19. Рыцарские сюжеты в итальянской литературе эпохи Возрождения: ренессансная поэма в творчестве Боярдо, Ариосто, Тассо (анализ одного из произведений по выбору студента).

20. Гуманизм Эразма Роттердамского: «Похвала Глупости»

Эразм Роттердамский – это псевдоним Герта Гертсена (1466–1536) – принес мировую славу нидерландскому гуманизму, писал на латыни и один из бывших мастеров латинской прозы эпохи Возрождения.

Эразм был гражданином мира (космополитом), он жил и учился в разных странах Европы: во Франции и Англии, Швейцарии и Германии; он был одним из лидеров общеевропейского гуманизма, а уж для немецкого – имел значение исключительное.

В 1500 г. в Париже выходит сборник Эразма «Пословицы» - книга изречений и притч древних авторов, библейских текстов, «отцов церкви». Эту книгу дополнили сборники античных афоризмов «Параболы» и «Апофтегмата».

Основные труды зрелого Эразма, следующие: сатирический шедевр «Похвала глупости», большой том диалогов на разнообразную тематику «Разговоры запросто» («Домашние беседы»), трактаты «Воспитание христианского князя», «Язык», или «Об употреблении языка на благо и во вред». Необыкновенный успех имела его книга «Христианский воин».

В 1517 г. Эразм впервые осуществил издание греческого текста Нового Завета с учеными комментариями параллельно с собственным новым переводом его на латынь, значительно уточненным по сравнению с предыдущими.

Все его труды поистине бесценны, но главный успех писателя выпал на долю маленькой книжки, которую сам он считал милым пустячком. Именно этот пустячок принес ему литературное бессмертие, более того актуальность в читательских кругах на все времена. Речь идет о написанной в 1509 г. «Похвале глупости», в которой с непередаваемым юмором рассматривается общество во всех его проявлениях, вскрывается суть жизни, счастья, знания веры.

Это одновременно художественное произведение, философский трактат, психологическая и богословская работа. Композиционно же «Похвала глупости» - строгий образец ораторского искусства, блестящая пародия на схоластику и – неожиданно для ученого латиниста – высоко поэтический текст.

1 часть мысль: «глупость неопровержимо доказывает свою власть над всей жизнью и над всеми ее благами. Все возрасты и все сословия, все чувства и все интересы, все формы связей между людьми и всякая достойная деятельность обязаны ей своим существованием и своими радостями. Она основа всякого процветания и счастья». – весь облик гуманиста Эразма, во многом как бы прототипа Пантрагрюэля Рабле, исключает безрадостный взгляд на жизнь как на сцепление глупостей.

2 часть «Похвального слова» «посвящена» различным видам и формам Глупости. Глупость забывает свою роль, и вместо того, чтобы восхвалять себя и своих слуг, она начинает негодовать на служителей Мории, возмущаться, разоблачать и бичевать «моринов». Юмор переходит в сатиру.

Предмет первой части – это общечеловеческие состояния: различные возрасты человеческой жизни, многообразные и вечные источники наслаждения и деятельности, коренящиеся в человеческой природе. «Похвальное слово Глупости» незаметно переходит от панегирика природе к сатире на невежество, отсталость, косность общественных нравов.

У Эразма глупость входит в состав всего живого, но в своем одностороннем «раздувании и распухании» она становится окостенелым свойством, «безумием» жизни. Глупость тогда переходит в различные маниакальные страсти: мания охотников, для которых нет большего блаженства, чем пение рогов и тявканья собак, мания алхимиков, азартных игроков, суеверов, паломников ко святым местам и т. д.

В первой части речи Мория как мудрость природы гарантировала жизни разнообразие интересов, движение и всестороннее развитие. Там она соответствовала гуманистическому идеалу «универсального» человека. Но безумствующая односторонняя глупость создает фиксированные, косные формы и виды человеческой жизни: сословие родовитых скотов, которые кичатся благородством происхождения, или купцов – накопителей, «породу всех глупее и глаже», разоряющихся сутяг или наемных воинов, мечтающих разбогатеть на войне, бездарных актеров и певцов, ораторов и поэтов, грамматиков и правоведов.

Смех = народно-карнавальный смех + сатира. Народно-карнавальный смех – в первой. Народно-карнавальный смех направлен не на дискредитацию, а на комическое удвоение мира.

«Похвала Глупости» - глубокая и обобщенная сатира на современное общество. Пороки выступают в шутовском наряде, представленные как различные виды человеческой глупости и обозреваемые в форме шуточного панегирика, «похвального слова», которое госпожа Глупость произносит себе и своим поклонникам.

Глупость выступает в частной жизни – в любовных и супружеских отношениях, в жажде славы и богатства, в чванстве «громкими именами и почетными прозвищами». Далее в свите Глупости перед нами проходят различные сословия и профессии средневекового общества: врачи-шарлатаны, «невежественные, нахальные и самонадеянные», законники-крючкотворы, умеющие приумножить свои имения, тщеславные поэты, философы, «уважаемые за длинную бороду и широкий плащ», которые «ничего не зная в действительности, тем не менее воображают себя всезнайками», и др. Особенную ненависть Эразма вызывают купцы. Они ставят себе самую гнусную цель в жизни и достигают ее наигуснейшими средствами: вечно лгут, божатся, воруют, жульничают, надувают и при всем том мнят себя первыми людьми в мире, потому только, что пальцы их украшены золотыми перстнями. Эразм был современником эпохи первоначального накопления и видел возникновения нового общества, основанного на власти денег. Плутос (бог богатства), по его словам, единственный настоящий отец людей и богов. От его приговоров зависят войны, мир, государственная власть, советы, суд, народные собрания, браки, договоры, союзы, законы, искусства, игрища, ученые труды – все общественные и частные дела смертных.

Не менее сурово Эразм обличает господствующий класс феодального общества – дворян, которые не отличаются ничем от последнего прохвоста, но кичатся благородством своего происхождения, придворных и вельмож, которые живут как бездельники, спят до полудня, проводят день в забавах и потехах, с шутами и девками, за закуской и выпивкой. Сам монарх, окруженный раболепным поклонением и почти божественными почестями, изображается со всеми своими человеческими слабостями – человек, невежественный в законах, едва ли не открытый враг общего блага, преследует личные выгоды, преданный сладострастию, ненавистник учености, истины и свободы, отнюдь не помышляющий о пользе общественной, но все мерящий на аршин собственных своих прибытков и вожделений.

Самые жестокие насмешки направлены против средневековой церкви, главной идеологической опорой средневекового общества. Под именем «суеверов» он высмеивает почитателей икон и святых, из которых один исцеляет от зубной боли, другой возвращает награбленное добро и т. д. Вся жизнь христиан переполнена безумствами этого рода. Священники поощряют подобное суеверие, т. к. оно увеличивает их доходы. Эразм восстает против торговли индульгенциями, которыми церковь соблазняет верующих, обещая им за деньги прощение самых тяжелых грехов, так что разрешается сызнова начинать весь порочный круг. Он изображает монахов, невежественных, распутных и полных сомнения; «смрадное болото» богословов, погруженных в бесплодные схоластические споры; епископы, которые больше всего заняты собиранием денег и смотрят в оба, возлагая заботу о своих овцах на Христа. Римский первосвященник, отстаивая кровью и железом, анафемой свою светскую власть и достояние – поля, города, селения, налоги, пошлины – осуждается примером первых учеников Христа, учивших благочестию, кротости и нестяжанию.

Все человеческое общество превращается в изображение царства Глупости. Она создает государства, поддерживает власть, религию, управление и суд. Жизнь человеческая – забава Глупости. Только природа, не тронутая человеческой цивилизацией, - источник подлинной мудрости и счастья: она одна никогда не заблуждается.

Критика современного общества не имеет революционного характера. Сильный в насмешке и отрицании, он не имеет ясного положительного социального идеала, соответствующего его представлению о природе и человечности, и его философского раздумья о смысле человеческой жизни неизменно заканчиваются ироническим образом мудреца, беспомощного перед нелепостями окружающей его социальной действительности, которая представляется ему.