!!Экзамен зачет учебный год 25-26 / Талалаев А Н Право международных договоров Том 2 Действие и применение договоров

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

Неправильное истолкование судом международного договора, наносящее ущерб интересам государства-контрагента, может явиться основанием ответственности государства по общим нормам международного права об ответственности государства за действия его органов. При этом государство не может ссылаться на принцип независимости суда, даже если этот принцип установлен конституцией этого государства.

2)Близко к внутригосударственному толкованию примыкают так называемые

толковательные декларации и заявления, которые государства делают при подписании, утверждении, принятии, ратификации или присоединении к международному договору. Как и в случае внутригосударственного толкования, здесь выражается воля одного из участников международного договора. Но в отличие от внутригосударственного толкования оно формируется с ведома других участников договора, будучи сделанным в специальной декларации, прилагаемой к международному договору. Поэтому если сделавшее такое толковательное заявление государство будет поступать сообразно с последним, то это его поведение не может рассматриваться как нарушение международного договора, поскольку это заявление не встретило возражений других его участников.

В международной договорной практике часто встречаются толковательные декларации. К ним можно отнести заявление Советского правительства при присоединении к пакту Бриана - Келлога 1928 года, содержащее критику существенных недостатков этого пакта, в частности неопределенность термина "война как орудие национальной политики". Советское правительство полагает, говорилось, в частности, в этом заявлении, что "должна быть воспрещена всяческая международная война, как в качестве орудия так называемой "национальной политики", так и служащая другим целям (например, целям подавления освободительных движений и т.п.)". Далее в этом же заявлении было дано толкование понятия мирных и немирных средств решения международных споров. "Советское правительство в связи с этим считает, что к числу немирных средств, запрещаемых пактом, должны быть отнесены и такие, как отказ от восстановления мирных нормальных отношений или разрыв этих отношений между народами, каковые действия, означая устранение мирных способов разрешения споров, обостряют отношения и способствуют созданию атмосферы, благоприятствующей возникновению войны"*(141).

Руководствуясь интересами безопасности народов в различных районах мира, СССР в мае 1978 года подписал дополнительный протокол II к Договору о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке (договор Тлателолко). При подписании протокола Советский Союз сделал важное заявление, в котором было сформулировано понимание и отношение СССР к ряду статей договора и протокола, направленное на укрепление режима безъядерной зоны в этом регионе*(142).

К толковательным декларациям можно отнести заявление Ирана при подписании Конвенции об открытом море 1958 года: "Что касается слов "никакое государство не вправе претендовать на подчинение какой-либо части его своему суверенитету", то подразумевается, что это запрещение не применяется к континентальному шельфу, режим которого регламентируется ст. 2 Конвенции о континентальном шельфе"*(143).

Как уже отмечалось, толковательные декларации не могут быть отнесены к оговоркам, поскольку путем одностороннего толкования нельзя изменить положения международного договора. Поэтому толковательные декларации государства вправе делать даже тогда, когда оговорки запрещены данным международным договором.

Хотя внутригосударственное толкование и толковательные декларации представляют односторонние действия государств, они должны осуществляться в соответствии с основными принципами международного права, так как эти действия касаются международных договоров и, следовательно, прав и интересов других государств. Если они находятся в противоречии с международным правом, то такое толкование будет противоправным и, следовательно, недействительным.

Именно такой противоправный характер носит толкование западногерманской стороной договора между СССР и ФРГ от 12 августа 1970 г. Как известно, сердцевину этого договора составляют обязательства сторон по коренному вопросу европейской безопасности - уважению

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

существующих государственных границ в Европе, недопустимость выдвижения каких-либо территориальных притязаний к государствам. Это ясно зафиксировано в тексте договора.

Между тем органы и официальные лица ФРГ нередко "толкуют" этот договор превратно, как "модус вивенди" - временное соглашение, оставляющее открытым вопрос о границах. По мнению западногерманской стороны, Московский договор якобы "не создает правовой основы для ныне существующих границ", не запрещает ФРГ добиваться силой "воссоединения" Германии за счет ГДР и даже не упраздняет "германский рейх в границах 1937 года". Подобное "толкование" было предпринято во время подписания договора 12 августа 1972 г. в так называемом письме "о немецком единстве" и во время обсуждения вопроса о его ратификации бундестагом ФРГ 17 мая 1972 г. - в специальной резолюции. Это толкование находилось в противоречии с основными принципами международного права, такими как уважение суверенитета и территориальной целостности государств, неприменение силы в отношениях между государствами и др., а также с принципами толкования: добросовестность, эффективность, толкование в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора. Поэтому такое "толкование" было обоснованно расценено советскими юристами как противоправное*(144). Путем этого толкования ФРГ сделала попытку расширить контекст Московского договора, связав с ним упомянутые односторонние акты (письмо и резолюцию) как якобы имеющие обязательную силу и подлежащие учету при выполнении договора. Конечно, такая попытка с самого начала была юридически ничтожна.

Не говоря уже о противоправности упомянутых актов, они носят сугубо односторонний характер, не входят в текст договора и поэтому не имеют обязательной силы для другой стороны. Советский Союз не только не давал своего согласия на письмо и резолюцию в качестве документов, находящихся в связи с договором, но, более того, резко выступил против попыток ФРГ подключить их к документам, сопровождающим договор. Ввиду их односторонности и противоправности эти действия ФРГ не могут, однако, снизить значение текста Московского договора, тем более изменить его содержание и нормативное действие во времени и пространстве.

3) Аутентичное толкование. Этот вид толкования занимает особое место среди способов толкования международных договоров. Причина заключается в том, что это единственный вид толкования, которое основывается на соглашении государств - участников договора. Как справедливо замечает в своей работе, посвященной аутентичному толкованию международных договоров, румынский юрист И. Войку, в аутентичном толковании осуществляются присущие международным соглашениям принципы равноправия сторон и строгого уважения суверенитета государств*(145).

Аутентичное толкование обладает наибольшим эффектом и наибольшей юридической силой. Будучи основанным на соглашении сторон, оно является обязательным для участников договора и не может быть изменено одним из них без согласия другого. Если в толковании международного (многостороннего) договора участвовало только несколько государств - участников договора, то такое толкование обязательно только для них, при условии что иное не предусмотрено в самом договоре. Поскольку аутентичное толкование договора происходит на основе соглашения сторон, то такое толкование может вносить и изменения в договор и даже переходить в новацию договора, то есть в заключение нового договора взамен прежнего. Это единственный случай, когда толкование может изменять международный договор.

В международных, главным образом многосторонних, договорах послевоенного времени широкое распространение получила практика включения специальных статей, в которых дается определение употребляемых в договоре терминов. Например, в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года содержится целый ряд договорных терминов, таких как "договор", "участник договора", "договаривающееся государство", "третье государство", "ратификация", "утверждение" и др. В Конвенции ООН по морскому праву 1982 года даются определения таких терминов, как "район морского дна", "орган по морскому дну", "загрязнение морской среды" и др. Некоторые юристы называют это особым, автономным, видом аутентичного толкования*(146). Другие с этим не согласны, обоснованно, на наш взгляд, считая, что толкование международного договора сторонами имеет место в случае возникновения разногласий о смысле

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

тех или иных положений договора и направлено на устранение этих разногласий. Поэтому включение в договор специальной статьи "Употребление терминов", в которой заранее раскрывается их содержание, не будет их толкованием. Такого рода определения имеют цель предупредить возможность возникновения разногласий и, по существу, являются легальными дефинициями, а не соглашениями о толковании в собственном смысле*(147). Эти определения сами не гарантированы от разногласий и, следовательно, также могут быть объектом толкования.

Аутентичное толкование может применяться как к двусторонним, так и к многосторонним договорам. В случае многостороннего договора в его толковании могут участвовать не все государства, а только некоторые из них, для которых толкование и будет аутентичным. Такое толкование иногда называют "отдельным толкованием". Конечно, такое толкование не желательно, так как при нем могут возникнуть несколько "отдельных толкований", в результате чего многостороннему договору может быть придано два и даже более смыслов. Нормальным является аутентичное толкование по соглашению всех участников международного договора. Именно такое толкование обладает наибольшим авторитетом и является обязательным для всех участников договора. "Отдельное толкование" обязательно только для тех из них, которые принимали в нем участие, и не связывает остальных контрагентов данного договора, которые в выработке "отдельного толкования" не участвовали.

В связи с тем что в многосторонних договорах принимает теперь участие большое число государств, что затрудняет выработку общего аутентичного толкования, в таких договорах устанавливаются специальные правила толкования, которые предоставляют право определенному числу государств - участников данного договора давать обязательное толкование для всех участников этого договора.

Например, в Конвенции о режиме судоходства на Дунае 1948 года говорится, что любой спор о ее применении и толковании, не решенный путем прямых переговоров, передается на разрешение согласительной комиссии, состоящей из представителей от каждой из спорящих сторон и одного - от государства, не участвующего в споре. Решение этой комиссии является окончательным и обязательным (ст. 45).

В других договорах предусматривается, что, в случае если не достигнуто соглашение о толковании путем переговоров, спор передается на рассмотрение постоянно действующего арбитража или Международного Суда ООН, решения которых, как известно, также являются обязательными.

Во всех этих случаях обязательность толкования также основывается на общем согласии государств, которое заранее дано ими при заключении международного договора.

Аутентичное толкование международного договора может быть воплощено в различные формы: специальный договор или дополнительный протокол, обмен нотами и т.п. Необязательно, чтобы форма дополнительного соглашения о толковании была такой же, как и толкуемый договор. Так, в разъяснение договоров 1925 года между СССР и Германией в 1928 году был заключен специальный протокол, в котором, в частности, указывалось, как должна пониматься ст. 2 добавления к ст. 16-18 Соглашения о поселении 1925 года, посвященным порядку страхования транспортируемых товаров*(148).

Иногда государства, заключая договор, указывают заранее, как не должен толковаться данный договор. Например, в обмене нотами между СССР и США от 4 августа 1937 г. о торговых взаимоотношениях указывалось, что "ничто в настоящем соглашении не может быть истолковано как препятствующее принятию мер, воспрещающих или ограничивающих вывоз или ввоз золота или серебра"*(149).

В рассмотренных случаях аутентичное толкование, несмотря на его различные формы (протокол, обмен нотами и т.п.), имеет явно выраженную договорную форму соглашения государств. Иначе говоря, международный договор толковался здесь при помощи другого международного договора.

Встает вопрос: может ли международный договор аутентично толковаться молчаливо? Может ли такое толкование вытекать из одинакового применения и выполнения договора его сторонами? Иногда такое толкование называют молчаливым, или квазиаутентичным, толкованием

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

(Ш. Руссо, А.Д. Макнейр, Г. Аксиоли и др.).

Ответ зависит от решения вопроса о том, может ли в таком случае возникать молчаливое соглашение о том или ином понимании договорных статей, обязательное для всех участников международного договора. Некоторые юристы отрицают такую возможность. И.С. Перетерский, например, считал, что "в данном случае невозможно говорить о каком-либо "соглашении сторон": совершенно очевидно, что суд одной стороны, давая толкование договору, делает это самостоятельно, не имея в виду заключения в связи с этим "соглашения двух государств". Если бы мы стали на путь "конструирования" наличия соглашения государств при одинаковом толковании договора их органами, то мы пришли бы к совершенно неприемлемому выводу, что однажды данное каким-либо органом государства толкование (совпавшее с толкованием, которое было дано органом другого государства) являлось бы, безусловно, обязательным для всех (даже высших) органов этого государства, так как якобы уже имеется соглашение государств по этому вопросу". И.С. Перетерский считал, что, если органы государств-контрагентов одинаково толкуют данный договор, это может являться обстоятельством, облегчающим взаимопонимание государств-контрагентов по вопросам применения данного договора*(150).

Венская конвенция о праве международных договоров, однако, пошла дальше. Она предусмотрела в ст. 31, что кроме текста договора, который, как говорилось, имеет решающее значение, при толковании учитывается и "последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования". Таким образом, Венская конвенция допускает возможность молчаливого толкования международного договора без формального заключения на этот счет дополнительных договоров, если практика его применения приведет к возникновению молчаливого соглашения. Но аутентичным, то есть обязательным для всех участников договора, такое толкование будет лишь тогда, когда это молчаливое соглашение приведет к образованию международно-правового обычая как общепризнанной нормы. Но и в этом случае такое молчаливое толкование не может, на наш взгляд, вести, в отличие от договорных, явно выраженных форм аутентичного толкования, к изменению содержания международного договора*(151).

4) Международное толкование - это толкование договора международными органами, предусмотренными государствами в самом международном договоре или уполномоченными ими впоследствии, когда спор о толковании возник, разрешить этот спор. Такими органами могут быть специально создаваемые комиссии или международный суд (арбитраж). В первом случае говорят о международном административном толковании, во втором - о международном судебном толковании.

К международному толкованию обычно прибегают в тех случаях, когда государства - участники договора путем непосредственных переговоров не могут достичь соглашения о смысле того или иного положения международного договора.

Постановления о судебном, арбитражном и ином толковании встречаются как в двусторонних, так и в многосторонних договорах. Например, в советско-румынском соглашении о специальной речной администрации в низовьях Дуная от 5 декабря 1953 г. предусматривается, что любой спор между сторонами относительно применения и толкования этого соглашения передастся на решение согласительной комиссии, решения которой окончательны и обязательны для сторон

(ст. 21).

В многосторонних договорах по специальным вопросам часто предусматриваются органы, которые вправе давать им обязательное толкование. Например, во Всемирной почтовой конвенции предусмотрен арбитраж на случай разногласий между участниками, касающихся толкования конвенции и других относящихся к ней актов.

Арбитраж предусмотрен в международной конвенции по электросвязи, конвенции о наркотических средствах и в других многосторонних конвенциях по специальным вопросам, в которых участвует СССР. В ряде случаев, как, например, в уставе ВОЗ, предусматривается передача спора о толковании в Международный Суд ООН или арбитраж, а иногда - посреднику, назначенному председателем Международного Суда, как в случае споров относительно толкования конвенции о Всемирной метеорологической организации*(152).

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

Во всех этих случаях толкование, данное международному договору судебным, арбитражным или иным органом, является обязательным, однако, лишь для тех участников договора, которые обратились к этому органу за таким толкованием, и не обязательно для других государств, если только они заранее не дали своего согласия в договоре на обязательность для них такого толкования.

В соответствии со ст. 36 Статута Международного Суда ООН государства - его участники в любое время могут признать обязательную юрисдикцию Международного Суда по всем правовым вопросам, в том числе по толкованию международного договора. Если они это сделали, то передача спора о толковании не требует никакого особого соглашения спорящих сторон, и решение Международного Суда о толковании будет для них обязательным. Некоторые государства сделали такие заявления о признании обязательной юрисдикции Международного Суда ООН в отношении толкования любых международных договоров. Но большинство государств этого не сделали. Следовательно, споры о толковании международных договоров не могут в этом случае быть предметом рассмотрения в Международном Суде без согласия этих государств.

Статут Международного Суда (ст. 65) предусматривает также право Суда давать консультативные заключения относительно любого юридического вопроса по запросу любого учреждения, уполномоченного делать такие запросы Уставом ООН или согласно Уставу.

В этой связи в международной практике не раз вставал вопрос о порядке толкования Устава ООН. Как известно, Устав ООН не предусматривает порядка его обязательного толкования. Попытки буржуазных юристов обосновать компетенцию Международного Суда ООН в толковании Устава, которое обязательно якобы для других органов ООН и государств-членов, лишены юридической базы в Уставе.

При рассмотрении данного вопроса на Сан-Францисской конференции во втором комитете четвертой комиссии было принято следующее положение: "Совершенно понятно, что если толкование, данное любым органом Организации или Комитетом юристов, не является общепринятым, то оно не будет иметь обязательной силы"*(153).

Толкуют Устав ООН те органы ООН и те государства, которые его применяют. Понятно, что в числе этих органов может быть и Международный Суд. Однако консультативные заключения Международного Суда не являются обязательными ни для органов ООН, ни для государств - членов ООН. Единственным случаем обязательного толкования Устава ООН является толкование, единодушно даваемое государствами - членами ООН и воплощенное в соответствующей резолюции Генеральной Ассамблеи. Такие резолюции обладают обязательной силой для государств - членов ООН и представляют, по существу, особую форму аутентичного толкования международного договора.

Сложная система средств улаживания споров о толковании и применении предусмотрена в Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Кроме общих положений о том, что эти споры должны разрешаться мирным путем в соответствии со ст. 33 Устава ООН, в конвенции предусмотрены согласительная процедура, передача споров в Международный Суд, арбитраж, специальный арбитраж и Международный трибунал по морскому праву. При подписании, ратификации или присоединении к конвенции государство может посредством письменного заявления выбрать одно или более из этих средств для урегулирования споров, касающихся толкования или применения конвенции. За исключением согласительной процедуры, решения этих органов являются обязательными для сторон в споре в отношении данного спора. В ходе разбирательства в Международном трибунале по морскому праву, в случае возникновения спора о толковании или применении конвенции, любое государство - ее участник имеет право вступить в дело, и если оно воспользуется этим правом, то толкование, содержащееся в решении трибунала, будет равным образом обязательным и для него.

5) Неофициальное толкование. К этому виду толкования относится толкование, которое дается юристами, историками права, журналистами, общественными организациями и деятелями. Сюда же относится доктринальное толкование, даваемое в научных трудах по международному праву.

Доктринальное толкование различных международных договоров дано в многочисленных

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

трудах советских юристов и историков.

Неофициальное толкование необязательно, но оно может сыграть большую роль в правильном применении международного договора, особенно если дается признанными авторитетами в области международного права.

4. Способы (приемы) толкования международных договоров

При толковании международных договоров пользуются специальными способами, или приемами. Некоторые авторы различают способы и приемы толкования. Под способами толкования они понимают комплекс родственных приемов, применение которых дает возможность получить специальную информацию о содержании нормы права, в то время как приемы - это конкретные правила, которые помогают анализировать содержание договорной нормы.

В отличие от принципов, способы (приемы) толкования обязательной силы не имеют. Важно также подчеркнуть, что ни один из способов (приемов) толкования не имеет преимуществ над другими, и лишь использование их при необходимости в комплексе может дать положительный результат.

Различают словесное, или грамматическое, логическое, историческое, систематическое и обычное (практическое) толкование международных договоров.

1) Словесное, или грамматическое, толкование - это определение значения отдельных слов в их синтаксической связи, а тем самым - и значение отдельных предложений статей договора.

Словесное толкование исходит из того, что международный договор является словесным соглашением сторон. Поэтому для уяснения смысла договора необходимо выяснить значение тех слов, в которых нашла свое материальное воплощение согласованная воля государств или других субъектов международного права. Произвольное употребление слов недопустимо, особенно когда слова становятся терминами, то есть выражают совершенно определенные научные понятия. Особенно недопустимо оно при составлении текстов международных договоров. Как правило, это не допускается.

Выше говорилось, что слова необходимо брать в их обычном значении, если не установлено, что данное слово нужно понимать в специальном значении. Юридические термины, которые содержат понятия или институты, известные лишь одному из участников договора, должны пониматься так, как они понимаются законодательством этого участника. Если международный договор содержит юридические термины, известные законодательству всех государств-контрагентов, но имеющие разный смысл, то термин должен пониматься в смысле, который придается данному термину законодательством, регулирующим данное правоотношение.

Международно-правовые термины должны пониматься согласно действующим нормам и принципам международного права, если стороны договора не придали термину специального значения. Что касается так называемого ограничительного и расширительного приемов толкования, то к международным договорам они не подходят. В этом отношении был прав И.С. Перетерский, который писал, что во всех случаях текст договора должен быть понимаем в точном соответствии с его смыслом*(154).

2) Логическое толкование - это толкование одной статьи на основе других статей международного договора. Такое толкование исходит из того, что международный договор, включая преамбулу, заключение и другие составные части, представляет единое логическое и внутренне согласованное целое, в котором нет лишних слов и противоречий. В соответствии с этим можно считать, например, что если одно слово в договоре употреблено несколько раз, то во всех случаях оно имеет одинаковый смысл.

3) Систематическое толкование - это толкование международного договора на основании сопоставления его с другими, связанными с ним договорами. Этот прием толкования особенно полезен тогда, когда в последующем договоре имеется ссылка на предыдущий договор. Например, указано, что этот договор заключен "в соответствии" или в развитие и в дополнение предыдущего договора.

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

4) Историческое толкование - это уяснение смысла международного договора путем изучения исторической обстановки, обстоятельств его заключения и взаимоотношений сторон во время его заключения, то есть тех целей, которые они совместно преследовали, заключая договор. Для этого толкования важное значение имеет рассмотрение подготовительных материалов договора, документов международных конференций, на которых разрабатывался и принимался тот или иной международный договор. Венская конвенция относит их к дополнительным средствам толкования (ст. 32). Так, изучая материалы Сан-Францисской конференции 1945 года, можно более точно уяснить положения Устава ООН (в частности, о праве выхода из ООН, о юридической природе резолюций Генеральной Ассамблеи, о понятии термина "сила" и т.п.). Изучение материалов Сан-Францисской конференции приводит к бесспорному выводу о том, что в ООН под "силой" в п. 4 ст. 2 понимаются не только военная сила, но и любые формы насилия, в том числе экономическое и политическое принуждение.

Однако роль подготовительных материалов при историческом толковании нельзя переоценивать. Венская конвенция не случайно отнесла их к дополнительным средствам толкования. Как подчеркивал Д. Харасти, детально исследовавший этот вопрос, подготовительные материалы при историческом толковании нельзя понимать слишком широко. Он подчеркивал, что это понятие "охватывает только те материалы, которые так или иначе могут пролить свет на совместное намерение сторон, то есть материалы, которые своим происхождением обязаны совместной деятельности сторон или, по крайней мере, их соглашению (выделено мной. -

А.Т.)"*(155).

Таким образом, те материалы международных конференций, которые не выражают совместной воли сторон, а являются сугубо односторонними действиями государств (различные поправки делегаций, которые не были приняты конференцией, заявления к отдельным статьям разрабатываемого договора и т.п.), представляют только исторический интерес и не должны приниматься во внимание при толковании международного договора. Но некоторые юристы считают, что все же эти материалы могут дать указание, как не надо понимать договор, когда, например, государство взяло свое предложение обратно, а затем толкует договор в том смысле, как если бы его предложение было принято. Это будет несовместимо с принципом добросовестности при толковании международных договоров*(156).

Полезность исторического толкования, в частности использования подготовительных трудов, признается многими юристами и применяется в практике международных судов. Постоянная палата международного правосудия прибегала к рассмотрению подготовительных трудов, правда с рядом ограничений, в том смысле, что к ним следует обращаться только тогда, когда текст международного договора, подлежащий толкованию, является недостаточно ясным. В противном случае к ним обращаться не следует.

Международный Суд ООН придерживается такой же позиции. При рассмотрении Международным Судом вопроса о порядке приема новых членов в ООН большинство судей пришли к выводу, что текст ст. 4 Устава ООН является достаточно ясным, и не стали обращаться к подготовительным работам на конференции в Сан-Франциско. Однако судья С.Б. Крылов не согласился с такой позицией и в своем особом мнении показал все значение подготовительных трудов для правильного толкования ст. 4 Устава ООН о критериях, которым должно отвечать государство при принятии его в члены ООН. Обратившись к работам первого комитета второй комиссии Сан-Францисской конференции, он убедительно показал, что ст. 4 Устава ООН содержит лишь основные требования к государству - члену ООН. Но, высказываясь за прием государства в члены ООН, Совет Безопасности и Генеральная Ассамблея могут руководствоваться, как говорится в решениях комитета, соображениями "всякого порядка", то есть не только юридическими, но и политическими. Таким образом, перечисление критериев в п. 1 ст. 4 Устава ООН не является исчерпывающим, и при приеме в члены ООН должны приниматься во внимание и политические соображения*(157).

5) Обычное (узуальное) толкование - это установление смысла нормы международного договора на основании действий контрагентов (или одного из них), поскольку эти действия свидетельствуют о понимании договорной нормы в определенном смысле. Основанием узуального

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

толкования служит практика применения договора, поэтому этот прием называют иногда "практическим толкованием"*(158).

Практика применения международного договора может быть результатом действий одного государства-контрагента, нескольких государств и всех участников данного договора. Во всех этих случаях ее значение при толковании договора различно. Практика применения договора каким-либо одним государством-контрагентом свидетельствует о понимании договора именно этим государством, и она ни в коей мере не связывает другие государства. Если же практика применения данного договора исходит от всех его участников, то есть является всеобщей, то при определенных условиях здесь может возникнуть молчаливое соглашение о толковании данного договора, которое можно рассматривать как форму аутентичного толкования, о чем говорилось выше. Условия, при которых это происходит, аналогичны тем, которые необходимы при образовании обычно-правовых норм международного права*(159).

Средством обычного толкования может быть лишь практика применения данного договора. Если при этом имеет место привлечение практики применения других договоров, устанавливающих тождественные правила, то речь должна идти о систематическом, а не обычном толковании, которое рассматривалось выше.

Венская конвенция о праве международных договоров в п. 3 ст. 31 признает значение последующей практики применения государством положений данного международного договора. Однако необходимо подчеркнуть, что речь должна идти о применении договора компетентными органами, о практике применения.

5. Вопрос о расширительном и ограничительном толковании

Иногда в теории и практике применения международных договоров ставится вопрос о возможности расширительного и ограничительного их толкования. Те, кто так утверждает, исходят из отрыва содержания договора от его словесного текста, "духа" договора от его "буквы". Так, Фошиль, Хачек и др. утверждали, что текст договора может быть "шире" или "уже" его реального смысла и, чтобы устранить это противоречие, необходимо якобы прибегнуть к расширительному или ограничительному толкованию.

С такими взглядами нельзя согласиться. Они противопоставляют "дух" и "букву" международного договора. Но международный договор есть единство формы и содержания, есть согласование воль, воплощенное в словесном тексте. Поэтому приемы ограничительного и особенно расширительного толкования международных договоров недопустимы. Не случайно Венская конвенция о них ничего не говорит.

Утверждения о возможности расширительного толкования, по существу, означают признание применения международных договоров по аналогии. Однако это противоречит сущности международного права как системы норм, являющихся результатом соглашений суверенных государств. Международный договор как одна из форм этих соглашений может применяться лишь к тем отношениям, которые были предусмотрены сторонами при его заключении. Допустить аналогию и расширительное толкование означало бы распространить действие международного договора на отношения, которые не имелись в виду его участниками, когда они заключали договор. Международный договор не может действовать за пределами своего конкретного объекта, и толковаться он может только в соответствии со своими объектами и целью и в их пределах.

Некоторые ученые, справедливо отрицая расширительное толкование международных договоров, признают возможность применения ограничительного толкования*(160). Однако оно также недопустимо. Ограничительное толкование противоречит презумпции единого смысла всех языковых текстов международного договора, заменяя ее презумпцией, что стороны, заключая договор, выражают разные намерения в разных языковых текстах, что противоречит самой сущности международного договора как соглашения и создает возможность для его произвольного толкования. В частности, ограничительное толкование дает возможность принимать лишь те

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

положения договора, которые содержатся в тексте с наименьшим объемом обязательств. Так, Германия, используя такое толкование, требовала сокращения своих обязательств по репарациям в соответствии со ст. 260 Версальского мирного договора. Эти требования были обоснованно отклонены арбитражным судом, который рассматривал спор.

Таким образом, толкование международного договора не может быть ни расширительным, ни ограничительным. Оно должно проводиться в строгом соответствии с его объектом и целью, зафиксированными в договорном тексте и составляющими содержание договора.

6. Толкование договоров, аутентичность текста которых установлена на двух или нескольких языках

Рассмотренные выше принципы и приемы толкования международных договоров распространяются на все договоры, в том числе многоязычные, тем более что международные договоры в большинстве своем составляются на двух или более языках, а не на одном.

Тем не менее, многоязычные договоры обладают особенностями при составлении их текстов, и это обстоятельство обусловливает особый подход к их толкованию, при котором применяются некоторые специфические принципы и приемы. Они зафиксированы в ст. 33 Венской конвенции о праве международных договоров. Среди них:

1)Принцип полной равнозначности аутентичных текстов, составленных на разных языках.

Вконвенции говорится: "Если аутентичность текста договора была установлена на двух или нескольких языках, его текст на каждом языке имеет одинаковую силу, если договором не предусматривается или участники не условились, что в случае расхождения между текстами преимущественную силу будет иметь какой-либо один определенный текст" (п. 1 ст. 33).

Включение этого положения в Венскую конвенцию, воплощающего принцип равнозначности аутентичных текстов, явилось результатом борьбы против тех, кто пытался принизить его значение различного рода оговорками. Так, в проекте статей, представленных X. Уолдоком в 1964 году, содержалось положение об использовании неаутентичных текстов практически наравне с аутентичными в случае неясности последних. Однако Комиссия международного права, принимая окончательный проект статей по праву договоров в 1966 году, отклонила предложения Уолдока и вместо этого предоставила государствам право самим решать, какие тексты они хотят иметь аутентичными и какой из них должен иметь преимущественную силу. О неаутентичных текстах здесь ничего не говорится. Эти положения с некоторыми редакционными изменениями были приняты на Венской конференции и включены в п. 1 и 2 ст. 33 Венской конвенции о праве международных договоров. Как отмечает В.И. Евинтов, "отсутствие в ст. 33 указания по поводу использования неаутентичных текстов договоров должно в свою очередь пониматься в том смысле, что всякое обращение к неаутентичному тексту имеет вспомогательный характер и может быть отнесено к средствам, которые в ст. 32 Венской конвенции квалифицируются как дополнительные в общей системе толкования договоров, установленной этой конвенцией"*(161).

Аутентичными текстами международного договора являются тексты, которые по завершении переговоров были зафиксированы (аутентифицированы) уполномоченными как окончательные и имеющие равную обязательную силу. В этом большую роль играет та стадия заключения международного договора, которая носит название "установление аутентичности текста" (парафирование и др.). Дело в том, что договор может быть принят на одном каком-либо языке, а аутентифицирован впоследствии на двух или более языках. Так, например, Чикагская конвенция о международной гражданской авиации 1944 года была принята и подписана вначале только на английском языке. Испанский и французский тексты, признанные аутентичными с самого начала, были составлены, однако, значительно позже, через 20 лет, и приняты специальной дипломатической конференцией только в 1968 году. Русский текст был разработан после присоединения СССР в 1970 году к Чикагской конвенции и принят в качестве аутентичного на конференции в Монреале в 1977 году*(162).

Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с

Обычно в международных договорах в заключительных статьях указывается, какие языковые тексты являются аутентичными. Например, в Конвенции ООН по морскому праву 1982 года (ст. 320) равно аутентичными признаны тексты на шести языках: английском, арабском, испанском, китайском, русском и французском. Все они имеют равную обязывающую юридическую силу, и ссылаться при толковании конвенции можно на любой из этих текстов.

Если в международном договоре, составленном на разных языках, не указано, какой текст является аутентичным, то предполагается, что все тексты при толковании имеют равную силу, а в случае спора аутентичность каждого языкового варианта подлежит согласованию между участниками договора. Иногда в международном договоре указывается, что в случае возникновения разногласий о понимании многоязычного договора преимущественную силу будет иметь какой-либо один определенный языковый текст. Так, в 1957 году Эфиопия и Япония заключили договор о дружбе, который был составлен на амхарском, японском и французском языках. Однако в случае разногласий при их толковании объявлен аутентичным только французский текст.

Ясно, что для одноязычного договора подобной проблемы не возникает, так как текст такого договора аутентичен сам по себе. На одном языке составляются двусторонние договоры, если обе стороны используют один и тот же язык (английский - в договорах между США и Англией, испанский - в договорах между латиноамериканскими странами, кроме Бразилии, немецкий - в договорах между ФРГ, Австрией и ГДР)*(163). Но и многосторонние договоры могут составляться на одном языке. Например, Устав Совета Экономической Взаимопомощи был составлен в одном экземпляре на русском языке. И только русский текст являлся аутентичным.

Официальным переводом является перевод текста международного договора, сделанный государством-участником в одностороннем порядке и помещенный в официальном издании этого государства. Официальный перевод может делаться также органом международной организации.

Такой текст, однако, не имеет международно-правовой силы. В то же время, будучи опубликован в официальном издании государства, официальный перевод не требует со стороны органов данного государства какой-либо проверки и является для них обязательным.

Иногда в договорной практике встречается выражение "официальный текст" международного договора. Например, в мирных договорах 1947 года все тексты, кроме английского, русского и французского, относятся к "официальным текстам".

В отличие от официального перевода, официальным текстом считается текст, который принят и подписан договаривающимися государствами в качестве обязательного, но не объявлен ими аутентичным. И в том и другом случае эти тексты играют вспомогательную роль при исполнении международных договоров внутренними органами государств-участников.

Преимущественная сила остается за аутентичными текстами. Всякие расхождения между текстами различной юридической силы (официальные тексты, переводы, аутентичные тексты) должны решаться в пользу аутентичных текстов. Западногерманский юрист М. Хильф, который подробно исследовал этот вопрос, пишет, что если договор не был заключен на немецком языке, а его текст в официальном издании ФРГ "Bundesgesetzblatt" на немецком языке обозначен как "перевод", то ФРГ этим немецким текстом не связана. На основании практики законодательства и рассмотрения споров, заключает Хильф, перевод можно рассматривать лишь как вспомогательное научное средство, даваемое законодателем судам и подчиненное праву для лучшего понимания иноязычных текстов, или как текст, который должен применяться "исключительно внутри государства".

Судебная практика ФРГ в этом отношении очень противоречива*(164).

В буржуазной литературе по международному праву встречаются попытки принизить значение аутентичных текстов, подорвать принцип их равной юридической силы. Этой цели служит, в частности, выдвигаемое некоторыми западными юристами так называемое "правило оригинального текста", или "первой версии": текст, на котором первоначально составлялся проект договора (т.е. рабочий текст), имеет при толковании преимущественную силу. А. Фердросс писал в связи с этим: "Если между различными текстами возникает противоречие, следует обратиться к оригиналу"*(165). Французский юрист Ж. Арди утверждает, что равная сила аутентичных текстов - это не священный принцип*(166).

В обосновании такой позиции буржуазные юристы исходят из того, что текст