трех поколений прав человека была представлена в 1977 году чешским юристом Карелом Васаком, директором Отдела прав человека и мира ЮНЕСКО. Взяв в основу девиз Великой французской революции – «Свобода, Равенство, Братство» К. Васак разбил права человека на три поколения:

• гражданские и политические права («права свободы»);1 поколение

• экономические, социальные и культурные права («права равенства»); 2 поколение

• коллективные права («права солидарности»). 3 поколение

Модель К. Васака, разумеется, является упрощенным выражением чрезвычайно сложного пути исторического развития международного права прав человека, и никоим образом не подразумевает линейную эволюцию, когда каждое последующее поколение заменяет и упраздняет предыдущее. Эта модель также не означает, что права человека какого-либо поколения важнее других или что их реализация может осуществляться раздельно. Три поколения (и соответствующие категории прав человека) должны всегда рассматриваться как взаимосвязанные, взаимозависимые и дополняющие друг друга.

2. Социальные (социально-экономические) права человека в системе прав человека: понятие, виды, особенности реализации.

Что есть на самом деле социальные права, права ли это и чьи они - человека ли, другого какого субъекта? Их иногда называют гарантиями, а гарантии в строгом смысле, скажем гарантии тех же прав человека, - это не сами права, а условия и средства, предназначенные обеспечить правам признание, осуществление и защиту и пригодные для этого <8>. Иные из социальных гарантий представляют на самом деле права как права, но права, условно говоря, того "третьего уровня", который можно считать служебным и подвижным по отношению к основным правам.

Права, чаще всего включаемые в категорию прав третьего поколения, - это право на развитие, на мир, на здоровую окружающую среду, право на совместное использование общего наследия человечества, на информацию и на гуманитарную помощь.

Само словосочетание "социальные права" делает вопрос неясным, ибо в буквальном смысле в социальном праве можно видеть право, обязанное своим существованием обществу.

Прежде социальных прав в их существе и содержании обратимся к правам и свободам человека в том виде, как они расставлены в классификациях. В их распределении на поколения и по составу носителей, по условиям признания и защиты, по содержанию обременений, возлагаемых на обязанных субъектов, по областям правопользования социальные права либо покажут себя отдельным видом прав человека, либо разойдутся по другим их видам, если ничем, кроме общего имени, не подтвердят родовой своей общности.

Распределение вещей на классы имеет познавательный смысл, когда оно следует достоверному критерию и фактам. Не отрицая иных классификационных линий, проводимых по иным критериям, оно не должно вовлекаться в них и с ними смешиваться. Если, скажем, право на коллективный договор или на профсоюз относится к третьему поколению и вместе тем попадает в линию социально-экономических прав, это образует частное пересечение двух классификаций, но не основание к выводам, столь дальним, чтобы, смешав классификационные ряды, все третье поколение прав записать в социальные права, а историю социальных прав свести к последней волне свобод. Из того, что право на объединение в профсоюзы относят к социально-экономическим правам по роду отношений, а по правообладателю - к числу коллективных прав, только то и следует, что две классификации сошлись в отдельном случае: правом учредить партию и участвовать в ней тоже пользуются коллективно, но это право, примыкая по признаку коллективности к праву на профсоюз, по предмету остается политическим

Различать поколения принято во времени, и для прав человека это время их признания. Временной признак, однако, для прав человека не единственный и даже не главный, потому что их судьбы, как и судьбы человечества, размещаются во времени неравномерно. В разных обществах их история протекает с опережением и с задержками, вплоть до упадка, и в неодинаковых направлениях, отчего права получают признание где-то раньше, где-то позже <13>, а где-то остаются и без признания. Поэтому градация прав на поколения больше отражает не астрономическое время, но последовательность человеческого освобождения, и тем она ценна. Отражая их развитие во времени, она сообщает законы эмансипации, от которых нельзя уклониться.

Классификация прав человека по поколениям (волнам) больше обнадеживает намерением, чем его исполнением - оно нередко покоряется известной политической вере или отклоняется от направляющего признака. Грешили этим и К. Васак, и последователи идеи, не исключая Н.В. Варламовой, автора недавней основательной работы "Юридическая природа прав человека разных поколений и ее влияние на их обеспечение и защиту" (Ежегодник сравнительного права. 2011. М.: Статут, 2011). Впрочем, суждения Н.В. Варламовой о социальных правах мы поддерживаем, безотлагательно это подтвердим и заметим заодно, что правильная классификация - хороший, но не единственный путь. Частное, но заметное, как нам кажется, упущение в том, что права третьего поколения Н.В. Варламова сводит к правам коллективным, "опосредующим отношения общностей", особенно этнических (с. 47); отвлекаясь от содержательно-хронологического основания, эта поколенческая классификация смещается к носителю прав - чужому для нее признаку, отчего и смешивается с классификацией, различающей права на индивидуальные и коллективные.

Это вносит в поколения прав пропуски и анахронизмы - ведь коллективными (и отчасти социальными) были старые цеховые, гильдейские, городские права, но век их окончен, и в третье, слишком для них молодое, поколение этим правам уже не войти. Замыкая коллективные права в третье поколение и связывая их признание с падением колониализма в 60-х годах XX века, коллега не только молодит, но и сужает круг коллективных прав, оставляя им и третьему поколению только право нации на самоопределение, на историческую родину и на сопротивление правонарушающей власти (с. 60).

Естественную очередность, которая распределяет права на поколения, легко упустить, имея дело с конституционными и международными каталогами, будто бы завершенными и вневременными. В них права и свободы объявлены общим достоянием и приглашают собою воспользоваться, не беспокоясь о постепенности. Но как человеку нельзя без вреда здоровью вступить во взрослую жизнь, минуя детство, так и его гражданской свободе опасно и даже пагубно поощрять права поздних поколений прежде, чем состоятся их предшественники. Поступательность показывает себя и в отдельных правах. Так, свобода совести со светским государством могли явиться не прежде, чем христианские народы освоили веротерпимость, давая иноверцам пусть и не равноправие с носителями главной веры, зато насущную и единственно доступную на первых порах свободу от преследований..

Классификация прав по поколениям объясняет многое, но не определяет существа социальных прав и даже не отводит им отдельного участка в историческом времени. Свобода от принудительного труда, право на вознаграждение за работу, право на семью и еще многое, даже социальное устройство сирот и бедных известны так давно, что омолаживать социальные права и каждое из них помещать в последнее поколение свобод едва ли правильно. Но довольно о поколениях прав и волнах освобождения.

По своему имени социальные права позволяют так о себе думать, будто они противоположны индивидуальным правам и заведомо коллективны, ибо исходят из общественной природы человека. Это обстоятельство вместе с этикой христианского братства и светской филантропией дает основание общему запрету лишать человека участия в хозяйственном, культурном, гражданском общении и в тех выгодах, которые оно сулит. Но это не значит, что каждое социальное притязание можно исполнить лишь сообща - право на забастовку коллективно, но права на отдых, на обещанный законом уровень жизни доступны и отдельному лицу. Следовательно, и в классификации прав человека по свойствам их носителя социальные права не открывают исключительных особенностей субъектного состава.

1)Не содержит нужной определенности и классификация прав и свобод по условиям их признания и защиты, начало которой дает понятие основных (фундаментальных) прав. В них видят фундамент человеческой свободы, отчего нельзя как отменить эти права, так и отказать им в защите. Даже когда обеспечить их защиту невозможно, отказ в защите не имеет оправдания и образует нарушение безотносительно к его причинам. Ссылки на то, например, что нечем оплатить работу судов, не оправдают отказа в праве на законный суд. Нельзя отказать в признании и защите неприкосновенности жилища и личной неприкосновенности, тайны переписки или презумпции невиновности, свободы труда, экономической деятельности и торговли, в том числе права коллективно торговаться о заработной плате. И даже если иное из основных прав защиты не получит, останется ясным, по крайней мере, сам факт его нарушения. Упразднение основных прав и свобод или их отрицание равноценны падению правовой государственности и верховенства права; нарушение их непростительно, пока права пользуются признанием как основные.

Когда говорят об основных правах, не простирая их титул на все права, это значит, что, кроме фундаментальных, есть и такие права, признание которых зависит от обстоятельств, от принятия закона, заключения договора, административного решения и т.п. Конституционный Суд Российской Федерации не раз утверждал, что право приобрести жилое помещение в порядке приватизации к основным правам не относится, что его приобретают в силу закона <17>. Установить законом право на приватизацию - учредительная и в своем роде обеспечительная мера. Главное в ней, если говорить о последствиях, не гуманитарный и даже не правозащитный смысл.

Переменные права подвижны в силу не законов правовой эволюции, а обстоятельств - экономической, административно-политической конъюнктуры, например в зависимости от срока выборов или доступности средств. Обстоятельства и последствия промышленной, научной, информационной революций, не говоря уже о социальных и антиколониальных революциях, вызывают к жизни неизвестные прежде права. Однако возможности, открываемые конъюнктурой или революциями, сами по себе оснований праву не дают. Это вводит в обсуждение вопрос о том, к правам ли относятся переменные права. Подвижные обстоятельства делают возможными законодательные, бюджетные и другие правовые решения, которые и могут установить права. Но взамен одних решений можно принять другие, придавая важность иным обстоятельствам, отчего и права, некогда установленные, можно не только нарастить или расширить, но и упразднить и сократить <18>.

--------------------------------

<18> Конституционный Суд РФ в Определении от 15 января 2009 года N 187-О-О установил, что военная служба, непосредственно связанная с обеспечением обороны страны и безопасности государства, допускает в статусе военнослужащего ограничения в части реализации гражданских прав и свобод. Поступая на военную службу по контракту, гражданин добровольно приступает к деятельности, занятие которой предполагает эти ограничения, что не противоречит статьям 19 (ч. 1), 37 (ч. 1) и 55 (ч. 2 и 3) Конституции РФ, а также отвечает Конвенции МОТ N 111 относительно дискриминации в области труда и занятий от 25 июня 1958 года, согласно которой не считаются дискриминацией различия, исключения или предпочтения в области труда и занятий, основанные на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определенной работой (п. 2 ст. 1). В частности, Россия не может допустить неисполнения военнослужащими своих обязанностей, не причиняя ущерба интересам обороны, а потому у общего правила, в силу которого военные, проходящие службу по контракту, не имеют права на отпуск по уходу за ребенком, есть конституционные основания. Военнослужащим женского пола право на отпуск по уходу за ребенком было предоставлено законом в порядке исключения ввиду ограниченного их участия в военной службе и социальной роли материнства сообразно статье 38 (ч. 1) Конституции РФ. Европейский суд по правам человека, однако, усмотрел в различиях прав российских военнослужащих обоих полов дискриминацию, что обязывает Россию, по крайней мере, это суждение оценить. Если право на соответствующий отпуск нельзя ввести для военнослужащих обоих полов (а эта позиция выражена в решении Конституционного Суда, то есть обязательна), то во исполнение того, что предписал Европейский суд, остается лишь одно - совсем упразднить это право для всех военнослужащих, включая женщин, чтобы не страдало "гендерное" равенство.

Согласно части третьей статьи 56 Конституции РФ, даже в чрезвычайных обстоятельствах (и не только в них, как это следует из правовых позиций Конституционного Суда России) некоторые конституционные права и свободы не подлежат ограничениям: это право на жизнь, достоинство личности, свободу и личную неприкосновенность, право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, на защиту чести и достоинства, свободу совести, вероисповедания, экономические свободы, право на жилище при запрете произвольно лишать человека этого права, право на судебную защиту, презумпцию невиновности, на возмещение вреда, причиненного беззаконием властей, материальные и процессуальные свободы от противоправного уголовного преследования.

Не сказать, что конституционный иммунитет исчерпывающе маркирует основные права и отделяет их от прав зависимых - запрет ограничивать право обусловлен, кроме его защиты, еще и возможностью такую защиту дать, не навлекая чрезмерного риска на другие конституционные ценности. Список "заповеданных" прав может быть, однако, ориентиром. Он включает, например, право на использование своих способностей, имущества в законной экономической деятельности, право на жилище, социальное значение которых общеизвестно. Социальным правам не заказано войти в высшую касту прав, но это не значит, что каждому из них суждено быть основным.

Обременениями, которые связывают обязанных субъектов, и средствами, позволяющими дать защиту от нарушений, относительные права отличаются от прав абсолютных <19>. С этим, впрочем, согласны не все. Европейский суд по правам человека время от времени делает о каком-нибудь праве, даже о праве собственности, замечание, из которого следует, что оно не является абсолютным и поэтому может быть ограничено. Это позволяет думать, что абсолютные права ограничить нельзя, а относительные, напротив, ограничениям открыты. Но ограничить, в сущности, можно все виды прав, не исключая права на жизнь <20>, свободу слова и др. Абсолютные права противоположны относительным не мерой свободы от ограничений, а самим устройством - тем и другим отвечают долженствования разных видов, они связывают правообременениями разные составы субъектов и в разных правоотношениях получают применение. Средства их защиты тоже разные.

--------------------------------

2)Здесь мы намеренно оставляем за скобками другие, быть может, более существенные отличия относительных и абсолютных прав, ибо тема нашего исследования позволяет их не развивать. Заметим, впрочем, что не одни лишь обременения, соотнесенные с правами, и не только средства защиты прав создают между ними разницу, но и то, что абсолютные права поставлены как бы вне конкретных правоотношений, а относительные существуют лишь в правовом отношении с участием конкретных сторон при корреспонденции с их правами и обязанностями. <20> Смертную казнь упразднили не все и не везде; даже когда (и если) это случится, прошлого не отменить, а практика применения этого наказания, когда право на жизнь уже давно было признано, означает, что даже такое, казалось бы, неприкосновенное право ограничить можно. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 8), в целом запрещая вмешательство публичных властей в осуществление прав на уважение личной и семейной жизни, жилища и корреспонденции, все же не исключает этого вмешательства на установленных ею правомерных условиях.

С абсолютным правом соотносится общий запрет посягать, например, на собственность, вторгаться в свободу совести или мысли. Осуществлять их каждый волен по-своему, соблюдая сопутствующие законные ограничения. Абсолютное право обязывает каждого, кто может учинить ему препятствие, этого не делать. Свободе передвижения, праву на жилище, свободе труда нужно от третьих лиц лишь одно - не мешать. И защиту им, рассуждая в цивилистических понятиях, дает негаторное требование, то есть акт, пресекающий или устраняющий препятствия правопользованию, создаваемые посторонними субъектами, в том числе властями.

Иначе устроены относительные права - невмешательства им мало; с ними сопоставлена обязанность определенных, а не всех субъектов совершить нечто положительное, чтобы ответить на правопритязание и дать праву исполниться. Осуществляют эти права относительно кого-нибудь; общий и абсолютно ко всем обращенный запрет не выражает их существа.

Разница в конструкции и видах защиты абсолютных и относительных прав не создает разницы в их достоинстве. Следовательно, по этой классификации нельзя определенно судить о значении и месте социальных прав. А поскольку они встречаются в группе относительных прав и замечены среди прав абсолютных, то противопоставлять социальные права правам человека эта классификация также не позволяет.

1)В отличие от обозначенных выше классификаций, в которых социальные права разобраны по разным группам и не составляют общего класса, распределение прав человека по областям правопользования кажется вполне подходящим, чтобы отвести им отдельную классификационную ячейку. Эта классификация следует разнообразию жизни и общественных отношений, в которых она протекает, разнообразию правопритязаний человека.

Человек лично ведет биологическую, психическую, нравственно содержательную жизнь, притязает на жизнь как таковую, на безопасность и на право следовать своей совести и общаться с подобными себе в неприкосновенности и свободе от чужого посягательства, от произвольного преследования властями.

В политически устроенном обществе человек на правах гражданина способен притязать на участие в общих делах, в учредительных, электоральных, законодательных решениях, в судьбе публичных финансов, в политике, управлении, правосудии. Участвуя в обществе, где создают, распределяют и потребляют стоимости, вещественные блага, услуги и культурные ценности, человек может притязать на место в производстве и обмене, соразмерное своим способностям, удаче и хозяйственной обстановке, на законную выгоду и пользование благами экономической среды. Сказанное имеет в виду личные, политические и социально-экономические права с добавлением к ним культурных и экологических прав как подвида или отдельной разновидности.

Оставляет ли эта классификация место социальным правам? Судя по их имени, социальные права много значат для всего общества. Но изрядное общественное значение имеют и личные права. Каждым правом человек притязает на нечто свое лишь в социальности, а не в уединении, даже если по личному или культурному праву удаляется от общества как творческий отшельник, анахорет или мизантроп. Личные и социальные права порой имеют дело с одним предметом, например с жилищем и жизнью, здоровьем и достоинством. Жилище, например, неприкосновенно в силу статьи 25 Конституции России, а статья 40 признает за каждым социальное право на жилище. Статьи 20 и 21 признают личное право на жизнь и запрещают подвергать человека медицинским опытам без его согласия, а статья 41 устанавливает социальное право на медицинскую помощь, связанное с жизнью и здоровьем.

В отличие от прав, по которым нужно тратиться главным образом на меры их обеспечения и защиты, например на проведение выборов или судопроизводство, где затраты нужны как условие правопользования, социальные права прямо включают в свой предмет стоимость - деньги, вещи, услуги <21>. Не напрасно их ставят рядом с экономическими правами. И все же стоимости, поставленной в предмет права, мало, чтобы сделать социальные права отдельным видом. С таким предметом они и останутся частью экономических прав наряду, например, с предпринимательской свободой или правом собственности. В настроениях, вдохновляемых ценностями социализма (пострадавшими, но вполне жизнеспособными), такое соседство сочтут едва ли не унизительным - оно не только деклассирует социальные права, но, лишая их отдельной ячейки, не позволяет всю эту группу возвести на пьедестал.

--------------------------------

<21> В Постановлении от 27 февраля 2012 года N 3-П Конституционный Суд РФ замечает, что предоставление жилища бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов (ч. 3 ст. 40 Конституции) обязывает устанавливать источники обеспечения нуждающихся жильем "с учетом финансово-экономических и иных возможностей, имеющихся в настоящее время у государства" // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2012. N 2.

Сочувствуя таким беспокойствам, все же заметим, что, например, право пользования дорогами и транспортом (по предмету экономическое и личное - в зависимости от целей), бесспорно, имеет столь значительный социальный смысл, что его ограничения обещают прямые и косвенные утраты всем и каждому. Право на распространение и получение информации по социальному своему значению стоит исключительно высоко. Право на семью - социальное право, и Конституция России обязывает государство поддерживать и защищать его. Но это и личное, индивидуальное, абсолютное и основное право первого поколения, связанное с родительской властью, аллодом и другими юридическими древностями. Право на охрану здоровья и медицинскую помощь считается социальным, хотя охрану эту и помощь получает не общественный, а человеческий организм.

Объединяя права разных классов, общественная их значимость перестает быть надежным отличием. Решимся утверждать, что личные, политические и те экономические права, которые избегают называть социальными (собственность, право работодателя на локаут, на увольнение работника, право на защиту от недобросовестной конкуренции и прочие), свободе и конституционному строю нужны не меньше, чем социальные права. Более того, если "классические" свободы не противопоставляют демократии, правовому государству, конституции и свободному рынку, то социальные права в таких дилеммах обсуждают. Приватизацию, например, предназначенную дать пространство конституционным экономическим свободам, обвиняют, кроме злоупотреблений, еще и в расточении публичного имущества, которое утоляло социальные притязания и давало работу в государственном хозяйстве. Тем самым социальные права ставят в оппозицию конституционным свободам, оставляя неясным, на чьей стороне эти права <22>.

В общем, обзор классификаций позволяет сделать существенные для социальных прав замечания, но не все в них объясняет. Приводя исследование в правильный вид, классификации его же и ограничивают, вынуждая оставлять в стороне или в попутных замечаниях то, что не охвачено различительными классификационными признаками. Поэтому изучаемый предмет полезно представить не только в сравнении, но и в собственных его свойствах.

3. Право на социальное обеспечение в системе прав человека и гражданина: понятие, сущность, взаимосвязь с иными правами человека и гражданина. Международно-правовое и внутригосударственное регулирование права на социальное обеспечение.